Не дай мне сгореть

Схалтуренная бомба стала досадной заминкой в остальном продуктивного дня. Роланд Дезмонд не удивился, что Маус и Гиз на поверку оказались некомпетентными; винить он мог только себя — за то, что положился на исполнителей не должного уровня. Связаться же со Светляком было мудрым решением. Возможно, стоило ловить все нужные ему таланты в глубоком море готэмских кандидатов. Бомба была личным делом, важным делом, и даже риск привлечь внимание назойливой готэмской городской легенды стоил бы того. Особенно с учётом того, что он знал сейчас. Роланд глотнул своего шампанского из крохотного на фоне массивного кулака тонкостенного бокала. В целом, день выдался наиплодотворнейшим. Он заслужил отпраздновать. На то, чтобы расставить все фигуры в нужные позиции, требовалось время, время и терпение. И того и другого у него было мало, но он был решительно настроен сделать всё как следует. Убить самодура в маске было недостаточно. Он должен был страдать. Он должен был страдать затяжно, целиком, с полной самоотдачей. Роланд отметил, что нужно будет ещё раз присмотреться комплексу на Паркторн. Он с ним разберётся, даже если ему придётся разваливать его голыми руками по кирпичу за раз. Отсалютовав бокалом вечерним новостям, Роланд решил сделать круг почёта по городу. Блюдхэйвен, без сомнений, вскоре будет принадлежать ему снова ― он не оставил Найтвингу альтернатив, не оставил места, где можно залечь и зализать раны. Герой должен был понести наказание за то, что он сделал с матерью Роланда. После этого можно будет продолжить распространять своё влияние за пределы Хэйвена. Прогулка, впрочем, оказалась короткой. Без команды водитель за рулём лимузина вдруг развернулся назад к Авалон-хилл. Охранная система, среагировав на приближение машины, раскрылась, как цветочные лепестки. Роланд раздражённо зарычал. Он хотел объехать квартирный комплекс на Паркторн ― может, просто посмотреть, а может, и нанести визит. ― Я не собирался возвращаться домой, шофёр. Водитель не ответил. Он хранил благословенное молчание весь вечер, не требуя ни общения, ни указаний, которыми его вечно донимали предыдущие его помощники. ― Шофёр, ― пророкотал Роланд, повышая в этот раз голос. ― Сколько влезет беснуйся, здоровяк, ― беззаботно сказал человек за рулём, заруливая в гараж. Дверь за ними закрылась автоматически. ― У тебя всё на сегодня, и командую тут я. Роланд стиснул подлокотник так, что пластик заскрипел и прогнулся. ― Ты будешь… ― Не буду. Не сотрясай воздух впустую. ― Он припарковался, но не заглушил мотор. Отстегнул ремень безопасности. ― Хорошенькое ты себе гнездо свил. Целый Авалон-хилл в твоём распоряжении, плюс десять акров огневой мощи вокруг него. Только дурак сюда попробует силой пробиться ― тот, кому дырок в шкуре не хватает. А потом я кое-что подметил. Каждый раз, как я тебя на снимках видел, у тебя был новый шофёр. Плохо ты с обслугой обращаешься. Шофёры были пешками. Легко приобрести, легко использовать, легко заменить. Роланда никогда не заботил бестолковый сброд, им нанятый. Вооружённые силы, пистолеты и периодические облавы казались вполне достаточной защитой. ― Не сильно ты спешил запоминать их по имени и знакомиться с ними, да? Стыдно-то как, Ролли. Будь у тебя хорошие отношения с твоим шофёром, ты бы давно сообразил, что я дал ему отгул сегодня. ― Я тебя убью, ― прорычал Роланд, пока шофёр запирал двери и открывал окна. Он оставил мотор включённым, ключи ― в зажигании. ― Можешь попробовать, но могу поспорить, что ты уже чувствуешь вялость. Это всё газ без запаха, которым ты весь вечер дышал. Я не хотел, чтобы ты вздумал тут чудить. Драться со мной полез, например, ― сказал шофёр, забираясь на заднее сидение. Он был крупным молодым человеком, лет двадцать, но на фоне Роланда выглядел тростинкой. Лицо у него было открытое, но Роланд его не узнал. Новый игрок, значит. ― Просто расслабься, страшилище. Я слыхал, что у тебя с сердцем проблемы. Роланду хотелось выдавить большими пальцами эти бледные голубые глаза, расплющить голыми руками его череп в месиво обломков и густых чёрных волос. Но тело не слушалось. Будто все конечности заполнило бетоном. ― Знаешь, а про тебя интересно было информацию собирать, ― буднично сказал незнакомец, хотя в гараже уже начал скапливаться горький выхлопной газ. ― Видишь ли, я помню, как ты был ещё самым обычным ушлепком ― когда твой брат Марк был главной мускульной силой. Братья, знаешь, такая головная боль. На что мы только не идём ради них, приятель. Конечно, ты им пользовался, пока он не убился, злодействуя, но, может, где-то и в твоей душе немного братской любви залегло. ― Кто ты, чёрт тебя дери? ― процедил сквозь стиснутые зубы Роланд. ― Хороший вопрос, ― отозвался чужак, вытаскивая из внутреннего кармана кожаной куртки огромный шприц. ― Ещё не разобрался. Но рано или поздно меня озарит. Он включил верхний свет, поднес к лампе клятую иголку и постучал по ней пальцем в перчатке. ― Может немножко жечь, ― сказал он со свирепой улыбкой, вогнав иглу Роланду в шею.

