Карибы и ром

Тучи, затянувшие все небо медленно расползались, уступая место голубой глади. Воронка окончательно затянулась, не оставив ничего, словно ее и не было вовсе. Жемчужина покачивалась на волнах, а матросы на ней с ужасом смотрели друг на друга, не веря, что они выстояли, ведь повсюду были кровавые разводы, почти смывшиеся водой, а где-то валялись конечности вместе с обломками корабля. Все посмотрели в воду, на место воронки, куда затянуло Голландца, ведь на корабле не было капитана, его жены и Уилла. — Неужто море прибрало?.. — Гиббс смотрел в место, где только что была воронка. Тишина нагнетала, Индевор, стоящий во главе армады стал медленно двигаться к правому борту пиратского галеона. Неожиданно из воды показался костлявый нос Голландца и за секунду на воду встал корабль-призрак, все еще немного покачиваясь. Пираты на Черной Жемчужине запаниковали, но увидев за штурвалом Уилла облегченно выдохнули. Голландец двигался по направлению параллельно левому борту Индевора, и стоило только кораблям поравняться, пиратские галеоны открыли огонь из всех орудий. Линкор разлетался в щепки, на борту сразу началась паника и беготня, но никто так и не сделал ни единого выстрела. Беккет стоял на капитанском мостике, смотрел немигающим взглядом на бегающих туда-сюда людей и на щепки, что отлетали в стороны от поврежденных мачты, палубы и бортов. — Лорд! Приказывайте! — лейтенант в ужасе вскочил на капитанский мостик, где стоял Беккет, растерянно глядя на загорающийся корабль, который был его гордостью и его верой в победу. Он впервые растерялся, чувствуя свой проигрыш, поэтому молчал, а лейтенант что-то кричал солдатам, которые бросились через борт в воду. Катлер так и остался на Индеворе, охваченный пламенем и думал только о своем поражении, о том, где же он ошибся. Пираты радостно кричали, когда линкор пошел под воду, и на мгновение замолкли, когда под водой промелькнула здоровая тень. Это существо толкнуло Жемчужину в киль, и корабль качнулся, а потом через борт перевалилась Калипсо, скинув невредимых, но бессознательных Джека и Элизабет. Команда замерла, глядя на богиню, и та быстро скрылась под толщей воды, молниеносно уходя в глубину, к своенравному капитану Джонсу. — Матерь божья! — Гиббс подбежал к капитанам, когда те начали откашливаться, и уже вся команда окружила их, лежащих на палубе. Элизабет распахнула глаза, откашливая соленую воду из легких, и повернулась к Джеку, что тоже наглотался воды. Глаза ее слезились, но она улыбнулась, когда увидела, что Воробей пришел в себя, так же скорчившись и отплевываясь от воды. Они оба легли обратно на доски, глядя в чистое небо и пытаясь отдышаться. Смутно слышали крики и вопли. — Армада отступает! — кричал Марти из вороньего гнезда, маша маленькими ручками вниз, и пираты начали победно вопить. В воздух полетели шляпы и треуголки, а Джек с Элизабет наконец оклемались, прислонившись спиной к фальшборту. Они радовались вместе со всеми, желая поскорее вернуться в строй. — Джек! Хватит прохлаждаться! — на борт Жемчужины ступил Уилл, новый капитан Голландца, он подал руку пирату и тот поднялся, утягивая на ноги и девушку. — О! Капитан Тернер, какая прелесть, — не без иронии сказал Джек, поправляя на своей голове треуголку, — Поздравляю с повышением. — Спасибо, Джек, — Уилл положил руку на плечо Джека, дружески сжимая его, — Если бы не ты, мы бы… — Я тебя умоляю, Тернер! Не разводи сопли, я не тебя спасал, а Лиззи, — Джек повернулся к девушке, которой рядом не оказалось и оба капитана посмотрели на палубу, где матросы подбрасывали в воздух Короля Пиратов. И когда она снова оказалась на своих ногах, она радостно оглянулась на них, посмотрела на каждого члена команды, зная, что теперь это ее семья, а корабль — дом. Джек спустился к остальным и Элизабет, не сдерживая чувств впервые при всех бросилась к нему, импульсивно притянув мужчину за шею, чтобы впиться долгожданным поцелуем. — Не смотри, — Раджетти прикрыл ладонью глаза Пинтелу, и тот злобно заворчал. — Придурок, ты что делаешь! — пират опустил руку друга, и уже увидел, как капитан высоко подбрасывает свою треуголку, — Ну вот, такой момент пропустил! — Я так рад за пупсика, — всхлипнула Радж, потирая оставшийся глаз, — Ну разве не прекрасно? — Молчи уже… — Пинтел ткнул Раджетти под ребра локтем.

***

Бухта Погибших кораблей вновь цвела и пела, заманивая морских волков в свои объятия. Прошло немало времени с тех пор, как лорд Беккет, глава Ост-Индской компании, был повержен, и на море снова стало процветать пиратство. Теперь каждый год, в одну и ту же дату — все пиратские бароны собирались для общего празднования, в символ Братства, напоминая себе о том дне, когда им ради победы нужно было просто объединиться. Все больше кораблей пришвартовывалось к причалу, а под самый вечер и вовсе мест не осталось. Пираты гурьбой ринулись в городок, чтобы поскорее напиться рома и уйти отдыхать с парой напомаженных дам. — Джек Воробей! — в таверну «Дочь капитана» ворвался старый пират, с ноги открывая дверь. На него сразу уставились другие бароны. — Разог’ался, словно кабацкая баг’ышня в пег’вую ночь! — в уголке попивал дешевое вино барон Шэваль, сидя за одним столом с Вильянуэвой. — Нет его! И не будет, этого черта семи морей, а ведь он мне должен! — отозвался Вильянуэва, подкидывая карты на стол, очевидно, он вел партию с кем-то. Услышав имя Воробья, многие бароны сразу нахмурились, припоминая старые долги, что он им не выплатил, поэтому сами ожидали появления несносного барона, пусть и понимали, что он теперь будет обходить подобные сборища за три моря. — Хм, — Барбосса усмехнулся, оглядывая всех присутствующих. В самой большой таверне всей Бухты были все пиратские бароны, кроме двоих — Джека и Элизабет Воробей, — И где их черти носят… Барбосса взял себе ром, продолжая наблюдать за происходящим: шум и гам лился со всех сторон, веселье, песни и пляски. Такого не было очень давно, чтобы пираты Братства так сносно друг-друга переносили. В таверну вошел тот, кого все желали видеть, но кого уже не ждали. Он совершенно спокойно прошел через все заведение и быстро попросил налить ему чарку. Успел сделать всего один глоток, как на него полились вопросы, вперемешку с бранью, и все требовали одного — возвращения долга. — Господа! — Джек вскинул ладони вверх, — Джентльмены! Замолчите! Да, Сумбаджи, это я украл твой рубин, и нет, я его не собираюсь вернуть, — Джек обращался к каждому Барону, — Шэваль! Дружище! Уж прости, что присвоил твой подвиг себе, — на него смотрели во все глаза, — Нет, мне не жалко твой корабль, Вильянуэва. Госпожа Цинь, вам совершенно не идет эта прическа. Ажиокар! Слово кровожадный произносится через жэ, как и твое имя, но, господа! — Джек вскочил на стол, слегка пошатываясь, — Все это меркнет и тускнеет в сравнении с тем, что у меня родился сын. Снова, как и год назад, послышалось, как рвется струна на любимой гитаре Тига.