Последняя милость удачи

Раны, полученные в бою с охотником за головами, зажили, но исцеляющая магия забрала, казалось, последние силы. Куан Чи чувствовал себя абсолютно измождённым, и если сейчас его найдут, отбиться он не сможет. Однако пока ему везло: ни обитатели Преисподней, ни вероятные преследователи из Внешнего Мира не стремились проникнуть в скрытое под землёй логово. Куан Чи лежал на настиле, сложенном из наброшенных друг на друга шкур демонов — постель из трофеев получилась вполне удобная. На столе, высеченном из каменной глыбы, остались другие части добычи: кости, рога и когти, капсулы с глазами и кровью, покрытые слоем пыли — Куан Чи давно не заглядывал сюда — в своё самое первое пристанище, обустроенное в Преисподней. Именно отсюда много лет назад начались его странствия по миру мёртвых. Это неказистое логово было не единственным, но добраться до остальных не хватило сил, к тому же, на других, более населённых уровнях Преисподней, его могли заметить и узнать, что в его нынешнем положении было опасно. Здесь же, в пустоши, он мог затаиться и взять передышку. Преодолевая слабость, Куан Чи кое-как встал на ноги. После нескольких шагов мышцы будто обмякли, голова закружилась, но Куан Чи, пошатываясь и спотыкаясь, упрямо брёл к своей цели — запасам очищенной воды. Горьковатая, пропахшая тлением и самое противное — тёплая жидкость, несмотря на отвратительное качество, всё же помогала восстановить силы. Напившись, Куан Чи почувствовал себя лучше и решил, что пора выбраться наружу. Лампы почти погасли — догорающие угли остывали, и если не набрать новых, через час-другой в пещере станет совсем темно. Ещё надо было проверить магическую сеть, раскинутую на подступах к убежищу, которая одновременно служила защитным препятствием и охотничьей ловушкой. Туда кто-то попался, Куан Чи улавливал характерные колебания. Он открыл портал и через мгновение очутился на поверхности. В сети барахтались две издыхающие твари. Первый демон был совершенно непригоден для приготовления пищи: нечто насекомообразное и явно ядовитое из последних сил било жёсткими прозрачными крыльями и щёлкало острыми жвалами. Однако Куан Чи решил, что заберёт и его — для исследований, к которым когда-нибудь обязательно вернётся. Второй демон оказался крупным ящером с крепкими лапами и раздвоенным хвостом, выглядел он мясистым и вполне съедобным. Его Куан Чи телепортировал первым — сразу на стол. Затем он набрал свежих, ярко пылающих углей, добил инсектоида и вернулся в пещеру. Разложив угли по лампам, он быстро разделал тушу, часть мяса убрал, защитив от разложения магией, а часть бросил в котёл. Неплохо было бы сходить ещё и за водой, но Куан Чи решил, что запасов пока хватит, и можно подождать. Чтобы добыть в Преисподней воду, сначала нужно было собрать раскалённую жижу, которая вырывалась из глубины недр и растекалась вязкими, проедающими землю, ручьями, а дальше перегнать её и очистить. Из пяти бочек жижи получалась одна бочка воды, убивающей после первого же глотка. Для нейтрализации ядовитых примесей Куан Чи придумал ухищрение, лежащее на грани магии и алхимии, но довести его до совершенства не успел, поэтому приходилось ждать по два-три дня, пока все смертельно опасные вещества распадутся и станут безвредным осадком. Один из источников жижи был совсем недалеко от пещеры, однако возиться с ней сейчас попросту не хотелось. Куан Чи раздражённо подумал, что всё это должны делать слуги, тяжёлая рутинная работа по обустройству быта мешала сосредоточиться на колдовстве и тренировках, однако, он понимал, что это продлится ещё долго и неизвестно, когда закончится. Слуг в ближайшее время не предвиделось, а те, кто был, давным-давно разбежались. О сёстрах тени он ничего не слышал вот уже пять лет, как и о других демонах, которых когда-то подчинил. Глядя на пламя, окружившее кипящий котёл, Куан Чи ждал, пока приготовится мясо, и размышлял о том, что делать дальше. И почти сразу же мысли устремились к основе мироздания — песочным часам. Воспоминания о них захватывали, буквально пожирали разум, это было похоже на мечту или одержимость. Однако Куан Чи осознавал, что в нынешнем его положении подобная цель абсолютно недостижима. Он был никем и ничем, за ним, сбежавшим из тюрьмы преступником, охотились во Внешнем Мире и в Земном Царстве, он более не мог влиять на решения властителей и потерял всех своих союзников. Попытки начать всё заново раз за разом заканчивались неудачей, а последняя вылазка во Внешний мир едва не обернулась смертью: он угодил в западню охотника за головами. Но самым паршивым было то, что он лишился доступа к знаниям — библиотеки придворных магов и тайные хранилища храмов стали недосягаемы. Его нынешний умений было недостаточно, чтобы отыскать путь к песочным часам и сразиться с титаном. Но, понимая всё это, Куан Чи не мог задавить навязчивые грёзы, хотя и чувствовал, что они забирают много сил и подтачивают волю, а ещё давят и повергают в тягучее уныние. Чем ярче были его мечты, тем сильнее он ощущал контраст с реальностью и невозможность их осуществления, и от этого становилось невыносимо тоскливо. Мясо демона получилось жёстким, жевалось с трудом, но на вкус оказалось на удивление сносным. Конечно, оно не шло ни в какое сравнение с изысканными творениями высокой кухни, к которым Куан Чи успел привыкнуть при дворе королевы Синдел, однако, по сравнению с той дрянью, которой кормили в шахтах, было настоящим деликатесом. Немыслимо, но даже Преисподняя — сосредоточие смерти, мерзости и ужаса — могла дать лучшее существование, чем рабство в шахтах Внешнего мира. Для Куан Чи это стало очевидно с первых минут пребывания здесь. Огненные бури обрушивались внезапно и обращали в пепел все, что встречалось на их пути, хаотичные вспышки энергии терзали сознание кошмарами и галлюцинациями, а ядовитые испарения наполняли воздух удушающим смрадом. Демоны, вечно голодные и грязные, нападали друг на друга — чаще всего без причин, они гибли сотнями в бессмысленных стычках. Мало кому из них было суждено обрести разум и жить, осознавая себя. Сила, порождающая демонов, таилась глубоко в недрах Преисподней. Под камнями, песком и лавой скрывалось то, что титан пожелал убрать из своей вселенной: тёмные стихии — ни один колдун не должен был добраться до их чар. Магия просачивалась слабыми, почти незаметными лучами, Куан Чи научился находить её и управлять ею, подчинил с её помощью сестёр тени, Молоха