***

Бэтмен знал, что его подопечный будет на блюдхэйвенских крышах, будет опрометчиво выискивать того, кто нанял Светляка. Он с некоторой натяжкой знал Дика лучше всех; Дик был неотъемлемой частью его жизни с самого детства. Он всегда был пылким, но когда его задевали, то голова Дика переставала отвечать за его действия. Он знал, сколько для Дика значил цирк. Добавить сюда влияние Джейсона, и положение становилось ещё взрывоопаснее. Джейсон был новым зажигательным элементом, подконтрольный пожар, который грозил раскинуться, едва подует ветер. Он застал Найтвинга в районе Зи Мура, восседающим на одной из крыш над трущобами. Бэтмен ощутил его присутствие раньше, чем увидел ― как пробежавший по спине холодок. Он переступил с ноги на ногу, выискивая, где тени сходились неровно. Косой луч бледной луны выхватил мазок синего на груди. Он понял, что в костюме Найтвинга не Дик, ещё до того, как тот вышел на свет. Он не мог бы объяснить, как ― просто тот двигался по-другому. Нельзя было с точностью сказать, что именно не так. Он держался сдержанно, выверенно, но было что-то дерзкое в его шаге, что-то такое в наклоне бедра. Не размеры его выдавали. Выдавало его то, как он расслабленно повел плечами, выпрямляясь. Бесстрашно. С издёвкой. Он держался, будто бросал вызов. Джейсон. ― Ты что, по-твоему, делаешь? ― спросил Бэтмен. Джейсон улыбнулся одними зубами. ― Прибираюсь. Когда Бэтмен промолчал, он добавил: ― Я сегодня обезвредил бомбу в квартирном комплексе и в паршивом настроении теперь, как понимаешь. По шапкам нужно надавать, но Найтвинг не в состоянии сейчас. ― Джейсон прокатил по ладони одну эскрима и вернул в кобуру за спиной. ― Так что я за него сегодня. Потрёпанное сердце Брюса Уэйна заболело. ― Ты выздоравливаешь. Это было утверждением, вопросом и возражением, три в одном. Ты выздоравливаешь после ранения. Ты достаточно здоров, чтобы этим заниматься? Ты рискуешь своей жизнью и нашей миссией, если возвращаешься на улицы неподготовленным. ― Я выздоровел. ― Джейсон похлопал себя по животу. ― Может, я и не в той форме, в какой был, пока ещё обладал селезёнкой, но это меня не остановит. Когда ещё скидывать послеоперационный жирок, если не надирая задницы плохишам, да? ― Ты рискуешь, ― сказал он, заставив тело сохранять нейтральную позу. ― Мы всегда рискуем, разве нет? ― Верхняя губа Джейсона приподнялась. ― Послушай, я не разрешения у тебя спрашиваю. Будешь мне мешать? ― Нет. ― Вот как. ― Джейсон уперся руками в бока и отклонился назад, чтобы посмотреть на него получше. ― Тогда что теперь? Бэтмен решил рискнуть тоже. ― Мы могли бы добиться большего вдвоём. Голова Джейсона дёрнулась вверх, будто его током прошибло. ― Боже правый, ты это что, подбиваешь меня поработать вместе? ― Он зашёлся хохотом, хлопнув рукой по колену. ― Подбиваешь! Ты, я и справедливость, которую мы успеем учинить до рассвета. Совсем как в старые времена. В старые времена. Добрые времена. Они ведь были добрыми. Брюс сделал его Робином не только для того, чтобы направить его неуравновешенный нрав в более конструктивное русло. Потому что не всегда он пытался наставить Джейсона на правильный путь, не всегда хоронил его останки, не всегда прятал в стеклянный кейс свою вину. Брюс подарил ему короткий жёлтый плащ и хотел видеть его рядом, потому что при нём он становился лучше. Не эффективнее ― светлее. Осмысленнее. Бэтмен всегда помнил о своих Робинах ― они помогали ему сосредоточиться на важном. Джейсон, кажется, обдумывал предложение пару долгих мгновений, склонив голову. ― У меня по плану навестить кабак, ― сказал он наконец. ― Бар «Надёжных ребят». Я ищу близнецов Триггер, так что если возьму тебя с собой, будет честно. Два на два, да? Тэд и Том Триггеры. Профессиональные стрелки, наёмные киллеры. Тим в последний раз имел с ними дело в Готэме пару месяцев назад, но они жили на полупостоянной основе в Блюдхэйвене. В целом, теперь они относились к галерее злодеев Найтвинга. Все, связанные с Блокбастером, были его врагами по умолчанию. ― Бойцы Блокбастера? ― Одни из немногих, кто остался. Я уже переговорил со всеми остальными, кто присосался к его карманам. Тогда костюм Найтвинга становился понятен. Это было показательным запугиванием. Он хотел дать всем знать, что с Найтвингом шутки плохи, и что работать на Блокбастера вредит здоровью. Мальчик всегда хорошо понимал силу страха и чего мог добиться тот, кто не боялся ничего вовсе. ― Веди. Двигался он с неземной грацией, лёгкая поступь и гибкость контрастировали с заметной мощью. Когда Джейсон был Робином, он двигался, как его учили: он двигался как Дик. Брюс сам его к этому толкал. Этой ошибки с Тимом он не повторил, но ошибка всё равно оставалась ошибкой. В Джейсоне он попытался найти замену, не понимая, что Дик и Джейсон ― очень разные мальчишки. Разные тогда и разные сейчас. Он не знал, в кого вырос Джейсон. Но всё равно им гордился. Вопреки голосу интуиции и страхам, Брюс смотрел на своего сына и гордился им. Пусть и понимал нелогичность своих чувств. Бар «Надёжных ребят» находился возле церкви Бейли ― в одной из старейших частей города. Улицы здесь бугрились американскими горками, поэтому крыши были и лучшими обзорными пунктами, и самым быстрым способом передвижения. Бэтмен подал Джейсону знак остановиться на крыше напротив бара. Чёрный внедорожник, увенчанный на капоте рогами быка, был припаркован у входа. Близнецы Триггер были здесь. Но, к сожалению, бар считался популярным местечком, поэтому полноценная драка привела бы к недопустимому уровню сопутствующего урона среди людей. ― Давайте уже, уебки, ― пробормотал Джейсон себе под нос, переместив вес на другую ногу. ― Выходите скорее. Этот костюмчик мне в задницу впивается. ― Не выражайся, Робин. Джейсон застыл. Застыл и Брюс. Воздух в лёгких задержался, пока не стал затхлым. Это было ошибкой. Он мог бы списать всё на воспоминания, сквозившие в каждом движении Джейсона, на примерещившееся ему видение мальчишки, которого пришлось похоронить. Это было рефлекторным ответом. Джейсон обладал уникальным даром заражать окружающих; его эмоции подхватывались и вились вокруг него. Джейсон вспоминал прошлое, и это отразилось на том, как он держался. Бэтмен просто последовал примеру. ― Так точно, сэр, ― сказал Джейсон с той же издевкой и весельем, как тогда, когда его вихрастая макушка едва доходила Брюсу до середины груди. ― Но я не буду ждать, пока они там надерутся. ― Я займусь входом. Ты зайди сзади и займись юго-западным крылом. ― Оттеснить в туалеты? Бэтмен кивнул. ― Рукопашная. Нет удобного выхода. Меньший риск вовлечь сторонних наблюдателей. ― И меньше проблем уборщикам после того, как мы их до усрачки напугаем, ― согласился Джейсон, уже спрыгивая на пожарную лестницу и соскальзывая в тень. Это было простым тактическим маневром ― они использовали его в прошлом не раз и не два. Большинство преступников, завидев входящего в помещение Бэтмена, бросалась врассыпную. Он пользовался этим, давая своему напарнику прикрыть выход. Он должен был верить, что тот не отступит и будет готов. Если нет, маневр мог завершиться побегом преступника. Бэтмен вошёл в бар. Если бэт-пещера была приспособлена под жизнь, которую он выбрал, бар «Надёжных ребят» отражал псевдо-безнаказанность Дикого Запада, которой окружили себя близнецы Триггер. Деревянный бар был испещрён царапинами, воздух давил сигаретным дымом, а за полкой с дешёвым алкоголем жужжала ядовитая неоновая вывеска. Кто-то уронил кружку; звон разбитого стекла было едва слышно за подвыванием музыкального автомата. Бэтмен не обратил внимания на широко распахнутые виноватые глаза, потому что пришёл он за двумя. Соберись он выкорчевать всю блюдхэйвенскую гниль, понадобилось бы куда больше, чем одна ночь. Он видел, как Дик пытался долгие месяцы, практически ничего не добиваясь. Тэд Триггер выделялся на фоне бара куда меньше, чем на улицах Блюдхэйвена; всё так же театрально разодетый, ковбой в сапогах, ни разу не ступавших в невыгребенное стойло. Тэд ― прозвище; Таддеус Уинстон взял себе новое имя, когда встретился с ужасающе похожим на него Томасом Дюаном ― опрокинул своё пиво на себя, когда вскочил, выругался и запнулся одновременно. Его тело напряглось, готовое бежать: реакция животного, загнанного в угол, но побег подтвердил бы его вину. Поэтому Тэд съёжился. Тонкие губы обнажили отбеленные зубы в жалком оскале. ― Ты что… Ты что тут вообще забыл? Я ничего не сделал! ― Тэд сгрёб запястье ближайшей к нему девушки ― со взбитой лаком пероксидно-белой причёской ― и потряс её. Она закричала. ― Её спроси! Кого хочешь спроси! Мы тут всю ночь были! ― Не трать зря моё время, ― сказал Бэтмен, всё так же спокойно шагая к близнецу. Со стороны уборной раздался крик: ― Тэд! Помоги! Показав редкий дух товарищества ― псевдо-братскую верность, желание защитить, инстинкт ― Тэд выпустил женщину и бросился на крик. Он ворвался в дверь с подписью «Жеребцы» ― и напоролся прямиком на Джейсона. Даже не видя, Бэтмен услышал глухой удар кулака, встретившего тело. ― Вызывайте скорую, ― бросил Бэтмен женщине, следуя за Тэдом. Они так часто проделывали этот маневр. Они провернули его в первую ночь, когда Бэтмен официально выпустил своего второго Робина в поле. Это было возможностью мальчишки показать себя, и он показал ― к тому времени, как подоспел Бэтмен, Джейсон отправил типа в отключку и успел его обездвижить. Он сидел у него на спине, скрестив ноги, ухмыляясь широко и безрассудно. В этот раз Джейсон стоял на полу на коленях, оседлав Тэда. Он не обратил внимания на появление Бэтмена. Он не искал его одобрения. Он знал, что его не получит. ― Ты думал, что парень в глупой маске и спандексе лёгкая мишень, да? Понятная ошибка. ― Джейсон ударил его снова. ― Я понимаю. ― И ещё раз. ― Но знаешь, ― опять, ― ты и твой «братишка» каждую ночь тоже в переодевалки играетесь. ― Тэд царапнул его по лицу, отчаянно пытаясь добраться до глаз. ― Только вот разница в том, что я играю в переодевалки, чтобы