Однажды осенью

В небольшой комнате на четырёх человек теснилась группа сразу из девятнадцати личностей. Все они в ожидании смотрели на центр комнаты, где расположился мелированый юноша с кипой листов, перевёрнутых рисунком вниз. — Ну и нахуя мы здесь? — Вопросил седовласый змей, не скрывая своей неприязни от пребывания в чужой комнате. — Для дела. — Буркнул песчаноглазый, поднимаясь с пола. — Все же здесь испытывали на себе чудеса моей оздоровительной магии снов? — Заговорщически и негромко спросил Ханемия, ехидно улыбнувшись друзьям. Те переглянулись между собой, вспоминая, как они попали в самом начале под воздействие сонной магии по случайности или собственной инициативе. На ум им никак не приходило объяснение того, к чему начался этот разговор. Но где-то глубоко внутри они догадывались, что тифлинг задумал что-то недоброе. — Слышь, Котаку Вамура¹ нашей современности, чо за "дамбу" ты решил воздвигнуть на этот раз? — Огрызнулся Матцуно, сильнее всех ощущавший нечто неладное. — Просто хочу поделиться с вами идеями о том, что я подарю вам на новый год. Вам без сомнений должно понравиться. — Подняв с пола стопку бумаг, мило улыбнулся Кадзутора, прижимая листы к груди так, чтобы все перед ним смогли увидеть на первой бумажке портреты младших Кавата и Шиба. — Я, не без помощи Наото, о котором многие из вас уже знают, смог немного доработать своё заклинание. И по воле случая, буквально на следующий день Ханагаки пожаловался мне на бессонницу. — Едва не пропел новость длинноволосый, ловя на себе озадаченные взгляды друзей. — Проблемы со сном – это не повод идти и добивать человека. Можно было бы и что-то более гуманное придумать. — Кинул колкое, но шутливое замечание Тетта, из-за чего улыбка Ханемии тут же пропала. ________________________ Голубоглазый мальчишка стоял перед зеркалом шкафа в соседской комнате, без толики стеснения переодеваясь на глазах у старшего юноши, ответственного за пошив его новой спец.формы. Он не мог воспользоваться своей спальней для этих целей, ведь там хозяйствовал златоглазый тифлинг, коий помогал ему с бессонницей. Ханагаки не хотелось тревожить друга, а оттого, когда Такаши позвал его к себе в комнату на примерку почти готового образца, тот сразу же согласился. Однако обладатель серых, переливающихся в сиреневый цвет, глаз, жил в помещении не один. И это слегка беспокоило. Сейчас они были лишь вдвоём. Но другие владельцы комнаты могли в любой момент зайти сюда и застать полуголого ведьмака. И честно, последнему такого исхода не хотелось, а потому брюнет спросил об этом прямо: — Когда должны прийти твои мама и сёстры? Они не сильно удивятся, если увидят меня? — Спуская штаны, привлёк тот к себе внимание Митцуи. — М? — Промычал окликнутый, поднимаясь с кровати. — Не волнуйся, у нас этого времени вагон и маленькая тележка. — Приблизившись к голубоглазому, встал за его спиной щуплого телосложения мужчина. Он положил чуть холодные руки на голую кожу талии ведьмака, любуясь почти незаметными пятнами на правой стороне стройной фигуры. — Митцуя-кун, мне отчего-то кажется, что это необязательный элемент примерки. — Покрываясь пунцовым румянцем, тихо бубнил адепт, пытаясь аккуратно убрать ладони с талии. Вот только юный модельер не поддался рукам мальчишки, продолжая и дальше ощупывать тело тёмнокудрого человека. Его бледные кисти медленно спускались к кромке нижнего белья, а сухие губы нежно касались шеи парня. От таких сюжетных поворотах в их общении голубоглазый опешил и даже в испуге пискнул, чем вызвал улыбку на лице гопника. — Такемичи-кун, тебе неприятно? Мне остановится? — Шепнул тому на ухо модельер, предварительно отпрянув от шеи. Носитель драконьей крови в самом деле прекратил движения. Однако отходить не стал. Он в течении долгой минуты покорно ждал, когда веснушчатый что-то скажет или сделает. Но ничего из этого не произошло, а потому длинноволосый вновь припал губами к персиковой коже. И только тогда Ханагаки заговорил. — Я бы не сказал, что неприятно. Но и весёлого здесь тоже мало. — Закрутился в чужих объятиях брюнет, обеспокоенный разворачивающейся сценой. — Отчего же? Я тебе не нравлюсь? — Тихо спросил татуированный и ведьмак