и Драмина, но, как он ни бился, овладеть ею всецело не мог — чужаку, пришельцу из живого мира это было неподвластно. И всё же, несмотря на то, что Преисподняя не признавала его, не одаривала, а лишь снисходительно делилась ничтожными крохами своих сокровищ, Куан Чи чувствовал, что его место здесь. Это странное ощущение появилось, когда Дамаши впервые привела его сюда: всё вокруг казалось знакомым, близким, притягательным. Этот мир и он словно были сделаны из одного вещества. Преисподняя заворожила ужасом, жестокостью, мощью и парадоксами, и Куан Чи, обладая лишь начальными познаниями в магии, бросился исследовать её. Иногда, если он слишком увлекался, Дамаши одёргивала его и требовала сосредоточиться на выполнении её заданий, всё остальное — после. Дамаши. Воспоминая о ней вызывали противоречивые чувства. Так прекрасно всё началось и так бесславно закончилось! Загадочная женщина, спасшая их с Шанг Цунгом, их благодетельница и наставница, оказалась не могущественной колдуньей, а титаном из другой вселенной, который использовал их и одурачил, как последних простаков. Если бы титан Шанг Цунг победил, неважно с союзниками или без, то наверняка уничтожил бы своих бывших слуг как отработанный расходный материал. То, что титан был повержен, Куан Чи мог считать удачей, несмотря на полный крах всех его планов. Он остался жив, и это главное, а ещё, благодаря знакомству с Дамаши, покинул шахты и начал учиться магии, узнал, что у него есть невероятные способности к колдовству. Он поднялся на самый верх и смог насладиться роскошной, полной удовольствий жизнью, доступной лишь знати, вельможи боялись его, королева Синдел и её дочери доверяли ему. Ему повезло, несказанно повезло — впервые в жизни. То, что он обрёл, останется с ним навсегда, этого не отберёт никто, даже Лю Кенг. Однако, чем дольше он скрывался и бездействовал, тем бесполезнее становились эти утешения.   Куан Чи гордился собой, когда узнал, что титан Лю Кенг боялся его, (а ещё и Шанг Цунга), больше, чем кого-либо в своей реальности. Больше, чем генерала Шао, который, по рассказам пришельцев из других вселенных, в разных своих воплощениях весьма часто становился беспощадным тираном и завоевателем Шао Каном, угрозой не только для миров, но и для богов. Тем не менее, Лю Кенг позволил своему Шао приблизиться к трону Внешнего мира. Во вселенных, где титаны не препятствовали естественному ходу событий, Куан Чи занимались магией и обретали могущество, которое почему-то пугало Лю Кенга гораздо сильнее, чем возможный захват власти генералом Шао. Поэтому Лю Кенг и лишил их с Шанг Цунгом даже самого малейшего шанса стать теми, кем они могли бы, и низверг их на самое дно истории. Но сейчас гордость потускнела и выглядела глупой, пустой. Как бы он ни сопротивлялся, ни пытался вырваться, раз за разом он оставался ни с чем и, казалось, до самой смерти был обречён прятаться в Преисподней, без возможности вернуть утерянные статус и влияние. Он снова стал ничтожным, загнанным, лишенным будущего рабом — рабом судьбы — его жизнь по-прежнему подчинялась замыслу титана.   Внезапно в центре пещеры закрутилось зеленоватое свечение, и Куан Чи, мгновенно прервав раздумья, вскочил на ноги и приготовился к бою. Свечение быстро расширялось, внутри открылась чёрная воронка. Сомнений не осталось — он видел открывающийся портал. Куан Чи знал, когда нужно атаковать, чтобы попасть в тех, кто был внутри прежде, чем они смогут напасть. Он выждал несколько секунд и метнул в сторону воронки созданный магией череп, который должен был на время подавить сознание противника. Но череп, беззвучно дрыгая челюстью, не достиг цели и полетел дальше. Женщина, которая вышла из портала, легко уклонилась от атаки, она двигалась ловко и плавно, словно змея. Она показалась Куан Чи знакомой, но он не мог вспомнить, где видел её. Главное, что она точно не была охотником за головами и нападать не собиралась. — Приветствую тебя, Куан Чи, — женщина сдержанно улыбнулась, — я рада нашей встрече. Казалось, непочтительный приём её абсолютно не удивил и не обидел, она будто ожидала чего-то подобного. — Кто ты? — спросил Куан Чи. — Не узнаёшь? Подумай. За минуту, что незваная гостья пробыла в пещере, она успела осмотреться и, конечно же, разглядеть всю убогость этого жилища. Выражение её лица на миг стало скорбным, и Куан Чи почувствовал гнетущую досаду от того, что она поняла, насколько мучительной была его жизнь. Но Куан Чи тоже успел оценить гостью и сделал о ней первые выводы. Она носила тонкие и одновременно очень крепкие, изящно украшенные доспехи, выкованные специально для неё — такие стоили целое состояние. От неё пахло изумительными духами — подобных ароматов не было даже у принцесс Внешнего мира. А вот драгоценностей она не носила, кроме одного — рубина, сверкающего чуть выше линии бровей. И это было не просто украшение — камень источал магию.   Женщина явно обладала властью и была колдуньей. Об этом говорил её голос: глубокий, выразительный, мелодичный, в каждом его звуке слышалось эхо чар. Но самым поразительным было то, что голос гостьи казался Куан Чи не просто знакомым, а будто принадлежащим ему самому. Если бы Куан Чи видел её раньше, хотя бы мельком, то не смог бы забыть, но, тем не менее, он не узнавал её. — Нет, я не помню тебя. Женщина снисходительно усмехнулась. — Ты не можешь меня помнить, ведь прежде мы не встречались. Но ты должен узнать меня. — Должен? Она сделала пару шагов вперёд и встала так, чтобы огонь в ближайшей лампе осветил её лицо. Татуировки! Только сейчас Куан Чи рассмотрел их. На голове женщины, абсолютно гладкой, и на её руках были изображены точно такие же магические символы, как и у него. До этого момента он не приглядывался к её узорам, не придавал им значения, поскольку всё его внимание поглотил алый камень. Теперь он догадался. — Ты — это я? — Верно. Я Куан Чи, владыка Нижнего Царства, повелительница Мрака и Смерти. В своей временной линии. — Ты титан? — Нет, я богиня. — И зачем ты явилась, богиня? — Познакомиться. Посмотреть, как ты живёшь. Жду, когда же ты пригласишь меня войти. — Ты уже вошла. — Вижу, ты не в духе. Понимаю. Мне известно о Дамаши и о том, что произошло с тобой. Не повезло тебе. — Вот как? А я бы и не подумал! Куан Чи откровенно пялился на неё и не мог заставить себя отвернуться хотя бы на полминуты. Плевать на приличия! Эта женщина — его воплощение в другой реальности — вызывала странные, раздирающие