побеждать. ― Джейсон вздёрнул его, намотав на кулак пропитанную кровью рубашку, и впечатал его голову обратно в плитку. ― А сегодня, приятель, я разоделся ради справедливости. Джейсон любил говорить. Это в нём не изменилось. Он говорил не так, как Дик, впрочем ― Дик говорил, потому что для него это было естественно. Он поддерживал диалог со своей аудиторией, кем бы они ни были. Джейсон пользовался общением, как оружием. Без усилий и эффективно вдобавок. Он понял, почему Бэтмен никогда не требовал от своих Робинов молчания, и теперь, став взрослым, использовал беседу в свою пользу. Многие из инструментов, которыми Джейсон теперь пользовался с безжалостной эффективностью, Брюс дал ему сам. Джейсон не сдерживался. Тэд не шевелился. Джейсон не останавливался. Звуки ударов стали мокрыми. ― Отставить! Отставить! Рёв Бэтмена был той командой, от которой большинство теряло контроль над своим кишечником, но Джейсон даже не вздрогнул. Он не посмотрел на Бэтмена ― не перестал смотреть Тэду в глаза. Лицо ковбоя уже начало опухать, потерявшее форму и пятнистое. ― Хватит, ― прорычал Бэтмен. Наконец Джейсон отпустил. Он встал и сделал шаг назад, раскинув руки, будто хотел сказать: «Что, я? Я ничего не делаю». Тэд сплюнул кровью, слюной и зубами. ― Я бы посоветовал вам не попадать больше в переделки и пожелал вам хорошей ночи, мальчики, но что-то мне подсказывает, что у вас другие планы, ― сказал Джейсон, переступая через потрепанную кучу мяса ― второго близнеца Триггер, который валялся без сознания. Те немногие посетители бара, которые были достаточно храбрые, глупые или пьяные, чтобы не смотать удочки в ходе драки, расступились, выпуская их. Смог и вонь нефтехимических фабрик, волочащийся по крышам, вдыхать было тяжелее, чем когда они вошли в бар. Вдали взвыли полицейские машины и кареты скорой. ― Это был перебор, ― сказал Бэтмен, сминая в кулаках плащ. Перчатки заскрипели. ― Они не имели отношения к нападению на Хэйли. ― Они работали с Блокбастером. На мой взгляд, как день ясно, что они виновны, ― упрямо сказал Джейсон. ― Они и худшего заслужили. ― Не нам решать. Джейсон развернулся на пятках и отшатнулся, будто ему пришлось изо всех сил себя сдерживать, чтобы не ударить. Он замер, стиснув кулаки, затем также неожиданно расслабился. И улыбнулся. ― Не нам решать, ― повторил он. Распростёр сине-чёрные руки и пальцы, будто обращался к самым дальним от сцены рядом в театре. ― Не нам решать. Лучше будет, если вердикт вынесут подкупленные присяжные и прибранные к руками судьи. Пусть судят деньги и коррупция, как всегда. ― Мы не определяем, кто будет жить, а кто умрёт. ― Да неужели? Мы всегда принимаем решение. Я вот принял. ― Глаза Джейсона нездорово блестели. ― То есть. Ты же нашёл бомбу, правда? Бэтмен застыл. Два года назад. Свинцовая соль и циклонид, на восемь дюймов позади заднего левого колеса бэтмобиля. Подготовленная, но так и не взорванная. ― Она бы тебя на кусочки разметала, ― сказал он с какой-то дикой гордостью. ― Зуб даю, нагнал я на тебя страху божьего. Зуб даю, ты долго думал, кто сообразил, как подобраться достаточно близко к твоим колёсам. Зуб даю, ты тогда с ума сходил. Он провёл без сна восемьдесят с лишним часов после того, как нашёл бомбу. Восемьдесят часов ломал голову, как его защиту пробили. Когда он не нашёл ответов, он отправил ту машину в утиль и собрал новую. Каждую запчасть к ней он заказывал через новую компанию-однодневку, из нового источника ― раз он не смог найти прореху в броне, нужно было исключить все переменные. Вопрос никуда не делся. Неразгаданные загадки всегда болтались у него в голове, как призраки. Эта особенно отличилась, преследуя его. ― Но ты её не взорвал. ― Я решил, что ты не умрёшь так. Бэтмену пришлось принять это открытие, это подтверждение, и отложить на потом. Он не мог думать о нем именно сейчас. Точность и жестокость бомбы потрясли его тогда, а сейчас, когда он узнал, что стояло за той тщательно выверенной яростью ― причины, идеологию, руки ― можно было считать, что та бомба всё же взорвалась. Правда была губительной. Поэтому он её спрятал. ― Ты меня настолько ненавидишь? ― Да. ― Джейсон наконец отвёл взгляд. По щекам заходили желваки, когда он стиснул зубы и выплюнул: ― Нет. Не знаю. Я не мог ― я не могу тебя простить за то, что ты дал ему свалить на волю. Я должен был последним быть. Последним малым, которого этот псих убил. ― Ты не неправ. Я думал об этом. Мечтал об этом, ― признал Брюс. Слова пришлось тащить из самых тёмных недр, но они ему дались. ― Но я не могу пересечь границу. ― Забей. Мне уже лекцию твой самый большой поклонник прочитал, ― отмахнулся Джейсон, будто не хотел продолжать мысль в этом ключе. По едва заметному следу крови, оставленному Талией, Брюс понял, что Джейсон искал знаний, которые в ходе своих тренировок Бэтмен намеренно подверг цензуре. Он ожидал, что они опять не сойдутся во взглядах ― этот разговор с Джейсоном начался ещё когда тот был всего лишь мальчишкой, но они так ни до чего и не договорились. Из ниоткуда появившаяся уклончивость не сходилась с тем, что в своих отчётах говорили ему Дик, Барбара и Кассандра. До Брюса дошло. ― Ты уже это сделал. ― Я так и сказал. Я всего лишь прибираю то, что осталось. ― Джейсон поймал его взгляд опять. И не отвёл глаза. ― Я тебя простил, но вопрос в другом: простишь ли ты меня? Потому что буду честен, отец, я согрешил. Он не знал, назвал ли его Джейсон отцом с сарказмом. Его голос был слишком низким, слишком ровным, слишком невыразительно спокойным. Брюс растерялся. ― Это зависит от того, ищешь ли ты прощения. ― Я пока не знаю. Не знаю, не сделаю ли я этого снова. Как ты сам сказал: однажды переступив эту грань, ты уже никогда не вернёшься обратно. ― Джейсон испепелил его взглядом. ― Если только ты не Зелёная Стрела. Или Флэш. Или Зелёный Фонарь. И он рискнул. Поднимать эту тему, пусть даже косвенно, было опасно. Бэтмен так и не решил, будет ли лучше её игнорировать или рассказать им, что он в курсе. ― Если ты собираешься остаться здесь, в его городе, он будет рассчитывать, что ты не станешь марать руки. Поступать по-другому… поставит ход дела под угрозу. Джейсон напрягся. Туманная формулировка оставляла ему достаточно места для манёвра. ― Ты его не видел. Он себя на смерть загонит. Ему вряд ли понравится, что я проблемы решаю за него, но я бы… ― Джейсон вздохнул так, что всколыхнулась его разноцветная чёлка. Его голос стал таким тихим, что Брюс не мог бы на сто процентов уверенно сказать, правильно ли расслышал: ― …хрена с два я его сделаю мучеником на своём пути к «искуплению». ― Я наблюдал, как его положение ухудшается. ― Так чего ты ждал? Что Здоровина МакМудень из него дурь выбьет? Да гори оно все. Ради него. Или ради тебя. Я ни перед чем не остановлюсь. Угроза повисла в воздухе, как серная вонь. Запал Джейсона разгорелся. Брюс слышал, как его голос повышается понемногу, каждое слово было решительным и быстрым. Он говорил так, когда был взволнован ― рассказывал историю, смеясь и жестикулируя ― и когда до крика ему оставалось два вдоха сделать. Это не изменилось. ― Тебе придётся остановить меня лично, ― сообщил ему Джейсон, резко рассмеявшись. ― Чёрт, да тебе придётся меня убить, наверное! Бэтмен задержал дыхание. Взял его под контроль. ― Ты сам знаешь, что я не убиваю. ― Даже ряженые это знают. Я тебе никогда не прощу, что ты дал Джокеру жить. Дик никогда не простит меня. ― Его голос выровнялся. Успокоился. ― И нам всем придётся с этим жить. Я смогу, пожалуй. А ты? Это было вызовом. ― Я пока не уверен. Он столько всего хотел ему сказать. Он репетировал извинения перед пустым костюмом в мемориальном кейсе столько лет, но сейчас, когда Джейсон во плоти стоял перед ним, слова не шли. ― Ты не избавишься от меня, Брюс, ― сказал ему Джейсон. ― Ты никогда меня не опередишь. Может, именно сегодня ты решишь, что я вернулся двинутым и не захочешь меня больше видеть ― а зная тебя, и не увидишь. Но даже если меня не будет рядом, я буду следовать за тобой по пятам. Ты не можешь исправить случившееся, но отказываешься делать то, что сделать нужно. И это ― это знание, понимание, что ты слажал ― оно тебя сожрёт. От него ты не избавишься. Ты не избавишься от меня. Джейсон вызывающе вскинул подбородок. Тени резко очертили его скулы, сверкнули его глаза, ясные, живые, смертоносные. ― Но то, что я сегодня сделал? Это не про тебя. Это про него, и про меня, и про то, что я не ты, и по большей части про то, что он лучше, чем мы с тобой вместе взятые. Лёгкие обожгло. Брюс выдохнул медленно и выверено. Жгучая эмоция вскипела в горле, но её он безжалостно удержал при себе. Он вдохнул. Он заставил сердце биться ровно; он заставил себя успокоиться. ― Подумай о том, в какое положение ты его ставишь, ― сказал Бэтмен, отказываясь клевать на наживку. ― Капитан знает тайну его личности. ― Ничего они ему не припишут. Она не сможет ни на кого ничего повесить. ― Он улыбнулся ― зубы блеснули в темноте. ― Ты меня хорошо обучил. Так что если ты надумал отправить меня в тюрьму, придётся тебе лично впрягаться, босс. Мы оба знаем, что ты можешь сам завести дело и принести его на блюдечке полиции. Но если ты это сделаешь, то у нас ― всё. У меня ― всё. Он стал очень внушительного размера, понял какой-то отстранённой частью сознания Брюс. Может, он ещё не вырос окончательно, но уже смотрел ему прямо в глаза. Взрослый мужчина. Незнакомец. Его сын. Брюс к этому не подготовился. ― Пора делать выбор. Здесь ты принимаешь решение, Брюс. Здесь ты решаешь, действительно ли правовой процесс ― твой Бог. В следующий раз он выполнит свой план. Вот что ему говорил Джейсон, полностью открыто, целиком откровенно. Джейсон пользовался правдой с безжалостной точностью. Ему не нужно было использовать ложь, чтобы резануть до кости. ― Если ты хочешь поступить правильно, ― сказал Бэтмен, отводя взгляд, ― ты сдашься полиции сам. ― Я и так поступил правильно. В одно мгновение Джейсон исчез. И Брюс дал ему уйти.