поднял взгляд на его лицо, о чём мгновенно пожалел. Глаза Такаши были наполненны печалью; сведённые к переносице брови так и кричали о досаде недодракона; а длинные пряди прямых сиреневых волос беспорядочно спадали на него, придавая лицу парня ещё более несчастный вид. Прямо сейчас Митцуя был похож на побитого щенка, брошенного любимым хозяином умирать на холоде. И из-за этого кастеляну стало не по себе. Ведь он был до абсурдности слаб к чужой грусти и отчаянью. Каждый раз, видя кого-то с едва ли не наворачивающемися слезами на глазах, кучерявый бежал утешить того. И именно в эту секунду он испытывал то же желание утешить и защитить по отношению к Такаши. Ему было больно видеть его печаль. А потому он обхватил своими небольшими руками мягкие щёки старшего юноши, заставляя того посмотреть ему в глаза. — Митцуя-кун, ты мне очень нравишься, правда. Но то, к чему ты пытаешься клонить, меня немного пугает. — Признался Такемичи. И от его слов длинноволосый стал заметно живее. Длинные руки с заметной мускулатурой змеями обвились вокруг талии двенадцатого наследника, а губы сероглазого до невозможного близко придвинулись к ушам мальчишки. — А если я пообещаю быть нежным, ты разрешишь мне вольничать? — Шепнул длинноволосый, ослабляя хватку на талии меньшего. — Чо? — Единственное, что успел проговорить веснушчатый, прежде чем его губы накрыли неожиданным поцелуем. Такаши ловко проник своим языком в рот ведьмака, действуя так, будто он уже разбирался в подобного рода вещах. Его руки нежно и деликатно оглаживали бока смотрителя этажа, что стонал в поцелуй от ласк мужчины. Ладони медленно подбирались к резинке чужого нижнего белья, наровя снять то, пока низкорослый в испуге сжимал футболку парня. — Постой секунду. Я смазку возьму. — Негромко сказал Митцуя, удаляясь к прикроватной тумбочке. — Что возьмёшь? — Пискнул брюнет, прослеживая движения Такаши. Тот копался в тумбе не более минуты, прежде чем взять и повернуться к тёмнокудрому с небольшим флаконом постельного зелёного цвета, на котором большими чёрными буквами было написано название того, что ранее искал мужчина. Татуированный в несколько шагов преодолел расстояние между ними, и прежде чем брюнет успел что-то прокомментировать, сероглазый вновь впился в губы адепта, свободной правой рукой прикасаясь к крупному бедру подростка. Ладонь длинноволосого сжала кусок плоти, вырывая из уст наследника слабый вскрик, а после почти стягивая трусы брюнета с крепких бёдер. Прошла ещё одна декада секунд, выделенных на слюнообмен, и затем татуированный разорвал их поцелуй одним шагом назад. — Такемичи, развернись к зеркалу, пожалуйста. — Попросил Такаши, приседая перед ним на корточки. И Ханагаки, как под трансом, послушался просьбы, выполняя её с залившим лицо румянцем. — Молодец. А теперь упрись руками в него. — Дал новое указание сиреневоволосый, которое тут же было выполнено. Это вызвало довольную и нежную улыбку на лице модельера, что будучи обрадованным покладистости предмета своего обожания, вновь прикопался к кромке трусов, стягивая их теперь полностью, тем самым полностью обнажая все участки кожи на теле ведьмака. Прошла ещё секунда и сероглазый вновь схватился за бутылку лубриканта, выливая себе в руку, после откупоривания крышки, столько вязкой и холодной жидкости, что одной ладони было мало, дабы удержать ту в руке, не потеряв при этом ни одной капли. По окончанию аттракциона неслыханной щедрости в лице опустошения баночки лубриканта, Митцуя на скорую руку разогрел вязкую субстанцию, к концу всех махинаций вставая в полный рост рядом с ожидающим недолеткой, а затем приобнимая того со спины за талию. Восемнадцатилетний юноша опустил запачканную кисть к ногам кудрявого подростка, касаясь той внутренней стороны бёдер, подобным образом оповещая голубоглазого о скором начале самого интересного. И предупреждение оказалось не ложным. За пару секунд аккуратные пальцы перебрались к сжатому кольцу мышц, массирующими движениями разминая его под тихие всхлипы, вырвавшиеся изо рта кастеляна. Пальцы же с каждым новым толчком давили всё сильнее, через минуту осторожных ласк наконец проникая средним пальцем в сжатую мышцу и начиная