Черный

Ты мой свет, спасенье, тьма,

Тайна, что в душе жива.

Ты — ветер, что несёт меня,

Ты — бездна, где теряю я.

В твоих глазах — иной закат,

Где звёзды плачут, как набат.

Ты — шёпот, что в ночи звучит.

Я в плену твоих оков,

Ты — мой рай, мой вечный зов.

В твоих руках — моя судьба,

Ты — мой свет, спасенье, тьма.

Я падаю, но не горю,

Ведь ты — мой якорь на ветру.

Ты — шторм, что душу разорвал,

Но в нём я целым остался.

Ты — мой путь, мой вечный след,

Ты — мой день, мой тайный свет.

Ты — мой свет, спасенье.

Ты — моя любовь и тьма.

***

Юнги, проходит через массивные дубовые двери, ощущая абсолютную тьму. Только лунный луч, проникающий в окна особняка, указывал ему путь. Пройдя через холл, омега осмотрел гостиную увидев старые подсвечники, потрёпанный диван и кресла. Стол в столовой уже был на грани разрушения. Мин, не испытывая страха, сразу направился в кабинет. Войдя в него, он некоторое время привыкал к полумраку. Старые картины и вазы украшали кабинет, на стене висел огромный портрет, изображающий мужчину, женщину и молодого юношу. Глаза альфы на портрете проникали в его душу своим мрачным взглядом. Омега смотрел на чёрные крылья, вырастающие из-за спины семьи, и хотел бы провести по перьям рукой, но жаль что это всего лишь картина. Неведомая сила тянула его подойти. Мин прошел до портрета и увидел внизу красиво написанную надпись. «И вяжутся нити вокруг ворона. Теплый свитер заманить пытается, и главный ворон сидит на пике башен, всех ждёт смерть. И только кровь истинного способна освободить. Кровь истинного дар и проклятье.»

***

Юнги вскочил на кровати, его тело было всё потное, дышать тяжело, в комнате витает запах хвойного запаха, как будто он в лес зашёл. Сон не покидал его мысли. Он сто раз уже пожалел, что взялся за это ебанное эссе, «добровольно-принудительно», как бы сказал Чонгук, его лучший друг. Услышав внизу голоса родителей, омега быстро спустился вниз после утренних процедур. — Сефодня я задерфжусь. Посижу в библиофтеке до вечера, — проговорил Мин с полным ртом. — Эссе! — Прожуй сначала. — пожурила сына женщина. — Мы как раз сегодня свободны, да, дорогой? Сходим в кино, поедим попкорна. — рассмеялась госпожа Мин. — Нет, сын, ты слышал? Признавайся, где моя жена? — подхватил смех старший альфа. — А как же твое здоровое питание? Сейчас подожди, вспомнил! — поднял палец вверх и сделал серьезный взгляд. — Здоровое питание важно, и в моем доме не будет всего этого хлама. Юнги это хорошо помнит, когда мама убиралась в его комнате, нет, Юнги мог и сам убрать, но пылесос Мин залезла в его чертоги и навела там порядок. И ещё час пела про питание и порчу желудка. — Кто ты, женщина?

***

— Как же он заебал меня! — Чонгук ставит поднос с едой перед другом и садится рядом, открывая палочки. — Это Ким меня выводит из себя, пристал ко мне как банный лист. Всем в университете известно, что Чонгук нравится Ким Тэхёну, альфе с пятого курса. А омеге он нет, слишком загадочный, скрытный. И взгляд у него жуткий. Вот и бегает Чон от Кима по всему университету, от его ухаживаний, которые омеге на хрен не сдались. А началось это все, как только Юнги и Чонгук поступили на первый курс. Чем зацепил Гук Тэхёна, никто не знал. Но в коридорах шептались про истинность этих двух. Феромон Кима идеально подходил к феромону Чонгука. И омеге все это не нравилось. Какая истинность? Сказки все это. — Что опять? — Да я заебался из шкафчика конфеты и пирожные доставать. И еще эти записки слащавые. Я что, похож на одуванчик? — Юнги, поджав губы, посмотрел на друга, пытаясь не заржать на все кафе. — Бля, Мин, не смей, мой запах тут не при чём. Он просто пугает меня, пахнет сталкерством. — Может и правда истинный! Возьми да присмотрись к нему. — Юнги потянул носом. — Можжевельник на горизонте! Ладно, Гук, я пойду в библиотеку, эссе само себя не напишет. Как только Мин ушел, рядом с Гуком сел Тэхён, сверкая своими белыми зубами. Альфа смотрел на злого Чонгука и ухмылялся. Ну нравится ему этот кролик, и он ничего с собой поделать не может. Желание оберегать и любить никуда не делось. Зверь внутри порыкивает счастливо, вдыхая запах одуванчиков. Идиллия! Или нет. — Пойдешь на свидание со мной, одуванчик? — Тэхён, что тебе нужно? — вздохнул Гук. — Вокруг тебя крутиться куча омег, а ты пристал ко мне. Я не особенный, я обычный. — Поэтому и нравишься. Ты не такой, как все Гуки. — Альфа немного наклонился через стол. — Ты был рожден для меня. Ты моя истинная пара. — Да пошел ты! — оттолкнул Чон Кима и выбежал из кафе под взгляды студентов. Тэхён улыбнулся и встал следом. Сегодня, завтра он все-таки добьется внимания Чонгука, а пока Сокджин. Альфа видел краем глаза эссе Мин Юнги. Что творит его брат?

