Однажды осенью

Летний запах недавно скошенной травы проникал в ноздри, своеобразным способом успокаивая двух парней, оставленных под тенью дерева приглядывать за молодым человеком, уснувшим в пруду с концами, поскольку туша с закрытыми глазами, плавно передвигающаяся то вправо, то влево, насколько это вообще позволял стоящий рядом юноша, совсем не была похожа на кого-то, кто был занят тяжёлой тренировкой. Вот только, скуки от этого меньше не становилось. Эльф с бакэнэко статуями существовали около пруда и, собственно говоря, в самой воде, изредка совершая мелкие действа, обращать внимание на которые никто бы не стал. И в таком мучительно долгом темпе тянулись минуты прибывания дуэта на улице. Но продолжалось это до тех пор, пока ёкай ненароком не обнаружил рубец неизвестного происхождения на теле кучерявого мальчонки. И сам факт существования этого изъяна забеспокоил Хаджиме, ибо чутьё наперегонки с глубоко похороненными воспоминаниями ему подсказывали, откуда шли истоки зажившего не до конца шрама. Бакэнэко чувствовал себя обязанным проверить свою догадку. — Инупи! — Тихо позвал кот, а как только названный обратил на него внимание, продолжил. — Отодвинь его футболку. — Немного громче шепнул он. И кукурузник эльфа тут же перекосило. Сейшу всего секунду нечитаемым взглядом рассматривал друга детства, но даже этого хватило, чтобы понять, насколько должно быть было скучно Коконою, что несколько частей его головного мозга успели за какой-то ничтожный час атрофироваться до такого состояния, в коем ёкаю и пришла идея: залезть под тряпки к внуку главы ведьминского рода, в доме которых они сейчас кочевали. — Нас собакам скормят, если узнают, что мы под майку к родственнику главы рода лезем. — Шепнул светловолосый, и тем не менее, руки его уже тянулись к чужой одежде. — И без тебя знаю. — Отвернулся брюнет, приступая к поискам других пятен на теле, что могли бы свидетельствовать о наличии шрамов. Вот найти их было задачей со звёздочкой, поскольку на животе и грудных мышцах парня ничего не было. Зато на персиковой коже под резинкой простых шорт проглядывались тёмные пигменты, цепляющие к себе внимание нечести в мгновение ока. Но зациклиться на этом никто не успел, ведь дремлющее тело болезненно закряхтело под толщей жидкости, а прозрачная, как русалчьи слёзы, вода приобрела блекло-красный оттенок. — Коко, это чо? — Оглянувшись на лицо спящего человека, привлекал к своей персоне Сейшу. В его зелёных, как подсохшая трава, глазах просматривался нескрываемый ужас. И это убедило брюнета в том, что находка Инуи стоила его внимания. Но когда он направил свой взгляд в ту же сторону, что и эльф, ему стало дурно, а в голове забили колокола, требуя от него, чтобы он немедленно вышел из воды. Лица Ханагаки не было видно от слова совсем из под красного пятна, растворяющегося в пределах маленького пруда. Это определённо была кровь. Вот уж навряд ли кто-то незаметно налил им варенья в воду. Да и лучше бы это всё же было оно, ведь объяснить членам главной ветви, почему вода в пруду красного цвета, им точно не удастся. — Ебать всех в рот, Инупи, давай вытягивай его отсюда. Что-то мне подсказывает, что это у него не месячные из головы пошли. — Запаниковал ёкай, подхватывая тело адепта под спиной. При первом же прикосновении к нему ощущая жуткий холод, свойственный лишь льду и трупам. Но бо́льшую встряску душ вызвало внешнее состояние парня, когда его вынули из воды. Белая, словно вымазаная мелом, кожа не вызывала ничего, кроме шока и жалости. А проступающие на ней вены добавляли общей картине остроты. И быть может, что обоих парней обманывали их глаза, но в первые три секунды, что они смотрели на шею недолетки, они отчётливо могли видеть открытую рану. Там отсутствовал большой кусок кожи, а некоторые сосуды так и вовсе были безвозвратно повреждены, выливая с себя ярко-красную жидкость. Уже только это заставляло думать парней, что двенадцатому приемнику настал конец. Но добить их решил грозный окрик, в котором тут же был узнан близнец Ханагаки. — Слышь, пидрилы, вы чо там делаете с моим братом?! — Орал на всю улицу рыжий, из-за чего бакэнэко и эльф непроизвольно обернулись назад, именно туда, откуда из окна на них смотрел зелёноглазый ведьмак – копия, вроде как, мёртвого тела, лежащего у них в ногах. Взор длинноволосого адепта был острее чем у сокола, что оказалось очень некстати для юнош. Сура за миллисекунду заметил панику на лицах мужчин, над которыми он с самого начала хотел подшутить, неожиданно окликнув их. Вот только шутка не совсем чтобы удалась. Он, как и хотел, увидел обескураженные лица двух сталкеров, что уже неопредлённое количество времени следили за его братом и ещё одним парнем. Однако помимо этого, на глаза ему попалось бессознательное тело в мокрой одежде и с вымазанной кровью шеей. И тогда им овладела дрожь. Глаза сразу же заслонила пелена ярости, а в голове гулким басом стало отдаваться биение сердца, после чего, парень даже не понял как именно, но он воспользовался своей способностью, увидев которую каждый начинал ошибочно думать, что он оборотень, а не ведьмак. И способностью его была мутация. За короткий миг бока рыжеволосого закололо рвущей изнутри болью, а затем появилось то, что и вызвало такую боль. Разорвав на теле подростка футболка, из верхней части туловища явилась дополнительная пара рук, идентичная их оригиналу. — Пиздец, теперь ещё и с дядей Шнюком драться. — С нормальной громкостью