От перемены мест слагаемых

Торин изводился - искал выход и не находил его. Даже если прямо сейчас спешно отправить гонцов в Эсгарот, Железные Холмы, Лихолесье, то когда прибудет помощь, да и прибудет ли вообще, вопрос открытый. Гэндальф вместо помощи советовал сходить погулять до уцелевшей западной сторожевой башни, оттуда, мол, откроются новые перспективы. Какие перспективы могут поспособствовать вызвать помощь быстро, Торин не догадывался, но проверить, конечно, стоило. Так что почти весь день был посвящен выматывающему походу по заваленным камнями, хоть и целым в принципе, переходам к башне. С собой Торин взял Балина - старый советник как никто другой умел разглядеть перспективы во всем - а следить за ещё более спешными работами на воротах оставил Двалина, время спокойствия истекало, отчетливо просачивалось сквозь пальцы, песком подтачивая уверенность в будущем. Дубощит, конечно, и раньше догадывался, что отбить гору это только полдела, надо Великое королевство ещё суметь удержать, однако даже самые страшные варианты развития событий не учитывали такие вероятности как, например, вмешательство Азога, активность Дол Гулдура и полное гоблинское ополчение. И хотя эти же варианты не включали также воспитание дракончика, Торин очень сердился, и в первую очередь на себя - не додумал, не предусмотрел! - поэтому почти не слушал, что там Балин рассказывает о хоббитянке. Кажется, звучали похвалы её великолепным организаторским способностям, уму и чисто женскому обаянию, но Торин и сам был прекрасно обо всем этом осведомлен, ещё и поэтому мог себе позволить не вслушиваться. На сторожевой башне оказалось, что Гэндальф, как обычно, говорит загадками и, как обычно же, прав - вороны, которые испокон веков жили на склонах Эребора, до сих пор обретались тут, а самый старший из них даже не забыл человеческую речь: стало возможным вызвать подкрепление, не подвергая ненужному риску уже вызвавшихся добровольцами племянников, разведчицу и книгочея. Один вопрос решился, и на обратном пути Торин уже уделял внимание ненавязчивой беседе Балина о Бильбо - да, он тоже находил её участие в походе чрезвычайно удачным; да, следует учитывать, что не принимать участие в битве она не согласится, поэтому нужно подобрать ей доспех; нет, Торин не хотел бы, чтобы она покидала гору, хотя бы до его коронации. Что изменится после его коронации, Торин уточнять не стал, плавно переведя тему на раскопки в сокровищнице - нашлись ли там доспехи - а сам решил, что если выживет и после битвы, то уж до коронации-то точно уговорит Бильбо остаться. Ну или хоть попытается. А уговаривать её раньше просто не имело смысла: нехорошее предчувствие давило грудь, волнение за племянников и новообретенную родину подсказывало Торину, что он легко может сложить на поле грядущей битвы голову во имя ценностей более серьезных, позабыв о себе и несостоявшейся невесте. По прибытии в обжитую часть Эребора, Торин поставил Гэндальфа в известность, что помощь должна объявиться в ближайшее время, загнал пожевавшего его наручи Рубинчика под кровать, откуда теперь неслись писки ужаса и восторга, а потом отправился на поиски Бильбо - все-таки фигура разведчицы сильно отличалась от фигур даже женщин гномов, не говоря уж о мужчинах (что было, несомненно, прекрасно), поэтому подобрать доспех ей следовало заранее, чтобы иметь потом возможность подогнать его по размеру. Хоббитянка обнаружилась на кухне: она освободила Бомбура от обязанностей кашевара, чтобы ворота восстанавливались быстрее, и теперь заканчивала готовить ужин. Торин почти преодолел арку, которая вела на кухню, но