От перемены мест слагаемых

Леголас покинул палатку временного госпиталя со смешанным чувством: с одной стороны, он был очень рад, что сумел сопроводить Тауриэль до входа так, что ни один рыжий волосок не упал с её очаровательной головы. И ни один тёмно-русый волос не упал (кроме тех, что упали до этого) с головы её возлюбленного, которого Тауриэль донесла до лекарей на руках. С другой стороны, эльфийского принца беспокоило и расстраивало, что два смертных гнома находятся на пороге этой самой смерти. В Лихолесье не было принято особенно расстраиваться о гибели короткоживущих народов, тем более – только возможной пока гибели, однако сейчас Леголас испытывал острое чувство противоречия: и Торина, и Кили, как бы странно это ни звучало даже в форме мысли, было очень жаль. Принц отряхнул короткие клинки от орочьей крови, спрятал их в ножны, достал лук, огляделся, определяя, куда бы ему отправиться с подмогой, увидел заметного на своем любимом ездовом животном отца и легко побежал в ту сторону, поначалу выбивая орков стрелами, а потом прореживая их массу опять с помощью клинков. Однако мысли сына Трандуила пока не поспели за его легкими ногами и оставались там, на закрытой площадке за отрогом, где были спешно поставлены палатки временного госпиталя. И оставались они там, потому что Леголасу очень хотелось разобраться в причинах происходящего. Кили, младший принц гномьего королевства, заново отвоёванного и теперь заново осваиваемого, несмотря на соперничество за сердце Тауриэль (которое положа руку на занывшее сердце никогда настоящим соперничеством и не было), нравился эльфийскому принцу за свой живой нрав и весёлый взгляд на мир, за знание своего дела (впрочем, это можно было сказать о любом гноме, хоть о казначее Глоине) и страстное отношение ко всему, что касалось стрельбы из лука и Тауриэль. Ещё тогда, когда Леголас выслеживал её у камер, где заключены были гномы, он отдал должное живости беседы о стрелковом мастерстве. В это же время, размышлял Леголас, возникла его дружеская симпатия к королю гномов, оказавшемуся гораздо более порядочным и понятным, чем расписывал когда-то Трандуил. По крайней мере, в своем королевстве Торин эльфов в отместку по камерам не сажал, и Леголас подозревал, что дело тут вовсе не в отсутствии свободных темниц. Эльфийский принц вернулся к происходящему, дорубил попавшегося под руку орка, оттолкнувшись от упавшего тела, вскочил на плечи другому, огляделся, заметил направление, куда следовало двигаться, спустился опять на уровень не голов, а тел и продолжил прорываться к своим. Хотя ему очень не нравилось соотношение, в котором пребывали на поле битвы объединённые силы светлых народов, по отношению к силам тёмным: орков и той части гоблинов, что сумела все же прорваться, было больше раз этак в пять. До отряда обороняющихся вокруг своего Владыки эльфов было ещё весьма прилично, а упрощать Леголасу путь никто не собирался, поэтому принц сосредоточился на ближнем бою, стараясь одновременно отслеживать: не мелькнёт ли где моргульская стрела или моргульский клинок. Раз тут объявилось одно оружие Врага, не исключено, что появится и другое, хотя по версии Белого Совета зло на востоке спит мёртвым сном. За свои три тысячи лет Леголас привык разбираться в том, что было ему непонятно, а в данном случае ему было непонятно: как можно одновременно спать мертвым сном и снабжать оружием огромные армии, подзуживать их на захват почти беззащитного Эребора и быть в курсе главных самых свежих новостей, вроде – кто сейчас король почти беззащитного Эребора и с кем именно у этого самого короля кровная вражда. Азог и Больг – оба явно оказались тут не просто так, и хотя Леголас очень верил в предводительский талант Бледного (к счастью теперь – окончательно и бесповоротно бледного, а также безголового) орка, но собрать настолько большую армию исключительно своими силами даже весьма магнетический лидер за столь короткий срок не мог. Вывод напрашивался только один, но поверить в свою догадку, значит – поставить под сомнение весь авторитет Белого Совета и всех старших эльфов заодно. Поэтому Леголас верил, но молчал. Молчание это, однако, ничем