***

Когда Дик проснулся, его настигло самое ужасное похмелье из всех, какие он помнил. В сочетании с внутренними ушибами от упавшего на него операторского крана, ожогами разной степени на руках и боли в изодранном дымом и криком горле, чувствовал себя он адски скверно. Просачивающийся сквозь шторы свет иголками колол пересохшие, горящие глаза. Дик потёр лицо, низко застонав. От одной только головной боли он вспомнил, почему нечасто пьёт вообще. В силу безграничной иронии вселенной, похмелье от водки со вкусом взбитых сливок было к нему ничуть не снисходительнее похмелья от водки обычной. Но он, хотя бы, не был один. Джейсон спал с ним рядом, закинув огромную руку ему на бок. Дик прикрыл глаза. Двигаться не хотелось. Он не хотел звонить в Хэйли и в больницу. Не хотел знать, сколькие из его друзей не пережили ночь. Он не хотел выслушивать, что Брюс ему скажет о его грандиозном провале. Он сомневался, что готов сейчас встретиться с миром лицом к лицу. Его ждали дела ― перестройка, спонсирование, вопросы СМИ, устранение последствий, распределение финансов, чеки, похороны. Ему было больно. Физически, психологически, эмоционально. С чего вообще начинать наводить порядок в этом хаосе? За что браться первым? Найти Светляка нужно было в первую очередь. Нужно было предоставить его правосудию ― чтобы он поплатился за то, что сделал. Брюс уже, наверное, начал поиски сам. Зная его. Брюс с этим справится. Он всегда справлялся. ― Прекрати, ― проворчал Джейсон. Он притянул Дика к себе, прижался теснее. Это утешало больше, чем Дик готов был признать вслух. Редко когда обнимали его, а не наоборот. Физически Джейсон вырос огромным. Дик вцепился в его руку, подтянул к себе колени и вжался в уютное укрытие тела за спиной. ― Что? ― проскрипел Дик. Голосовые связки он себе отлично уделал. ― Перестань себя истязать. Дик заворчал низко, из самых глубин изодранного горла. ― Что, так заметно? ― Ага. Так что завязывай. Тебя это, наверное, очень удивит, но ты не один этим занимался. ― Джейсон тепло и не очень радостно вдохнул. ― Б. примчался из Готэма помочь. Дик перекатился к нему лицом, широко распахнув глаза. У Джейсона под глазами и у рта залегли усталые складки, которые ясно давали знать, что спал он от силы час. На скуле у него красовался свежий порез, которого не было там, когда Дик засыпал. Он подрался. С кем ― Дик почти что боялся спрашивать. ― Вы что… Ты с Брюсом… ― Потом, ― отмахнулся Джейсон, перегнулся через него и взял ибупрофен и наполовину полный стакан. ― Пей свою воду и витамины. ― Что ты сделал? Джейсон вытянулся на спине со вздохом, рассматривая потолок. Он лизнул большой палец и осторожно потёр рану на щеке, дёрнулся и зашипел. Дика это не удивило: там стоило бы наложить швы, а трогать тонкую корочку было и подавно скверной идеей. Но Джейсон потыкал рану пальцем ещё раз, чтобы наверняка, потому что в этом был весь он. В своей нерешительности он казался почти юным. Он тянул время. Дик заёрзал. ― Джейсон. ― Послушай. Твой цирк был не единственной целью. Сюда тоже подложили бомбу. Я её нашёл и обезвредил, но только по чистой случайности. Если бы меня здесь не было, ну. ― Джейсон наконец покосился на него. Рану на щеке он разодрал. Крупная капля крови вспухла, затем скатилась в щетину. Джейсон рассеянно размазал её правой рукой. ― У тебя не было бы дома, куда можно вернуться. Дыхание перехватило. Джейсон не остановился: ― И после этого я понял, что кто-то разгадал тайну твоей личности. У Дика Грейсона нет таких влиятельных врагов. Ни одного настолько жестокого и с хорошими связями, по крайней мере. Так что я уложил твоё пьяное тело баиньки и сходил в гости. ― Джейсон пожал плечами, подложив руки под голову. ― Пересёкся с Брюсом по дороге. Он помог мне закончить. Так всё и было, офицер. Это не было ответом. Не ответом на вопрос, который Дик пытался задать. ― Джейсон. Что ты сделал? ― Я сделал всё, чтобы каждый в этом городе знал: работать на подлецов опасно для здоровья, ― сказал он, ухмыляясь. Дик рывком сел. Болела шея, и голова была на фунтов тридцать тяжелее, чем надо. Он тотчас пожалел, что вообще зашевелился. ― Вы с Брюсом вместе патрулировали? ― Как в старые времена, ― подтвердил Джейсон, кивнув. Он прожёг Дика строгим взглядом и потянул за запястье назад. ― Ты сейчас в нелётной форме, Дикки, пташка. Нихрена ты миру не поможешь, когда сам готов от одного чиха откинуться. Я знаю, что папочка не раздаёт знаки отличия за самосохранение, но подыграй мне сейчас. Дик дал Джейсону уложить себя снова. Он нутром чуял, что это не всё. Даже близко не всё. И по правде говоря, Джейсон увиливал от ответа. От этого было больно всюду, но сил на именно эту ссору не находилось. Если Брюс работал с ним ― если Брюс выпустил его на дело, наконец-то, ― это было хорошо. Это было прогрессом. Ему нужно было, чтобы прогресс наметился хоть в одном безнадёжном деле из тех, которые он взвалил на плечи. Всё остальное, к чему Дик прикоснулся в Блюдхэйвене, уволило его, провалилось или сгорело дотла. Он так устал. Это было очень по-человечески. Он был всего лишь человеком. Но Дик знал, что Брюс бы ничего из этого не допустил. Более того: он наведался к нему аж из Готэма, потому что предостаточно насмотрелся, как Дик не способен ни с чем управиться. ― Прекрати, ― снова проворчал Джейсон, притягивая его к себе. Дик коснулся жёсткой щетины на щеке Джейсона. Он сплёл ноги с его, просунул бедро между его колен. Джейсон вполголоса застонал. ― Ты… точно?.. ― Пожалуйста, я просто ― пожалуйста, ― пробормотал Дик, касаясь его шеи. Джейсон открыл рот, чтобы возразить, но Дик поцеловал его снова, притираясь к нему бёдрами.