чувства. Зависть к её удачливой судьбе беспощадно терзала самолюбие и разжигала злобу, но одновременно с этим сам факт её присутствия здесь, в его провонявшей копотью норе, давал зыбкую надежду на... Он не мог сказать, на что именно. — И что ты предложишь мне, богиня? — Почему ты решил, что я пришла предлагать? — Потому что ты пришла. Если ты — это я, то, значит, тебе от меня что-то нужно. Иначе, ты бы не пришла. Я знаю себя, значит, знаю и тебя. — А если я пришла, например, из чисто исследовательского интереса? Что если мною движет любознательность, а не стремление к выгоде? — Тогда... Знаешь, я не хочу просто так быть подопытным экземпляром. Уходи. — Ты умён и готов воспользоваться любым, даже самым призрачным шансом, но ты груб. Это мешает тебе. — При иных обстоятельствах я мог бы показать себя образцом любезности, — Куан Чи раздражённо усмехнулся, — но не сейчас. — В чём ты видишь цель своего существования? Внезапно для себя Куан Чи воспринял этот вопрос без злости и задумался, стоит ли отвечать. С одной стороны, откровенничать с Куан Чи было бы верхом глупости, но с другой — богиня пришла из иной реальности и вряд ли будет мешать ему. — Я хочу завладеть песочными часами. — Грандиозная цель. — Мне надоела пустая болтовня. — Ты амбициозен и упрям, но нетерпелив. — А ты презираешь меня, считаешь грязным рабом. Но мне плевать на твои насмешки. — Ты ошибаешься. Когда я узнала о существовании множества временных линий, то сразу захотела найти сестёр, узнать, как живут другие Куан Чи. Но, к моему разочарованию, сестёр у меня не было. Все Куан Чи, которых я встречала, оказывались мужчинами. Я отличалась от них гораздо, гораздо сильнее, чем они друг от друга, какое-то время я грустила и думала, что не смогу относиться к ним так, как относилась бы к сёстрам, не смогу воспринимать их как себя. И всё я решила попробовать, посмотреть, что из этого выйдет. То, что получилось, мне нравится. Теперь я люблю всех Куан Чи, всех нас, вне зависимости от происхождения. — И сколько же нас побывало в твоём Нижнем Царстве? — Ты завидуешь им или мне? От холодной усмешки богини Куан Чи стало жутко. Она смотрела серьёзно и жестоко, словно собиралась объявить вынесенный ему приговор.   — Из всех Куан Чи, которых мне довелось встретить, ты самый ужасный. Твой титан — истинный компрачикос, он изуродовал твою судьбу так, что ты превратился в безобразный обрубок личности, которой мог бы стать. Ты как золотой лотос — гниющий окровавленный бутон, сросшийся из раздробленных костей, разорванных мышц и связок, наполненный болью и смрадом. Ты безнадёжен, тебе бесполезно помогать, пока ты... Это было уже слишком. Куан Чи не собирался и далее выслушивать глумливые речи богини. Если она хотела его спровоцировать — она своего добилась! Куан Чи бросился вперёд, концентрируя в обеих руках потоки энергии, но противница уклонилась от удара и сделала подсечку. Куан Чи пошатнулся, но смог восстановить равновесие и удачно отбить занесённый над головой кулак. Богиня ударила его по рёбрам, и это был отвлекающий манёвр, на самом деле её целью была шея. Она попыталась схватить Куан Чи за горло, он поймал её запястье и мгновенно открыл портал, из которого вылезло щупальце. Оно обвило богиню, зафиксировало и обездвижило её. Однако в её глазах не было страха, богиня держалась хладнокровно и с достоинством, будто оставалась хозяйкой положения и контролировала ситуацию. Несколько долгих секунд Куан Чи просто стоял и разглядывал её лицо. Казалось, он мог любоваться ею вечно. Самым прекрасным в ней был, конечно же, камень. Ярко-алый, словно кровь, рубин манил своим мерцанием, в нём отражалось подрагивающее пламя ламп, а чудилось, что весь огонь Преисподней заключён в его гранях. Куан Чи не мог удержаться, он коснулся камня одним пальцем и сразу почувствовал его мощь, проникающую под кожу. — Не смей! — богиня заметно напряглась, в её голосе слышался гнев. — Не трогай! Камень стал горячим и запульсировал, словно живое существо, чувствующее опасность. Изумительное, заманчивое сокровище, которым хотелось обладать. Прямо сейчас, немедленно. Куан Чи взял камень двумя пальцами и сжал его с противоположных сторон, как в клещах, стараясь давить как можно сильнее.   — Прекрати! — Это будет мой трофей. Обещаю, что возьму только его... Если не передумаю. Глаза богини вспыхнули злостью и загорелись красным сиянием, губы её искривились от боли. Со лба на переносицу потекла тонкая струйка крови, и Куан Чи подумал, что осталось немного — он почти выдрал камень. — Нга-ан данд! В это короткое заклинание богиня вложила огромную мощь, и оно ударило, словно тяжёлый молот. Куан Чи на мгновение замер, в голове стоял нестерпимый оглушающий гул, от которого, казалось, вот-вот треснет череп. Он потерял контроль над щупальцем, и оно исчезло вместе с порталом, а богиня незамедлительно воспользовалась этим. Освободившись, она сразу атаковала: ударила Куан Чи ногой в солнечное сплетение, затем кулаком по спине и снова ногой — с размаху в нижнюю челюсть. Удар был такой силы, что Куан Чи отлетел на несколько шагов назад, и пока он был в воздухе, богиня подхватила его при помощи магии и подбросила ещё выше, а затем швырнула на стол — на спину, прямо на кости и препараты. Пара капсул разбилась, осколки стекла разлетелись по пещере, консервирующая жидкость разлилась и потекла на пол. От боли, пронзившей лёгкие, Куан Чи захрипел. Богиня подошла и положила руку ему на голову. — Ты очень разозлил меня. Мало кто на такое способен.   Куан Чи понял, что сделал ужасную глупость, и кара настигнет его в ближайшие секунды. Он был скован чарами, и не знал, как разорвать их, всё, что он мог — это извиваться на месте, будто насаженный на крючок червь. — А что если я захочу тебе что-нибудь оторвать? — Пожалуйста, не надо... — Куан Чи попытался улыбнуться. — Я... Я больше не буду! Клянусь! — Х-мм... — богиня усмехнулась и покачала головой. — Ты ведёшь себя как скот. Ты позоришь всех Куан Чи. Но её взгляд стал спокойным, она больше не злилась. Куан Чи был рад, что избежал расправы, и пообещал: — Я исправлюсь. Богиня села на край стола и развернулась к нему. — Ты не дослушал меня. Обиделся и полез драться. Чем и показал, что тебе не хватает терпения, как я и говорила. Ничего, теперь дослушаешь. Всё, что я сказала, было не для того, чтобы оскорбить тебя. Наши судьбы очень похожи, к этому я вела. Мою судьбу, как и твою, безнадёжно изуродовал титан. Мне была уготована короткая и полная несчастий жизнь земной женщины. За тридцать, сорок или даже пятьдесят отмеренных мне лет, я не смогла бы ни то что раскрыть свои способности, но и просто-напросто узнать о них. Работа от зари до зари в поле и в хлеву не располагает к познанию и контакту с высшими материями, думаю, ты понимаешь меня. — Да...   — Мне помог случай, — продолжила богиня. — На деревню, в которой я жила, напали кочевники. Они захватили меня и ещё несколько человек, чтобы принести нас в жертву своему демону-покровителю. Демон заметил во мне способности и взял в услужение. Он обучал меня магии, и когда после смерти я попала в Преисподнюю, то смогла сохранить разум и существовать там. Позже я смогла переродиться и сама стала демоном, а затем и получила божественную силу. Титан нашей реальности, когда узнал об этом, перепугался так, что думал перезапустить время. Из-за меня одной он собирался уничтожить миллиарды жизней. Какой поднялся переполох, сколько драмы! Старшие боги и боги-хранители реальностей, чемпионы, демоны, монахи и маги — мы все собрались и пришли к титану, стали отговаривать. Титан рыдал, обнимая песочные часы, натурально рыдал, хотя мне показалось, что он переигрывал. Он говорил, что не должен допустить торжество зла и готов заплатить за это любую цену, пожертвовать чем угодно. Говорил долго, и его речи подозрительно напоминали героические монологи из блокбастеров — такие же бессмысленные и нудные. Но когда монологи закончились, титана отпустило, он будто протрезвел и пощадил нашу реальность. — А кто у тебя титан? — Его зовут Джонатан. Иногда он ведёт себя очень странно. Особенно, если пытается шутить. У него не получается, а он всё равно смеётся. — Так это же Джонни Кейдж! Должно быть, в твоей реальности творится тотальный абсурд, с таким-то титаном! — Не тотальный, но абсурда хватает, ты прав. И мне это нравится. Но, пожалуй, довольно обо мне. Расскажи теперь ты о своей жизни. Она говорила приветливым тоном, будто приглашала к беседе, но Куан Чи не мог отказаться. Богиня подчинила не только его тело, но и полностью контролировала волю. Магия вынуждала его отвечать, впрочем, это был тот редкий, пожалуй, даже единственный случай, когда он не знал, что ему скрывать. — Мне нечего рассказывать. Про Дамаши ты знаешь, а всё, что было до неё, нельзя назвать жизнью. Дни в шахтах были похожи один на другой: чёрный туман, забивающий лёгкие, нужда и отчаяние. — И, тем не менее, ты держался за эту жизнь, как и другие шахтёры. Почему? — Я не знаю. — До того, как стать рабом шахт, о чём ты мечтал? — Я всегда был рабом шахт. — Нет. Ты родился человеком. Значит, ты был ребёнком и какое-то время просто рос, не работал. Вспомни то время. Что увлекало тебя в детстве, до того, как ты подрос и тебя забрали в шахты? — Я не помню! Я понимаю, что это было, но как будто и не было. — Я помогу. Чары, наведённые движением ладони, всколыхнули сознание, безжалостно перетряхивая память слой за слоем. Куан Чи снова увидел бесконечные чёрные лабиринты и перемазанные углём лица, мимо проносились коридор за коридором, и вдруг вспыхнул свет. Солнце. Закат. Небо, окрашенное в лиловый, оранжевый и багровый цвета. — Я рос в приюте для подкидышей, его содержал владелец шахт, чтобы набирать новых рабов... Но до десяти лет я не знал об этом. Мне было интересно всё... Я приставал к взрослым: то к торговцам, то к стражникам, то к охотникам. Я просил их, чтобы они научили меня читать... Мне нравилось лазить по отвалам шахты, они казались огромными волшебными горами, я фантазировал, что однажды найду в них клад и куплю дом. Надсмотрщики из приюта ругались, когда замечали нас на отвалах, говорили, что это опасно, но мы всё равно убегали туда... Однажды мы увидели, как к воротам вынесли мёртвых шахтёров, их раздавило камнями. Шесть тел сложили рядом, накрыли и погрузили на повозку. Тогда я впервые увидел смерть, но не испугался, как другие дети. Мне стало интересно и это — почему так происходит, почему жизнь кончается? Я задавал взрослым много вопросов, чем раздражал их, но мне было всё равно. Остальные дети после этого случая перестали ходить на отвалы, они испугались смерти, а я ходил. Один. Клад я не нашёл, но встретил настоящее чудо. Волшебную птицу. Существо, созданное магией. Люди рассказывали о том, что маги из королевского дворца приходят в отдалённые земли, чтобы практиковаться, и мне довелось увидеть творение одного из них. У птицы были полупрозрачные светящиеся крылья, словно сделанные из ветра, и длинный искрящийся хвост, она парила в воздухе и весело трещала. Я хотел поймать её, забрать себе, но она уворачивалась, не боялась, а просто играла со мной... — Что ты чувствовал, когда смотрел на эту птицу? — Радость. Восхищение... В те мгновения передо мной как будто открылся весь мир. Я подумал, что раз какой-то человек создал такое прекрасное существо, то и я смогу, я научусь... Это было... вдохновение... — Достаточно. В этот раз голос богини прозвучал мягко, но почему-то стало тревожно.  — Я боюсь, что она снова исчезнет, — признался Куан Чи, — не хочу...   — Ваше воссоединение теперь зависит только от тебя, — ответила богиня. На её ладони загорелось зеленоватое пламя, оно вытянулось и замерло,  превращаясь в кинжал с длинным тонким лезвием. Богиня сомкнула пальцы на чернёной рукояти и резким движением пронзила клинком лоб Куан Чи. От обжигающей боли показалось, что череп взорвался, а мозг разметало по пещере. Перед глазами растеклась алая пелена, она быстро сгущалась и темнела, пока не стала абсолютно чёрной. Всё это произошло моментально, в сотые доли секунды, а в следующий миг боль пропала, Куан Чи не успел даже закричать. Он почувствовал лёгкость и растерянность от того, что больше ничего не тревожило его. И вдруг чернота вспыхнула, наполнилась огромными потоками пламени, которые закручивались и обрушивались друг на друга, сливались и разделялись. Их мощь казалась невероятной, ужасала и завораживала одновременно. Куан Чи парил, а быть может, плыл среди гигантских огненных вихрей внутри небольшого мерцающего облака, похожего на магическую плазму, и буря почему-то не могла захватить его. Он не чувствовал жара, и это казалось странным, неправильным. Что это? Иллюзия? Морок? Галлюцинация? В любом случае это было превосходное, впечатляющее колдовство. В плазме проступили чёрные пятна, они двигались и становились всё отчётливее, пока, наконец, не обрели стабильные