сейчас не могло помочь ни ему самому, ни раненному проклятой чёрной стрелой Торину, за жизнь которого Леголас опасался даже больше, чем за жизнь Кили, который единственный мог сделать счастливой Тауриэль. Младший гномий принц был ранен тяжело, но совершенно обычным оружием, то ли оттого, что Больг не успел выстрелить еще раз, то ли оттого, что больше таких стрел у него не было, но факт оставался фактом – бок Кили был продран булавой и шипастым доспехом орка. Скверны в крови Кили не было. А вот Торину повезло гораздо меньше, хотя его ранение на первый взгляд и казалось более лёгким: моргульская стрела вытянет из гномьего короля жизнь постепенно, каплю за каплей, выпьет душу и оставит только злобный призрак, подчиняющийся владыке Минас Моргула, а может быть, и самого Барад Дура. Думать о таком развитии событий было горько, а когда Леголас, сын Трандуила, дал себе труд задуматься – почему? – то пришёл к неожиданному и почти шокирующему выводу: он считал короля гномов другом, ни больше ни меньше. Торин стал одним из немногих, кто не пытался посмеяться над чувством эльфийского принца к капитану лихолесской стражи даже после того, как пронаблюдал проявление этого чувства, выразившееся в неотрывном следовании за тенью возлюбленной. Король гномов не жалел, не сочувствовал и не смеялся, не одобрял тоже (ровно, кажется, в той же степени, что не одобрял это же чувство к этому же объекту любви со стороны своего родного племянника), но король гномов понимал. Как будто сам когда-то был в похожем положении охваченного немым восхищением, следующего по пятам и не смеющего признаться в ожидании очередного отказа! Кроме того, их собственный обмен мнениями зачастую был удивительно схож в большинстве основных воззрений: стоит ли говорить о красотах природы больше одного свидания? Насколько интересно обсуждать боевые техники в рамках свидания? Есть ли гномам чему поучиться у эльфов и наоборот? Торин относился к Леголасу на том пределе дружелюбия, который мог позволить себе пленённый отцом Леголаса гордый король гномов в изгнании, имеющий личные счёты всё с тем же самым отцом Леголаса. То есть молчал, конечно, но в то же время – общался. Следующая встреча с Торином проходила уже на его территории, и хотя эльфы пришли с Митрандиром, вполне в духе тех самых личных счётов с отцом Леголаса было бы не пустить его с Тауриэль в Эребор, однако и тут гномий король проявил небывалую выдержку и большое миролюбие: эльфов не только пустили, но поставили на довольствие и не ограничивали перемещения гостей по горе. В этом Леголас видел как мудрость самого Торина, так и большое влияние Бильбо, доброй хоббитянки, всегда стоящей подле его правой руки. За прошедшие недели Леголас не раз наблюдал, как смягчается Торин, глядя на Бильбо, как под её влиянием даже передумывает иногда шлёпать Рубина за проказы! И хотя Леголас был явно старше нынешнего Рубина, а также не норовил проказить в королевских покоях, но предчувствие отведённой от себя воспитательной руки ощущал очень хорошо. И теперь Кили и Торин – оба этих гнома, которые совершенно по-разному стали важны эльфийскому принцу, лежали при смерти, укрепляя желание как можно скорее завершить битву, чтобы найти им целителей, но всё обозримое пространство было занято орками или союзными войсками, непрерывно сражающимися за честь, кровь, Эребор и само будущее Эпохи. Размышления помогли Леголасу скоротать дорогу до отряда эльфов, которых возглавлял его отец. Трандуил явно рад был видеть сына живым и здоровым, несколько царапин не в счет, Леголас легко встроился в оборонительный ряд возле отцовского стремени и выкрикнул, стараясь перекричать шум битвы: - Они повсюду, отец! Нам следует соединиться с войском людей или гномов, на этой позиции нас скоро отрежут от подкреплений! - Сын, эта битва была проиграна для эльфов уже тогда, когда началась, - Трандуил не сбивал дыхания, хотя дотягивался длинным мечом до многих, пытающихся подступиться к нему. – Мы можем помочь людям и гномам выиграть, но что будет с эльфами? Все, кто может сражаться на стороне света, уже здесь, не жди чудес даже от Митрандира, его чудеса обычно очень дорого обходятся всем