Наши демоны нас берегут

Сережа просыпается от прикосновений солнечных лучей. Садится на кровати и сонно потягивается. Не сразу до него доходит, что он не дома. И мягкая кровать не совсем кровать. Разумовский удивленно проводит рукой по сухой листве. Он…в гнезде? Тогда почему так мягко… — С пробуждением. — хихикает знакомый голос. Разумовский поднимает голову, сталкиваясь с теплым горящим взглядом. — Долго же ты спал. Целых два дня. — Два дня?! — вскрикивает Сережа. — А чего тебя удивляет? Тебе надо было набраться сил, прежде чем вернуться. — Куда? — Сюда! — весело отвечает Птица. — Где мы? — В гнезде. Сам строил. — горделиво подергивает крыльям Птица. — Уютное. — неуверенно говорит Разумовский. — Еще бы! Я старался. — А что произошло? Хтонь поджимает темные губы. — Скажем так…пойти мирным путем не получилось. Прости. — Ничего… — Сережа с любопытством разглядывает новый облик друга. Птица явно красуется. Темно-рыжие волосы хулиганистым каре опускаются на покрытые черными перьями плечи. Птица усыпан перьями весь. Только лицо светлое. Черты лица и фигуры чересчур острые и худые, но при этом Птица кажется очень гибким и сильным. А за спиной у него раскинулись два огромных мощных крыла. Птица прекрасен словно огненный Рух. — Вау… Хтонь заливисто смеется. Довольно сверкает золотыми глазами. — Я рад, что тебе понравилось Птенчик. Сережа улыбается. Ведет пальцами по мягкому угольно-черному оперению. — Ты такой красивый. Мальчишка прижимается ближе. От друга приятно пахнет дымом и хвоей. — Я готов. — К чему? — непонимающе переспрашивает Птица. — Я же посмотрел на тебя. Теперь ты обязан меня съесть. Хоть сотрясается в приступе беззвучного смеха. — Планы поменялись, Родной. Ты же мне душу отдал, помнишь? — Помню. Но разве теперь ты не сможешь меня съесть? — Милый мой ребенок! Теперь мы соединены контрактом. — Не понимаю… - виновато улыбается Разумовский. — Это ничего. — успокаивающе гладит его по голове Птица. — Все не так уж и сложно. Ты помнишь как я появился в в этой квартире? — Да. Мне рассказали. Тебе призвали сектанты. — Верно. Тогда у них не получилось заключить контракт. Никогда бы я не подчинился этим тварям. Но ты…на твой зов я откликнулся. Тебе я готов служить. — А это как это… — А вот так! Куда ты, туда и я. — Значит… Значит ты больше не пленник!!! — радостно восклицает Сережа. — И ты тоже. Мы свободны, Птенчик! СВОБОДНЫ!!! Сережа чувствует как по щекам текут горячие слезы. На этот раз от радости. Мальчишка прижимается к Хтони ближе. — Свобода… свобода… больше не будет больно. Неужели больше не будет больно! — не веря шепчет он. — Не будет! Не будет! — покрывает его рыжую макушку поцелуями Птица. — Только хорошее! Впереди только хорошее! — Спасибо… спасибо! СПАСИБО!!! Крылья укрывают Сережу почти полностью. — Тебе спасибо, Птенчик. Как же хорошо, что я тебя таки не съел.

***

Проклятая квартира номер четырнадцать горела черным пламенем. Суеверные бабульки крестились, кутаясь в пуховые платочки. Огонь пожирал пространство, но не трогал соседние квартиры. Когда приехали пожарные, то тушить было уже нечего. Не осталось ничего кроме пепела. Даже косточек. На все расспросы кто тут жил и как, соседи сконфуженной помалкивали. Молодая семья. Не самая благополучная. Был ребенок. Нет, охарактеризовать не может. Ничего не знаем. Ничего не слышали. За неимением улик и доказательств всех Разумовских похоронили в общей государственной могиле. Поохали, поахали и дальше пошли. Да и кому какое дело до семейки алкашей? Лишь однажды на заросший травой участочек пришла невысокая фигурка маленькой девочки. Коротко обстриженная макушка ненадолго мелькнула между деревьев. — Я так и не сказала тебе спасибо. Надеюсь там ты будешь счастливее. И прости меня. Всех нас... После ее прихода на могиле осталась лежать детская кофточка. Да и то недолго. Сперли. Все же ничего святого у людей не осталось.