там двигаться. В то же время тёмноволосый юноша был уже не в силах скрывать дрожь и слёзы, родившиеся по вине странных ощущений, которые он до этого не испытывал. Подобная реакция обеспокоила старшего, но успев лишь выдохнуть горячий воздух на ухо веснушчатого, он услышал его дрожащий голос: — Всё в порядке. Просто не привычно. — С придыханием ответил старшеклассник. Чем не мало удивил Такаши, думающего секунду назад, что его вот-вот попросят остановиться. Однако вышло совсем иначе. Кучерявый брюнет под ним пытался выровнять дыхание, локтями упираясь в зеркало. По всему его телу бегали мурашки не то удовольствия, не то холода, что мог к нему наведаться из-за того, что тот был полностью обнажённым. — Значит, я могу продолжить? — В надежде вопросил юноша, не смотря на отсутствие ответа продвигая свой палец глубже. Он медленно шевелил им, ощупывая мягкие стенки внутренностей, да с таким усердием, будто искал что-то. И в конечном итоге нашёл через небольшой промежуток времени, о чём сигнализировал громкий стон, сорвавшийся с губ адепта. От точного, но неожиданного попадания по сладкому месту, кучерявый выгнулся в спине, тем самым немного удивляя любовника на эту ночь. — Пиздец. Это ты мне куда там попал? — Повернул голову к старшему тот, ошарашенный собственным недавним возгласом. По его позвоночнику волной пробежал табун мурашек, вызванный возникшим на короткий миг удовольствием. В глазах вспыхнули искры, а тело содрагалось от непреодолимого желания вновь испытать это чувство. Однако, будучи не в состоянии выразить свои хотелки в силу испытываемого стыда, Ханагаки убрал правую руку со стекла, впоследствии хватая ей своего любовника за затылок, дабы успеть притянуть того для поцелуя прежде, чем он вновь включит режим обеспокоенной наседки. Поцелуй с парнем получился жадным и липким. Одни губы проходились по другим, моментами соприкасаясь с подбородком. Сбивчивое дыхание обжигало кожу. А два языка без устали сцеплялись в страстном танце, пока смешивающаяся слюна стекала по подбородкам. За этим действием ведьмак даже не сумел заметить, как число пальцев в колечке его мышц увеличилось с одного сначало до двух, а затем и трёх. Осознать это удалось лишь тогда, когда пальцы внутри него стали раздвигаться в разные стороны, подобным образом растягивая анус подростка, а воздух стал покидать лёгкие обоих юношей, из-за чего слюнообмен пришлось прекратить. — Луна, как же с тобой хорошо. — Томно пролепетал старший, упираясь лбом в надплечье Такемичи. Такаши дышал полной грудью, пытаясь восстановить дыхание, пока тёмноволосый призывно сжимал его пальцы, взывая к следующим действиям. — Обопрись снова на зеркало. Сейчас начнём. — Достав пальцы после сказанного, татуированный сделал несколько шагов от голубоглазого, чем заслужил внимание последнего. Он приподнял голову и глянул в отражение зеркала, наблюдая за тем, как носитель драконьей крови стягивал с себя одежду. Тот в попыхах скидывал каждую тряпку, торопясь, дабы присоединиться к адепту. Низкорослый видел через отражение, сколь отчаянно и в то же время счастливо выглядел Такаши, словно будучи под дурманом. Его член, по которому блуждали изящные кисти рук, был налит кровью от нетерпения. Мужские ладони равномерно размазымали лубрикант по разгорячённому стволу, в процессе задевая каждую вздутую венку. Глядя на это ведьмак и сам начинал испытывать нетерпением, вместе с тем страшась увиденных в отражении размеров. Его зрение не было плохим, а посему свалить подсмотренное на визуальный пиздёж он не мог. И теперь, помимо желания и паники, голубоглазый ощутил накатывающее волной сомнение, коие было сразу выражено вслух. — Митцуя-кун, а ты уверен, что это в меня хотя бы на пол шишки влезет? — Не поворачиваясь к упомянутому, вопрошал старшеклассник под звуки приближающихся шагов. Они не продлились долго, как и ожидание брюнета. Сероглазый парень вновь обнял свой объект воздыхания со спины, прижимаясь обнажённым телом к горячей коже Ханагаки. Его губы по относительно новой привычки примкнулись к голому надплечью мальчишки, выводя оттуда и до самой шеи дорожку влажных поцелуев. — Влезет. Я уверен в этом. — Отпрянул от кожи