в последний момент передумал, прислонился плечом к стене и застыл, любуясь: Бильбо легко порхала по кухне, напевая какой-то не очень весёлый, но приятный и весьма мелодичный мотив. Кудряшки на макушке Взломщицы подпрыгивали, руки ловко перемещали кастрюли и сковородки, а босые ступни почти неслышно переступали по ровному каменному полу. Торин пришел к выводу, что мог бы наблюдать за такой домашней Бильбо целую вечность. Впрочем, когда маленькая хоббитянка почти кровожадно покрошила для украшения готовых блюд зелень, Торин пришел к выводу, что и за кровожадной Бильбо он мог бы наблюдать целую вечность. Одним словом - Торин очень хотел бы иметь в своем распоряжении Бильбо и целую вечность, но дела никуда не исчезли, а королевский долг привычно давил на плечи. Подошло время ужина, и тащить девушку в сокровищницу сейчас было бы глупо, поэтому Торин беззвучно развернулся и отправился созывать свою Компанию на кухню, не заметив, как Бильбо подняла глаза от разделочной доски и печально поглядела ему вслед. После ужина, во время которого Торин поведал о новостях остальным, Рубин перевернул тарелку с кашей, а Балин долго восхищался долгожительством воронов и готовкой Бильбо, Дубощит вместе с хоббитянкой отправился в сокровищницу. Причем он сначала позвал с собой и Глоина, но казначей, переглянувшись с Балином, наотрез отказался, заявив, что доспехи подготовил и выложил заранее, а сейчас его помощь больше пригодится на воротах. Взломщица, которая поначалу тоже отговаривалась необходимостью мыть посуду, передумала, услышав о доспехах, и приспособила к почетной обязанности чистки тарелок Фили и Кили. Торин, мрачно раздумывавший над тем, как бы не допустить Бильбо до сердца сечи, не уловил момент, когда коридор, ведущий в сокровищницу, остался без освещения - тут была нарушена система отражателей - но продолжал уверенно идти по памяти, несколько упустив из виду тот факт, что девушка такой памятью не обладает. Поэтому сын Трайна неровно вздохнул от неожиданности, когда за его локоть ухватилась одна рука хоббитянки, а вторая легко придержала за плечо. - Торин, куда ты так торопишься? - в неверных отсветах, идущих от сокровищницы, лицо Бильбо очерчивалось только самыми общими штрихами, но тревожно - не испуганно! - блестящие глаза всё равно выделялись. И, похоже, волновалась девушка именно за него. На сердце у Торина потеплело, в душе всколыхнулась нежность: - Прости, я задумался, давай и впрямь пойдем помедленнее, - он мягко накрыл ладонь девушки на своем локте свободной рукой, а потом - устроил поухватистее, чтобы Бильбо имела опору в окружающем мраке. Да и, если уж быть до конца честным с собой, хотел пройтись с ней под руку. Бильбо с готовностью подстроилась под изменившийся шаг гнома, устроила свою руку на сгибе его локтя поудобнее и слегка прислонилась к его плечу. Ей просто жизненно необходимо было вновь сократить дистанцию до почти семейной - прильнуть, прижаться, обнять. Хотя она, конечно, понимала, что Торин занят, его заботят гораздо более глобальные дела, но не воспользоваться шансом было выше её сил. Дубощит и так за последнюю неделю ещё осунулся, замотался, глаза запали, седина стала выделяться резче, и Бильбо ловила себя на желании просто быть рядом с ним, делить все его тревоги и заботы хотя бы надвое. Шагов через пятнадцать Торин особенно тяжко вздохнул, и Бильбо не выдержала - попросту подлезла под его руку, расположив её у себя на плечах и прижимаясь к боку Дубощита всем своим. Торин никак не возмутился таким самоуправством, вместо этого остановившись и обняв уже по-настоящему, обеими руками, а