От перемены мест слагаемых

Когда Балин и Оин привели Двалина в себя, и он, смущенно оглядевшись, поднялся на ноги, а остальная Компания почти отошла от шокирующего зрелища, зато подошла поближе к раздавленному дракону, восхищенно перекрикиваясь, Торин, так и не отпустивший Бильбо, снова всмотрелся в её лицо: - Я же говорил, что идти в одиночку очень опасно! - его руки немного судорожно вцепились в курточку хоббитянки, и Бильбо поняла, что сейчас они оба на грани небольшого нервного срыва: Торин - от беспокойства, она - от пережитого столкновения с драконом. И хотя ключевым тут было слово пережитого, профессиональная разведчица не готова была так сразу успокоиться. А еще её немного пугало, что ей неимоверно хочется прижаться к Торину, крепко обнять надёжного гнома и спрятать лицо на его груди, скрываясь от видов сокровищницы, разбредшейся по ней Компании и совершенно мертвого, уже не опасного, но только минуту назад огнедышащего и ужасного дракона. Обуреваемая противоречивыми чувствами, Бильбо едва потянулась разомкнуть руки, когда Торин, до того всегда отпускавший её по первому знаку, посуровел лицом и притянул хоббитянку к себе, проигнорировав слабые протесты, крепко обнял и, как успела заметить краем глаза Бильбо, даже зажмурился. Бильбо обняла Торина в ответ и с большим облегчением вздохнула, решив, что иногда, рядом с Торином, можно позволить себе побыть слабой и на время оставить профессионализм в стороне. Бильбо даже разок шмыгнула носом, но слезы быстро отступили - благодаря её везению и смекалке, Беорновому подарку и его ключевой роли, Смауг ужасный был несомненно мертв, а Торин Дубощит - несомненно жив и даже не ранен. Итоги столкновения с драконом были, как ни крути, радостными. Поэтому хоббитянка успокоилась, ласково потерлась щекой о Торинов воротник, заставив гнома выпрямиться и нехотя выпустить её из объятий. Отходить он, впрочем, не спешил, да и Бильбо тоже не очень-то рвалась - по сокровищнице она уже набродилась, сейчас ей хотелось обсудить план дальнейших действий и, желательно, вздремнуть. Торин же внезапно нахмурился, похоже, вспомнил о чём-то важном: - Бильбо, я понимаю, что времени у тебя было немного, но может ты хотя бы заметила, где дракон спрятал Аркенстон? - тон у короля был деловым, но в нем звучали и нотки беспокойства. Ничтоже сумняшеся, хоббитянка вытащила Аркенстон из кармана и протянула на раскрытой ладони Торину. Дубощит только вскинул брови - не только заметила, но и захватила камень! - а потом взял Сердце горы очень аккуратно, обеими руками, вгляделся в сияющую голубизну, прищурился и, не успела Бильбо испугаться, что драконья болезнь ударила и по Торину тоже, совершенно обыденным жестом спрятал камень в карман сюртука. - Потом надо будет поместить Аркенстон на его законное место - возле трона, раз уж как символ единства гномьих кланов он не пригодится: вести войска на завоевание Горы нам теперь ни к чему, - Торин лукаво сверкнул глазами. - Спасибо за это нашей умелой взломщице! Бильбо шутливо раскланялась, мол, это просто моя работа, хоть десять драконов - к вашим услугам! На что гномий король не менее чинно склонил голову в ответном жесте вежливости - мол, если впредь будут проблемы с драконами, мы только к вам! Потом Торина окликнул Балин, и король, сразу ставший сосредоточенным и серьезным, направился к своему первому советнику, а Бильбо, прислонившаяся к малопострадавшей морде раздавленного дракона, осталась размышлять о том, что Торин Дубощит непредсказуем сверх всякой меры, а также сверх всякой меры восхитителен - даже весь Белый Совет не смог бы предположить, что Король-под-Горой просто засунет Аркенстон в карман и двинется по собственным золотым горам к первому советнику, негромко ругаясь на кхуздуле.