очертания. Теперь в них можно было узнать тени животных: крыс, жаб, кошек, змей, пауков. Удивительным образом в компанию к этой мелочи затесался громадный, давным-давно вымерший, плотоядный ящер. Но самой большой среди них была птица. Куан Чи узнал её сразу — первой из теней. Та самая птица, созданная неизвестным магом, которую он видел единственный раз в жизни, много лет назад, о которой забыл, казалось, навсегда, но вспомнил несколько минут назад под чарами богини. Куан Чи хотел спросить у богини, что она сотворила с его сознанием, зачем насылает эти видения, но не смог произнести ни звука. У него больше не было рта. Рук, ног и головы, костей, мышц и кожи тоже не было. Плоть исчезла, от него остался лишь невесомый сгусток плазмы, в котором существовал его разум. Куан Чи понял, что он умер. Богиня убила его ударом кинжала, и теперь его душа, отделённая от тела, блуждала в недрах Преисподней. Он не злился на богиню за свою смерть — теперь в этом не было смысла, но хотел понять, почему она убила его? Всё-таки решила наказать за непочтение, за попытку выдрать камень? Но почему не сказала об этом? Какое удовольствие от наказания, если жертва не знает, за что её убивают? Но лучше так. Лучше погибнуть от своей собственной руки, чем от пыток в тюрьме Внешнего мира или от меча охотника за головами. Пожалуй, ему досталась хорошая смерть: быстрая и не унизительная... Невольно рассматривая тени, Куан Чи понял их суть. Это были проекции или отражения его эмоций, самых сильных и важных, пережитых в разное время. Страсти, страхи, гордость, наслаждение, торжество, злорадство и превосходство, — все они обрели облик животных. А птица — главная из теней — воплощала вдохновение. Плазма же, как предположил Куан Чи, была материей души и не распадалась потому, что в ней сохранилась магия. Благодаря магии он видел, не имея глаз, причём, зрение охватывало всё, что его окружало, он смотрел сразу во все стороны: вверх и вниз, влево и вправо. Вибрации, идущие из пламени Преисподней, плазма превращала в звуки. Сначала они были слабыми: только стоны и приглушённый вой доходили из бушующей геенны, но постепенно мощность вибраций нарастала, и наступил момент, когда душа содрогнулась от невыносимого жуткого рёва. Этот рёв разрушал плазму, огонь проникал внутрь и набрасывался на тени, они метались и бились. Тени подгорали по краям и таяли, и Куан Чи почувствовал, как мутнеет и спутывается его сознание. Значит, тени были не только проекциями, но и полноценными элементами его нынешнего состояния, и если они расплавятся, то его душа погибнет вслед за телом.  А если не погибнет? То есть, сгорит не вся, до полного опустошения, а обратится в непрерывно тлеющий, лишённый покоя сгусток боли? Такая участь казалась самой ужасной, Куан Чи был готов смириться со смертью, с бесконечной тьмой, но не с вечными мучениями. Нельзя дать огню сожрать себя. Но как?! Огонь везде, он никогда не погаснет. Чтобы спасти тени, пришлось отдать все силы, всю магию. Пламя отступило, но не сдалось. Оно рассеялось, разлетелось на тысячи искр, магия окружала их, не давала вспыхнуть, но они всё равно наполнялись светом и надувались, превращаясь в сверкающие пузыри — перекошенные и напряжённые, словно воспалённые. Пузыри лопались, а сияние, которое они испускали, смешивалось с магией. И делало её сильнее. Душа же словно корчилась в припадке, казалось, что она разбухала, пропитываясь светом пленённого пламени, и из облака преображалась в тучу — тяжёлую и плотную, похожую на гудящее брюхо чудовища. С тенями тоже происходило что-то интересное. Они увеличивались и мутировали. У пауков удлинились и покрылись шипами лапы, языки кошек стали больше туловища, тела жаб обросли хоботками, а кожа змей расслоилась и волочилась клочками. У птицы исчез хвост, но заострились и вытянулись крылья, на голове возникли уши — она превращалась в летучую мышь. Душу распирало всё больше и больше, и в какой-то момент она будто вырвалась из невидимых пут и понеслась, почувствовала себя бесконечной, безудержной, распростёртой над бесконечностью огненный бездны. Это ощущение было высшим наслаждением, которое могло существовать во вселенной, и чтобы испытать его, стоило умереть. Летучая мышь, словно отзываясь на радость души, замахала крыльями и принялась кружить из стороны в сторону, она будто танцевала. С каждым движением размах её крыльев увеличивался, и вдруг тень заслонила пламя. Всё стало чёрным. И появилась боль. Казалось, что туча, в которую превратилась душа, столкнулась с чем-то твёрдым и разбилась. Боль шла волнами: нарастала и спадала, а затем снова нарастала, но с постепенно ослабевала, сменяясь чувством тяжести. Теперь душа ощущала себя не тучей, то есть, не объёмной сущностью, а веткой, срубленной и придавленной, но придавленной почему-то не сверху, а снизу. Тьма перестала быть чистой и безупречно чёрной, в неё словно просочились примеси: запрыгали разноцветные точки и росчерки, а затем её смыл поток света, и в нём стал различим грубо высеченный, неровный потолок. Куан Чи смотрел на потолок своей пещеры. Смотрел глазами. Он был жив. Он дышал, чувствовал боль в костях и биение своего сердца. Но что-то было не так. Что именно — Куан Чи понял, как только приподнялся и увидел себя. На столе лежало тело с крепкими когтистыми лапами, покрытое толстой серой кожей, из которой местами торчали шипы. И это тело принадлежало ему. Куан Чи встал и продолжил себя разглядывать. На верхних лапах — назвать их руками не поворачивался язык — было по четыре пальца, а пятый, лишённый кости, мог вытягиваться, будто щупальце. Стопы и ладони имели розоватый оттенок, и Куан Чи это не понравилось — не подходил ему этот нежный, как у молочного поросёнка, цвет. Впрочем, долго он не горевал и захотел выяснить, что стало с лицом: голова казалась слишком большой, не соответствующей общим пропорциям. Богини в пещере не было, но Куан Чи чувствовал её присутствие. Наверное, затаилась и наблюдала. Пусть так, появится, когда сочтёт нужным. Он рыскал по пещере и перетряхивал засыпанный пеплом хлам в поисках зеркала. Оно точно было здесь, но Куан Чи не помнил, куда забросил его. Наконец он вытащил зеркало из старой корзины, поставил рядом с лампой и бросился себя рассматривать. Лицо выглядело страшно: массивная челюсть с выпирающими нижними клыками, жёлтые мерцающие глаза,  россыпь шипов на голове и лбу. На шее, груди и предплечьях чернели вены, толстые и заметно выпирающие над кожей, они выглядели не как часть кровеносной, а как кишки, которые выползли из живота и кочевали по телу в поисках нового вместилища. Ещё у Куан Чи обнаружился хвост. Мышечный и длинный, с шиповидным наростом на конце. Похожие наросты были на бёдрах, коленях и локтях. В целом, новый облик ему понравился, но один изъян не позволял почувствовать радость. Уши. Широкие увесистые уши  доставали до плеч, именно из-за них голова казалась огромной, они полностью уничтожали грозный демонический образ. Кто испугается чудовища, у которого с головы свисают два нелепых кожаных лопуха?! Разочарование Куан Чи граничило с отчаянием. Внезапно откуда-то сбоку донёсся назойливый шаркающий звук. Куан Чи обернулся и увидел летучую мышь.  — Паггл?! — от изумления он позабыл про уши. — Как ты здесь оказалась? Мышь рылась в разбросанном на полу хламе, поднимая пыль. Куан Чи заметил, что голос его стал хрипловатым и будто потяжелел. Открылся портал, и появилась богиня. — Ну что, нравится? По-моему, всё получилось прекрасно. Я рада твоему возвращению.   Куан Чи прислонился к стене и через небольшую паузу ответил: — Ты убила меня, мою душу захватила Преисподняя, и я переродился? Теперь я демон?    — Всё верно. С днём возрождения, новое дитя Преисподней, — богиня говорила вроде бы серьёзно, без единой нотки иронии, но и без пафоса, который соответствовал бы моменту. Она с любопытством наблюдала за происходящими с ним метаморфозами и была довольна, что приложила к этому руку.   Богиня подманила летучую мышь, посадила на руки и стала гладить. — Невероятно — ты смог воплотить её! — Я пока не понимаю, как это произошло... Новое тело непривычное, придётся интенсивно тренировать координацию движений. Мне нравится всё, кроме ушей. Преисподняя поглумилась надо мной? Наверное, я их обрежу. Богиня молча покачала головой. — Не получится, да? Они снова вырастут? — Вырастут. С ушами действительно вышел перебор, — согласилась богиня. — Но дело в том, что каждая часть демонического облика заключает в себе определённую характеристику, и, если исходить из этого, то твои уши означают, скорее всего, что в твою натуру заложен избыток позёрства. Тебе придётся  преодолевать это. Всегда. — Непрерывное испытание? — Точно. И если ты выдержишь его, то достигнешь наивысшей степени самоконтроля. — Выдержу. Сделаю шлем и спрячу уши. Если же кто-то собьёт его или расколотит — убью, — Куан Чи приглушённо рассмеялся.   Богиня посмотрела на него с откровенным умилением. — Как зловеще звучит твой смех! Зловеще и красиво. В тебе пробуждается демоническое обаяние. Быстро!   Летучая мышь переместилась на стол и хватала всё, что попадалось в когти. Она с удовольствием съела глаз, долго пролежавший вне консервирующего раствора и навсегда потерянный для исследований, затем попыталась разгрызть кость, но нашла её неаппетитной и отбросила, после чего вцепилась в дохлого исектоида, взмыла с ним под потолок и принялась трясти его, пытаясь растормошить. Поиграть не получилось — инсектоид был упрям и не собирался оживать, и летучая мышь, поняв тщетность своих усилий, недовольно пискнула и бросила его на пол. Заметно потрёпанное тельце шлепнулось недалеко от богини. После этого летучая мышь сделала красивый вираж и нырнула в фиолетовое свечение, которое появилось совершенно внезапно. — Где она? — Куан Чи растерялся от удивления. — Исчезла! Стой! Он открыл портал и бросился на поиски мыши. Сначала Куан Чи носился вокруг пещеры, затем перепрыгнул поток жижи и отправился дальше. Он бегал по пустоши, и каждое прикосновение к земле отзывалось в демоническом теле вспышкой новых ощущений. Он ориентировался по вибрациям и точно знал, что его мышь поднялась высоко, но летала где-то поблизости, знал, что рядом притаились два демона, один из которых был двухголовым, он не видел их, но чувствовал. — Вернись домой! — крикнул Куан Чи, задрав голову. — Я поймаю тебе живую тварь, будет тебе игрушка! — За тобой не угнаться, — богиня встала рядом. — Почему она сбежала? Обиделась? — Она вернётся. Порезвится и прилетит обратно. Такому существу мало пространства пещеры, ей нужен простор, как буре. — Мне, если честно, тоже, — сказал Куан Чи. — И мне после перерождения хотелось беситься, — ответила богиня, — а ещё хотелось петь. Но я знала только обрывки песен, поэтому носилась и выла, пугая демонов. А сейчас смотрю на тебя и снова переживаю это ощущение, заражаюсь твоей эйфорией. — Вот как? Это же прекрасно! — Куан Чи протянул богине руку, то есть, лапу. — Тогда, ты не будешь против, если я приглашу тебя на танец? — С радостью. Они взялись за руки и стали кружиться, разгоняясь всё сильнее и сильнее. Они подняли вихрь, в который затягивало всё, что было поблизости: угольки, осколки костей, опалённые клочья шерсти и даже мелких демонов, которым не повезло пролетать мимо. Богиня теперь казалась крошечной и хрупкой — едва доставала Куан Чи до груди. Конечно же, она не уменьшилась, просто демоническое тело было в полтора раза больше человеческого. Они смеялись, громко и безудержно, смех перешёл в заливистый хохот, и демоны, которые притаились в надежде переждать вихрь, разбежались, испугавшись безумного танца. Они кружились и хохотали, пока не начали задыхаться.   — Всё, всё, пора остановиться...   — Да.   — Прогуляемся? Неспешным шагом они пошли в сторону пещеры и заметили на полпути блестящий чёрный камень со скошенной вершиной.   — О, смоляной тромб! — Обожаю их! В два прыжка Куан Чи залез на камень, лёгна живот и вытянулся, богиня не отставала от него и устроилась рядом. Окаменевшая смола как-то по-особенному рассеивала жар, идущий от земли — он превращался в медленные мягкие волны, которые расслабляли тело и внушали душе чувство покоя. Куан Чи прикрыл глаза и увидел руины. На разбитых тёмно-красных стенах рос чёрный мох, в котором копошились разноцветные черви. Он узнал это место — замок Баала, поверженного сотню лет назад мятежного генерала Преисподней. Пейзаж не оставался статичным, он менялся, медленно переходил от одного места к другому, и обзор всегда был направлен сверху — из воздуха — вниз. Куан Чи понял, что над этими руинами сейчас летает Паггл.   — Как далеко ты забралась...  — Нашлась? — Да. И я вижу её глазами, слышу её ушами. Невероятно!   