вокруг… Леголас опечалился, принимая мудрость Владыки и отца, уже начиная заранее скорбеть о печальных итогах этой битвы для эльфов… Когда сверху на него упал гном. Рядом приземлился ещё один, доспехами придавливая занёсшего было алебарду орка, дрыгнул ногами, стараясь перевернуться, Леголас ухватил гнома за сапог, помогая обрести землю под ногами, на что гном сдавленно и высоковато пробормотал «спасибо», а потом с диким агрессивным криком врубился в опешивших орков. Леголас с удивлением глянул на свою руку – вся ладонь была черной от сажи. Или гномы начали чистить сапоги по-новому… С неба рухнул ещё один коротышка, взмахнул топором, деловито поправил бороду из мочала, пробухтел «ну и кого тут спасать?» и решительно зарубил ближайшего орка, не испытывая никакого неудобства от разницы в росте. Ошалевшему Леголасу показалось даже, что этот гном со странной бородой легко подпрынул, отчего на миг сверкнули крупные белые пятки. Странные гномы падали с неба, теснили наседавших до того орков, забурялись внутрь построений, будто просачивались между выставленных копий и алебард, но в отличие от гномов обыкновенных, неподозрительных, носили облегченные доспехи, рассредотачивались по одному и сверкали огромными пятками, которые от колена вниз только и не были выкрашены сажей. Орки пока не замечали, откуда берутся новые гномы, принимая коротышек с бородой из пакли или мочала за отбившихся одиночек и горько в этом выводе чуть позже разочаровываясь! Боевые малютки действовали по одному, рассеивая внимание отрядов орков, разбивая строй, находя и обезвреживая командиров. Когда очередной падающий гном чуть не зашиб во время приземления отца, Леголас поднял голову и успел заметить вновь тихо, на бреющем полете заходящего над полем боя гигантского орла. Со спины орла свешивалось несколько пар десятков ног, теперь совершенно отчетливо выкрашенных сажей и углем, но в целом выдававших хоббичье строение ступни. ...или это были не гномы. Эльфийский принц вытаращился на это диво – орёл тут был ещё и не один! – когда опасность сверху приметили и не особо любящие смотреть на небо орки, орлы перестали скрываться и с воинственным клёкотом сбрасывали хоббитов в гномьей личине пачками. Дезориентированные орки заметались по равнине, а у Леголаса впервые за этот день появилось чувство, что всё ещё может поворотиться к лучшему. В конце концов, он был знаком с Бильбо. Сюрпризы на этом не закончились. Леголас еще не успел до конца принять тот факт, что с орлов спрыгнули переодетые в гномов хоббиты, как следом за ними с планирующей прямо над головой эльфийского принца гигантской птицы сиганул какой-то полуобнаженный человек огромного роста. Но удивительным было совсем не то, что верхом на орле прилетел великан, а то, что пока он падал, его тело вдруг начало меняться: обрастать шерстью, увеличиваясь еще больше, обретая черты огромного медведя, который приземлился прямо в толпу орков. Ярость, с которой оборотень принялся уничтожать врагов, поражала Леголаса, а ставшие уже привычными звуки битвы перекрыл громкий страшный рев, подозрительно напоминающий требование: "Пр-р-рочь от гор-р-р-ры!!!!" Леголас ловко уклонился от пролетевшей мимо оторванной мощными медвежьими когтями орочьей руки, в которой все еще был зажат меч, затем от оторванной орочьей головы с перекошенным ртом, после - от половинки гоблинской головы, потом от целого гоблина. Кажется, загадочному оборотню-великану помощь совершенно не требовалась. "Ну и друзья у Торина", - уважительно хмыкнул Леголас, потому как кидаться в гущу битвы, не будучи при этом ни гномом, ни эльфом, ни человеком - а просто тем, кто хочет помочь спасти родную для Торина гору, может только настоящий друг. Леголас решил отойти подальше от оборотня - на всякий случай, а то мало ли, зашибет ненароком. И в своем решении он оказался не одинок: эльфы под предводительством Трандуила дружно отступали назад, поближе к людям и гномам, расчищая место для беснующегося и наводящего ужас на врагов огромного медведя. Тем временем орки, повинуясь крикам одного из многочисленных мелких командиров, до которого еще не успели добраться снующие повсюду хоббиты, стали