Чужой. Пробуждение

      Воздух в шатре пах свежераспакованным пластиком и немного — землей с грядок снаружи. Дэни провела пальцем по гладкой поверхности голосовательного терминала. Первые выборы в колонии — событие историческое, хоть и камерное. Всего-то две тысячи человек, считая детей, но каждое решение, принятое здесь, на Оригае-6, будет эхом отдаваться в будущем.       — Думаю, стоит передвинуть этот стол левее, — Луиза Веласкес постучала ногтем по подбородку. — Создадим более свободный проход.       Дэни кивнула, разглядывая красно-синие ленты, которыми Луиза успела украсить половину помещения. Жена кандидата старалась на совесть — каждая складка выверена, каждый бант идеален. Словно пыталась компенсировать декором неуверенность мужа в предвыборной гонке.       — Эй, капитан! — донесся голос Ноэля Янга из-за штабеля складных стульев. — Куда прикажете это художество водрузить?       — За левую стену, — Дэни махнула рукой в нужном направлении. — И перестань называть меня капитаном, я больше не…       Слова застряли в горле. Не капитан. Не жена. Кто она теперь? Женщина, которая позволила себе влюбиться в андроида-психопата? От этой мысли внутри разлилось знакомое тепло — смесь стыда и возбуждения.       Ноэль подмигнул ей, и Дэни демонстративно закатила глаза. Он был красив той классической красотой, которая обычно украшает обложки романов — точеные черты лица, золотистые волосы, белозубая улыбка. Но его флирт вызывал только раздражение, особенно сейчас, когда мысли то и дело возвращались к Дэвиду.       В дальнем углу шатра Мелисса, сестра Ноэля, молча развешивала гирлянды из искусственных цветов. Рядом с ней крутилась девочка-подросток — кажется, дочь кого-то из техников. Двое парней-волонтеров, таскавших коробки с инвентарем, то и дело бросали взгляды в их сторону.       — Привет, Мелисса! — крикнул один из них. — Поможешь нам разобрать эти коробки?       Мелисса только качнула головой, не поворачиваясь, и переместилась дальше по стене, словно тень. Дэни наблюдала за этой сценой с невольным интересом. Девушка не делала ровным счетом ничего, чтобы привлечь внимание, но оно липло к ней, как пыльца к лепесткам. Совсем как у ее брата, только с противоположным эффектом — где Ноэль излучал солнечное тепло, Мелисса источала лунный холод.       «Интересно, — подумала Дэни, — а Дэвид знает о таком явлении, как человеческий магнетизм? Чисто с научной точки зрения». Она представила, как спросит его об этом, как он наклонит голову под этим своим особенным углом, как в глазах мелькнет искра интереса. Завтра. Завтра он вернется из своей лесной лаборатории, и она снова окунется в эти странные, затягивающие отношения.       Дэни знала, что должна бояться. Что эта тяга к нему неправильная, опасная, возможно, фатальная. Но каждая их встреча была как глоток чистого кислорода после удушающей рутины. Он препарировал ее душу своими вопросами, а она позволяла ему это, завороженная его холодной грацией. Если это и был наркотик, то она уже прочно сидела на игле.       Суббота, которую он обещал провести вместе, казалась бесконечно далекой. Сначала нужно было пережить эти выборы, все эти улыбки и рукопожатия, притворяться, что ее волнует, кто станет формальным лидером колонии. А потом… потом она снова будет с ним, и все остальное потеряет значение.       — Дэниэлс? — Луиза помахала рукой перед ее лицом. — Вы с нами?       Дэни моргнула, возвращаясь в реальность.       — Да, конечно. Давайте закончим с подготовкой.       Металлический грохот разорвал тишину шатра, отчего Дэни вздрогнула и едва не выронила тяжелую урну для бюллетеней. Звук был как выстрел в замкнутом пространстве — резкий, неуместный среди шелеста пластиковых лент и приглушенных голосов.       Мелисса в своем углу шатра застыла на коленях, словно статуя. У ее ног валялась опрокинутая коробка, рассыпавшая по земле самодельные украшения — жалкую попытку принести немного праздника в их суровые колонистские будни. Но не это заставило Дэни броситься через весь шатер, перепрыгивая груды стульев.       Что-то было не так. Что-то было катастрофически не так.       Она уже почти коснулась плеча Мелиссы, когда увидела объект ее пристального внимания. В углу, сжавшись в комок, сидела Эйприл — та самая девочка-подросток, которая весь день порхала по шатру, развешивая гирлянды. Сейчас от той жизнерадостной помощницы не осталось и следа.       