Богиня перевернулась на бок и, немного подумав, сказала: — Это существо не просто создано тобой, оно извлечено из тебя, это часть тебя, но при этом самостоятельная. — И она будет жива, пока жив я. — Скорее всего. — Похоже на симбиоз, только не с другим организмом, а с самим собой. Самосимбиоз. Никогда такого не встречал. — Я тоже. — Значит, я могу отправить её на разведку... Очень удобно. Могу попросить её принести что-нибудь или напасть на врага... Богиня одобрительно улыбнулась. Куан Чи заметил, что её кожа, несмотря на все их пляски, осталась чистой, от неё по-прежнему прекрасно пахло — наверняка освежалась магией. И ему не мешало бы поротереть шкуру. Вони пока не было, но на теле уже чувствовалась налипшая копоть. Куан Чи окружил себя чарами, и желтоватое свечение растеклось по телу, он ощутил лёгкую щекотку и местами пощипывание. Грязь быстро испарялась, превращаясь в светло-сизый дым — такой оттенок говорил о том, что увозился он несильно. Внезапно поток магии разорвался и рассыпался на отдельные сполохи, они царапали кожу, словно сдирали её клочками. Куан Чи вскочил, пытаясь отряхнуться. Это было простое заклинание, в чём он ошибся? Когда магия погасла, Куан Чи посмотрел на свои лапы и увидел, что теперь это руки. Бледные, с пятью пальцами и руническими татуировками, человеческие руки. И всё его тело снова было человеческим. — Что такое? — Не пугайся, — отозвалась богиня, — ты по-прежнему демон. Просто сейчас ты принял человеческую форму. Спонтанно. Со временем ты научишься управлять превращением и сможешь менять облик по своему желанию. Куан Чи молча лёг, онбыл потрясён и не знал, что сказать. С первых минут перерождения он считал демоническое тело обязательным условием своей возрождённой жизни, был готов привыкать к нему, изучать его способности, тренировать. Теперь оказалось, что и человеческое тело осталось при нём, это радовало и одновременно тревожило. Вместе с телом наверняка сохранилась и часть его человеческой сути, и вдруг это помешает ему? Вдруг он окажется неполноценным демоном?   Куан Чи закрыл глаза и приглушил связь с Паггл, чтобы полностью сосредоточиться на ощущениях. Главным преимуществом человеческого тела была развитая сенсорика, которая улавливала тончайшие колебания, неразличимые в демонической оболочке. Он погрузился в поток ощущений, ловил каждое из них и прислушивался. И вскоре появилось чувство слияния с кипящей глубоко под землёй бесконечностью, такое же, как было в посмертии. Преисподняя говорила с ним и больше ничего не скрывала. Сомнений не осталось: его человеческая суть сгинула в пламени, от неё не осталось даже праха, и теперь ни боги, ни титан не вернут её. Всё, что случится с ним теперь, зависит только от него. Смертельный удар божественной Куан Чи — последняя милость удачи, которую он принял, будучи рабом судьбы и случая, а всё, что свершилось после — его и только его победа. Теперь он, а не Лю Кенг властвовал над своей судьбой, в этом и была его победа над титаном. — Смерть дала мне свободу, — негромко сказал Куан Чи, когда вышел из транса.   — И у меня после перерождения было такое же чувство, — в тон ему ответила богиня. — Это наш мир. Мы дети смерти и пламени, пожирающего души. Ни в одном мире, кроме Преисподней, мы не можем развиваться.   — Интересно, почему так? — И я задавалась этим вопросом. Ты знаешь, что раньше существовали только одни песочные часы и только одна вселенная, титаном в которой была хранительница времени Кроника? — Я слышал об этом, но разве это не легенда? — Нет, это правда.Некоторые из нынешних титанов родились в той протовселенной, там они были людьми, богами или демонами, в том числе, между прочим, твой Лю Кенг и мой Джонатан. Куан Чи из вселенной Кроники — первый, оригинальный Куан Чи, был демоном, а мы — все остальные Куан Чи — его вариации, производные. Он, образно выражаясь, наш общий предок — от него мы получили демоническую сущность, которую не в силах вытравить из нас даже повелители времени. Они могут лишь душить её, топить, обрекая нас на страдания и унижение. — И этого достаточно... А что стало с первым Куан Чи? Это он погиб в битве титанов? — Нет, он жив. Стал титаном, управляет своей вселенной. Я нашла его. Когда увидела его впервые, я, конечно, не знала, кем он был. Он и рассказал мне про Кронику и о том, как изначальная временная линия распалась на бесконечное множество времён. И сейчас мы иногда встречаемся, беседуем. — Я бы тоже, наверное, захотел бы с ним побеседовать... — Когда-нибудь это произойдёт. Куан Чи задумался, но вдруг неожиданно для себя спросил: — Богиня, у тебя ведь тоже есть демонический облик? — Есть. — Какой он? — Хочешь увидеть? — богиня почему-то усмехнулась. — Да. Сравнить.   — Что именно ты хочешь сравнить? Наши демонические формы или наши обнажённые человеческие тела? — То есть?.. Куан Чи сначала не понял: намёк это или шутка, и только после нескольких секунд раздумий осознал, что на нём не было одежды. Вообще. Он всецело сосредоточился на единении с Преисподней и не заметил, не почувствовал, что потерял набедренную повязку, которую нацепил ещё в пещере, будучи в демоническом облике. Он помнил, как обмотался первой попавшейся тряпкой, а штаны и туника, в которых он умер, при перерождении превратились в обгорелые лоскуты и валялись на полу. Куда делась тряпка? Наверное, слетела во время беснований с богиней.   Да, получился конфуз. Куан Чи тихо рассмеялся. Однако богиню его вид нисколько не смущал, она продолжала расслабленно лежать рядом, будто ничего не произошло, не считала себя оскорблённой, а его скотом. Значит, и ему можно не переживать. И всё же, Куан Чи решил объясниться: — Я хотел сравнить наши демонические уши. Только их. — Уши у меня стоячие, вытянутые, заострённые, а на концах у них огненные кисточки, — с улыбкой ответила богиня. Продолжая наблюдать, она откровенно забавлялась. Куан Чи позвал летучую мышь и обнаружил, что она добралась до Земного Царства. — Она умеет перемещаться между мирами!    — Похоже, она умеет всё то, что и ты.   — Принеси мне одежду, — попросил Куан Чи, — хотя бы штаны. Мышь отозвалась, поняла его. Куан Чи снова лёг и для удобства положил голову на согнутую руку, внезапно он почувствовал что-то твёрдое, будто в кожу впился небольшой камень. На руке ничего не было, он потёр пальцами лоб, и действительно нащупал там камень. Камень! — У тебя есть зеркало? — Куан Чи повернулся к богине.   Она чуть вытянула руку и согнула пальцы, по ним разлилось свечение, из которого возник укороченный меч с широким лезвием. — Пожалуйста, любуйся, — богиня поднесла меч к лицу Куан Чи.   