старший, приступая к финалу их дня. Он крепко сжал правое полушарие молодой плоти, позже отодвигая то для более лучшего вида. Длинноволосому нетерпелось слиться с младшим в похоти. И колом стоящий член был тому подтверждением, с которым он намеревался поскорее разобраться. А потому, предварительно разорвав объятия, Такаши ухватился за свой половой орган, после небольшой заминки подводя тот к чуть приоткрытой от растяжки, но сморщенной дырочке, на что голубоглазый сразу отреагировал негромким вскриком. Первые секунды проникновения не казались приятным, больше вызывая дискомфорт. Однако, с течением времени, неудобство стало медленно сменяться нарастающим удовольствием. С каждым толчком длинноволосый попадал по чувствительному комку нервов всё чаще, вены на твёрдом члене парня игриво задевали сфинктер, а тело лишь сильнее содрагалось от эйфории, чему свидетельствовали набирающие обороты стоны старшеклассника. Они звучали всё громче и громче в пределах четырёх стен. Вот только единственная проблема в их ситуации звучала так: во избежание опасностей, что могли происходить внутри комнат, со всеми стенами провели несложные махинации при помощи рун так, дабы всякие звуки могли пройти сквозь них. Чем, собственно, те сейчас и занимались, активно сдавая парней с паличным. В связи с чем, пытаясь заглушить стоны, юный модельер отвлёк брюнета от разглядывания похабной картины, притягивая того для поцелуя. Язык сероглазого умело проходился по губам и рядам зубов брюнета, исследуя его рот, пока последний неуклюже отвечал, стараясь поспевать за старшим. Тёплые руки Такаши нежно соприкасались с кожей кучерявого, плавно скользя от талии до груди. Интенсивные толчки отдавались удовольствием и ударами кожи о кожу, создающих звонкие шлепки, разливающиеся по всей комнате. Тёмнокудрый же сжимался вокруг полового органа партнёра, пока эйфория сильными всплесками накатывала на адепта, затуманивая его сознание непрекращающемися сеансами слюнообмена настолько, что тот не заметил, как высвободившаяся из его тела жидкость запачкала намучавшееся их утехами зеркало. __________________________ Боль яркими красками расползалась в голове брюнета, заставляя того что-то невнятно мычать. И именно что мычать. Сказать что-либо ему не позволял инородный предмет в его рту, скользящий там от зуба к зубу. По всем участкам тела из раза в раз проходилось что-то горячее, а воздуха в лёгких было критически мало. Все мысли ведьмака путались и оттого он не мог понять, что сейчас происходит. Глаза тоже, как и всё тело, не поддавалось контролю, а потому открыть их не получалось. Те будто отяжелели, что наталкивало на мысль об отравлении или чьём-то блядском заклинании. Ведь пока наследник не мог найти стоящее объяснение тому, какого чёрта с ним происходило. К слову, не долго происходило. Через десяток секунд инородное нечто покинуло пределы его полости рта, и это подарило ему глоток свежего воздуха. В буквальном смысле. Освободившись от странной тяжести, тёмнокудрый стал торопливо и жадно хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Благодаря чему в теле юноши появилось достаточно сил, дабы перехватить контроль над собственной тушей и открыть глаза. Однако первое, что он увидел, обескуражило адепта. Над ним висела копна пушистых, рыжих и вьющихся волос, обладатель которой, с ракрасневшимся от жара лицом, смотрел на него сквозь полуприкрытые щёлки век, даже в такой ситуации не спуская задорной улыбки. — Птах, чо ты смотришь так, будто впервые со мной в постели оказываешься? — Посмеялся Кавата, давя зубастую лыбу. Его смешила реакция голубоглазого, а особенно веселило то, как после сказанного, тёмноволосый замотал головой, нервно оглядываясь вокруг, пока не ощутил, как его руку сжали. Он резко остановился, обращая взгляд на Нахою, а затем и вверх, к изголовью, примерно туда, где и лежали мальчишеские руки, пальцами переплетённые с другими ладонями. — Что здесь происходит? — Спешно спросил низкорослый. Ему казалось, что у него отшибло память. Ведь другой иной причины тому, что секунду назад он был с Такаши, а сейчас оказался в одной постели со старшим Кавата, нельзя было найти. По крайней мере семи секунд для