заговорил ёкай, в одно движение выбираясь из пруда вслед за потенциальным трупом. Он быстрым выпадом выдвинулся вперёд, тем самым прикрывая собой бездыханную тушу, и вытянув правую руку в левую сторону, принялся уже кричать. — Стой, мать твою за яйца! Мы ему ничего не делали! Однако утверждать, что с ним всё хорошо, я тоже не буду. — Но попытки что-то объяснить не возымели своего эффекта. Вместо этого, рыжеволосый взобрался на подоконник пластикового окна, и напоследок кинув в них злой, как у бешеной псины, взгляд, выпрыгнул на улицу с высоты третьего этажа. — Заебись, он меня не слушает. Ладно, похуй! Инупи, разберись. — Поджал губы в ожидании атаки Коконой, но получив раньше кивок друга, нежели удар уже нёсшегося к ним психа, тот провёл горизонтальную линию в воздухе, после чего, из этой воображаемой щели повалился туман, мигом окутавший собой двух парней. А светловолосый эльф кинулся в атаку, проращивая за своей спиной тонкие лозы. Те без промедлений подчинились воле своего создателя, практически сразу подбираясь к разъярённому юноши для отвлекающего манёвра, что позволил бы их хозяину хотя бы попытаться нанести критический урон. Однако всё, что может пойти не так, обязательно пойдёт не так. Как только лозы коснулись оголённых щиколоток и рук подростка, их тут же охватило пламя, обратившее растения в пепел. — Пиздеть вы кому-нибудь другому будете. Я полтора часа назад выглядывал в окно, и видел эту шайбу синюю, приглядывающую за мелким. И всё с ним было в порядке, а сейчас, когда на горизонте последние полчаса уж точно, только вы и мелькали, выясняется, что мелоче уже шею продырявили. — Через сжатые зубы рычал адепт, за какую-то секунду оказываясь в нескольких сантиметрах от лица блондина с двумя занесёнными для удара кулаками. Но ни с чьей стороны так и не продолжился натиск, а далеко от них прозвучал весьма мягкий голос, требующий прекращения драки. — Хватит! Вместо того, чтобы драться, лучше бы помогли Такемичи-куну! — Взревел на всю округу мужской тембр, и два дерущихся тела взмыли в воздух, сразу же отлетая друг от друга как можно дальше. И в этом не хитром в исполнении, но сложном в своём изучении трюке и звонком голосе, зелёноглазый ведьмак быстро распознал единственного сына семьи Тачибана. — Наото, чтоб тебе пусто от этого стало. Немедленно отпусти меня, пока я самостоятельно не выбрался, и не надавал тебе пиздюлей. — Рявкнуло злое чудище, а именно так его сейчас видели со стороны, оборачиваясь на примерное местонахождение младшего мальчика. Тот стоял на углу дома, задрав, прикрытые рубашкой, руки вверх. Собравшийся вокруг него ветер колыхал его одежду, едва ли не вынимая своей силой заправленную в брюки ткань верхней одежды. — Сколько злобы в твоих словах, Сура-кун. Разве так стоит разговаривать с человеком, спасающим ваши жизни? — Сладко растягивал каждый слог женский голос, походящий на игривое мурлыканье. — Дети нашего клана воспитываются совсем не такими людьми. Так отчего же ты ведёшь себя подобно голодному зверю? — Не останавливался издевательски-поучающий тон. И оттуда, где стоял младший Тачибана, иза угла, подобно ночному кошмару, явилась женская фигура в традиционном платье их страны. Её неслышный топот отдавался эхом в ушах взятых в расплох парней, и когда женщина остановила ходьбу, глаза глубокого серого цвета немедля отыскали всех разбушевавшихся детей. — Ханагаки Такемичи отправить в лазарет, остальных трёх под стражу. И под тремя я подразумеваю эльфа, Суру и того ёкая, скрывшегося за иллюзиями. — Прозвучал холодный в своём произношении приказ, и из всех видных теней полезли кривые монстры, рождённые из чистой тьмы. _______________________ Четвёрка молодых тел сидела в свободной от предметов интерьера комнате, отвечая на одни и те же вопросы, что им задавала пожилая женщина, притащившая всех сюда. Не избежал допроса даже самый младший среди них, так безбожно сдавший их старейшине клана. Ведь сидящая перед ними дама желала видеть историю глазами каждого очевидца. Как никак, а это было её работой. — Выходит, вы ему ничего не делали? — В который раз спросила леди. Ехидная манера давно пропала с её речи, а сама она выглядела усталой и изнемождённой складывающимся разговором. Казалось, что чем дольше старейшина слушала абсолютно разные версии искомой правды, тем обильнее жизненные силы покидали её. В рассказах парней сходилось очень мало вещей, и сейчас, хватаясь за свои светлые волосы тёполого блондинистого цвета, ведьма всё больше начинала жалеть, что когда-то давно додумалась согласиться заниматься подобной работой. — В пятый раз: да. Мы ничего не делали Ханагаки. Как минимум плохого. Нас просто попросили приглядеть за ним, пока он тренируется. А когда мы ненадолго отвернулись, ему уже кусок горловины снесли. — Повторял Хаджиме. Они уже больше часа сидели здесь, и на все вопросы отвечал он, не желая доверять это дело инпульсивному на слова другу. Веры в то, что Сейшу не напортачит в общении со старой женщиной, у Коконоя не было ни в одном глазу. Хотя эльф и сам не сильно торопился объяснятся перед блондинкой, предпочитая молчать и играть с сероглазой в гляделки. Но та с самого начала не намеривалась поддерживать зрительный контакт с кем-либо из них, а потому, ведьма сразу же переключилась с дуэта на внучатого племянника. — Тц, снова в ту же лужу. — Не пряча раздражения, порождённого из усталости, бурчала ведьма, отворачиваясь на стуле к белой стене. Её она