Демоны бандитского Петербурга

Мрачное небо осветила яркая молния, разрывая небо на почти чёрные осколки. Наступила полночь, но Джокер никак не мог уснуть. В голове засела единственная мысль, не дарующая ни капли спокойствия: «Всё повторится». Он был один в своей просторной квартире, где в спальной комнате кровать отражалась в огромном, почти во всю стену, зеркале. Сам Джокер сидел в гостиной с бокалом виски и смотрел, как молнии за окном танцуют в грозовых облаках. Ему бы хотелось уснуть. Но внутренний голос никак не мог успокоиться, постоянно твердя, что это очень опасно. Что сон — не сон. Но глаза слипались, и он почти был готов отрубиться прямо в кресле. Да, неудобно. Но в гостиной нет зеркал. — Ты думаешь, что мне нужно отражение? Саша обернулся почти спокойно, словно решил, что всё же смог уснуть, как и в прошлый раз. Уснул и не заметил. «Всё повторяется», — подтвердились его мысли. Смирившись, что избежать нового кошмара не удастся, Саша усмехнулся и протянул бокал своему изуродованному двойнику. — Будешь? Существо склонило голову за пару рывков, как в фильмах ужасов. Рука Джокера невольно дрогнула, но бокал он удержал. — Ну как хочешь, — он сделал глоток, чувствуя терпкий вкус и эффект жидкого огня в горле. Сделав к нему несколько шагов, существо село на корточки напротив Саши, опираясь на его колени. — Не боишься, — сказало оно утвердительно. — Правильно, не нужно себя бояться. — Так ты мой внутренний демон? — предположил Джокер, полностью уверенный в том, что прав. Существо ухмыльнулось, обнажая длинные острые клыки, медленно поднялось, наклоняясь прямо к его лицу. От существа исходили могильный холод и тошнотворный запах крови — слишком яркий, слишком сильный. Джокер кашлянул, стараясь контролировать чувства, блокировать обоняние. Но отвратительные ощущения будто просачивались через одежду и кожу, проникали в кровь и нервы, достигали мозга. Саша отвернулся, но существо схватило его за шею, заставляя смотреть себе в глаза. — Не нужно себя бояться. Я то — что ты есть. Оно оскалилось и оттолкнуло Джокера, уходя в тень коридора. Саша боялся пошевелиться, осознавая, что храбрость улетучивается по крупицам. Он не верил ни в Бога, ни в Дьявола, но если выбирать — второго предпочёл бы оставить кому-то другому. Только этот выбор уже кто-то сделал за него, и Саше это очень сильно не нравилось. Как не нравилось и то, что в пустой квартире его некому и нечему вырвать из проклятого сна.

***

Арина вышла из больницы в тот же день, не желая оставаться там на ночь. Домашняя обстановка была способна привести её в норму гораздо быстрее, чем стены, за долгие годы пропитавшиеся стойким ароматом медикаментов и спирта. Перекусив перед сном, она устроила пострадавшую голову на мягкой подушке и закрыла глаза. Врач дал Арине несколько таблеток, прежде чем позволить уйти, они и помогли без труда погрузиться в сон. Когда она разлепила веки, на дворе стояла глубокая ночь, наваливаясь на город гигантской тенью. Арина потёрла глаза и медленно села, пытаясь понять, почему лекарство не сработало в полной мере и на устроило ей отдых до самого утра. Она на автомате осмотрела комнату сонным взглядом и вздрогнула, едва не взвизгнув. В дверном проёме стояла высокая фигура, наблюдавшая за ней. Глаза её были словно двумя чёрными дырами, а позади клубились темным дымом тени. — Как вы здесь оказались?! — прошептала она, повыше натянув одеяло. Ноги ослабели от страха, и она не могла даже оттолкнуться ими, чтобы оказаться от фигуры подальше. «Я ведь закрыла дверь! Точно закрыла!» Арина была готова свалить всё на усталость, но отчетливо помнила, что дважды защелкнула замок. Никто не мог попасть в квартиру. Его глаза и тени она списала на игру воображение и тьму ночи. Лучше так, чем думать, что с этим человеком действительно что-то не так. Фигура приблизилась, переступая через границу абсолютной тьмы и лунного света, и Арина с ещё большим ужасом узнала его. Конечно, она не могла его не узнать после стольких лет знакомства и множества неприятных встреч. Он следил за ней пустыми глазницами и бесшумно передвигался по комнате. Остановившись напротив кровати, склонил голову набок, будто раздумывая о чем-то. Арина же, как бы ни пыталась, не могла ни пошевелиться, ни отвести от него взгляд. Голос пропал, язык не шевелился. — Не бойся, — произнёс визитёр непривычно низким голосом, — не нужно бояться истины. Он опустился на колени на край кровати и, опираясь руками, стал медленно приближаться к Арине. Улыбаясь заостренными клыками, он протянул к ней окровавленную руку. — Не бойся того, чем он станет. Арина затрясло как в лихорадке. Перед ней стоял один из самых плохих людей района и её самый страшный ночной кошмар. Дыхание перехватило, она почувствовала на шее ледяное и липкое прикосновение запачканных в крови пальцев. В голове громыхали произнесённые знакомым, но слишком низким голосом фразы: «не бойся», «истина», «чем он станет». Реалистичность происходящего пугала сильнее всего. Перед ней действительно стоял он, только будто… мёртвый. Погибший в страшных мучениях от рук врагов. От воспоминание прошлого передёрнуло. Иная ипостась же, усмехнувшись, приблизилась. — А ты определённо подойдёшь. В следующий миг её губы поцарапали острые клыки. Закричав, Арина упала на спину. Сумев пошевелиться, она оттолкнулась от матраса, отползая к спинке кровати. В комнате никого не было. Тяжело дыша, Арина нервно провела ладонью и ногтями по шее, будто пытаясь содрать вместе с кожей остаток призрачного холодного прикосновения. Чувствуя, как на глаза рвутся слезы пережитого ужаса, она зажала рот руками, лишь бы не разбудить домочадцев. Сама не понимая, зачем это делает, Арина дрожащей рукой нащупала в темноте телефон и набрала один из последних вызовов. На дворе почти два часа ночи — слишком позднее время для не душевных разговоров, но словно неведомая сила подталкивала её к этому. Прошло три гудка. Четыре. Пять. Она почти согласилась смириться с тем, что он сейчас просто спит и даже не станет отвечать на такие поздние звонки. — Гордеева, ты даже не представляешь, как я рад твоему звонку. Услышать его обычный голос показалось каким-то даром свыше, рассеивающим тревоги и успокаивающим. Только ужас должен был покинуть её, вырвавшись наружу. — Джокер, что происходит?! — с надрывом произнесла она, прикладывая руки к слезящимся глазам. Он молчал совсем недолго, но для Арины время тянулось слишком медленно. — Я не знаю, — ответил Джокер так, будто действительно понял, что она имела ввиду. Она отключила телефон, давясь слезами и прижимая руку к разодранной губе. А через пятнадцать минут раздался вполне реальный стук в дверь.