лицом зарывшись в её невыносимо растрепанные кудри. Бильбо с облегчением обняла его в ответ, уткнулась носом куда-то ему в шею и застыла, вдыхая родной запах, не имея желания отрываться и идти дальше, даже если впереди находятся самые большие груды сокровищ всего Средиземья, полные доспехов из чистого мифрила. По иронии судьбы, сокровища впереди и впрямь были, даже такие, о которых она иногда мечтала особенно тихими, застойными вечерами в Шире, но проблема состояла в том, что она с радостью обменяла бы теперь все эти сокровища на одно простое знание: Торин выживет. Обязательно, беспрекословно выживет, чтобы лихая разведчица и большой профессионал своего дела Бильбо Бэггинс тоже могла жить и дышать. Сколько они так простояли, Бильбо не могла бы сказать с уверенностью, но в какой-то момент Торин чуть отстранился, осторожно пригладил её волосы, неотрывно глядя в глаза, а потом обхватил её лицо шершавыми и грубыми, но надёжными и родными ладонями, слабо улыбнулся, слегка приподняв уголки губ, что она скорее услышала, чем увидела... И Бильбо не выдержала: выкрутилась из рук, приблизилась, обхватила, притянула и поцеловала теперь уже его лицо. После нежной ласки Торин с благодарностью погладил хоббитянку по щеке, а потом неожиданно подхватил и закружил на месте. Разведчица и профессионал тихонько восторженно вскрикнула от неожиданности, размышляя о восхитительности Торина вообще и его восхитительной непредсказуемости в частности. Потом путь в сокровищницу уже не казался таким длинным, мрачным и тягостным, так как Торин продолжал приобнимать Бильбо, а она сама, пользуясь случаем, прижималась к гному и счастливо вздыхала. Да и шли они теперь помедленнее, что позволяло вовсю насладиться процессом. И как бы Бильбо ни хотелось прояснить некоторые очень важные вещи, сейчас лезть к Торину с разговорами было явно излишним, поэтому она сосредоточилась на настоящем, задвинув все вопросы о будущем подальше. В сокровищнице оказалось, что предусмотрительный Глоин не только выложил более-менее подходящие доспехи возле входа, но и рассортировал их по размеру и весу, так найти устраивающий вариант было гораздо легче. Торин приглашающе повел рукой, предлагая выбрать для начала тот, который просто понравится. Бильбо, осторожно шагая по проходу ещё не до конца освобожденному от золотых монет, приблизилась к небрежно громоздящейся горке доспехов, за половину стоимости которых можно было бы скупить четверть обжитых земель Средиземья. Сложив руки за спиной, будто примерная ученица, мисс Бэггинс разглядывала и рассматривала сияющие и нисколько не пострадавшие от пребывания тут дракона доспехи. Серебристый цвет был представлен большим количеством оттенков - от темно-серого до почти светящегося белого, но в самом низу той кучи Бильбо привиделся именно тот цвет, в котором мысленно рисовались доспехи её мечты. Аккуратно потянув за краешек понравившейся вещи, Бильбо заставила остальные угрожающе качнуться, но тут на помощь пришел весело хмыкнувший Торин, и всё обошлось без особых эксцессов. Затем Торин помог и примерить приглянувшиеся латы, аккуратно придерживая отдельные детали, подтягивая ремни и проверяя застежки. Только раз он недовольно цокнул языком - пара ремней на плече отошла, крепление сорвалось, и судя по сдвинувшимся бровям Дубощита, он собирался исправить это безобразие как можно скорее. Пока подгорный король терпеливо и последовательно застегивал все ремни, Бильбо не могла избавиться от ощущения, будто история повторяется, только в обратном виде - они теперь не в оружейной, а в сокровищнице, прятаться не надо, с серьезным и