этого было недостаточно. — Акт создания новой жизни. Но учитывая то, что между ног у нас всё одинаково и мы не гермафродиты, как некоторые другие расы, то единственное живое существо, которое у нас с тобой может после этого появиться – это хламидии. И то шанс маленький, ведь я чист, хотя насчёт тебя не знаю. — Сменив озорство на ехидство, Улыбашка расцепил их руки, томительно нежно водя пальцами по мягкой коже. Они проходились везде: ладони, запястья, локтевые сгибы, шея и грудь. И везде оставался невидимый след, который жжёг кожу. Но боль, что без всяких сомнений, проявила себя сразу после чужих прикосновений, была невообразимо терпимой. Обожжённые части тела больше пекло, как при знойном солнце самого жаркого дня лета. Эта боль выдавливала слёзы из голубых глаз своей долгой продолжительностью, со временем эволюционирующей в слабый дискомфорт, похожий на зуд. — Какие хламидии, блять? Как я здесь вообще оказался? — С заплывшим от неконтролируемых слёз зрением, без остановки расспрашивал знакомого брюнет, удивлённо вытаращив на того глаза. — Что такое хламидии, я объяснять не буду. Но меня удивляет, как быстро ты забыл последние полчаса своей жизни сразу после того, как я тебе вставил. — С фальшивой серьёзностью промурлыкал тот, в подтверждении своих слов двинув бёдрами, отчего кастелян наконец почувствовал нечто горячее и пульсирующее внутри себя. — Ну да похуй. Щас потрахаемся и глядишь вспомнишь что-нибудь, согласен? — Улыбнувшись до ушей, Кавата зафиксировал свои ладони на тонкой талии меньшего, начиная двигаться без предупреждения. Опрашиваемый же не успел и слова сказать. Разве что удвилённо взвизгнуть на потеху полукровке, пуская больше слёз из своих глаз, коие тут же заприметил рыжик. Он сделал один резкий толчок перед тем, как наклониться, а затем припал к его щекам губами, торопливо слизывая солёные капли с лица, что лишь сильнее ввело и без того обескураженного подростка в ступор. Ханагаки в изумлении вытаращил глаза на другого, откладывая в сторону вопрос о том, что же вокруг творилось. — Ты обезвожен, что-ли? Нахуй ты это сделал? — Отталкивал от лица рыжую макушку тот. Хотя Нахоя и не сильно сопротивлялся, решив отодвинуться после первого протеста. — Птах, пусть я и полукровка, но во мне всё ещё течёт большое количество крови фей. И для меня, как и для них, слёзы удовольствия, радости или экстаза подобны дорогому алкоголю, от которого никто не в силах отказаться. — Объяснился недофей, вновь толкаясь в нутро юноши. Этим движением рыжеволосый попал по простате подростка, выбивая из лёгких нижнего воздух и несколько стонов. Постыдный звук сопроводился новыми слезами, завидев которые, Кавата сглотнул скопившуюся во рту слюну. Он говорил правду, рассказывая о пристрастиях всех фей и фейри. Слёзы счастья и удовлетворения туманили мысли, казались им куда слаще всяких конфет и что самое главное, помогали мифическим созданиям стать сильнее. Однако равновесия ради, после каждого испития они были обязаны исполнить желание того существа, чьи слёзы они вылакали. А потому Улыбашка не мог действовать так, как ему заблагорассудится. Даже то, что он отлип от лица Ханагаки, являлось следствием исполнения неосознанно востребованного желания. И из-за того, полукровке оставалось сдерживать себя, ведь сделай он что не так, ведьмак тут же может приказать ему уйти, и тогда ему не удастся противиться чужому желанию. К слову, огорчало это немало. Как и скапливало новый ком слюны в горле. Всё же, даже будучи полукровкой, сопротивляться лакомству, лежащему перед ним, было трудно. Это как дразнить собаку жирным куском говядины, – одно неверное движение, и руку уже можно искать в пасте зверя. Что было моментально замечено голубоглазым. Ведь рыжего выдавало его лицо. Раскрасневшееся от жара и удовольствия, с пеленой похоти на глазах, лицо, выражающее жажду и детское недовольство, будто старший был ребёнком, у которого отобрали любимую сласть. — Нахоя-кун, что с твоим... — Договорить тёмноволосый не успел. Его заткнули горячие губы, вцепившиеся в тонкую линию нижней губы. Язык партнёра был не менее жгучим. Он проходился по всей полости рта, обжигая и исследуя тот. Большие руки же