Демоны бандитского Петербурга

Для Саши прошло всего несколько минут в полной темноте, но к моменту, когда ему всё же удалось открыть глаза, солнце почти ушло за горизонт, оставляя слабую полоску света. Слева раздался детский смех и крик — какая-то женщина просила «Ванечку» не раскачиваться на качелях так сильно. Хмуря брови, Джокер повернул голову на звуки и замер, осматривая до боли знакомую местность. Кожа перчаток со скрипом сжала руль, пока Саша медленно, но верно погружался в воспоминания прошлого. Несмотря на большие перемены, он словно наяву видел вместо новеньких скамеек доски на ножках с облупившейся синей краской. Песочницу с деревянными бортиками, полюбившуюся детям потёртую жёлто-зелёную горку с небольшим слоем песка у спуска, скрипучие качели, к которым без наушников и беруш лучше вообще не приближаться. Высокие каштаны, по осени устраивающие «обстрел» прохожих, ирга, которая в первый месяц лета собирала вокруг себя весь юный двор. Мотнув головой, Джокер прервал поток воспоминаний и вышел из машины. — Зачем я здесь? — пробормотал он, желая добиться от демона ответов. Но тот промолчал, вызвав у Саши лишь лёгкое раздражение. Постепенно начиная привыкать к тому, что у них совершенно разные правила игры, он не злился, а лишь принимал то, что уже имеется. Сунув руки в карманы штанов, Джокер прошёл мимо парадной, где когда-то жила его семья. В грязных окнах на третьем этаже не горел свет, а стекло слегка треснуло. Саша тихо хмыкнул — другого и не ожидал. Впрочем, не ожидал он и того, что вообще когда-нибудь снова окажется в этом дворе, где не был с того дня, как вместе с матушкой переехал к Ворону. Место прошлой жизни, не смотря на море положительных эмоций и воспоминаний, никогда не было для Джокера счастливым, и он вряд ли когда-нибудь вернулся бы сюда по собственному желанию. — Сашенька? Услышав пожилой женский голос, он отвёл взгляд от окна и обернулся. С того дня, как Джокер покинул этот дом и район, прошло уже почти пятнадцать лет, но он просто не мог не вспомнить женщину, стоявшую в паре метров от него. Милая бабушка, жившая в квартире напротив, периодически подкармливала Сашу печеньем и поила вкусным чаем, который ей привозили родственники откуда-то из заграницы. Она, пожалуй, была единственным человеком в их доме, не считая матушки, на которого не распространялось Сашино буйство. И в свои почти девяносто выглядела очень даже бодро. Улыбка на губах расцвела почти неосознанно, когда Джокер сделал небольшой шаг навстречу. — Здравствуйте, Алевтина Васильевна. Улыбаясь, она подошла ближе, опираясь на трость. — И правда ты… Ой, каким красавцем вырос. Саша слегка поджал губы, чтобы эмоции в полной мере не вырвались наружу. Он уже не был тем мальчишкой, который без проблем позволял себе проявлять при Алевтине Васильевне всю искренность, даже если и хотелось. Подавление стало привычкой, неотъемлемой частью, с которой он уже ничего не мог поделать. Лёгкая улыбка — единственное, что он мог себе разрешить. — Спасибо. — Кивок и глубокий вздох. — Ну а вы как здесь? Смотрю, за эти годы двор облагородили. — Да, облагородили. Глава у нас хороший, постарался. — Она подошла к скамейке и осторожно присела. — Я как? Ничего я, живу потихоньку. Пенсию вот недавно прибавили, Леночка моя второго сынишку родила. Ты же помнишь Лену? — Помню, конечно. — Джокер качнул головой и сел рядом, устроившись к Алевтине Васильевне вполоборота. С её внучкой он учился в параллельном классе и всегда задавался вопросом: рассказывала ли Ленка своей бабушке о его «достижениях»? Кроме как «нет», иного ответа у Саши не было, потому что в противном случае к нему бы так хорошо не относились. — Ну вот. Так что теперь я уже пятый раз прабабушка. Она выглядела вполне счастливой и довольной жизнью, и от этого даже Джокеру как-то спокойнее становилось. И всё же он всё никак не мог понять, зачем демон направил его сюда. Явно не ради того, чтобы обсудить с бывшей соседкой её правнуков и вообще вспомнить прошлое, многие моменты из которого хотелось бы забыть и никогда не вспоминать. У демона определённо были какие-то мотивы, но делиться ими он почему-то не захотел. Внутренне Саша испытывал злость, но ни капли удивления. Возможно, он просто ещё не добрался до то, ради чего он здесь. — А ты, Сашенька? — продолжила Алевтина Васильевна. — Небось женился уже, детишки есть. Джокер хмыкнул. — Да нет, мне как-то совершенно не до этого. Держа в мыслях представление о многих пенсионерах, он ожидал, что Алевтина Васильевна будет слегка поторапливать его и подталкивать в сторону продолжения рода, мол «годы идут, тебе уже тридцать, давно пора семьёй обзаводиться». Саша уже даже подготовил пару фраз, чтобы она признала тот факт, что это всё же только ему решать, и никто в его жизнь лезть не должен, но Алевтина Васильевна, к счастью, его ожиданий не оправдала. Покачав головой, она улыбнулась чуть шире. — Ну ничего, ты ещё молодой, вся жизнь впереди. Ты вон какой красавец, до сорока точно не испортишься, да и потом как вино будешь. От стольких комплиментов