сосредоточенным видом прилаживает на ней доспехи уже Торин. А ещё непомерно близко склоняется, чтобы проверить кольчужную сетку воротника и поправить нагрудную пластину, придерживая Бильбо то за спину, то, собственно, за грудь. Разведчица разволновалась и ничего не смогла с собой поделать: неровно вздохнула, зарумянилась, опустила глаза, опять подняла и столкнулась с прямым чуть насмешливым взглядом Торина. Кажется, её раскусили. Ну а раз так! Она решила проверить свою подвижность в доспехах самым приятным образом - подтянулась вплотную к Торину и сделала подсечку. Доспех позволил сделать это без усилий, но Торин не позволил провернуть такое без последствий - на пол он утянул и Бильбо. После чего доспехи несколько торопливо и совсем неаккуратно снимались обратно, а болтающееся крепление плеча было оторвано с концами. Разоблачение было торопливым, но, после того как Торин освободил её от тщательно надеваемых доспехов, значительно замедлилось - и теперь инициативу подхватила Бильбо, которая уже заметила, что, как только дело доходило до поцелуев, Торин старательно сдерживался, вызывая у неё закономерные вопросы, но, несмотря на это - не сопротивлялся общему ходу событий и отвечал ей очень даже горячо. Поэтому Бильбо перекувырнулась, опрокидывая Торина, прижалась к нему всем телом, снова ощущая захватывающе приятную и совсем не приевшуюся тёплую волну, пробежавшую по телу от макушки до пяток. Торин, то ли тоже почувствовав нечто подобное, то ли просто в ответ на объятия поцеловал Бильбо, отчего ей показалось, что в сокровищнице опять бушует дракон - стало невыносимо жарко, под веками вспыхнули искры, а в ушах тяжелыми драконьими шагами застучала кровь. Бильбо хотелось вжаться в Торина ещё больше, но это не представлялось возможным, пока он был одет, поэтому она слегка отодвинулась, не прекращая целовать его, расстегнула сюртук и стала расшнуровывать воротник Ториновой рубахи. Это действие будто послужило сигналом - и теперь Бильбо оставалось только подаваться навстречу вновь осмелевшему Торину: гном ловко перевернул её на свой сброшенный сюртук, мягко пробежался руками по вечно растрепанным кудряшкам, зарумянившимся щекам, плечам, под съехавшей рубашкой, аккуратно, пуговку за пуговкой, расстегнул пестрый жилет... И опять замер. Бильбо, не дожидаясь больше ничего, снова притянула Торина в свои объятия, ласково обхватила его лицо и поцеловала так, чтобы даже самому упрямому на свете гному (которым Торин, безусловно, и являлся) стало раз и навсегда понятно - мисс Бильбо Бэггинс, Взломщица из Шира, хозяйка Бэг-Энда и его, Торина, сердца, очень этого самого Торина любит! Поцелуй вышел именно таким, каким и хотела сделать его Бильбо - мыслей в голове не осталось, Торин снова взял верх, чувства пламенели в душе и наполняли жизнью тело - любовь их явно была взаимной! Бильбо горячо обнимала тесно прижавшегося к ней Торина, запускала руки в его волосы, с удовольствием гладила по спине, подаваясь навстречу и слыша, чувствуя, зная всем своим существом - ради одной этой любви стоило пройти пол-Средиземья! Несколько позже, когда намиловавшаяся парочка все ещё лежала в обнимку, Торин приподнялся, с улыбкой, но очень внимательно поглядел в глаза Бильбо, а потом произнес, стараясь удержать серьезный тон: - Думаю, доспехи надо будет примерить ещё завтра. И послезавтра, - прищурился, заметив её улыбку, и добавил: - И послепослезавтра! Бильбо фыркнула, поцеловала Торина ещё раз, чем застала его врасплох, но ответила на неозвученный вопрос: - Вообще, ваше величество, доспехи надо примерять почаще! Особенно - в моей компании!