в этот момент сместились с талии, вновь наливаясь страшным жаром. Они скользили по талии; обтянутыми кожей рёбрам; груди; шеи и руками. От хрупких на вид кистей они спускались к накаченным бёдрам – очевидному результату тренировок в клане – и обратно, проходя весь путь по новой, и лишь на пару минут останавливаясь у красных сосков брюнета, дабы поиздеваться над тем мучительными ласками, пока скорость толчков увеличивалась, тем самым едва ли не превращая адепта в завод по выработке кристально чистых слёз, ручьями струящихся по щекам мальчишки. Весь процесс был схож с дикой гонкой, противостоять которой наследник никак не мог в силу захватывающего его экстаза. Бирюзовоглазый всё упорнее вдалбливал старшеклассника членом в матрац, а тот лишь крепко держался ляжками за талию старшего, да постанывал в поцелуй до тех пор, пока тот не разорвали. Рыжеволосый навис над тушей кучерявого, с благоговением разглядывая проделанную им работу: заплаканное, красное от стыда и духоты лицо, опухшие губы и ничего невидящие из-за тумана в голове глаза. Чёрные кудри были мокрыми от пота, да и само тело не сверкало чистотой. На нём везде виднелись красные очертания ладоней, покрытые прозрачными каплями. И вся эта картина до безумия возбуждала полукровку, о чём он не смог смолчать. — До чего же ты красив, Такемичи.— Мучаясь от жажды, с отдышкой сообщал обладатель пышных, таких же промокших волос, чем удивил упомянутого. Тот никак не ожидал услышать из уст Кавата своё имя. Однако это случилось. Рыжеволосый же во второй раз наклонился к лицу голубоглазого в поисках слёз, теряя над собой весь контроль. Скользкий язык юрко проходился по поверхности накалённой кожи, слизывая с неё каждую слезинку. Движение бедер о бёдра стали хаотичными, что доказывали не ритмичные шлепки и толчки. А в то же время, нутро брюнета, некогда чувствовашее в себе телодвижения неадекватно горячего полового органа, теперь стало ощущать, как тот стал сбавлять в градусах. И прежде, чем кастелян успел допустить хоть одну мысль на эту тему, бархатные стенки прямой кишки покрылись чем-то тяжёлым и горячим, когда Кавата в голос простонал на ухо низкорослого. После этого же, голову последнего пронзила ужасная боль, отчего зрение начало расплываться. _______________________ Туман сошёл с глаз брюнета почти в тот же миг, что и появился. И как только это случилось, тёмноволсый тут же захотел, чтобы пелена вернулась к нему и больше не исчезала. Продрав зеньки, ведьмаком было сходу обнаружено интересное расположение дел. Он лежал на диване в комнате для собраний наследников. Точнее лежал некий длинноволосый гуль, а сам юноша лежал на нём сверху, спиною ощущай чей-то вес сзади. Но зная дурную привычку старшего Хайтани – везде таскать своего брата – догадаться о том, кто же наволился на него, совсем не представляло из себя чего-то сверх сложного. — Я даже знать не хочу, как мы втроём здесь оказались. — Уронив на грудь старшего голову, Ханагаки отчаянно-устало простонал, чем смутил двух мужчин. — Тебе память отшибло или ты с рождения тупой? — Спокойно спросил двадцатилетний гуль, мягко проходясь рукой по кудрям подростка. — Сначало вырубился минуты на две, хотя мы даже вставить полностью не успели, а теперь ахинею какую-то несёшь. Тебе бы голову подлечить, Принцесса. — Ладонь ласково зарывалась в тёмные локоны, массируя кожу головы, благодаря чему боль в той быстро прошла. Зато, как отступило одно досождающее чувство, себя явило другое. Странная заполненность внизу живота. Она не давала брюнету покоя ровно секунду, которую он использовал для размышлений, дабы выяснить причину наполненности, что быстро объявилась в сознании шестнадцатилетки, когда тот вспомнил, чем и с кем он занимался последний час. От этого замученное мычание вновь сорвалось с уст паренька, из-за чего поглаживания прекратились, но за место того его ткнули пальцем в спину. — Да не ной. Нормально всё будет. — Ввязался Риндо, держа равновесие в том положении, в коем ему пришлось застыть, когда брюнет отключился. — Не сожрём мы тебя. — Добавил младший из братьев, пытаясь взбодрить человека под ним. Вот только тот не смог со всем достоинством оценить шутку-минутку