***

Первая неделя после пожара стала одной из самых сложных в жизни Дика. Он знал, что ему нужно будет устроить, чтобы людей перевезли, друзей похоронили, финансы распределили, компенсации выплатили, но он даже не представлял, как тяжело ему придётся. Большинство звонков он должен был сделать лично, так что Джейсон не особо мог помочь. Но Джейсон делал, что было в его силах. Он оставлял Дика наедине, когда ему предстояли по-настоящему тяжёлые звонки ― Лукаск балансировал на грани два дня, прежде чем скончаться; почти все большие кошки сгорели заживо в клетках; у Зитки начались проблемы с дыханием ― и был поблизости, когда ему нужна была поддержка. Джейсон ставил перед ним еду, когда Дик забывал поесть, загонял его в кровать, когда он отказывался спать, поддерживал в течение дня и держал крепко, когда он метался ночью. В очередной раз они поменялись ролями. Забота Джейсона отличалась от заботы Дика. Дик надоедал и ходил справляться всё время, что нужно, давал больше, чем от него просили. Джейсон просто делал дело. Он мало говорил. Не спросил даже, в порядке ли Дик. Он просто сделал всё, чтобы обеспечить его нужды, предвосхищая проблемы до того, как они появлялись, и самолично их устраняя. Дик знал, что это в характере Джейсона ― что это просто Джейсон ― и какой-то частью сознания он знал. Подтверждение пришло через полторы недели после пожара. Когда он вернулся из похода за продуктами, у двери в квартиру Дика поджидала Эми. Дав такую редкую слабину усталости, она съёжилась, засунув руки в карманы. Едва завидев Дика, она выпрямилась и расправила плечи. Она не стала тратить время и ответила на его приветствие отрывистым: ― Нам нужно поговорить, Грейсон. Дик быстро заморгал. Он попытался улыбнуться, но чувствовал, что улыбка дрожит. Он совсем не хотел разговаривать. ― Я ― о чём? ― Роланд Десмонд мёртв. Он всегда пытался представить, каково будет услышать эти слова. Он не радовался смертям, даже когда умирал кто-то бесспорно плохой. Но и с облегчением он ничего не смог поделать. Какая-то часть его была эгоистично, злобно рада. Гадкое, запутанное чувство вышло. ― Официально ― самоубийство, ― продолжила Эми, скрестив руки на груди. ― Отравление угарным газом. Его нашли в машине. В новости пока не просочилось, но мы долго не продержимся. Этот разговор не в коридоре нужно было вести. Дик неловко перетасовал пакет в руках, пока не сумел выудить из кармана ключи и открыть замки и дверь. Эми вошла следом. ― Ты сказала «официально», ― сказал Дик, как только захлопнул дверь ногой. ― Ты в это не веришь? Эми выгнула бровь. ― Он, по-твоему, похож на того, кто мог бы наложить на себя руки? ― Нет, ― признал Дик, взгромоздив пакет на кухонную стойку. ― Но… ― Патологоанатом сомневался, стоит ли упоминать об этом в отчёте, потому что… он никогда такого не видел. Но ему кажется, что Десмонду могли ввести метилен-хлорид. Он нашёл на шее прокол от иглы. Метилен-хлорид? Что-то новенькое. ― Расскажи подробнее. ― Летучая жидкость. Печень преобразует его в угарный газ, и наступает кислородное голодание. Особо опасен для тех, у кого проблемы с сердцем, а у… ― А у Ролли сердце увеличенное было, ― закончил Дик, вспомнив записку-стикер, которую он вложил в папку Блокбастера после общения с Кларком. ― Я знаю. Эми бросила на него взгляд, который он хорошо помнил у Альфреда ― сердитый и многострадальный, будто она не знала, отругать его или всё же похвалить. ― Я не буду спрашивать, откуда ты знаешь. ― И хорошо. А то мне Супермен сказал, и я не знаю, поверишь ты в это или нет. Эми покачала головой. ― Ты не шутки шутишь, малый. ― Хватит уже обо мне и моих летучих друзьях с другой планеты, ― сказал Дик, прислоняясь к стойке и бросая ей самую бойскаутскую из своих улыбок. Далась она с усилием. ― Как мог наш подозреваемый добыть достаточно метилен-хлорида, чтобы это провернуть? ― Ему немного нужно было. К ещё большему сожалению, достать его не слишком сложно. Он в обезжиривающих средствах для металла, в некоторых пестицидах, в фабричном растворителе для краски. Сердце Дика оборвалось. Дейв же спрашивал, как там у Джейсона идёт его маленький «ремонтный» проект, вот на той неделе?.. ― …думаешь, кто-то обставил всё, как самоубийство? ― Не то чтобы ему нужно было особо стараться. Никто не хочет превращать это в расследование убийства. Никто даже для виду не пролил слезинку, что Десмонд отправился к праотцам. Справедливо. Но убийство оставалось убийством. Кармический баланс жертвы не имел значения. ― Так почему ты ко мне с этим пришла? Расцветшее на миг раскаяние в её глазах его удивило. ― Я подумала ― очень мимолётно ― что это мог сделать ты. У тебя с ним много чего в прошлом связано. ― Но теперь ты не думаешь, что это я? ― Нет. Потому что ты хороший малый. ― Эми вздохнула и растёрла напряженную мышцу между шеей и плечом. ― Кто бы ни убил Роланда Десмонда… он садист. Метил-хлорид жжёт. Ужасно жжёт. Я даже не могу представить, каково будет вколоть его без сильнейшего наркоза. Я не слышала, чтобы кто-то такое делал раньше. Пальцы Дика стиснули край стойки, пока костяшки не заболели. ― Спасибо, ― сказал он, продолжая улыбаться. ― За информацию, в смысле. Если я что-то узнаю, передам тебе. Он солгал. Ему тошно было лгать ей, но Джейсон был его ответственностью. Несмотря ни на что. Если он заварил кашу, пытаясь о нём позаботиться, то именно Дику предстояло её расхлёбывать.