находила интересней, по сравнению с сетом не сформированных личностей, высаженных за пустым столом, как помидоры: в ряд. — Сура-кун, давай, вещай нам, как космические корабли, бороздят просторы космоса. Я вся во внимании. — Небрежно бросила старейшина, махнув тонкой кистёй в дозволяющем говорить жесте. — Благодарю, Тошико-сан. — Опасаясь лишний раз сказать что-то не то, осторожно, но сердито говорил адепт, исподлобья подглядывая за действиями дуэта. — Такемичи и новый ученик Норико-сенсея почти каждый день тренируются у пруда под окнами северного корпуса. Я за этим стал наблюдать ещё давно, и за всё время ничего не обычного не происходило. Но сегодня, когда тот тип куда-то ушёл, оставив мелкого на этих двух, я заволновался, но через пару минут забил на них, решив, что ничего страшного не случится. Да походу побеспокоиться за его жизнь мне стоило. — Ближе к делу. — Перебила ведьма, и рыжеволосый значительно сократил свой рассказ. — Когда я вылез в окно, чтобы напугать их и поржать с этого, эти протокольные рожи уже суетились над мелким, а как только я присмотрелся к нему, то увидел, что они его уже, судя по всему, обглодали. — Высказал свою теорию насчёт раны брата тот, переводя взгляд на спинку белого кресла. И человек, сидящий в нём, отчаянно взревел, хлопая руками по подлокотникам. — Опять один и тот же результат! Да как так-то?! — Капризничала как ребёнок на детской площадке ведьма, молниеносно разворачиваясь ко всем лицом. Она подскочила с насиженного места, и указав пальцем на последнего очевидца, стала пересказывать его версию истории, послушать которую ей довелось уже четыре раза точно. — Ты шёл с западного крыла, где тебя поселили при эвакуации, в северное к своей сестре, чтобы поговорить с ней на тему разучиваемого тобой заклинания, но остановился посреди коридора, когда услышал какие-то крики, и сразу после этого через окно дома увидел как Такемичи полутрупом лежит на земле, Хаджиме в это время уже начал прятаться с ним, а Сейшу с Сурой затеяли драку. Ничего не упустила? — Уже не выдерживая долго длящегося допроса, истерила женщина. Её способность проявилась у неё ещё в детском возрасте, когда старейшинами клана того времени решалось, оставить её в Водяной Лилии или отправить в приют. Именно из-за этой способности она не попала в детский дом, впоследствии оставшись подле родной крови. Бастарада вроде неё оставили лишь из-за умения за секунды разоблачать людей. А после, со временем все стали её уважать, даже в каком-то смысле побаиваясь, что девушка сумеет, не дай Луна, прочесть их мысли и использовать это против них. Но сейчас она была в полном тупике. Все четверо, с вычетом разве что эльфа, тот вообще на контакт не шёл, говорили ей правду. И это полномасштабно путало мысли. Никто из этих недорослей не врал. Однако, соединяя три самых больших фрагмента пазла, становилось ясно, что рисунок не полный, а в самой головоломке присутствовали прорехи. Кто навредил наследнику клана? Почему никто не заметил преступника? И какой был мотив? Если в их разрушенном мире, наследование особняка и звания – последнее, за что всем стоит бороться. Все всплывающие в голове вопросы являлись наименованием каждого отсутствующего фрагмента, коих ей так не хватало. И наверное, это был первый раз, когда дама оказалось загнанной в угол, не в силах что-либо понять. Ведь всякая догадка или мысль ватой забивались в голове ведьмы, мешая ей думать. Но угасающая надежда вспыхнула свечой, освещая темноту незнания своим ярким пламенем. В дверь трижды торопливо постучали, и не дожидаясь разрешения старейшины на вход, бесцеремонно вломились в комнату допроса. — Тошико-сан, Юта-сан велел как можно скорее отнести отчёт с осмотром Такемичи-самы вам. Он просил передать, что это должно помочь в расследовании. — Вторженцем оказался щуплый мальчишка, выглядящий максимум на двадцать лет. Этот слуга тяжело дышал, а пот на его лице намекал на то, что парень бежал к ней сломя голову. Однако, помешанную на дисциплине подчинённых ведьму, такая преданность своей работе ни капельки не тронула, посему она уже набирала в лёгкие воздуха, чтобы отчитать прислугу. Но последующая за первой новость изменила ситуацию в корне. — Так же Юта-сан передаёт, что Такемичи-сама пришёл в себя. И это заставило женщину поверить, что теперь ей удастся собрать больше информации, если не получить прямой ответ. ________________________ Разношёрстные представители рас, национальностей и видов, толпились вокруг прозрачных стен куба, стоящего в самом углу помещения среди таких же стеклянных комнат. В этом небольшом пространстве стояли кровать и тумба, а недалеко от них расположились стол и совсем простенький стул. Хозяином же всего того богатства стал юноша – главный герой зародившейся сегодня истории о загадочном покушении на его жизнь. Он, давно проснувшись в прозрачных стенах, о предназначении которых знал понаслышке от дяди, беспечно восседал на деревянном стуле, коий был поставлен им в центр комнаты сразу после пробуждения. С противоположной стороны стекла его разглядывало несколько десятков людей, связывающих их с ним кровью или же долгой историей знакомства. И все они, будто прокажённые, смотрели на бинты, что были повязаны вокруг всё ещё бледной шеи. Никто из тех людей не пытался к нему зайти, держась на расстоянии от запертой двери. Причиной тому был другой их родственник, ушедший вместе с "ключом" сразу после пришествия первых посетителей. Но