Гарри Поттер и демон кошмаров

      До сентября всё шло в размеренном темпе обычных забот. Помощь по дому, выполнение летних заданий, изучение книг за третий курс, которые были приобретены. Большинство книг охватывали программу с первого по третий курсов, из новых были лишь руны, маггловедение и артифакторика. Гарри целыми днями рассказывал об учителях и подходах к каждому из них, пока я готовил, убирался и учился. Видимо, этот срок служения будет самым тяжёлым. Лучше бы просто послушал его и всех убил.       Но Поттер действительно остыл со своим желанием убить всех вокруг. Я лишь радовался, что он всё ещё ненавидел Дурслей. Такое отношение к человеку неправильно, а детской психике свойственно привыкание. В будущем Гарри мог бы стремиться к жестокости в отношениях, риску или сам бы стал человеком ненавидящим. Как его слуга, я не имел права ему указывать или даже советовать, но мне хотелось бы защитить этого мальчишку.       Вай, становлюсь сентиментальным на старости лет.       Я собрал все вещи, сходил в душ и сделал себе еды в дорогу. Надев чистую одежду, стал расчёсывать волосы, когда объявился Гарри. Ты расчёсываешь мои волосы? Прикинь, это нужно иногда делать. Как старший, могу даже научить тебя бриться. Я не об этом. Мои волосы невозможно расчесать. Ась?       Мы уставились в зеркало, на волосы. Я не заметил ничего необычного, но начальника явно встрепенулся. Волосы посветлели! И… стали кудрявыми? Не знаю. Они все ещё похожи на гнездо, но… иначе?       Нас остановил стук в дверь.       — Придурок, тебя папа зовёт! — крикнул Дадли и, сотрясая пол, прошёл мимо двери.       Я, выбежав из ванной, схватил чемодан и спустился вниз, где меня уже ждал дядя Вернон. После помощи с чемоданом, он завёл машину, и мы отправились в Лондон. Я зевал и даже подремал, в конце концов было только пять утра. Через час или около того меня высадили на Кингс-Кросс и я поплёлся к платформе, следуя указаниям Гарри. Залез в поезд, выбрал купе, уложил чемодан, уселся. Холодно. Наложи согревающие чары, — предложил Гарри. А можно? В магических местах можно колдовать, даже с палочкой. Давай, как раз потренируешь чары, что выучил!       Со стоном потянулся за палкой. На минуты две моё сердце перестало биться, пока я не отыскал оружие для убийств, используемое детьми, в чемодане. И пошло.       К тому моменту, как поезд тронулся, я тронулся умом. Руку свело от боли, голова гудела, как и пацан внутри неё, а все носки из чемодана летали по купе в форме чайников и тарелок. Какой же бестолковой фигне вас учат. Зачем тебе превращение в чайник? Вот мне — незачем. Я и так чайник!       Гарри фыркнул и хотел что-то сказать, как дверь распахнулась. На пороге стоял мальчишка с зализанными белыми волосами и розовыми щеками. За ним, как два дебила, стояли два дебила.       — Привет! Зашли на чаёк? — улыбнулся я, словно не ощущая кипения Гарри внутри. Это Малфой, — зашипел Поттер. Тот, который Дракон, что ли?       — Поттер, — хмыкнул гость. — Ты, видимо, в конец чокнулся. Я переживал, что ты не вернёшься в школу, не вынеся такого позора, но вот: ты здесь. Даже достойную компанию себе нашёл — летающие ложки и чайники.       — Спасибо за переживания! Но школу пропускать незаконно, так что пришлось вернуться, — я заулыбался во все зубы.       — Придурок, — цокнул языком Малфой, подходя ближе. — Видимо, Тёмный Лорд тебе мозги повредил, раз они не работают. Убей его, — шипел Гарри.       Я же спокойно слушал, ведь детские обзывалки слишком скучны для семисотлетнего демона.       — Ты же верная псина Дамблдора, верно? Ноги лизать привык… Я вот свои ботинки почистить забыл, так что… Будешь лизать?       Драко не успел договорить, ведь прямо ему на голову рухнул чайник, с гулким звуком свалившись на пол. Подросток завыл от боли, а двое дубин потянули ко мне свои лапы. Гарри внутри трясло — я чувствовал это всеми шестью чувствами.       Легко вывернув руку одного из парней, я пнул другого. В тесном купе тот рухнул на сидение, ударившись головой об подлокотник, а следующий что-то верещал, пока я заламывал ему руку. Трескающийся звук, полная тишина, затем крик. Я вытолкнул первого парня из купе, нависнув над блондином, что покрылся розовыми пятнами.       — Не зли Гарри, — спокойно сказал я, сжимая в руке его мантию, притягивая ближе к лицу. — Иначе убью.       Стоило лишь отпустить его грудки, как мальчишка рухнул обратно на пол. После резко вскочил на ноги и, спотыкаясь, вылетел из купе. Я же вытолкнул обездвиженную тушку второго дубины и начал собирать по воздуху все сделанные безделушки. Это все… было взаправду? — шёпотом поговорил Гарри. Я же сказал, что защищу вас, начальник. Дурсли тебе ещё могут быть полезны, но уж без горстки бестолочей ты справишься. К тому же, он назвал тебя псом. Никто не смеет вас так называть. Может, уже до конца перейдёшь на ты, а не на половину? И… это было страшновато. Но я рад. Малфой заслужил. Я знаю, что заслужил.       Я действительно знаю. Мне доступны многие воспоминания Гарри. Одно из них — то, что послужило одним из главных толчков моего призыва. Избитый Гарри, поставленный на колени перед кучкой отбросов. За такое, они уже достойны избиения. Пусть это и не сможет никогда их поменять.       После так называемой физкульт минутки, я устроить себе перерыв с сандвичем и водичкой. Не жизнь, а сказка. Правда, Гарри мне долго пировать не дал и заставил вновь тренировать заклинания.       Видимо, наше тихое купе стало проходным двором, ведь к нам снова ворвались. На этот раз угловатый рыжик, низкая кудряшка и забитый на вид парень с упрямством в глазах. На их мантиях были львы, в отличие от змеи, что была на форме Гарри и предыдущих посетителей.       — Поттер.       — Здесь, — вскинул руку я, возвращая взгляд к книге с инструкцией, как махать палкой — мне никак не давалось заклинание Энгардио. Это Долгопупс, Уизли и Грейнджер. Золотая троица «героев». Будущие победители Тёмного Лорда, то бишь меня, — фыркнул Гарри. — Кучка неудачников.       Знал, видал, убивал таких. Только Гарри неправ. Тут как раз наоборот — кучка удачливых детей.       — Невилл, он снова смеётся над тобой! — смешно наморщил нос рыжий.       — Только посмотри — он даже в поезде тренирует тёмные проклятья.       — Разве он не просто левитирует?.. — тихо и как-то затравленно спросил черноволосый мальчишка, но его все проигнорировали.       Я же очень старался не заржать. И это на них ты обиделся, Гарри? Они же просто тупые дети!       Но, словно окунаясь в Поттера внутри меня, перед глазами начали плыть воспоминания. Не очень чёткие, большинство слов и образов размыты, чувствовались только некоторые фразы, взгляды. А ещё боль. Она помнится удивительно чётко. Мне лишь оставалось вздыхать. Дети глупы, от того и жестоки. Гарри лишь оказался везучим на все несчастья.       — Да, практикую. Тёмную, тёмную магию. С её помощью учусь проклинать малодушных обманщиков, трусов, присваивающих себе чужое, — улыбнулся я самой тёплой улыбкой, так широко, что щёки свело от боли.       Невилл же уставился на меня в ответ, долго не выдержав моего взгляда. Рыжик же что-то закричал и кинулся на меня. Гарри, мне его прибить? Да, — удивительно спокойно ответил хозяин. А я не перечил, пусть приказом это и не было.       Пока Рон надвигался на меня с неправильно поставленным кулаком, я с размаху залепил ему пощёчину так звонко, что даже испугался за его барабанные перепонки. Шучу. За него пугаться не собираюсь. Девчонка тем временем уверенно направила на меня палку, пока Невилл с шоком смотрел на скулящего Рона, что обхватил руками щеку и разбитую губу.       — Видишь, Невилл? Я же говорила тебе, что нечего о нем думать и жалеть! Все слизеринцы одинаковые.       Гермиона уже хотела бросить заклинание, но я, схватив за шкирку Уизли, выставил его перед собой — защищаясь. Выждав мгновение, с улыбкой выглянул из-за его плеча, сияя счастьем.       — А у всех в этом поезде, видимо, одинаково короткая память, — я швырнул рыжего в стоящих на проходе детей. — Убирайтесь, пока не сломал вам руку, как тому Дракону, или как там его…       Девочка с трясущейся от страха губой выскочила из купе, за ней полетел Рон, а следом, с видом побитой собаки, ушёл Невилл. Жалкое зрелище. Я вздохнул. Димооон. Ась, начальник? Я жалок, да? — Гарри горько усмехнулся. — Призвал демона для того, чтобы тот навалял кучке подростков. Мне… стыдно. Смотря на них сейчас, словно со стороны, я вижу, как ничтожно слаб каждый из них. Прости. Хэй, хозяин, я уж лучше буду набивать морды кучке болванов, нежели убивать невинных детей ради денег. В моей жизни и смерти, я делал много вещей и, если хоть что-то понял за семьсот лет жизни, так это то, что смысла нет ни в чем, а значит и жалеть не о чем. То есть… Мне не нужно жалеть о том, как жалки мои проблемы? Твои проблемы не жалки, малыш, — рассмеялся я, собирая чашки-иголки-носки по купе. — Ты ребёнок. Твои эмоции ярче, чем у взрослых. Я помню пощёчину отца и ту обиду сильнее чем то, как моя любовь проткнула меня мечом. Я чувствую твою боль — она сильнее любых чувств взрослого человека. То, что случилось с тобой, Гарри, не выдержит даже мой сосед по котлу в аду. Так что вытри сопли и говори, кого избить, а кого убить, какие пирожные тебе достать, а каких девчонок покорить. Я не Джин — сделаю, что угодно.       Гарри тихо рассмеялся, даже как-то грустно, но наш проходной двор снова стал местом сборища.       В дверь без стука вломился парень лет шестнадцати, если я хоть немного способен определять возраст. Как я уже понял, в зелёной форме ходят Слизеринцы. За парнем прятались и зло зыркали глазами два дебила и дракончик.       — Поттер. Мне доложили, что ты устроил драку. В её ходе пострадали ученики! Объяснись. Это староста, — пояснил Гарри.       — Товарищ Староста. Позвольте мне вам все объяснить, — я встал, прокашлялся и начал свою речь. — Эти три уебана ко мне приставали, полезли своими ручищами трогать, ну а я же, блять, ещё храню свою хризантему и жезл для второй половинки, истинной любви! Я не мог позволить им над собой надругаться! А этот, ну который блондин, всё говорит: лижи, лижи! Вот я и испугался. Я не хотел их палкой, то есть магией, ебашить, решил «вдруг какое проклятие слишком ужасное кастану», вот решил, ну нафиг, лучше кулаками. Переломы-то можно бибиди-бобиди-бум починить, а всякие проклятия и поопаснее будут! Так что раз пришли меня благодарить за доброту душевную, да извинения приносить, то я совсем не против! Я тут, кстати, чаёк научился колдовать. Будете?       Все уставились на меня с открытыми ртами, даже Гарри внутри заглючил. Первым отмер красный, как помидор, дракончик.       — Д-д-да н-не был-ло такого       — А вы можете проверить, говорил ли он «лижи»? — тут же обратился я к товарищу надзирателю.       Бледный и красный одновременно, староста трясущей рукой взмахнул палочкой над бледнеющим Малфоем, и, словно запись, прозвучал голос Драко: «будешь лизать?».       Воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь криками детей из соседних вагонов, да шумом поезда.       — Но я человек добрый и понимающий, не переживайте. Гормоны, пубертат, моя красота в конце концов… — я рукой взмахнул свои волосы, подмигивая. — Так что наказания их требовать не буду, лишь попрошу меня покинуть и дать поспать. В конце концов, чинить неприятности известной семье аристократов я не хочу.       — Ах ты… Ах ты… Ах ты придурок! — рассвирепел отмерший Драко, но его за воротник схватил староста.       — Малфой, возвращайтесь. Вам не нужно ещё больше неприятностей. Надеюсь, вы поняли моё предупреждение, — тихо, но с угрозой в голосе заговорил бледный-бледный надзиратель. — Радуйтесь, что я не напишу вашему отцу. В конце концов, мой отец и Лорд Малфой друзья — не хотелось бы устраивать конфликтов.       — Да он нагло врёт! Да я бы! Я бы никогда! Фу! Мерзость… Гнусный обманщик! Да посмотрите на меня, на Гойла! Мы жертвы…       — Я уже залечил ваши царапины и тот лёгкий вывих. А теперь уходите, — сверкнул глазами староста.       — Да чёрт возьми! — всё кричал Малфой, но его остановил кашель.       — Что тут происходит? — тихий, мягкий, но с хрипотцой голос вошёл в чат.       — Профессор Люпин, — кивнул надзиратель, а я зевнул.       — Так может всё же по чаю? И что это я так грубо?! Проходите, садитесь, можем поискать ещё доказательств, если вам так интересно…       — Профессор, произошёл некий… инцидент, — вздохнул староста. — Но я все уже уладил, нет причин…       — Тогда почему я все ещё слышу крики молодых людей? И у того студента, насколько я вижу, повреждена рука. Меня попросили наказать ученика, учинившего драку с тремя студентами Гриффиндора…       — Да блять, никого я не бил, меня одни изнасиловать, нахуй, хотят, другие избить, так все ещё и троицами ходят! Я что, Иисус что ли? Мне святые нахуй не сдались! Дайте поспать — по-человечески же прошу. Ну или хоть чаек попьём вместе. Хотите? — я всё же налил вторую чашку чая, отхлебнув немного.       — Поттер! Не выражайтесь! — воскликнул староста.       — Не выражать свои мысли? Моё мнение ничего не значит?! Может ещё и материться запретите? Что за ёбанная школа! — вполне оправданно возмутился я. — И товарищ староста, кончайте выходить из себя! Может ещё и в меня войдёте, кто вас знает? Мне на сегодня посягательств на свою бренную шкуру, блять, хватило.       — Поттер. Ещё хоть раз я услышу от вас матерное слово, и вы будете наказаны лично профессором Снейпом, — процедил трясущийся староста.       — Да как я посмею! Я использую лишь тонкую литературу, да примеру Пушкина следую, — задохнулся я воздухом, наконец вскочив на ноги пред группкой стоящих в проходе людей:       

С утра садимся мы в телегу; Мы рады голову сломать,

И, презирая лень и негу, Кричим: пошёл! Ёбана мать!

      Я поклонился, и вновь выпрямился в полной тишине. Гарри внутри меня начал медленно хлопать.       — Я попрошу всех разойтись по своим местам. Давайте завершим этот конфликт здесь. Я поговорю с молодым человеком, и мы постараемся решить эту проблему, — вздохнул профессор Лютик.       Все, мысленно кланяясь профессору, разбежались как от огня. Люпин вошёл в купе и тихо присел напротив. Я же обратно нацепил лыбу и протянул чаёк.       — Прошу простить, печенек нет.       Профессор рассмеялся, принимая чашку. В его движениях я заметил некую скованность, и отнюдь не от поношенной одежды. Та же зажатость читалась и в его походке, словно он тащил на слегка сгорбленных плечах и опущенной шее тяжёлый груз. Светлые глаза казались выцветшими, пустыми, и, несмотря на тёплый цвет, словно промёрзли насквозь, и пугали, будто бы их не было, лишь белая склера. Волосы напоминали те обрубленные пакли солдатов, что резали жёсткие, непослушные волосы мечами, дабы те не мешали, вот только выглядели они у мага всё же чуть опрятнее. Но гораздо сильнее меня привлекли руки. Широкие суставы, обтянутые кожей, и длинная ладонь с коротковатыми пальцами были неожиданно ухоженными, не сухими, но худоба придавала некую иллюзию усталости или последствия тяжёлого труда.       Я вернул взгляд к лицу мужчины. Наверное, новый учитель, — прокомментировал Гарри.       — Итак. Чудесный чай, хочу заметить, — улыбнулся Люпин, ставя чашку на столик. — Расскажешь, зачем затеваешь споры и драки?       — Расскажу, безусловно. Если я их затею. Только я ничего не затевал. Честное пионерское.       — Однако дети, напуганные до дрожи, прибежали ко мне после встречи с вами, мистер…       — Поттер, — подсказал я, также откладывая чай. — Однако то, что делали со мной гораздо страшнее, профессор Люпин, и сие умение хранить и прятать свой страх и обиду не значат, что жертва тот, кто в конце рыдал. Насильники и маньяки тоже плачут, когда считают себя жертвами. Неужели из-за их слов вы станьте обвинять пострадавших?       Лицо Люпина переменилось сразу после того как я озвучил не своё имя, и всё продолжало плыть по эмоциям.       — Так ты… Поттер? Гарри Поттер?       — Он самый — великий и ужасный, — вновь я кастанул чая и хлебнул. — Раз уж вы так обеспокоены бедняжками детьми, то я вас не держу — можете идти к ним. Я хотел поспать, но мне всё никак не дают.       Люпин нахмурился, вздыхая в который раз. Начинает казаться, что он просто так дышит — вздыхая.       Со скрипнувшими коленками, профессор сказал что-то ещё, но мне было абсолютно всё равно. Я уложил какие-то вещи в форму подушки и улёгся на жёстком сидении, накрывая глаза носком. Лютик ушёл и я, наконец, смог вздремнуть, и даже убеждения Гарри позаниматься ещё чуть-чуть меня не остановили.