***

— Ты совсем охуел, Джин?! — альфа залетел в пустую аудиторию и грозно глянул на брата. — Ты какого хуя творишь?! Крыша поехала? — А ты не ори на меня! — взорвался омега, и искры света загорелись в его руках. — Он может освободить Чимина, ты понимаешь?! — А сам Чимин тебя об этом просил? Он что, сказал: «Пойди-ка ты, Ким Сокджин, найди моего истинного и освободи меня?» Ты нормальный, блять?! Сокджин нахмурился и вспомнил, как он вчера прибежал к Паку в поместье. — Нашел! — Джин забежал в поместье Пак, ища глазами друга. — Чимин, ты где? — Я в спальне. — послышался голос сверху, и через секунду с лестницы спустился молодой альфа в джинсах и футболке. — Кого ты нашел? — Твой истинный, я его нашел! — И зачем? Джин, твою мать, что просил тебя, я, блять, что тебе сказал? Чтобы ты не лез в это дерьмо! Хватит решать за меня! — огромные черные крылья раскрылись за спиной альфы. — Как у тебя мозгов хватило? Ты же не тупой Ким! — Чимин прижал омегу к стене, сжимая горло. — Никто не давал тебе права лезть в мою жизнь! Я не дам сделать тебе того, о чем ты потом пожелаешь! Иди домой и больше никогда не приходи! — Омега сел на пол, вдыхая воздух, как только альфа отпустил его. — Не решай за меня, Джин, это может плохо кончиться, и твоя сила тут не поможет. Я сильнее всех вас, ведьм. — И что! Он мой друг, как и твой. А вместо того чтобы искать выход, ты бегаешь за сранным омегой, который видеть тебя не хочет! Ты посмотри, в кого ты превратился? — Обвел рукой по телу брата. — Тряпка! — Тряпка? — Тэхён развел руками и отшвырнул брата к стене. — Чимин сказал не лезть, — силой поднял Кима вверх. — Напрямую никто не должен его трогать, а ты… Нахрена, Джин? Ты думаешь, я не ищу способ? Думаешь, ты самый умный? Если из-за тебя и твоей тупости пострадает Мин Юнги. Мы сойдёмся в схватке, Джин. И я выиграю, а ты до конца дней будешь жалеть, что сделал то, что не нужно было. Где дневник Чимина? — Тэхён, услышав ответ, отпустил брата и вышел за дверь.

***

21 октября. 1843 год. Сегодня отец ударил меня, но я совершенно не понимаю, что заставило его это сделать. Хосок просто стоял в стороне и молча наблюдал. Взгляд моего отца был пустым и безжизненным, словно из него высосали всю его сущность. Даже мама, занятая своим рукоделием, ничего не сделала. Краем глаза я заметил, как она вязала свитер с перьями ворона, не нужно много ума, чтобы понять, где она их взяла. На плаще этого Хосока были черные перья. — Отец, за что? — Чимин схватился за щеку, которая горела огнем. — Я что-то не то сделал? Почему ты меня ударил? — Потому что ты не мой сын. — прошелестел старший альфа. — Головная боль. — И ушел в сторону кабинета. — Это все вы! У нас все было хорошо, пока вы со своей шлюхой не появились здесь. — крикнул Чимин, сжимая в руках до скрипа плащ Хосока. — Убирайтесь отсюда, оставьте нас в покое! — Главный ворон сидит на пике башен, и только кровь истинного способна освободить. Кровью окропи портрет и освободи. — Заговорила женщина. — И великий род падет под натиском тьмы. Пока тьма бежит по венам, жизнь исчезает. Хосок ухмыльнулся и сбросил руки альфы со своего плаща. — И только кровь истинного — дар и проклятье. Ты останешься здесь один, Чимин. Такова цена за жизнь. Играть со смертью нельзя, но твой отец сделал это. Он вытащил свою жену из ада, променяв ее на тебя. И только кровь истинного — дар и проклятье. Запомни эти слова, Пак Чимин! — Хосок хохотнул и выпорхнул черным вороном через открытое окно.