сейчас, Ханагаки что-то подсказывало, что гулкое эхо чьего-то равномерного вышагивания, нагнетающе-таинственным чувством разливающееся по окутанному полумраком месту, создавалось учёным, наконец изволившим вернуться сюда. И голубоглазка не ошибся. Через ряды бесцветных стёкл, как в зеркалах, стали промелькивать искажённые отражения усталого мужчины. А уже через минуту ожидания, средних лет учёный, облачённый в бежевые штаны и футболку, спрятанную под не застёгнутым халатом, остановился напротив прозрачного препятствия, всего секунду рассматривая своего пациента, прежде чем повернуть голову в другую сторону, откуда почти сразу вышла светлокурая женщина, на лице которой выслеживались старческие морщины. Следом же за ней шествовала четвёрка молодых парней, из которых в лицо Такемичи знал, что ни странно, всех. — Такемичи-кун, ты меня слышишь? — Задала первый вопрос старейшина, и тихий, гипнотизирующий своим спокойствием голос проник в голову адепта. — Кивни или дай любой другой знак, если слышишь. — Толи попросила, толи отдала приказ сероглазая. Она смотрела на своего внучатого племянника – внука своей младшей сестры, чьё внимание было удачно привлечено к ней. Подросток лениво перевёл взгляд на старейшину, смотря на неё без проявления положительных или отрицательных эмоций. Казалось, что в голубых глазах ведьмака поселилась гнетущая пустота и смирение. И этот взгляд поглащал всех, чей взор он умудрялся ловить. — Я прекрасно вас слышу. Но к сожаления, говорить много у меня не получится. — Измученно мямлил блондин, не уверенный, что его хоть кто-то да слышит. — Мои голосовые связки никак не были повреждены, но горло начинает ужасно болеть, когда я много и громко разговариваю. — Объяснил парень. После чего Тошико отошла чуть в сторону, дабы показать пару подростков, до этого стоящих за её спиной. — Ты помнишь что-нибудь перед тем, как тебя ранили? К сожалению, у нас мало подозреваемых, поэтому будет неплохо, если ты дашь нам наводку. Дослушав родственницу, светлокурый медленно убрал взор с женщины, так же неторопливо обращая его на старших. Двоюродная бабушка, сомнений нет, не стала тыкать пальцем в тех, кто стал подозреваемыми. Однако, она ясно дала понять, кто это в конце концов. Ведь, будучи окружённым немалым количеством людей, связывала которых кровь и фамилия, было странно видеть тех, кто даже через двадцатое колено не приходился ему кем-то из родни. Поэтому да, становилось очевидно, кто стал жертвой ложных обвинений. Несчастные саиба из племени ёкаев и эльф. Оба выглядели весьма опрятно: волосы красиво уложены, а высохшая одежда, даже будучи помятой, смотрелась на мужчинах стильно. Это совсем отличалось от того, какими он их запомнил в последний раз. В чёрных и зелёных глазах гуляла мимолётная паника, незаметными песчинками проносясь там время от времени. Вся их одежда была пропитана кровью, и даже порвана в нескольких местах. Видать, бегство от зомби складывалось немного неудачно, из-за чего последние успевали их ловить, но не заражать. Привычных же укладок у них не было. Растрёпанные от сна и бега волосы путались между собой, а у Коконоя, стоящего вместе с другими членами их компании, была замечена подозрительно короткая прядь на фоне остальных волос. Возможно, запаниковав спросонья, бакэнэко не додумался спрятаться в своих иллюзиях, а может они просто не сработали против зомби, и потому его смогли поймать за прядь волос, отчего та и была отрезана. Ведь, в любом случае, пучок волос, не такая уж высокая цена за спасение собственной жизни. Он помнит, как Сейшу пытался утихомирить его истерику. Помнит, как они все пытались скрыть факт смерти его семьи. И как он в конечном счёте ушёл, так и умерев в собственном доме от рук брата, которого до этого хотел найти. Но найти, говоря откровенно, ему хотелось ни одного лишь Суру. С каждой новой мыслью и фантазией, родившемися в нём, там, где-то через неделю, душа начинала сильно болеть. Однако, ещё хуже блондину стало на сердце, когда он проснулся в лазарете, за несколько дней до прорыва. Ведьмака сжирало заживо отчаяние и смирение с будущим. Он не знал, с чего всё вообще началось. Вместе с тем у него не было ни грамма информации, как можно было бы предотвратить тот ужасный инцидент. А потому, кастеляну лишь и оставалось, что сидеть на жопе ровно, в ожидании повторения всех событий, поскольку уверенности в том, что его выслушают и не примут за дебила, правдивость доказательств которого с самого начала варьировалась на уровне "верь мне", не было. — Это не Коко-кун. — Сделал тот попытку снять подозрения со своего знакомого. Как бы сильно он ни был зол за сокрытие правды, желания подставлять кого-то от этого у него ещё не появилось. — Инупи-кун тоже не причастен. — Добивал последние искры надежды в глазах старейшины, вместе с тем вспоминая их последний разговор, во время которого эльф наговорил дохуя лишней информации. Взволнованное лицо Сейшу, понявшего, что из его рта вышла целая корзина компромата, ныне забавляло блондина. Но было это ровно до тех пор, пока он сам не осознал ценность чужой особенности. И голубые глаза наконец загорелись надеждой. — А вот что со мной и как произошло, я более чем помню. — Чуть энергичнее прежнего затараторил ведьмак. Теперь же взгляд Тошико ожесточился. Она собиралась выведать у внучатого племянника всякую крупицу воспоминаний, которые он хранил в своей голове. Тем же временем, уйдя за спины всей родни, тёмноволосый