и удручённо, со слышимой нотой раздражения прошипел в грудь старшего Хайтани, отчего последний поёжился, ощутив щекотку. — А я вас – да. Первым делом головы вам откушу. — Бурчал тёмнокудрый, переворачивая голову и укладываясь левым ухом всё на ту же грудь. Перед уставшими от ахуевания глазами вдалеке стоял небольшой столик, что очень хорошо смотрелся на фоне огромных окон и книжных полок с другой мебелью. Солнце во дворе уже садилось, проливая в комнате мягкий оранжевый свет. Наблюдая за это красотой молодой человек быстро успокаивался, теперь готовый начать рассмотрение скопившихся вопросов на трезвую голову. Однако, бархатистый голос и поглаживания по спине не дали ему даже сосредоточиться на собственных мыслях, вырывая его из приятного плена спокойствия в не совсем приятный плен братьев. — Ты себя самкой богомола возомнил, принцесса-язва? — Рин-рин, брось. Лучше давай продолжим, коль он проснулся. — Гладкие ладони говорившего мягко легли на талию подростка, небольно стискивая ту под сдавленный выдох юноши. Старший Хайтани с полминуты смотрел на кучерявую макушку мальчишки, что так усердно старался не реагировать, а затем, подняв взгляд на брата, кивнул тому в призывном действие, что было уловлено сразу. Светловолосый отодвинулся от пары, наполовину выходя из брюнета, после этого через секунду резко врезаясь в нутро последнего, на что наконец последовала реакция в виде вскрика. Адепт в ту же секунду поднялся с рельефного торса гуля, совсем не обрадованный сюжетному твисту. Но стоило ему приподняться, как обладатель глубоких фиолетовых глаз подпустил к нему ладонь, – быстро и неожиданно хватая что-то на его оголоённой груди. — Куда! — В панике взвизгнул ведьмак, обращая внимание на грудные мышцы, коих пытался домогаться Хайтани. Однако весь запал для драки пропал, когда он увидел явное излишество на своём теле. Что-то, чего определённо не должно было быть там, а именно пирсинга. Два, ужасающих понимание, и в то же время простых с виду, чёрных кольца были вдеты в его соски. Адепт отчётливо помнил и знал, что данный предмет декора никогда не принадлежал ему. А вместе с тем в нём преобладала уверенность, что гули тоже осознавали наличие постороннего предмета, в чём он убедился, когда встретился взглядами с мужчиной. Его фиолетовые глаза не дольше двух секунд глядели в душу брюнета, а затем переместились на оголённую грудь того. В сознании двадцатилетнего быстро соприкоснулись две точки, давая если не полное, то частично незавершённое описание картины, разочаровавшей низкорослого. Оттого губы старшего растянулись в усмешке, а рот покинул короткий выдох, показавшийся ведьмаку смехом, что было правдой. — Могу тебя заверить – это не наших рук работа, что печально. Хотя выглядит неплохо. — Поднёс руку к персиковой коже гуль, в подтверждении своих слов ставя щелбан на левый сосок. Прозрачный ноготь точно ударился о тёмный металл, создавая тонкий и короткий звон, едва слышимый в помещении. Брюнет дёрнулся, будто ошпаренный кипятком. В ту же секунду толчок со стороны младшего брата повторился, но очередного вскрика, как такового, не было. Ханагаки издал лишь удивлённый писк, крепко сжимаясь вокруг гулей. Те зашипели, сдавливая желание выругнуться. Старший Хайтани зажмурил глаза столь сильно, что на лбу того выступили морщинки. Младший, что удивительно, не смотря на неприятные и болезненные чувства, не стал проявлять грубую силу и причинять боль в ответ. Его рука лишь не сильно стала бить, или скорее уж похлопывать, Такемичи по лопаткам, призывая того к благоразумию. — Принцесса, блять. Ты обещал голову оторвать, а не хер! — Сменив похлопывания на щепки, Риндо больно ущипнул и без того растерянного юношу. — Ран, выкрути ему соски, тебе ближе. — Попытавшись двигаться, прокомментировал светловолосый. — Я никогда не уточнял, без какой головы вам суждено остаться. — Рыкнул в ответ Ханагаки, а когда заметил, что чьи-то шаловливые ручонки снова грозятся возобновить домогания до его груди, тут же перехватил их. Он поднёс большую, по сравнению с его, ладонь к своим губам и укусил её за мизинец. — Принцесса, мать твою, мы даже весь процесс не закончили, а ты уже жрать