Неблагие смотрины

      Наблюдая сцену в гостиной одного непримечательного домика на отшибе провинции Воздуха, Шайлих изумлялась все больше. Любимый супруг вздумал поспорить с собственной матерью из-за тарелки супа.       — А я говорю — ешь! — мама-горлинка насела на сына просто-таки грозно.       — А я говорю — не буду! Там лук сверху плавает! — король-грифон и бессменный ужас неблагих земель капризничал хуже малолетнего ребенка.       — С тобой не упомнишь, как и что конкретно ты любишь! — мама стукнула по столу ложкой. — Прекрати немедленно! Не расстраивай отца!       Как по команде все обернулись в сторону пожилого аиста, слишком довольного для расстроенного. Отец семейства неблагих спохватился, поспешно хмурясь, но Лорканн и его родительница уже не обратили внимания, вновь занятые друг другом и несчастным супом.       — Не похож он на расстроенного!       — Это потому, что твой отец слишком тебя любит и не хочет показывать грусть!       — А ты хочешь?       — А ты напрашиваешься, Лорканн!       Шайлих моргнула, наконец отходя от первого шока и подходя сразу ко второму: Лорканн удался характером и эмоциональностью в маму. В горлинку. Которая орет на короля-грифона. И не считает нужным выбирать выражения.       Отец-аист бесшумно поднялся, переждал звенящую тишину, дождался, что Лорканн с матерью опять начнут выяснять отношения. Подошел, тронул за локоть и потянул за собой.       — Пойдем, Шайлих, они надолго. Можно пока по саду погулять.       — А они нас не потеряют? — Шайлих спросила родителя-воздушника очень тихо и несмело.       Не хотелось привлечь их внимание. Хотя и бросать Лорканна тоже не хотелось.       — О, я уверяю тебя, дитя, они вряд ли сейчас хоть что-то заметят.       Шайлих еще раз оценила композицию из ерзающего на месте Лорканна и воздевшей руки его мамы.       — Ты совсем не бережешь свою старую мать! — горлинка пугающе надвинулась на сидящего сына.       — Что значит, не берегу?! — Лорканн вскинулся точно так же.       — Ты презираешь плоды моих трудов! — мама выразительно повернулась к тарелке.       — Я тоже плод твоих трудов, мы с ним в равном положении! — неповторимый супруг оскорбленно сложил руки на груди.       Внимание Шайлих привлекло подергивание рукава и шепот грифонова отца:       — Пока они не услышат легкого звона стекол в рамах, они не уймутся, — улыбнулся.       И Шайлих двинулась к выходу за ним.       Сад возле дома оказался огромным, дорожки разбегались во все стороны от задней двери, буйная зелень радовала взгляд, а кусты с разноцветными бутонами цветов вызывали немое восхищение. Шайлих страшно захотелось тоже завести какой-нибудь свой цветник, но пока о подобном оставалось лишь мечтать: как объяснил Лорканн, земля дворцового парка столицы была слишком волшебной, а потому существовала вероятность потом сражаться с необыкновенными чудовищами, выросшими из банального куста шиповника.       Громогласный обмен мнениями между матерью грифона и ее сыном не притормозил и не остановился, но чем дальше они отходили от дома, тем более глухим слышался вслед.       Она обернулась несколько раз, не желая слишком далеко отходить от Лорканна, и его отец неизбежно обратил внимание.       — Не беспокойся, они поцапаются и успокоятся, что поделать, характер такой, боевой слишком.       Глядя на спокойного аиста, верилось в происходящее с трудом.       — Как вы терпите? — любопытство имело и практический интерес.       Шайлих, разумеется, вышла замуж не за титул или внешность, но что делать с разошедшимся настолько мужем, представляла слабо.       — О, мне не приходится терпеть, я их люблю, обоих.       Лорканна она тоже любила, и все же подобной силы срывы пока ставили ее в тупик!       — Говорю же, не переживай, дитя, — предложил опереться на локоть, а когда она взяла аиста за руку, воспользовался этим, чтобы еще замедлить их движение. — Мне в свое время помогло понимание, что все эти эмоции, во-первых, направлены не на меня и совершенно безвредны, а во-вторых, должны уйти в небо.       Само собой перед внутренним взором нарисовалось небо столицы, содрогающееся от рыка Лорканна.       — Но их сейчас двое, это не опасно? Вряд ли Лорканн или ваша супруга обладают настолько четким пониманием, как вы…       Вопреки опасениям все менее смело договаривающей Шайлих, отец грифона рассмеялся.       — Конечно, ну конечно, разумеется, они ничего подобного не думают и не собираются даже, — хохотнул еще. — Было бы странно ожидать!       — Что же тогда позволяет вам оставаться таким уверенным? — Шайлих было неспокойно.       — Ты спрашиваешь меня — что? — улыбнулся и на неуловимый миг стал похож на сына. — О, все очень просто, с ними обоими все очень эмоционально и очень просто, дитя. Если Лорканн или его мать плохого о тебе мнения, они так и скажут, прямо в лоб! Если хорошего, тоже не жди долгих хождений вокруг да около, а если им просто надо спустить пар, то они будут придираться по мелочи, не задевая ничего крупнее упомянутых мелочей.       Эти слова заставили Шайлих призадуматься — она действительно не обращала внимания на подобные нюансы раньше.       — Ты успела заметить, по какому поводу они взялись ругаться сейчас? — зеленые заросли сменяли друг друга пышным разнообразием, а отец супруга неторопливо вел ее все дальше. — Ничего, в другой раз заметишь, потому что будешь знать, куда смотреть. Так вот, они сцепились по поводу конкретного блюда, и даже больше, то есть меньше — жалких кусочков лука в этом блюде. Нет, конечно, моя Лэти не упустит случая прополоскать сыну мозг, но, будь уверена, они оба не пострадают!       Прогулка затянулась, воздушник показал несколько редких кустов, угостил ягодами с дерева, показал и рассказал, как тут все устроено и почему. Через пару часов он потянул Шайлих обратно.       — Вероятно, уже имеет смысл возвращаться, как только они отвлекутся, пойдут нас искать.       Правда, пока они подходили к дому, Шайлих успела насладиться финальным дребезжанием стекол и оглушительной после того тишиной.       — Там все в порядке? — тишина нервировала Шайлих, как оказалось, хуже криков. — Они друг другу не навредили?!       — Все в порядке, в порядке, дитя, сейчас сама увидишь, — аист довольно улыбался.       В открытом проеме мелькнула высокая тень, вернулась и им навстречу из дверей шагнул встревоженный Лорканн, тоже, очевидно, испытавший облегчение от встречи.       — Пойдемте в дом, мама зовет, говорит, скоро дождь, а к ночи буря, следует всем собраться под крышей!       Договорил и обеспокоенно приблизился к Шайлих, как будто буря была в самом разгаре и грозилась унести супругу вот прямо сейчас, буквально вырывая из рук.       Остаток дня прошел без приключений, разве что гроза и буря действительно подоспели в скором времени. По этой же причине Шайлих не могла уснуть, несмотря на то, что лежать под боком мужа было уютно, а комната Лорканна отчего-то ей тоже очень понравилась. Муж что-то пробормотал, перевернулся с бока на спину, продолжая обнимать Шайлих и открывая обзор на чуть-чуть приоткрытую дверь.       Из коридора Шайлих слышались неразличимые слова на два голоса. Дверь приоткрылась больше, и она внимательно прислушалась.       — Нет, ты уверен? — строгие интонации мамы-горлинки легко различались на слух.       — Конечно, уверен, больше того, Лэти, я все обдумал, да и Лорканн выглядит счастливым…       — Лорканн! У него в голове ветер, а в руках королевство! Что ему остается, чтобы позаботиться о себе?       Шайлих покосилась на спокойно спящего мужа. Кто бы мог подумать, что родители великовозрастного сына настолько о нем до сих пор переживают. А потом отец ответил, и Шайлих даже дыхание затаила.       — Сердце, Лэти, у него остается сердце, — легкий звук поцелуя. — А это самое главное. И Шайлих очень приятная девушка, она нашему сыну позволит сохранить себя, вот увидишь!       «Очень приятная девушка», соблюдая прикрытие спящей, вздохнула и перевернулась, меняя положение, чтобы приобнять Лорканна. А то утек на спину, ишь ты! Муж легко прихватил ее рукой, и в спальне снова установилась тишина. Шайлих решила, что родители тоже удалились, стала задремывать по-настоящему, убаюканная спокойным дыханием рядом…       — Я же тебе говорю, он выбрал себе очень славную супругу!       Судя по всему, последнее слово осталось за отцом.