мужчина следил за действиями татуированного юноши, скалившегося на него, за то, что ему не дали взглянуть на младшего брата. — Укуси. — Приказал тёмноглазый брюнет, протягивая яблоко племяннику. Тот же лишь сильнее оскалился на дядю, показывая передний ряд острых зубов. Коие, собственно, и интересовали сейчас учёного. — Сам кусай. — Грызься парень, недоверчиво поглядывая на фрукт. — Тогда надкуси. — Продолжил настаивать Юта, держа плод. — Не хочу. Сам его ешь. — Не отступал рыжеволосый, складывая все четыри руки, две из которых до сих пор не были убраны, на груди и животе. — Ты что думаешь, что я не знаю о существовании вечно голодного монстра, сидящего в твоём животе вместо желудка? — Интересным образом высказывался об неутолимом аппетите племянника тот, против его воли вкладывая ему в локтевой изгиб небольшое яблоко. — Просто оставь на нём след зубов. — Зачем? — Возмущённый недавними словами, спрашивал Сура. — За мясом, блять. — Наконец выругался Юта, тем самым доказывая, что у него у самого немало подгорает с этой ситуации. — Рана на шее Бамбука была оставлена зубами. И следы зубов кажутся мне знакомыми. Но я не могу вспомнить, чьи они. Поэтому беру слепки зубов всех, у кого прикус кажется похожим. — Стал он делать то, что не особо любил – брешить. — То есть, ты намекаешь на то, что я в списке подозреваемых. — Выступил с вполне верной теорией кучерявый, отчего правый глаз брюнета нервно дёрнулся. — Нет. — На самом деле очень даже да. — Прикус Такемичи на семьдесят процентов идентичен укусу на его шее, но это же не значит, что он себя и укусил. Как минимум, у него бы это при всём желании не вышло. — Поделился некоторыми сведеньями Юта, заставив длинноволосого вопросительно приподнять брови. — Ты сверял его укус с укусом на шее? Ты больной? — Настала очередь учёного удивляться словам оппонента. Почему-то, что бы он ни говорил, и сколько бы письменных, словесных и форменных доказательств ни приводил, всегда в их клане оставались личности, которые со всем возможным скептицизмом относились к его просьбам, словам и действиям. И одной из этих личностей был шестой ребёнок его младшей сестры, которого на данный момент смущало только то, чьи отпечатки зубов он недавно сверял. "Это будет долго, больно и обидно" ________________________ — Ханагаки Такемичи, прекрати нести хуйню. — Потирая переносицу, опёрся на стоящие на столе локти Кано. Вот уже второй час старейшины водили всех имеющихся в клане эльфов по территории поместья, а два верховных гуля были временно задержаны Ютой и его людьми для проведения нескольких экспериментов над днк братьев, пока чудовище, сдавшее не подтверждённые таланты, сидело всё в той же стеклянной комнате для наблюдений, только уже в компании оборотня. Кибе, по настоянию Цубаки, слушал увлекательнейшую историю про прыжки во времени, к которой его явно не готовила жизнь длинною в век. Казалось, будто весельчак Юта со своей командой плохо осмотрели подростка и не заметили травмы головы, поскольку такой бред можно нести лишь после того, как тебе проломили череп. Но ведьмак с укором и надвигающемися слезами смотрел на помощника бабушки, не собираясь отспутать в своём убеждении других людей. — Луна, спаси. — Взмолился богу парень, задирая голову вверх и встречая лишь тёмный потолок общего помещения, а уже после возвращая своё внимание учителю. — Кано-сан, послушайте, я не долбоёб, честно. — Закрутил шарманку школьник. Оборотень же только приподнял правую бровь, намереваясь оспорить заявление ученика, но тот опередил брюнета и продолжил. — В том будущем погибли все! Аматерасу-сан, Фуюми, её гандонистый муж, Сура, тройняшки, мама с папой. Там сдохли все! — Да ну и хвала Луне! — Перебил старик, ударяя себя по колену. — Кано-сан! — В истерике крикнул блондин, уже едва не рыдая из-за неуместного оптимизма мужчины. — Нет здесь таких. — Издевался над младшим мальчиком брюнет. И он бы с радостью продолжил это занятие, если бы не приблизившийся к ним топот ног, начавшийся ещё минут пять назад. По не скрываемой ничем ауре дедок понял, что к ним снова с визитом наведалась Тошико, притащив за собой первоначальный состав опрашиваемых и ещё несколько гостей. — А их ты зачем сюда привела? Гражданским запрещено посещать адептов и членов главной семьи без разрешения главы. — Встав с принесённого ранее стула, повернулся к дверям лис. Он был не рад видеть здесь лишние лица. Но блондинка лишь робко улыбнулась оборотню, прикладывая руку к стеклу. — Цубаки-сама разрешила привести их, не бухти. — Ладонь ведьмы засветилась приятным красным цветом, что немного поутихнув, сконцентрировался на рандомно расположившихся узорах руки, которые многие звали линиями судьбы. — Эти милые детки хотели повидаться с Такемичи-куном. Ну как им можно отказать? Ты только взгляни на их славные мордашки. — Заворковала женщина, принявшись выводить указательным пальцем символы в, казалось бы, произвольном порядке. Тем не менее, дверь открылась сразу, как её перестало что-либо касаться, и это позволило группе нежите пройти в освещённый, в отличии от коридора, стеклянный куб. В связи с чем, Кибе удалось подробнее рассмотреть лица прибывших. Лис долго оценивал внешность подростков. И судя по отвращённому кукурузнику, который тот скорчил в конце анализа, оценка всем приятелям голубоглазого была дана низкая. Даже его родному брату. — Уважаемая, ты там осовременнилась что-ли? С каких это пор тебе стали нравиться панки подобные