***

Путь Гэндальфа по Средиземью без Компании оказался весьма познавательным и в то же время безрадостным: так, он на собственной шкуре опытным путем выяснил, что Саурон жив, дееспособен, сердит; что Барад Дур собирает многотысячное ополчение; что гоблины тоже планируют подтянуть свои армии к Эребору. Что орлы, наконец, способны утянуть его прямо из-под отсутствующего Сауроньего носа. Последнему обстоятельству маг был чрезвычайно рад и надеялся, что Тёмный Властелин еще некоторое время не заметит пропажи пленника - ради этого волшебник пожертвовал шляпой и старой хламидой. Гвахиир с удовольствием помог старому другу, но к самой горе, естественно, не понес - ему еще надо было вернуться засветло, покормить птенцов. Гэндальф не стал сетовать - все же высадили его почти в окрестностях Эсгарота, прямо за опушкой Лихолесья - но поразился тому, как одновременно захватывают всех его знакомых монархов семейные проблемы. И будто в ответ на мысли о знакомых монархах и их семьях из Лихолесья появился Леголас, сын Трандуила, в сопровождении молодой рыжей эльфийки, судя по лычкам - еще и капитана местной стражи при этом. Гэндальф только поразился настолько боевой эльфийке - а он-то думал, что нынче военным воспитанием девушек грешат только боевые хоббиты. Тогда у светлых народов есть еще шансы. Вид девица имела меланхолический, но при этом Леголас не развеивал даже части этой меланхолии, из чего старый маг сделал вывод об очередной неразделенной любви. Тихонечко чертыхнувшись про себя, Гэндальф отчетливо прокашлялся, полюбовался на два наконечника стрел, которые оказались сразу же нацелены на него, но настроения на переговоры не растерял и уговорил эльфов сопровождать его до Эсгарота или Эребора - один он боялся не дойти, а предупредить Торина Дубощита было просто необходимо! Ни Тауриэль, ни Леголас не сделали даже попытки удивиться заявлению волшебника, но и не стали заявлять, будто этот отряд сгинул в полном составе или сидит в полном составе же в чудесных лихолесских темницах. Из чего Гэндальф сделал вывод, что Компания благополучно миновала Лихолесье, каким-то неведомым образом одновременно попавшись на глаза эльфам, но не оставшись у них ни в гостях, ни в плену. Такой оборот дела рисовался волшебнику крайне удачным. Успеть бы еще только их предупредить!.. И Гэндальф в сопровождении двух эльфов бодро припустил к Эсгароту - сначала следовало выяснить, миновала ли Компания этот Водный город, который иногда хотелось назвать Болотным, так как там можно было сгинуть, как в болоте - без звука и плеска. По дороге к Эсгароту Гэндальф размышлял о том, что это даже забавно: на просьбу помочь немощному старику велись все и всегда. Без исключений. Даже эльфы, точно знавшие, кто такой Гэндальф Серый на самом деле и какой силой он обладает. Вот и сейчас эльфийка, на время оставив свою меланхолию, старательно отгибала ветви деревьев, нависших над тропинкой и придерживала их для мага. Майа имел не только много имен - ведь каждый народ величал его по-своему - но и много личин, при том, что никогда не менял облик. Он, по желанию, мог быть веселым добродушным волшебником, устраивающим веселые фейерверки - таким знали его жители Шира; оказывался искусным воином - если нужно было разделаться с разбойниками, промышляющими на дорогах, а то и отбиться от орков; бывал мудрым советником - для королей, строгим командиром для разведчиков, прошедших развлекательный курс обучения старого Тука; или же в мгновение ока становился грозным всесильным магом (если возникала необходимость противостоять силам зла). Однако сейчас был тот редкий случай, когда Гэндальфу действительно была нужна помощь: возродившееся из небытия зло сильно потрепало его, поэтому истари опирался на плечо эльфийского принца совсем не для проформы, а еще совершенно искренне был благодарен его рыжей спутнице за то, что расчищала путь. Но эльфы нужны были Гэндальфу не только для того, чтобы добраться до Эсгарота. Ведь Митрандиру предстояло не просто предупредить Торина о надвигающейся битве, но и снискать для него союзников. И этими союзниками должны были стать люди. Хотя, разумеется, на помощь эльфов Гэндальф тоже очень рассчитывал. Однако начать следовало именно со смертных. Мудрый майа знал, что будущее Средиземья за людьми, и им настала пора отвоевывать это будущее для себя. Вот поэтому-то Гэндальф и планировал уговорить наследника Гириона повести озерников в бой. Но если эльфы, знавшие истари, были готовы слушать и верить, как послушал и поверил его словам о возродившемся зле Леголас, то с людьми