как-то шустро сбиваться в кучу. Приглядевшись, Леголас понял, что противник начал спешно занимать оборонительную позицию: а за спинами крупных крепких орков, что прикрылись щитами, выставив вперед копья, и приготовились плечом к плечу отразить нападение медведя, появились вооруженные луками гоблины. - Отец! - что есть мочи крикнул Леголас, понимая, кого выбрали своей мишенью вражеские лучники - оборотня нужно было спасать. Трандуил, к счастью, быстро оценил обстановку и отдал приказ стрелять своим эльфам, которые вслед за проворным Леголасом поспешили выпустить стрелы во вражеских лучников. Сам же Леголас едва успел наложить следующую стрелу на тетиву, как вдруг заметил, что рассредоточившиеся вокруг хоббиты быстро собираются вместе. Изобразив какое-то мудреное боевое построение, они с криками: "Барук кхазад" - видимо, чтобы не выпадать из образа гномов, непонятный Леголасу "Зашир!" и еще "Пленных не брать!" четко и слаженно, прикрывая друг друга, целеустремленно шинкуя врагов, как капусту, быстро продвигались вперед, врубаясь в ряды орков и нарушая строй противника. Прошмыгнув буквально под ногами у опешивших орков, они внесли смятение в ряды врага, который никак не ожидал такого внезапного удара не со спины даже, а снизу. Тем временем еще остававшиеся в живых командиры были уничтожены все до одного, и враг впервые дрогнул. Несмотря на то, что силы тьмы превосходили числом, такой огромной армией, благодаря хоббитам, теперь фактически никто не управлял. И это обстоятельство, несомненно, отразилось на боевом духе орков и гоблинов. "Ну и друзья у Торина!" - восхищенно подумал Леголас, наблюдая, как хоббиты вновь шустро рассредотачиваются по полю боя. Несмотря на значительно подувявший боевой дух, враг, однако, пока что сдаваться не собирался, и битва продолжалась. Эльфийский принц выдохнул с облегчением - теперь, когда оборотень был в безопасности, можно было вновь отдаться сражению. Леголас закинул на спину лук и вновь взялся за клинки. Но не успел он сделать и пару взмахов, как один из орлов резко спикировал вниз, разгоняя орков и гоблинов широкими взмахами могучих крыльев, а с его спины спрыгнул Элронд Полуэльф собственной персоной. Видимо, владыка Ривенделла был последним пассажиром орлов, потому что, едва он оказался на земле, птицы, издав громкие воинственные кличи, дружно ринулись к земле, хватая клювами и огромными когтистыми лапами орков и гоблинов, а затем взмывая вместе с ними в небо, чтобы оттуда, из-под облаков, бросить свою добычу вниз, позволяя ей разбиться в лепешку. Вот теперь среди орков и гоблинов началась самая настоящая паника - командиров больше не осталось, и враги бессмысленно метались по пустоши, натыкаясь друг на друга и на мечи эльфов, людей, гномов и переодетых в гномов маленьких хоббитов, которые продолжали планомерно изничтожать противника. - Здравствуй, Леголас Трандулион, - поздоровался тем временем с Леголасом хозяин Имладриса. - Владыка, - вежливо откликнулся в ответ Леголас, отмечая про себя, что Элронд был закован в латы и хорошо вооружен - а значит, оказался он здесь не случайно. - Леди Галадриэль связалась со мной, - заговорил тем временем Элронд, подтверждая предположение Леголаса. - Ей было видение о Торине Дубощите. - Он ранен, - поспешил предупредить Леголас. - Знаю, - кивнул Элронд. - Галадриэль сказала мне. Ее видение было нечетким - что-то мешало ей увидеть подробности, но я здесь, чтобы помочь Торину. - Он ранен моргульской стрелой, - скорбно сообщил Леголас. - Моргульской?! Но это невозможно... я должен попытаться спасти его! - твердо закончил Владыка. - Я провожу вас, - вызвался Леголас, и Элронд, кивнув ему, выхватил из ножен меч, готовясь расчищать путь до места назначения. Леголас шел впереди, ловко орудуя клинками и вновь, в который уже за сегодня раз подумал: "Ну и друзья у Торина!" И совершенно четко осознал, что с немалой гордостью тоже вполне может причислить себя к друзьям подгорного короля. Отец наверняка бы не оценил и даже разозлился, вздумай Леголас поведать ему свои мысли, но Леголас - не Трандуил. Леголас сам по себе, он сам решает, чьим другом хочет быть. И свой выбор он уже сделал.