этим пробникам адекватных людей? — Острил оборотень, прекращая добивать свои глаза внешностью, которую он не приветствовал даже в предсмертном состоянии. — Эй! — Воскликнул единственный близкий родственник пострадавшего, но внимания на него никто не обратил. — Просто мне так нравится наблюдать за тем, как маленькие детки пытаются выглядеть круто. Это так мило. — Ещё активнее принялась ворковать ведьма, превращаясь в глазах окружающих в одержимую бабульку, которой на лето привезли её внука. И от этого зрелища Кано разразился громогласным смехом, эхом прошедшимся по подвальному помещению. Успокаивался "весельчак" минуты три минимум, а когда всё же прекратил безудержный хохот, стал идти мимо группы с задорной улыбкой. — Прекрасно, она ни во что вас не ставит. В её глазах вы не более чем детсадовская группа. — Шёл к выходу Кано, под конец шествия оборачиваясь на толпу с несползающим с лица ехидством. — Коль глава разрешила, тогда оставляю вас здесь. Мне ещё нужно доложить о безумии, в которое впал Такемичи. — Сообщил тот, покидая пределы куба. Из-за чего светловолосая сразу увязалась за ним. — Я с вами, уважаемый Кано-сан, вдруг ты осмелел за годы службы перед нашей главой и решишься солгать ей сегодня? Мне надо быть там, дабы проследить за тобой. — Отправилась следом за мужчиной ведьма, на что другим не было выдвинуто никаких претензий. Однако, когда длинноволосая переступила порог палаты, единственный выход оттуда пропал, и в конечном итоге притензии всё же возникли. У подростков. — Постойте, почему дверь закрылась? — Опешил саиба. И услышав вопрос юноши, Тошико повернулась к нему, смотря на того, как на дурака, не знающего, откуда в хлебе дырочки берутся. — Ну так я же открыла эту дверь. Но закрывать не стала, когда зашла. Вот только на обратный случай это не распространяется. Даже отдай я приказ, чтобы палата не запиралась обратно, она бы всё равно закрылась, как только меня бы не оказалось внутри. — Выпучив по совинному большие глаза, старейшина наклонила голову в левый бок, вместе с тем пряча ладони в длинных рукавах одежды. Вот только после объяснений, менее шокированными недолетки не стали. Наоборот, у них возникло ещё больше вопросов. — Как нам тогда выбраться отсюда? — Последовал логичный вопрос от эльфа. Ответить на который решили так же: вопросом. — Зачем? Вы пришли проведать Такемичи-куна. Так почему вам уже хочется уйти, когда не прошло и двух минут? Казалось, что тот ступор, в котором прибывали и гости, и пациент – уже был дном ахуя, коего они, не без помощи старших членов клана, успешно достигли. Но нет, со дна стали ритмично постукивать, когда блондинка отвернувшись, пошла прочь. Вот только закон подлости благосклонен ко всем, и группа снова помешала ей далеко уйти. — Например, Ханагаки сойдёт с ума и кинется на нас. Что нам тогда делать? — Вклинелся в несостоятельный диалог один из новоприбывших. Им оказался Кисаки, незаметно дрогнувший при направленном на него взгляде ведьмы. Она по лисьему хитро улыбалась, всматриваясь в душу мальчишки, а затем, после долгих десяти секунд молчания, мило захихикала, плавными, но быстрыми движениями перебирая ногами в беге. И от этого раздался ещё один смех, куда более противный, чем смех того же Ханмы например. Оборотень явно был в приподнятом настроении. _______________________ Голубоглазый блондин с отросшими корнями в подступающей истерике хватался за волосы, пытаясь стянуть кудри чёлки на глаза. Его горло адски болело от тех протяжных завываний и рычаний, выходивших из глотки. А сидящие перед ним слушатели так и не были убеждены в достоверности его истории. Они как один оборачивались к друг другу в надежде услышать, что всё это было постановой. Но на их горе, ничего такого не происходило. — В будущем правда всё это случится. — Упав головой на подушки белой кровати, уже было хотел разреветься от чужого неверия ведьмак. Но причина появившихся слёз сменилась моментально, тогда как отдача от удара головы об перину прошлась по шее. — Ааа, залупа конская, блять. — Быстро схватившись за шею, простонал подросток, до посинения стискивая зубы от рвущих и жгучих ощущений на шее. — Почему мне никто не верит?! Инупи-кун, Коко-кун! Хотя бы вы! Неужели вас не смогло убедить наличие у меня информации об особенностях эльфов и гулей? — Приподнимаясь с постели, вопрошал блондин. Он был уверен, что хоть кого-то да привлечёт его осведомлённость. И вера эта оправдала себя. Ибо один из гостей находился с ним в одном помещении с целью узнать, откуда голубоглазый надыбал то, что большинство пыталось скрыть. — Слишком мало фактов, чтобы верить тебе на слово. — Подключился к обсуждению Тетта, поправляя очки. — Допустим, сейчас старейшины помучают оставшихся эльфов в особняке и поймут, что ты был прав. Так же предположим, что твой дядя и его команда подтвердят, что Хайтани, в силу своей расы, не обращаются в зомби, поскольку сами являются мертвечиной. Однако на этом твои оргументы иссякают. — Наг умолк, высказав всё, что хотел и стал ждать, когда собеседник скажет что-то в ответ. Вот только тот молчал как глушённая об лёд рыба. Веснушчатый меньше минуты смотрел на знакомого, являющегося ему не более чем отголоском прошлого, обдумывая эти слова. Кисаки был прав. Всего два каких-то жалких, пусть и полезных, факта об особенностях чужих тел не могли стать весомым доказательством. И мысль о том, как он был разнесён в пух и прах в словесной баталии со змеёнышем на год