***

Весь следующий день Торин старался осмыслить произошедшее, но никак не мог уложить его в голове: по всем приметам они с Бильбо вступили в законный брак и уже создали домашний очаг. Причем главной приметой было то, что Торин явно и сильно ощущал одно простое обстоятельство - он хоббитянку любит. Король тасовал факты и так, и эдак, нашел время обратиться к Ори и хроникам, но не нашел ни одного упоминания о любви, родившейся до брака! Ещё Торина немало смущало, что в своем порыве, который казался тогда и продолжал иррационально казаться сейчас самым верным, они с Бильбо перешагнули все и всяческие традиции, касающиеся бракосочетания, которые только существовали у гномов. Ни ухаживательной косички, заплетенной по всем правилам, ни взаимного согласия, озвученного обеими сторонами при всех, ни периода собственно ухаживаний, во время которого избранный гном должен был всеми правдами-неправдами очаровать и поразить избравшую его девушку; ни ответных даров девушки, полных намеков и тайных посланий, подводивших ухаживания к финальной стадии и после знаменующих помолвку! Ни-че-го такого! С Бильбо, наоборот, было все предельно ясно, но и предельно туманно при этом: она позволяла Торину то, что могло бы быть разрешено ему только после свадьбы, но при этом исключала возможность проявления инициативы - косичка-то заплетена не была!.. Это было истинным испытанием на стойкость, равное которому не проходил, пожалуй, ни один гном со времен по крайней мере Дурина Бессмертного! Бильбо дразнила его, то не приближаясь, то оказываясь прямо перед носом; заставляла сердце то замирать, то биться чаще; вызывала к жизни всю немалую изобретательность, на которую был способен король гномов и об истинных размерах которой он до недавнего времени даже не подозревал! Отношения с разведчицей напоминали Торину процесс закаливания: молот и наковальня, огонь и вода, жар и холод - но именно в этом процессе, незаметно для него самого, родилось неподдельное чувство, служившее теперь отрадой, заботой и неожиданностью. Торин и не подозревал, что сможет спокойно смотреть в сияющую голубизну Сердца горы, не поддаваясь его страшным чарам и даже не слыша тех шепотков алчности, про которые, помнится, давным-давно - даже не верится, насколько давно! - предупреждал его дед. Однако, факты оставались фактами, Торин преспокойно прятал Аркенстон в карман и размышлял о необходимости каким-то образом выцепить у Бильбо ухаживательную косичку, о воспитании Рубинчика, о продвижении строительства новых ворот, о предупреждениях Гэндальфа... Одним словом - забот хватало, хотя теперь окунуться в пучину отчаяния и даже просто уныния у гномьего короля ни в какую не получалось. А все благодаря той же Взломщице: неожиданные последствия примерки доспеха в сокровищнице каким-то образом распустили туго скрученную до того петлю долга, забот и обязательств. Торин мог вздохнуть легче и сделать перерыв, от одной мысли о Бильбо улыбка рвалась на лицо, а в груди расцветала удивительная нежность - и гном вполне уверенно отдавал себе отчет в том, что это любовь. Любовь, выкованная совершенно неуловимо, искры от которой он едва успевал заметить, а теперь ощущал полный жар разгоревшегося чувства. С того вечера в сокровищнице Торин и Бильбо повадились "примерять доспехи" почти каждый день, хотя теперь отдавали предпочтение расчищенной комнате в королевских покоях. Даже тогда, когда сил у них к вечеру совсем не оставалось, оба были довольны тем фактом, что просто находятся рядом - засыпают и просыпаются вместе. На третий или четвертый день - Торин так устал, что дни сливались в одну монотонную смену, будто в кузнице, хотя и расцвечивались совершенно разными событиями - он проснулся раньше Бильбо (что было непросто, разведчица вскакивала обычно очень рано), полюбовался на спящую девушку, тихонько, чтобы не разбудить, поправил кудрявые прядки, чуть подвинулся на кровати и почувствовал, как ему в шею уперлось что-то твердое и неудобное. Торин медленно завел руку за голову, нашарил мешающий предмет и вытащил на свет - золотую монетку. Монетка знакомо блестела профилем деда, но и наводила на мысли: Эребор он отвоевал и мог спокойно почивать на золоте, один из вариантов королевского отдыха теперь был очень даже возможен. Другое дело, улыбнулся Торин, что ему гораздо сильнее приглянулся другой вариант - промежуточный - и прижал Бильбо к себе покрепче. С этим вариантом можно было отдыхать не только на золоте и среди золота. Этот вариант сам был удивительным живым золотцем.