все было куда как сложнее. Ведь тот же Бард - наследник правителей Дейла - понятия не имел о том, кто такой Гэндальф Серый. То есть он, наверняка, слышал имя, но об истинном величии майар вряд ли знал. Что уж говорить о простых рыбаках, населяющих Эсгарот! Потому-то Гэндальф сильно сомневался, что в его рассказ о наступающей армии тьмы люди безоговорочно поверят и тут же бросятся вооружаться. Но вот эльфы - это совсем другое дело. Эльфов озерники прекрасно знали и верили им, поскольку вели с ними торговлю долгие годы. Перед дивным народом смертные испытывали благоговение, и если эльфийский принц расскажет эсгаротцам о надвигающейся угрозе, а Бард-лучник призовет пойти в бой с силами зла под его началом, то вот тогда уже можно надеяться на результат. Таким образом, план заключался в следующем: донести до сознания людей тот факт, что на них идут войной, убедить Барда возглавить армию людей и заодно вернуть принадлежащий ему по праву наследования Дейл. Для того, чтобы напроситься к Барду на ночлег, Гэндальф использовал личину немощного старика. Уж он-то точно знал, что наследник правителей Дейла не оставит за порогом того, кому нужна помощь. Все же разведка Гэндальфа работала отлично, и он всегда был прекрасно осведомлен о политической ситуации в каждом королевстве Средиземья, и в общих чертах о том, что из себя представляет правитель каждого из этих королевств - включая тех правителей, с кем ему не довелось быть знакомым лично. Так, например, отзывы о Бургомистре Эсгарота были не самыми положительными, а скорее даже наоборот. Тогда как о Барде-лучнике все разведчики и шпионы в один голос говорили как о человеке сильном духом, мужественном и волевом, но при этом добром и чутком к чужому горю. Гэндальф лично убедился в правдивости этих характеристик, когда, постучавшись в дверь скромного деревянного дома, был без лишних вопросов приглашен Бардом внутрь, и сердобольный хозяин предложил "немощному старику" отужинать с его семьей и переночевать. Гэндальф, разумеется, принял его предложение и начал рассыпаться в благодарностях. Неладное Бард заподозрил лишь тогда, когда следом за "немощным стариком" к нему в дом просочилась пара эльфов, но было уже поздно. Оглядев нехитрый уклад жизни наследника Гириона, Гэндальф с улыбкой заметил, что ступеньки на лестнице основательно закреплены прочными железными скобами, вместо типичных деревянных креплений, что применяют люди при строительстве домов в Эсгароте, новенькие деревянные ножки у старого буфета - с характерным гномьим орнаментом, кукла, с которой играет младшая дочь Барда, выглядит слишком похожей на традиционные тряпичные куклы хоббитов, а уж многочисленные деревянные фигурки животных и воинов и вовсе с головой выдают игрушечных дел мастера Бофура. Теперь понятно, где отряд отдыхал и обновлял запасы да экипировку после похода через Лихолесье. Рыжая эльфийка, подобрав фигурку одного из воинов, который, судя по пропорциям фигуры, был гномом, снова впала в меланхолию. Но ненадолго. Гендальф понимал, что время дорого - ведь зло слишком близко. Поэтому он решил не терять время впустую. Едва поблагодарив хозяина за скромный, но сытный ужин, майа перешел прямо к делу, немало удивив Барда своим перевоплощением из немощного старца в великого мага. К чести Барда, тот сориентировался быстро, глупых вопросов не задавал и зря не пугался, наоборот, он четко и по-деловому выспрашивал все подробности, что мог поведать ему Гендальф об увиденном за стенами Барад Дура. Капитан эльфийской стражи тоже сразу оживилась и, отложив деревянную фигурку гнома в сторону, принимала активное участие в разговоре, ратуя за то, чтобы поднять в бой всех мужчин Эсгарота и призвать в помощь эльфов Лихолесья. Леголас сомневался в том, что его отец захочет принимать участие в битве, поэтому собирался отправиться к Трандуилу и попытаться лично убедить его в необходимости оказать военную помощь людям и гномам. Но Гэндальф заверил принца, что Трандуил уже собрал войско и сам поведет его в бой. Данные о том, что войско лихолесских эльфов выступает завтра на рассвете под предводительством самого владыки, магу передала сойка. Вместе с приветом от Беорна. Агентурная сеть Гэндальфа всегда отличалась широтой и разнообразием. Правда, зная Трандуила, Гэндальф сильно сомневался, что Лихолесский владыка решил отправиться в поход, дабы бросить вызов силам зла, которые в последние годы не раз забредали в его владения. Митрандир сильно подозревал, что Трандуил все же прознал о цели похода Торина и теперь собирается истребовать у гномов