младше него самого, заставила стыдливо отвернуть голову в другую сторону, где стоял его ровесник, некогда бывший ему лучшим другом детства. — Каку-чан. — В пол голоса шепнул ведьмак, смотря на другого змея поражёнными глазами, будто перед ним стояло божество, а не простой подросток, взглянув на которого, парню тут же стал вспоминаться другой кадр, считающий себя лучше всех. — А Изана-кун ведь дракон, не так ли? — Адепт осторожным движением подполз на кровати ближе к тому краю, где стоял шрамированный. Лицо последнего выглядело удивлённым. Хитто не мог понять, откуда голубоглазый нарыл эту информацию. Да и все остальные, кроме рыжего чуда, впервые услышавшего это, полностью разделяли эмоции товарища, что тихо вздыхая, обдумывал варианты ответа. Но на ум приходило лишь одно решение – сказать правду. И как бы больно не было это признавать, брюнету пришлось это сделать. — Он не дракон, — На одном выдохе с безнадёгой в голосе, да прикрыв рукой глаза, чётко и вяло говорил наг. — он долбоёб. Долбоёб, который сначала со всех нас требовал, чтобы мы молчали в тряпку об его расовой принадлежности, а потом сам спалил всю кантору. — Ухватившись большим и указательным пальцами за переносицу, сетовал на безалаберность друга тот. Ему, выражаясь мягко, претил поступок филиппинца, о котором он сейчас узнал. В это же время Ханагаки тоже претила небольшая деталь в мышлении змея. Его тугодумие. — Он мне ничего не рассказывал и никак не попадался на глаза. Я знаю это, потому, что сам видел его второй облик в будущем. Это белый дракон с такой же белой гривой. По форме он похож на китайского дракона. А его чешуя колючая и острая. Верно? — Тараторилл ведьмак, бодро жестикулируя, и не дожидаясь чьего-либо подтверждения слов, продолжил вспоминать всё, что он увидел в будущем. — Ещё Нахоя-кун есть. Ему хорошо даётся призыв духов. Если я не ошибаюсь, у него заключён контракт только с одним духом, но и другие отзываются на его призыв и выполняют поручения. А у Кисаки есть цепи в качестве оружия. — Указал адепт пальцем на последнего, звуча так, словно он в чём-то обвинял нага. — Или взять например Ханму-куна. Его способ усыпления – это непонятные песнопения. Я тогда немного отвлёкся, и сказать наверняка не смогу, но язык, на котором он поёт, похож на смесь демонического языка, латыни, каких-то других мёртвых языков и детского лепета. — Загиная пальцы, усердно вспоминал минувший день кастелян. И припомнив ещё не особо значимый факт, уже было попытался открыть рот. Но звук удара об стекло его остановил, и светловолосый встревоженно замельтешил на койке, вместе с остальными всполошившимися подростками ища источник звука. Со всех сторон не было ни души. Стояли только мрак и стены, виднеющиеся через стёкла других палат. Но звук шкрябанья и рваного дыхания откуда-то доносился, внушая подросткам пугающую мысль, что в подвальные помещения могло пробраться дикое животное, возможно даже больное бешенством. Оно тихо порыкивало на них, будто глумясь с реакции мальчишек, не понимающих, где затаилось существо. Однако долго оставаться в тени у него не получилось. Молодой наг с ужасным шрамом на лице заметил тёмный силуэт, так схожий с фигурой кошки или енота без хвоста. И все, став по очереди обнаружитвать, куда смотрит Хитто, взялись задирать головы вверх. — Знакомая хуепутола. — Зафексировав внимание на одной точке, вглядывался в неё долговязый. Таинственный силуэт пугал, вместе с тем вытягивая старые воспоминания шрамированного с глубин подсознания на поверхность. Когтистые лапы существа показались из тени. На них их обладатель медленно выбирался в свет, в грозном оскале выставляя на всеобщее обозрение острые, как заточенные лезвия, зубы. — Надо же, Чихуила, ты телик смотришь? Так ещё и передачи про животных. — Оскорблял нага рыжеволосый, следя за движениями зверя. — Может ты ещё и знаешь, как эта узбеко-африканская тварь называется? — Подъёбывал длинноволосый, корча всё более недовольные морды. Уж Сура знал, кто к ним пожаловал на ночь глядя. И ничего хорошего он в этом не видел, ведь даже самые хорошие новости, этот отвратительный своим характером тип, обязательно перефразирует так, что смерть будет казаться единственным логичным решением. — Блять, Луна, за что ты меня наказываешь? — Взныл Ханагаки, узнавая в звериных очертаниях самого токсичного обитателя особняка. — Та́ро, прошу тебя, уйди нахуй. И без тебя гнусно. — Зажмурив глаза, прикрыл лицо ладонями блондин. И окликаемый утробно заурчал. Его развеселил отчаянный тон адепта. Однако чёрно-белое животное было здесь не для наблюдения за чужими страданиями. Оно сделало движение вперёд, раскрывая зубастый рот с целью что-то высказать, но подростки перебили его, отчего улыбка существа сникла. — Та́ро? Эта та противная лиса, следящая за всеми членами клана? — Обратился к светловолосому адепту наг, привлекая его внимание. Но помимо голубоглазого, на вопрос змея отреагировал шестой ребёнок Ханагаки. — Та́ро – медоед, так ещё и фамильяр, а противный лис у нас Кано, и он оборотень. Попрошу больше не путать. — Усмехнулся Сура, пуская руки в карманы мешковатых шорт. — Мы весьма скрупулёзно относимся к великогнусам Водяной Лилии. — Стал ёрничать ведьмак, почти сразу обращая свой взгляд на медоеда. Тот, вновь оскалившись, следил за недолетками, держа шерсть дыбом. На что и делал ставку рыжеволосый. Ему хотелось разозлить зверя. — Хули тебе здесь надо, пёс смердячий? У нас и без твоего