садишься. — Одёрнул руку Ран, вопреки боли дотрагиваясь до маленького комочка нервов, над коим некто столь жестоко надругался, проколов его. Длинные, холодные и костлявые пальцы легонько сжали розовый сосок, немного оттягивая тот и отпуская. После, средний палец, как по волшебству, оказался вденут в чёрное кольцо, потянув за которое, Хайтани удалось вырвать из рта голубоглазого не то вскрик, не то стон. Последнему очень хотелось сказать ему что-нибудь в ответ, однако когда он вновь раскрыл рот, двадцатилетний уместил покусанные руки на бёдрах младшего, и чуть приподняв его, вернул в исходное положение. С губ сорвался новый стон, а по телу Ханагаки пробежала дрожь удовольствия, которую он уже слишком хорошо знал по последним двум перемещениям из одного угла особняка в другой. Но приятные ощущения на этом не закончились. Младший из обладателей насыщенных, и отчего-то в то же время нежных, фиалковых глаз провёл рукою по его спине. Мягкие подушечки пальцев деликатно и невесомо касались неровной части кожи. Гуль двигался в нём одновременно со старшим братом и каким-то образом успевал выводить странные узоры на спине, вызвая щекотку. А через минуту лёгких поглаживаний и беспрерывных толчков, рука пропала со спины, оставляя кожу в покое. Однако ненадолго. Прикосновений пальцев не было ровно десять секунд, после чего спину кольнуло что-то острое. Это оказался ноготь. Хайтани умело продолжал выводить на теле ведьмака всё те же узоры, и наверное только сейчас он понял, что так усердно чертил гуль. Контуры рубцов и мелкийх пятен, что даже спустя года не сошли с его тела полностью. — На что ты отвлекаешься? — Прозвучал спокойный, почти равнодушный голос и за ним последовал ещё один удар по сладкой точке в его теле. — Рин-рин, ты что там с ним делаешь? — Задал ещё один вопрос он. Рука сместилась с крепкого бедра к шее, и под протесты ведьмака, гуль прижал корпус брюнета к своей груди. Но плохое зрение не позволило старшему наткнуться на искомое. И если это что-то не получалось найти на взглядом, тогда оставался более тактильный способ поиска. Потому через пятнадцать долгих секунд недовольных возгласов, Хайтани протянул вторую руку на то место, где когда-то находилась ладонь его брата, и положив её на то место, брови длинноволосого изумлённо выгнулись. — Ёбаный дженгл бенс. — Прошипел двенадцатый номер, и наконец поднявшись с хорошо сложенных грудных мышц мужчины, грозно зыркнул на него. — Нашёл, что хотел? — Сердито спросил голубоглазый, на что получил положительный кивок головой. — Даже интересно стало, откуда у тебя шрамы. Не ответишь? — Мило улыбнувшись, убрал свою руку Хайтани, возвращая её на бёдра недолетки. — Рубцы как от ожога. — Громче, чем он того хотел, прошептал младший из братьев, снова прикосаясь ногтем к контуру пятна. — А вы уверены, что мы в подходящей ситуации для допроса? — Сдерживая пару ласковых, возмущался брюнет. — Мой опыт мне подсказывает, что обычно в такие моменты стонать надо. — Его скромное мнение ему подсказывало, что обычно, распросы, как таковые, вообще не должны участвовать в данном процессе. Однако братья были из тех, кому, судя по всему, нравилось ломать любые каноны. — Опыт? А у тебя разве с кем-то уже было? — Усмехнулся Ран. И завидев усмешку на наглом лице, кастелян вытянул руку вперёд. Он схватился ею за довольную морду гуля и не долго думая, отвернул его голову от себя, а сам обратно улёгся грудь мужчины, наконец окончательно мирясь с происходящим. — Ага, целых два раза. Опыта прям на прокачку до следующего уровня хватит. — Оскалился на свои же слова Ханагаки. Однако в ту же секунду, когда он закончил отвечать на насмешку старшего, на его тело навалилась тяжесть чужой туши. И не успев даже допустить какую-либо мысль по этому поводу, голубоглазый почувствовал, как правое надплечье пронзила острая боль, сразу после чего послышался какой-то слишком разочарованный вздох, и уже левое надплечье приняло на себя удар острых зубов. От шока и боли в глазах побелело, а по щекам скатилось несколько слёз. ________________________ — Взгляни, кажется просыпается — Пропел весёлый голос, на коий тут же прилетел ответ чересчур уж злющим голосом. — Заткнись.