***

Джейсон спал, когда Дик уходил за продуктами. Он спал спокойно, так что Дик выбрался на цыпочках по делам, пока тот дремал. Вскоре после того, как Эми ушла, Джейсон вышел из спальни и, широко зевая, прошлёпал к кухне кратчайшим путём, как обычно. Дик сидел на диване с газетой и пытался прочесть статью на передовице в сотый, наверное, раз. ― Ты забыл про продукты? Мороженое протекло сквозь пакет. Там неаполитанпокалипс целый. Серьёзно, Дик. ― Джейсон озадаченно высунулся из-за угла. ― Дик? Дик поднял газету. Он не следил за происходящим в мире за пределами своей собственной катастрофы. Он нашёл недельной давности газету в мусорной корзине, где инкриминирующий заголовок погребли под коробками от еды на вынос. Он подозревал, что Джейсон не хотел, чтобы он это прочёл. «Хэйвенская больница под завязку забита злодеями», кричали большие буквы. ― Нам нужно поговорить об этом. О Блокбастере. Лицо Джейсона окаменело. ― Спроси себя, насколько сильно ты хочешь знать на самом деле, ― сказал он. Дик знал, что это предупреждение. За одну ночь Джейсон самолично разделался с каждым злодеем, работавшим на Блокбастера. Дик сам снабдил его информацией. Долгие недели Джейсон записывал всё, что Дик знал о своих врагах. Когда возможность подоспела, он пустил знания в дело. Обо всём позаботился. Потому что он так делал. ― Они ничего не докажут, так? ― спросил Дик, хотя знал уже ответ. ― А ты как думаешь? Дик устало потёр глаза. ― Я не знаю что думать сейчас, Джей. ― Я думаю, что твоя проблема сама о себе позаботилась. Никто больше не пострадает, ― успокаивающе сказал Джейсон. ― Не пытайся мне доказать, что так Хэйвену не лучше. Он не ошибался. Он не был прав, но он не ошибался. Дик не знал, что сказать. Так что он протянул руки и убрал белую чёлку. Он прижался губами к его лбу. ― Te aves yertime mander tai te yertil tut o Del. «Я прощаю тебя, и пусть Бог простит тебя так же». Его отец говорил так каждый раз, когда ловил Дика за чем-то, чего тот делать был не должен. Это было самым искренним способом выразить прощение. Особый ритуал. Он сомневался, что Джейсон знает, что значат слова, но он их прочувствовал. Закрыл глаза и выдохнул. Джейсон ждал его прощения. Теперь Дик это видел. Но это было всего лишь ритуалом. Ради Джейсона. Джейсон убил ради него человека, и это Дик не мог так просто оставить. Простить и забыть ― это всё же две очень разные вещи. Потому что это было его виной. Если бы он разобрался с Блокбастером сам, если бы он только ― если бы он только сделал всё, как Брюс, если бы послушался его совета, Джейсон бы не посчитал нужным решать проблему за него. Эта кровь была и на его руках. Вина кольцом свилась под рёбрами, сдавила горло. Он толкнул Джейсона на это. Он виноват. Дик поцеловал его в лоб, и в щёку, и в губы. Содрал с него куртку с усилием и провёл ладонью по его паху сквозь джинсы, ощутил, как напрягся его член. Он успел расстегнуть его ширинку наполовину, прежде чем Джейсон схватил его за запястье. ― Ты что делаешь? ― сдавленно спросил Джейсон. Дик не ответил. Разве не очевидно? Он обхватил одной рукой затылок Джейсона и притянул его к себе, грубо целуя. Они вернулись к тому, с чего начали: снова целовались с зубами. Джейсон отшатнулся, отворачивая лицо. ― Нет. ― Нет? ― озадаченно переспросил Дик. ― Нет. Мы этого не будем делать. ― Что ты… ― Ты не в себе. Мы этого не будем делать, когда ты в таком состоянии. Я так не поступаю. ― Я в порядке, ― упрямо сказал Дик, но, кажется, это только рассердило Джейсона больше. ― Нет, не в порядке. Я не дам тебе… наказывать себя, что ли? Погоди, ты же именно это и делаешь, а. ― Голос Джейсона стал громче и выше. Достаточно громко, чтобы у Дика в ушах зазвенело, но недостаточно громко, чтобы было слышно через звукоизоляцию. Джейсон очень тщательно изучил ограничения. ― Вот что это было, да? На хуй это. На хуй тебя. Джейсон уперся обеими руками Дику в грудь и оттолкнул его. Сильно. Дик не ожидал ни толчка, ни силы в этом толчке, и отшатнулся. Джейсон вспылил. ― Я тебе одолжение сделал, ― гневно сказал он. ― Все злодеи Найтвинга сейчас штаны пачкают от страха. Те, что не срут в пакетики на ближайшее обозримое будущее, я имею в виду. Теперь этот город будет тебя уважать. Тебе не нужно марать руки. ― Я это уважение зарабатывал, ― возразил Дик. Горло жарко сдавило от жестокой картины, обрисованной Джейсоном. Он дрался рассерженным, и потому прибегнул к чрезмерной силе. Но показал бы сам Дик бо́льшую выдержку, если бы добрался до своих злодеев раньше? Мог ли Дик с уверенностью сказать, что было бы совсем не так, если бы костюм той ночью надел он? ― Я делал Блюдхэйвен моим. Своими методами. ― Твои методы не работали. ― Но ты убил! Это ― это неприемлемо. ― Я лишил жизни, ― сказал Джейсон, вскинув палец. ― Важное различие в этимологии, знаешь ли. И это не первый раз. Ты сам об этом знаешь. Как бы сильно он не пытался это игнорировать, Дик знал. ― Я думал, что ты хочешь измениться. ― Я никогда не соглашался быть твоим внеклассным проектом. ― И добавил через мгновение: ― Мистер Бакенбарды всё равно одной ногой в могиле стоял. ― Это не улучшает дела! ― огрызнулся Дик, вскипая и теряя остатки самообладания. ― Это не оправдание! ― Он не остановился бы, пока не уничтожил всё, что тебя окружает, ― сердито сказал Джейсон, толкая его ещё раз. Он будто нарывался на драку. Удар кулаком, может, болел бы не так сильно. ― Сначала твой цирк, потом твой квартирный комплекс ― где бы это прекратилось, как думаешь? На часовой башне Бэбс? На особняке Уэйнов? Он бы не остановился, пока от твоей жизни не остались одна херня да обломки. Я не собирался сидеть сложа руки и смотреть, как он исполняет свой план! ― Значит, ты должен был передать его полиции! ― выкрикнул в ответ Дик. От того, что ему это нужно было объяснять, стало дурно. Это было первое правило. Всегда было первым. Они не убивали ― не могли убивать. ― И смотреть, как его выпустят? ― перебил Джейсон, повышая голос. ― Ага, нет. Можешь меня ненавидеть, если хочешь, но я не буду смотреть, как ты сам себя в могилу загоняешь, потому что ты до сих пор не разобрался, как работает реальный мир! ― Что, только потому что я не работаю… Вместо того, чтобы прижать к его губам палец, Джейсон зажал ему ладонью весь рот. ― Хорошенько сейчас подумай, как ты хочешь это предложение завершить, Дикки, ― прошипел он. Было что-то в его голосе, что-то во взгляде, что-то такое… бэтменское. Робин Дика отозвался соответствующе Он отступил. Он должен был. ― Мне нужно на свежий воздух, ― только и сказал Дик, дёрнув головой. Он не взял пальто и даже не стал зашнуровывать ботинки до конца. Ему нужно было уйти. Ему нужно было подышать. И Джейсон его отпустил.