присутствия было многовато надзирателей. И я даже не про сегодняшний день говорю. — Сделав маленький шаг вперёд, зелёноглазый мгновенно сменил веселье на раздражение. Улыбка спала со светлого лица юноши, превращаясь в отзеркаленную версию животной гримасы, что несомненно взбесило Та́ро. Он зарычал на кучерявого подростка, вместе с дыханием выпуская чёрный дым, мгновенно охвативший тело медоеда. Испарения с немыслимой скоростью захватывали пространство над зверем, клубами поднимаясь вверх, а затем водопадами дыма спускаясь по стеклянным стенам, тем самым на десяток секунд оставляя компанию мальчишек прибывать в темноте. — Малолетние змеёныши. Выпотрошу и сожру вас вместе с говном. — Низкий мужской бас эхом отскакивал от стен, когда тёмный недотуман рассеился, открывая вид на взрослого мужчину с чёрными волосами до плеч, концы которых были выкрашены в холодный блонд. Вся одежда на нём без исключения была только в тёмных тонах, а карие глаза с отвращением смотрели на молодёжь. — Я к вам с хорошей новостью, а вы так скотско меня встречаете. — Плохо играя обиду, не прикрывающую надменность в грубом тоне, медоед присел на корточки, сверху вниз осматривая живые души под стеклом, на котором он стоял грязными берцами. — С почестями встречают только глубокоуважаемых людей и героев, действительно заслуживших так зваться. А ты ни к первым, ни к последним не относишься. Простая крыса с Африки. — Исподлобья цедил рыжеволосый. Казалось, словно подросток точил зуб на зверя. Однако причина тому не была ясна. Хотя её и вовсе то никогда не существовало. Кучерявый всем сердцем не любил существ с характером как у медоеда или как у того же Кано. Ему сложно давалось общение с такими личностями. Возможно, виной всему было то, что Сура и сам был не завидным обладателем, со слов местного доктора с сомнительной лицензией, "сучьего характера". Именно так величался набор отрицательных личностных качеств, доставшихся едва ли не одной третьей части людей их клана. Но рекордсменами были Таро, Кано, Тошико, Фуюми, Сура, и Аматерасу с плетущейся за их спинами Аико, ещё не дотягивающей до знатных мозгоёбов их владений, но уже много лет держащей знатный разрыв между собой и другими членами семьи. И дабы быть всегда во всеоружии рядом с этими людьми, каждого, кто приходил к ним учиться или работать, предупреждали с порога, чтобы те подумали ещё раз, а есть ли у них желание пребывать в месте, где на тебя больше десятка человек будут без утайки смотреть как на гомункула, материалы для создания которого брались из общественного туалета. Но на каждого такого кадра, чья агрессия и неприязнь могли доставить кучу неприятностей, находились их противоположности, способные отключить как субтитры, так и титры с дубляжом. И побыть таким героем, что вовремя закроет рот рыжеволосому нахалу, вызвался голубоглазый адепт. Однако, сам он хорошо понимал, что далеко уйти от одной третьей дома со своим колким языком у него не получилось. Зато крашенный блондин знал, что его сдержанности и терпимости несомненно хватит, чтобы без опездюлин утихомирить старшего брата, мешающего медоеду поведать им о чём-то, вроде как, хорошем. — Сура, щас выхватишь. — Предупреждал кучерявый, отворачиваясь то к притихшему брату, то к мужчине, высокомерно глядящем на их компашку. Слова зверя о радостной вести интриговали парня. — Таро, о чём ты хотел рассказать? — Уставившись вверх, вставал с постели ведьмак, не отводя внимания от фамильяра. Но тот, надменно фыркнув, чуть приподнял подбородок, и заговорил, зло усмехаясь "больному". — Уже ничего. Я обиделся на вас за такое обращение. — Ляпнул представитель семейства куньих, поднимаясь с места, готовый уйти восвояси. Тёмноволосый, без сомнений, знал на что стоит давить, дабы его едва ли не слёзно умоляли остаться. Однако, Ханагаки тоже это понимал, и унижаться не собирался, тем более перед фамильяром главной ведьмы. — А если я скажу, что мне жаль? — Беспристрастно спросил юноша, своим вопросом останавливая медоеда. Последний обернулся на говорившего, одаривая блондина взглядом, так и кричащем о неверии в холодные слова адепта. — А если я скажу, что я пчелиная королева? Ты мне поверишь? — Со спокойствием в низком голосе интересовался Таро, задавая вопрос больше для издёвки над младшим, нежели из искреннего интереса. — Ваше величество, что вы хотели нам рассказать? — Не сдавался голубоглазый, чем и рассмешил мужчину. Брюнет смеялся, как ребёнок, увидевший нечто смешное на детской площадке. Его забавляло то, какой бред и с насколько же серьёзным лицом был готов выдать светлокудрый, дабы услышать сообщение главной ведьмы, состоящее всего из нескольких слов. Вот только, с самого начала он никуда и не собирался уходить. Сделай он так, а затем вернись к хозяйке ни с чем, и история про медведя и барсука с двумя полосками повторилась бы. — Эх, что же с вами делать, никчёмные вы создания. — Громко, на показуху вздохнув перед подростками, завёл руку за голову тёмноглазый, почёсывая свой затылок. После этих слов, медоед ещё секунду молчал, припоминая слова хозяйки, а затем вновь заговорил, хищно улыбнувшись, да так, будто не детям он передавал чьи-то слова, а в красочно-тошнотворных подробностях рассказывал своей добычи, каким изощрённым способом она будет сожрана. — Цубаки верит тебе, маленький Кролик. — Бросил в тишину помещения тот, наблюдая, как глаза всех прибывающих в комнате юнош, едва ли не вылазят из орбит от удивления.