Начищенный до блеска клинок отражал не хуже зеркала. На лбу, чуть выше бровей, как раз в том месте, куда богиня вонзила кинжал, Куан Чи увидел ярко-алый камень. Точь-в-точь, как был у неё.   — Это...   — Демоническая печать.   Богиня улыбнулась и стала медленно обводить камень пальцем, но Куан Чи казалось, что не пальцем, а языком. От мягкого, плавного прикосновения камень будто ожил и задышал, наполняя кровь чарами. Сердце Куан Чи забилось от затмившего все прочие чувства предвкушения, глаза вспыхнули, засияли, и в играющих лучах всё стало казаться необычайно увлекательным — любая, даже самая мелкая, безликая пылинка теперь выглядела загадочной и манящей, хранящей неисчерпаемую бездну тайн. Магические татуировки слегка подрагивали, светились и напитывали мышцы силой. Все эти ощущения сливались в выходящий за пределы сознания, стремящийся к безумию, восторг, от которого кружилась голова и перехватывало дыхание. Куан Чи был околдован сам собой, собственной магией. Но как только богиня отвела руку, всё прекратилось. — Ещё... Сделай так ещё раз... — Я сделаю кое-что другое. Тебе понравится. Сядь.  Куан Чи послушался. Богиня подалась к нему и чуть склонилась, они стукнулись лбами. И камнями. Послышался едва уловимый — не звук, скорее — призрак звука. Куан Чи будто чокнулись друг с другом — не бокалами, а головами. За мгновение, которое камни соприкасались, души Куан Чи проникли друг в друга и создали магическую связь. Теперь они могли видеть и слышать друг друга, находясь в разных временных линиях, не перемещаясь между ними. И не только друг друга, но и других Куан Чи — всех, кого богиня успела найти. — Только у нас есть такая способность, — сказала она шёпотом, — я открыла её случайно. — Ради этого ты и пришла? — Да. Это выгодно и тебе, и мне, и нам всем. Я так считаю. Благодаря этой связи мы можем позвать друг друга, если понадобится помощь, изучать сотни временных линий. Всё это обязательно нам пригодится. К сожалению, не все Куан Чи со мной согласны, есть те, кто разрывает связь, опасаясь, что она будет влиять на судьбу и в конечном итоге приведёт к тому, что из-за неё сотрутся наши индивидуальности, и мы станем неотличимы друг от друга. Такая вероятность существует, но она смехотворно мала. У всех Куан Чи индивидуальность выражена до предела остро, такую не сотрёшь. Богиня замолчала и посмотрела на Куан Чи, явно ожидая ответа — захочет он остаться в их альянсе или нет. — Я пока не знаю. Мне нужно время, чтобы определиться. Но сама идея не вызывает у меня отторжения. — Хорошо... Их лица по-прежнему были близко, им не хотелось отстраняться друг от друга, они медленно склоняли головы, пока снова не соприкоснулись лбами. Только теперь мягко, беззвучно. И было непонятно, кто первый провёл языком по губам, кто начал поцелуй, возможно, они потянулись друг к другу одновременно. Их страсть — яростная, хищная и оголтелая — заставляла с неудержимой жадностью брать, вцепляясь в бёдра, грудь, плечи, и сразу отдавать, лаская до дрожи и стонов. Боль от впившихся в кожу, оставляющих жгучие красные следы пальцев и губ не сбивала влечение, а лишь раззадоривала и усиливала удовольствие контрастом ощущений. После наслаждения наступило время покоя, время томления и неги. — Я хочу поблагодарить тебя, — Куан Чи заговорил первым. — Ты помогла мне. Если бы ты не заставила меня вспомнить птицу, то я вряд ли смог бы переродиться. Чувство, которое вернулось ко мне в последние минуты жизни, осталось со мной и после смерти, оно поддерживало мой разум и питало магию. — Могло и не получиться, ты стоял над пропастью безумия, из которой ни я, ни кто-то другой тебя бы не вытащил. Я не была уверена в результате. — Я понимаю. Ты всё сделала правильно. — Вот парадокс... — богиня задумчиво улыбнулась, — мы демоны — воплощение разрушительного начала, но у нас есть тяга к созиданию, даже потребность в нём. Мы чувствуем вдохновение и можем воплощать свои идеи. Это ещё одна способность, которая есть только у нас. Другим демонам созидание недоступно. — Да, я заметил это, ещё когда был человеком. Демоны могут повторить, спародировать или довести до абсурда любую, даже самую сложную вещь, в этом им нет равных, но они берут только готовое, только созданное кем-то другим. Придумать свое они не могут. Я пытался их научить, тех, чья фантазия казалась мне особенно жуткой, но они не понимали, чего я от них хочу. Они вообще не понимали, что значит придумывать.   — Теперь мне стало интересно, почему так? Раньше я об этом не думала. — Если это тайна, то и мне хотелось бы её раскрыть. — Когда-нибудь я найду ответ. Или ты. Или другой Куан Чи. Богиня встала, и на ней появилась одежда — также быстро, как до этого исчезла. — Мне пора. Не пропадай, Куан Чи. Буду присматривать за тобой. — Приходи ко мне в гости. Лет через пятьдесят. Я встречу тебя, как подобает: не в пещере, а в крепости. — Что ж, договорились. Через пятьдесят лет. Не забудь надеть штаны. Они рассмеялись. — До встречи, прекраснейшая Куан Чи! Богиня ответила воздушным поцелуем и скрылась в портале.  Но Куан Чи недолго пролежал в одиночестве. Вернулась летучая мышь. — Так, что ты мне принесла... Штаны были явно из Земного Царства. Чистые, но заметно поношенные. — Где ты их взяла? Летучая мышь показала: двор, деревья, между деревьями натянута верёвка, на верёвке висит одежда. Сушится после стирки. — Ну и на этом спасибо, Паггл... Тебе ещё учиться и учиться... Мышь подпрыгнула, огляделась и вопросительно посмотрела на Куан Чи. — Где женщина? Она ушла, вернулась в свою вселенную. Но обещала нас навестить...   Вдруг померкли огненные тучи на небе и горящие ручьи на земле. В пустошь ворвалась чёрная буря. Летучая мышь задрожала, прижалась к груди Куан Чи. — Тихо, тихо, не бойся... — Куан Чи накрыл её спину ладонью. Он хотел создать защитный купол, но что-то его остановило. Не до конца осознавая, что делает, Куан Чи закрутил вокруг себя магический вихрь. Потоки захватывали чёрную пыльцу и разбрасывали в разные стороны.  — Видишь, что я теперь могу. Смотри, какая красота. В расширяющемся круговороте прыгали зелёные вспышки магии — вихрь набирал силу и захватывал, подчинял бурю. Летучая мышь замерла, будто оцепенела от восторга. Куан Чи улыбнулся — точь-в-точь его реакция. — Это теперь моя буря, Паггл. И всё здесь будет моим. Я завоюю это царство, и ты мне поможешь. Летучая мышь сверкнула глазами и ответила пронзительным яростным писком, похожим на боевой клич.