***

Дик просидел на крыше комплекса, пока пальцы не отнялись, а скулы и нос не закололо от морозного ветра. Октябрь в Хэйвене был отвратительно холодным, но Дик не мог позволить себе спуститься обратно, пока не успокоится. Он не сможет совладать с положением, пока не совладает с собой. Он не ненавидел Джейсона за то, что тот сделал. Он ненавидел, что тот сделал это всё равно. Хуже всего было то, что Джейсон пытался поступить правильно. Вся соль шутки ― он пытался помочь. Блокбастер, разгадавший личности бэт-семьи, поставил бы под угрозу куда больше жизней, не только Дика, так что Джейсон предотвратил катастрофу эффективнее некуда. Дик просидел там от силы полчаса, но к тому времени, как он решил спуститься, оттаять и извиниться, Джейсон уже ушёл. Все следы его пребывания ― от одежды до оружия и от оружия до одежды ― исчезли из квартиры Дика. Он забрал даже свои пистолеты из сейфа, хотя не должен был знать, как его вскрыть. Джейсон выложил не все свои тузы из рукава. Он всегда был готов собраться и уйти. Осознание, как быстро и легко он снялся и исчез, ударило под дых. Он должен был это предвидеть ― должен был знать, что как только Джейсону покажется, что Дик не хочет его видеть, он снова пропадёт. Чудовищность ошибки встала комом в горле. Дик ударил по больному. Джейсон оставил ему одну-единственную вещь, понял Дик, заглянув в тайную спальню. На туалетном столике лежал конверт, набитый помятыми двадцатками и долларовыми купюрами, кисло пропахшими заправкой для зажигалки. Деньги в сумме равнялись половине оплаты за квартиру за всё время, что Джейсон здесь провёл. Он умышленно не оставил записки, потому что чистый конверт, полный засаленной налички и брошенный на видном месте, означал целую кучу гадостей. Он знал, что Дику не нужны и не интересны его деньги. Джейсон оставил их намеренно. Заплатив ему, он наклеил ценник на время, проведенное вместе. В характере Джейсона была привычка отдавать сторицей; когда ему было больно, он немедленно делал куда больнее в ответ. Конверт был его контрольным выстрелом. Джейсон не собирался возвращаться.