Саша почувствовал себя немного неловко. Словно пацан, которого бабушки называют женихом и спрашивают, бегают ли за ним девчонки. Только от Алевтины Васильевны комплименты звучали по-взрослому, и от этого в Джокере будто поднималась уверенность, хотя он уже давно не испытывал никаких проблем с самооценкой. — Ой, что же это я! — она всплеснула руками, и Саша невольно вздрогнул от неожиданности, бросив удивлённый взгляд. — Лидочка то как? Всё с ней хорошо? Джокер снова поджал губы, но теперь не улыбался, пусть и хотелось хотя бы немного, чтобы поддержать видимость того, что не всё так печально. — Не очень. Она после того случая несколько месяцев в больнице пролежала, и так до сих раз в полгода проходит обследование. Сейчас вот в Москва на лечении. Через неделю выпишут — поеду забирать. На самолёте было бы проще, конечно, но она летать не любит. Да и нельзя ей, сразу в голову отдаёт. Алевтина Васильевна сразу загрустила и отвернулась, качая головой из стороны в сторону. — Это что же она, восемь лет так мается? Бедная… И молодая такая. Ей же даже пятидесяти нет? — Нет, — Саша вздохнул, — в этом году сорок девять будет. — А отчим твой что? Ухаживает? — Да. Они развелись семь лет назад, но он до сих пор и лечение ей оплачивает, и подарки по праздникам дарит, и дни рождения ей организовывает. В голосе Джокера прозвучала искренняя благодарность. Его мать с Вороном разошлись на доброй ноте, когда он полюбил другую, но при этом никогда не говорили друг о друге ничего плохого и поддерживали если не дружеские, то вполне нормальные отношения. И за то, что Вениамин Сергеевич никогда не забывал о Лидии и продолжал помогать ей, Саша действительно был ему очень благодарен. Особенно после того, как предыдущие мужья Лидии, в том числе и его родной папаша, относились к ней, мягко говоря, не по-человечески. Саша никогда не забудет, как его пьяный папаша носился по дому с ножом и требовал, чтобы мама приготовила ему ужин, пока они вдвоём прятались в ванной и выходили только тогда, когда в доме сначала наступала тишина, а потом раздавался храп. Маленький Саша в такие моменты думал только о том, как бы хорошенько огреть папашу по голове, чтобы он больше никогда маму не обижал. В то время он пообещал себе, что никогда не станет таким человеком, что будет стремиться к хорошему, делать правильные поступки и никого не обижать. С возрастом с ужасом осознал, что быть хорошим человеком как-то не получается. От досады злился и становился ещё хуже, постоянно всех разочаровывал и в то же время боялся, что мама из-за этого будет расстроена. Искал себе оправдание в отцовских генах, в его же воспитании и дурном влиянии в первые годы жизни, но пытался хотя бы с мамой быть хорошим. Не с другими, которые не имели для него никакого значения, только с мамой. А потом уже и с Алевтиной Васильевной. Чем дальше шло, тем больше Джокер убеждал себя в том, что хорошего поведения с его стороны достойны лишь самые близкие люди. Мама, добрая соседка. Потом появился Ворон, который стал для него тем авторитетом, которым не смог стать папаша. Через несколько лет он подсунул ему Шрама в качестве надзирателя, обозначив более дружелюбным «помощником и телохранителем», который достаточно быстро вырос для Саши до статуса лучшего друга. Шли годы, Джокер не сильно менялся, становясь хоть и не копией папаши, но всё же не хорошим человеком, и дело было вовсе не в том, что Ворон приобщил его к своим бандитским делишкам. Он продолжал искать себе оправдания, пусть даже и самые ублюдские, в какой-то момент всё же сумев принять себя и таким и просто смириться. Я после произошло то, из-за чего он просто не мог не измениться. — А папашу то твоего поймали? — Услышал он голос Алевтины Васильевны, вырвавший из размышлений о себе прошлом. Посмотрев на неё, Джокер слегка нахмурился в недоумении. — Поймали? А зачем его ловить? Свалил из нашей жизни, и слава Богу. Взгляд Алевтины Васильевны в миг стал удивлённым, если не сказать ошеломлённым, словно она никак не ожидала от Саши подобного ответа. И он даже не знал, что ещё на это ответить, потому что действительно не понимал такой реакции. — Да как же так? — Она вновь всплеснула руками, и тут вдруг её взгляд стал напряжённым и каким-то неуверенным. — Или ты не знаешь? — Чего не знаю? — с подозрением поинтересовался он, а в голове щёлкнуло. «Так вот в чём дело…» — Это что же, Лидочка тебе ничего не рассказала? Её ж папашка твой и порезал, и с лестницы столкнул. Подкараулил, когда она к нашим соседям за забытыми вещами приходила. Больше Саша ничего не слушал, поражаясь тому, насколько мало ему рассказали о том, что случилось с мамой восемь лет назад. И сейчас в голове возник лишь один вопрос: знал ли Ворон? Потому что, исходя из ответа, Джокер мог понять причину вмешательства демона в его прошлое. Если Ворон знал и уже избавился от того, кто чуть не убил Лидию, то Саше просто придётся принять правду и поблагодарить отчима ещё и за то, что тварь не избежала наказания. Если не знал — Джокеру придётся отомстить папаше самому.