сокровища, до которых всегда был охоч. Однако истари также надеялся, что оказавшись лицом к лицу перед общим врагом, люди, гномы и эльфы объединятся, чтобы дать злу отпор. Делиться своими опасениями и надеждами с Леголасом Гэндальф не стал. Первостепенной задачей сейчас было собрать армию людей и предупредить Торина Дубощита о надвигающейся угрозе. Действовать решили по порядку, то есть начать с того, чтобы объединить под предводительством Барда-лучника всех мужчин Озерного города, кто способен держать в руках меч. Конечно, у Барда были сомнения в том, что люди пойдут за ним, и он поделился своими сомнениями с Гэндальфом. И сам того не зная, обратился как раз по адресу, потому что Гэндальф умел убеждать. Если наследник Гириона и был удивлен тем фактом, что случайно зашедший на огонек старик разбирается в политической ситуации родного города Барда лучше, чем сам Бард, то он не подал виду. А между тем Гэндальф совершенно верно отметил и тяжелое положение людей, и произвол хитрого жадного Бургомистра, и то, что терпение людей на исходе. "В тебе течет кровь храброго Гириона! Того, кто не побоялся бросить вызов Смаугу Ужасному! Он отдал жизнь, пытаясь спасти людей. И даже спустя десятилетия люди помнят об этом. Настало время для тебя вернуть землю своих предков, бросить вызов злу! Ты все это время боролся по мере сил против несправедливости властей и поддерживал людей как мог, помогал, делал то, что было в твоих силах, чтобы сохранить этот загнивающий и рассыпающийся в прах город. Неужели ты думаешь, что никто этого не видел? Народ пойдет за тобой, Бард-лучник! Пойдет, потому что верит тебе! Теперь лишь ты сам должен в себя поверить!" И Бард поверил. Когда следующим утром на площади Леголас и Гэндальф поведали людям о том, что на их земли идет враг, когда люди начали оглядываться в поисках Бургомистра, которого уже и след простыл, Бард-лучник встал в полный рост и расправил плечи. Глядя в глаза тем, кого он знал всю свою жизнь, Бард спросил, готовы ли озерники сражаться под его предводительством, готовы ли защищать то, что им дорого, пусть и ценой собственной жизни, готовы ли отправиться вслед за ним на Пустошь Смауга и дать бой злу, остановив его на подступах к городу. Ответом ему было громкое и дружное "Да!!!" Гэндальф лишь удовлетворенно кивнул, глядя на то, как воспрявшие духом и охваченные единым порывом люди вооружаются, собирают обозы с провизией и готовятся выступать в путь. Все шло как надо. А значит, Гэндальфу тоже пора было выдвигаться в дорогу - время поджимало, а до Эребора было несколько дней пути. Бард выделил Гэндальфу и сопровождавшим его эльфам небольшую легкую лодку, попутный ветер раздувал парус, и отдохнувший да восстановивший силы Маг целеустремленно припустил по Пустоши, едва лодка причалила к противоположному берегу Долгого Озера. Торин Дубощит был весьма удивлен, когда под стенами Эребора появился Гэндальф в сопровождении двух эльфов. Нет, разумеется, Гэндальфу Торин был рад. Но вот эльфы у него восторга не вызывали. Сперва он даже хотел прогнать их прочь, но потом глянул повнимательней и узнал рыжую эльфийку - ту самую, с которой любезничал Кили, сидя в темнице у Трандуила. Кили был легок на помине. Подбежал и, взволнованно пролепетав: "Дядя, там Тауриэль... можно ей войти, пожалуйста?", уставился на Торина широко распахнутыми умоляющими глазами, совсем как в детстве, когда притащил из леса маленького лисёнка и вымаливал разрешение оставить его у себя. Торин только вздохнул - как тут откажешь? - и приказал разобрать часть баррикады на главном входе. Кили вихрем умчался прочь, и Торин, в очередной раз тяжело вдохнув, снова поглядел вниз. Гендальф стоял, опершись о посох, и ждал, когда проход будет открыт, а рыжая в этот момент подскочила к самой баррикаде и уже что-то быстро и горячо доказывала Кили, а тот также поспешно и очень взволнованно отвечал ей. Торин не мог разобрать слов, но его лицо невольно скривилось в тоскливой гримасе: "Только бы не о звездах, цветах и бабочках - как тогда". Белобрысый эльф ответил ему снизу не менее расстроенным выражением лица: "Да уж, не хотелось бы снова это услышать". Торина неожиданно развеселил этот обмен мнениями и навстречу Гендальфу с эльфами он вышел в довольно-таки приподнятом настроении. Правда, пребывал он в таком расположении духа недолго: новости, что принес маг, были, мягко говоря, неутешительными. Но потом к Торину подошла Бильбо, положила руку ему на плечо, и сыну Трайна как будто стало чуть легче. Они что-нибудь придумают. Обязательно. Вместе они смогут найти выход.