***

Год спустя. Впервые в жизни тело Дика его не слушалось. Конечности вели себя, как непокорные дети. Иногда они подчинялись мозгу, а иногда простейшие действия оборачивались катастрофическими неудачами и бунтом. Новая непреходящая тема всей его жизни: всеобъемлющий, абсолютный провал. Всё началось с Джейсона. Он был уверен, что упал на самое дно в тот вечер, когда Джейсон снова исчез ― будто его никогда не было, будто он не был так близко к тому, чтобы стать чем-то незыблемым, ― но это оказалось только прелюдией. После этого в Готэме грянула война банд, и погибла следующая Робин. После этого Химо почти полностью сравнял Блюдхэйвен с землёй. После этого он получил пулю в грудь, которая вывела его из строя почти на год ― пулю, предназначенную Брюсу. Пулю, которая, с учётом всех обстоятельств, должна была убить его. Вместо этого она поджарила его нервную систему. Дику пришлось начать с нуля, заново учить тело всем связям. Легче сказать, чем сделать, конечно. Особенно потому, что со связями с другими у него уже давно не ладилось. Спасать Брюса он бросился на чистом рефлексе ― он сказал, что умрёт за него, и для этого сделал всё возможное. А когда Химо упал на Блюдхэйвен, первая постыдная мысль была не обо всех невинных людях, которых Дик не знал в лицо. Первой его мыслью был Джейсон. Он не знал, уехал ли Джейсон. Никто не видел его с той ночи, как он ушёл. Если бы Брюс, Кассандра, Тим и Бэбс не видели его тоже, Дик бы решил, что Джейсона и не было вовсе. Грёзы и реальность сливались в одно, когда дело касалось Джейсона ― сложно было поверить, что он вообще существовал, живой вопреки всему. Когда Дик отчаянно пытался вывести из зоны поражения выживших, он поймал краем глаза мазок красного. Это было всего лишь горячечным видением мужчины в красной худи с капюшоном, но истеричное сознание вцепилось в мысль, что Джейсон был там в тот кошмарный день. Дик не знал, больше хорошего или плохого дала ему эта маленькая галлюцинация. В хорошие дни ему нравилось представлять, что Джейсон остался в городе, чтобы помочь спасти тех, кого ещё можно спасти, а потом покинул Блюдхэйвен, чтобы начать заново, в этот раз действительно с чистого листа. В плохие дни Дику казалось, что у каждого обгорелого тела, которое он видел в облучённых останках города, могло быть лицо Джейсона. Джейсон Тодд, Шрёдингеров кот. В любом случае, Джейсона не стало. У Дика остались только обкромсанные кусочки его семьи, и все они были слишком далеко, чтобы за них держаться. Они разбежались, поэтому он отдалился от всех ориентиров, которые напоминали бы о них. Нью-Йорк был новым началом. В качестве новой квартиры он выбрал лофт. Огромное открытое пространство. В нём пока не было мебели, кроме кровати и пары тарелок, но это он ещё исправит. Электричество пока не включили, поэтому Дику оставалось только сидеть в темноте, одному. Ни в каком смысле это ему не было в новинку, конечно, но он не припоминал, чтобы ему было так одиноко без близких. Пришлось напомнить себе, что переезд в Нью-Йорк был его светлой затеей. Нью-Йорк и не должен был казаться домом. В этом была вся суть. Когда село солнце, и взошла луна, огромная, круглая — зависла над Манхэттенским горизонтом, Дик натянул костюм Найтвинга. Он пообещал себе, что не будет искать неприятностей. Он просто пробежится. Ему это было нужно. Даже незаполненная пыльная пустота его нового места обитания давила. Тело до сих пор бунтовало время от времени. Не так часто, как было когда он только очнулся после трёхнедельной комы, в которую его ввёл доктор Миднайт, но достаточно часто, чтобы Дика это беспокоило. Сегодня он уже проиграл один из немногочисленных стаканов спазму; мускулы свели руку в неподвижную клешню, и стакан выскользнул из пальцев. Нервные окончания вспоминали, что к чему, но процесс шёл безнадёжно медленно и больно. Нужно было время. Так что Дик не был уверен, готов ли он лезть в неприятности. Для начала нужно было изучить город. У Найтвинга было преимущество гибкости и твёрдого шага, но знание местности означало разницу между «прокатиться с ветерком на попутном поезде» и «размазаться кляксой по асфальту». После землетрясения Готэм стал почти неузнаваемым, Блюдхэйвен же не будет прежним уже никогда. Города, которые он помнил наизусть, ушли навсегда. Дик стоял на краю крыши и смотрел на город, пытаясь вдохнуть его. Или хотя бы просто сделать вдох. ― Нихрена себе у тебя смелости носить это. Он знал этот голос. Безошибочно узнаваемый, огрубелый от дыма и низкий. А ещё он был единственным предупреждением, которое Дик получил, прежде чем две сотни фунтов мышц врезались ему в бок. Из лёгких Дика выбило весь воздух, когда он впечатался в бетон. Он не услышал, как к нему подошли ― он был хорош, а у Дика проржавели все навыки. Прижатый спиной к крыше, он силился вдохнуть. ― Да чтоб меня. ― Поваливший его откинулся назад, ухмыляясь. Он загородил собой луну и стал тенью с белоснежными линзами и кривой улыбкой. ― Я тебя за девчонку со спины принял, а я, вообще-то, единственный, кто имеет право пиздить твой стиль. Боже ты мой, тебе срочно нужна стрижка. Он встал, протягивая Дику руку. Джейсон. Джейсон стоял перед ним, он был жив, и Дик не смог даже осознать это озарение во второй раз. Он сделал дрожащий вдох. ― Джей? Я думал ― бомба ― я думал, ты погиб, ― пробормотал он, взмахнув обеими руками. ― Я думал, что видел тебя, а потом ― нет. ― Тогда мы квиты. Я видел, как тебя прикончили. ― Джейсон выкрасил волосы в чёрный, но Дик заметил отдельные белоснежные корни у чёлки, когда Джейсон повернул голову. ― Я поэтому эту штуку снова надел. Он оставил себе старый костюм Найтвинга, который забрал у Дика в тот раз, но теперь у него были полноценные сапоги, не просто его старые военные ботинки. Он выглядел что надо ― как более крупная, широкоплечая версия Дика. В очередной раз он взял его старые вещи и превратил их в свои собственные. Джейсон был куда сентиментальнее, чем хотел признать. Слухи о подражателе Найтвинга ходили среди местных, но Дик даже подумать не мог, что им окажется Джейсон. ― Погоди. Раз ты думал, что я… ты сделал это в память обо мне? ― Звучит очень тупо, когда ты так это говоришь. ― Он переступил с ноги на ногу, повёл плечами. ― Я просто решил, что если кто и годится таскать твои обноски, то это я. У меня за плечами опыт большой. Вина никуда не делась ― и будет с ним всегда, наверное, ― но в этот раз от неё не перехватило дыхание. Он не мог изменить то, что уже произошло, но сейчас он мог двигаться дальше. Джейсон же смог. Если он носил его костюм, то он держался правил. Так он носил по нему траур. Он не отправился мстить, не воспользовался этим поводом, чтобы отступить от пути праведного, не вернулся к былому. Джейсон надел его униформу и пытался поступать справедливо от его имени. Дику было стыдно за то, что Джейсон так долго верил в его смерть, но гордился им в то же время. ― Итак, ― сказал Джейсон, когда Дик не сделал ход первым. ― Ты собрался заклеймить меня убийцей опять, а потом потребовать снять костюм и остальное? Потому что я бы тогда сразу послал тебя в задницу и продолжил делать то, что делал. А я, для справки, сражался с преступностью парой дурацких палок. ― Нет, ― сказал Дик, улыбаясь. ― Сейчас я не буду требовать, чтобы ты разделся. Как бы сильно мне не нравился вид отсюда, я не собираюсь никому такое шоу устраивать. Лицо Джейсона мигом потеряло всякое выражение, будто все эмоции сбили оплеухой. Руки Джейсона напряглись, синие с чёрным пальцы сжались в кулаки. К счастью, Дик знал его достаточно, чтобы знать: это не агрессивная поза ― не у Джейсона, во всяком случае. Он становился таким, когда не совсем понимал, как реагировать. Когда его захлёстывали эмоции, он уходил в себя и пытался не подать виду. Он защищал себя, идеальное воплощение извечной дилеммы ежа. ― Мне не жаль, ― сказал Джейсон почти что растерянно. ― А мне жаль, ― сказал Дик, резко выдохнув. ― Я никогда не соглашусь с тем, что ты сделал. Никогда. Но ты всё равно ― ты мой ― я так скучал, птичка. Наконец-то Джейсон улыбнулся в ответ. ― Не хочешь зарыть этот топор и наверстать упущенное? То есть. Преступность до завтра никуда не денется. Я себя так чертовски хорошо вёл в последнее время, что заслужил себе выходную ночь. ― Джейсон неожиданно неуверенно покосился на него. ― То есть. Мы ещё?.. Дик сгрёб его за волосы и притянул, чтобы поцеловать. О чём бы он ни собирался спросить, ответ Дика был неоспоримым «да». Он не сомневался, что Джейсон его понял. Джейсон, не переводя дыхания, низко рассмеялся. ― Ага. Рад знать. Дик поцеловал его ладонь, поймал зубами кончик перчатки на одном из синих пальцев и дёрнул. Он стащил перчатку, спеша добраться губами до тёплой и солоноватой кожи. Сейчас было почти как в первый раз, в каком-то смысле: так же неожиданно, так же невероятно, так же будоражаще. Но вместо агрессии, жажды и спешки, они не торопились. Джейсон целовался, все так же чуть пуская в ход зубы, и держались они друг за друга так сильно, что наверняка останутся синяки, но они не торопились. Джейсон был спокоен. Дик не боялся, что он рванёт прочь, если не быть осторожным. В этот раз Джейсон его искал. Он хотел, чтобы его нашли. Обдумать извинения они смогут и позже. Ладонь Джейсона скользнула вверх по изгибу его спины, затем обратно вниз, когда Джейсон расстегнул замок до самой поясницы. Он одёрнул костюм с такой силой, что Дик даже удивился, как ткань не порвалась. Он скомкал одной рукой плавки Дика у него на боку, а потом распорол материал одним взмахом складного ножа. Кончик лезвия мазнул по бедру; у Дика перехватило дыхание, когда Джейсон разрезал эластичную резинку паховой защиты. ― Мне эти плавки нравились, ― сказал Дик, слишком гортанно, чтобы вышло как положено сварливо. ― Не повезло, ― сказал Джейсон, сдёргивая с него разрезанное. ― Шевелиться быстрее надо было. Дик оттащил его подальше в тень от рекламного щита. Плакала его идея не устраивать никому шоу. Не то чтобы ему всерьёз было дело. ― Скучал по тебе ужасно, птичка. ― Да? ― от рокота голоса Джейсона по коже пробежали мурашки. ― Так покажи мне.

***

В квартире ещё не было электричества, но полная луна давала достаточно света, чтобы можно было видеть. У Дика в лофте стоял единственный предмет мебели ― кровать королевского размера, и Джейсон занимал треть её. ― Господи боже мой, Джей, ― сказал Дик, возвращаясь в кровать с пиццей. Бедная девочка-курьер опешила ― но нельзя сказать, что не оценила,― когда Дик открыл ей в одних семейниках с лого Бэтмена и полумаске. ― Ты стал больше за год? ― Может, ― сказал он, с чего-то самодовольно. Он сложил руки за головой и приглашающе двинул бёдрами. ― Хочешь прийти и узнать? ― По-моему, мы договаривались, что тебе больше расти не надо, ― укорил Дик, открывая коробку и вдыхая восхитительный запах сыра. Аппетит он нагулял. ― Что поделать, я большой мальчик, ― сказал Джейсон, невинно похлопал ресницами и сгрёб кусок пиццы. Дик одобрительно замычал, окидывая его взглядом. Да, Джейсон стал шире в плечах и крупнее. У него стало больше волос на груди. Он оставил позади остатки юношества. ― Я тебе не дам снова уйти, ― сказал ему Дик, смахнул волосы с его лица жирными пальцами. Джейсон, с виду удивлённый и чуть раздражённый нежным прикосновением, потерпел. ― Ты же это понимаешь, да? ― Я думаю, что буду делать, что нахрен захочу, ― сказал Джейсон с полным ртом пепперони. Он прожевал и проглотил. ― Но у меня, э-э. Я ещё не нашёл в городе, где жить, так что. Решил, что у тебя потусуюсь пока что. Дик только ухмыльнулся, ухватив ещё кусок, пока Джейсон не умял большую часть пиццы самостоятельно. Самое важное никогда не менялось. ― Конечно, птичка. Какая разница, что в лофте не было электричества и обогрева пока. С тёплым телом под боком новое гнездо не казалось таким же пустым, как прежде.