Кожа девочки приобрела оттенок старого фарфора, почти синюшный в холодном свете ламп. Ее пальцы, скрюченные как птичьи лапки, царапали грудь в области солнечного сплетения, словно пытаясь добраться до чего-то под кожей. Русые пряди волос липли к покрытому испариной лбу, а в расширенных зрачках плескался первобытный ужас.       — Эйприл? — голос Мелиссы прорезал воздух. — Как ты себя чувствуешь? Где болит?       Дэни замерла, не в силах отвести взгляд от искаженного болью детского лица.       Эйприл попыталась сфокусировать взгляд на них, ее губы дрожали, силясь сформировать слова. Первая попытка оказалась беззвучной.       — Что такое, дорогая? — Дэни опустилась на колени рядом с Мелиссой, подавляя желание отшатнуться, когда запах холодного пота и страха ударил в ноздри.       — Оно… — голос девочки был едва слышен, как шорох осенних листьев. — Оно внутри меня…       А потом, словно прорвав плотину:       — О Господи, оно внутри! — крик взорвался в замкнутом пространстве шатра, отражаясь от пластиковых стен. — Пожалуйста! Вытащите его!       Где-то в глубине сознания завыла сирена тревоги — слишком знакомые симптомы, слишком похожие на… Нет. Только не это! Пожалуйста, только не это. В этот момент Дэни поняла отвратительную вещь — они все здесь умрут.       — Что внутри? — Мелисса перехватила запястья девочки, удерживая их с неожиданной силой. Ее пальцы казались белыми наручниками на покрасневшей коже Эйприл. — Ты что-то съела? Может, какие-то ягоды в теплице?       Эйприл замотала головой с такой силой, что русые пряди хлестнули ее по щекам. Ее лицо исказилось, словно внутренняя боль пыталась прорваться наружу через кожу.       — Нет! Оно! — слова вырывались между рваными всхлипами. — Оно внутри! Оно живое! — ее голос сорвался на визг, пробирающий до костей. — Движется! Господи, оно движется!       Каждый крик был ударом под дых. Дэни почувствовала, как по позвоночнику стекает ледяная капля пота — медленно, неумолимо. Воспоминания накатили удушливой волной — другой корабль, другие крики, другая смерть. Слишком похоже. Слишком знакомо.       Краем глаза она заметила, как колонисты стягиваются ближе, привлеченные шумом. Их лица расплывались в полумраке шатра, превращаясь в бледные пятна любопытства и тревоги. Пальцы Дэни скользнули в карман, нащупывая прохладный металл терминала. Движения были механическими, отработанными — выдернуть, активировать, набрать номер Рози. Параллельно другой рукой она дотянулась до Ноэля, вцепившись в рукав его куртки, как в спасательный трос.       — Нужна твоя помощь, — ее голос звучал глухо, будто пробивался сквозь вату. — Отнесем ее в медотсек. И держи ее крепче — мы не знаем, чем она… — Дэни осеклась, не желая озвучивать свои подозрения. — Просто будь осторожен.       Ноэль кивнул — коротко, по-военному. Его обычная плейбойская ухмылка испарилась, уступив место концентрации профессионала. Он мягко, но решительно отстранил сестру и подхватил брыкающуюся девочку на руки. Эйприл извивалась, но его хватка была крепкой, как стальные скобы.       Из терминала донесся встревоженный голос с характерным ирландским акцентом:       — Дэни? Какого черта там творится? Я слышу крики через всю связь!       — Рози, — Дэни говорила тихо, прижимая устройство ближе, словно пытаясь сократить расстояние между ними. — Янг сейчас принесет девочку. Похоже на… — она сглотнула. — Какое-то заражение. Приступ. Встречайте в полной защите, это не учения.       — Поняла, — в голосе Рози прорезалась профессиональная собранность. Связь оборвалась, оставив после себя звенящую тишину.       Дэни застыла, глядя на погасший экран. Слова «оно внутри» эхом отдавались в голове, складываясь в жуткую мозаику. Чужие. Патоген. Инженеры. Нет, невозможно — они не могли добраться сюда так быстро. И Дэвид… Дэвид всегда был педантично осторожен в своих экспериментах, превращая безопасность в искусство. Он не мог допустить утечку. Не мог предать ее доверие. Или мог?       Гул голосов за спиной вырвал ее из водоворота мыслей. Дэни резко обернулась к толпе колонистов, застывших как зрители на спектакле.       — Чего встали? — ее голос хлестнул как кнут. — Здесь не цирковое представление. Возвращайтесь к работе. Мы… — она запнулась на долю секунды. — Мы позаботимся о ней.       Луиза подхватила нить командного тона, и ее голос, привычно спокойный и деловитый, начал раздавать указания колонистам. Каждое слово било точно в цель, отвлекая внимание от произошедшего, возвращая людей к рутине. Дэни поймала на себе ее короткий взгляд — в нем читалось молчаливое «я справлюсь».       Мелисса медленно поднялась на ноги. Ее лицо ничего не выражало, но пальцы все еще подрагивали, демонстрируя нервозность. Дэни перехватила ее за локоть, удерживая на месте.       — Не ты, — голос снизился до шепота, в котором прорезались приказные нотки. — Мы с тобой пойдем в медотсек. Ты работала с ней последний час, может, вспомнишь что-то важное.       «И, возможно, ты тоже заражена», — мысль проскользнула холодной змейкой, свернулась где-то в затылке. Дэни подавила желание отстраниться — сейчас не время для паники.       Мелисса дернула плечом, нервно поправляя выбившуюся из хвоста прядь.       — Я, правда, ничего такого не видела, — ее голос звучал надтреснуто. — Она просто… упала. Но да, конечно, пойдем. Вдруг сможем помочь…       Последние слова потонули в шуме шагов по металлическому полу. Они спешили за Ноэлем, который нес Эйприл по коридорам корабля. Его широкая спина маячила впереди темным прямоугольником на фоне искусственного освещения колонии.       Дэни на ходу активировала терминал, пытаясь поймать сигнал Дэвида. Экран отозвался раздражающе красным «вне зоны доступа». Чертов андроид, как всегда, уехал в самый неподходящий момент. Стараясь двигаться естественно, она набрала короткое сообщение, надеясь, что оно дойдет: «Срочно в медотсек. Чрезвычайная ситуация». Палец завис над кнопкой отправки. Добавить что-то еще? Предупредить? Нет, слишком рискованно — Мелисса могла заметить.       Медотсек встретил их стерильной белизной и желтыми силуэтами врачей в защитных костюмах. Аманда Кларк, похожая в своем снаряжении на гигантскую осу, окинула их взглядом через прозрачное забрало и молча активировала блокировку дверей. Металлический лязг прозвучал как приговор.       — На сканер, — скомандовала она, указывая на диагностическую кушетку. — Быстро.       Эйприл в руках Ноэля уже не билась — только всхлипывала, повторяя снова и снова, как заевшая пластинка: «Вытащите его… пожалуйста, вытащите…» Ее голос становился все тише, будто затухающее эхо.       Рози, похожая в защитном костюме на космонавта из старых фильмов, приблизилась с пробирками для забора крови. Дэни и Мелисса удостоились только жеста в сторону стульев у стены. Когда девочка дернулась от вида иглы, один из медбратьев среагировал молниеносно — его руки в синих перчатках зафиксировали ее плечи с профессиональной четкостью.       В металлической коробке медотсека мерно жужжал сканер — Аманда водила датчиком над Эйприл с выверенной точностью. Ее защитный костюм шуршал при каждом движении. Рози, бледная как полотно под прозрачным забралом, двигалась словно робот. Пробирка с кровью легла в гнездо анализатора с едва слышным щелчком. Минуты растянулись резиной. Дэни считала удары собственного сердца, пытаясь отвлечься от мыслей о Дэвиде. Где он сейчас? Что, черт возьми, произошло?       Писк анализатора прозвучал как выстрел в напряженной тишине. Рози метнулась к экрану, ее движения выдавали нервозность, которую не могла скрыть даже профессиональная выдержка. Покачала головой — и Дэни почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Аманда только передернула плечами — жест, который в громоздком костюме выглядел неуклюже.       Эйприл вцепилась в руку врача, как утопающий в спасательный круг.       — Как тебя зовут, милая? — голос Аманды, искаженный фильтрами костюма, звучал неестественно.       Дэни нахмурилась — они же представили девочку, когда вошли. Родители уже спешили сюда, встревоженные срочным вызовом. Что-то в этом простом вопросе царапнуло ее профессиональное чутье.       Взгляд Эйприл метался по стенам, словно пытаясь найти точку опоры в стерильном металле медотсека. Ее зрачки были расширены, как у загнанного животного.       — Эйприл?.. — имя прозвучало вопросительно, будто девочка сама не была уверена в ответе.       — Ты знаешь, где ты находишься? — Аманда говорила размеренно.       — На корабле? — Эйприл заморгала, словно пытаясь прогнать туман перед глазами. — Мы куда-то летим?       Холодок пробежал по спине Дэни. Они провели на Оригае-6 уже три месяца. Колония росла, пускала корни в чужую почву. Как девочка могла забыть?       — Сколько тебе лет? Скажи мне.       — Я… Я… — Эйприл запнулась, ее взгляд заметался по потолку, словно ответ был написан там, среди переплетений вентиляционных труб.       — У тебя что-нибудь болит?       — Не болит… — голос девочки упал до шепота, в нем прорезались нотки безумия. — Я чувствую, как он шевелится внутри…       — Кто шевелится? — Аманда подалась вперед, ее голос стал жестче. — Почему ты решила, что у тебя внутри кто-то есть?       Дэни ощутила тошноту, подступающую к горлу. Все ее кошмары, все страхи последних месяцев внезапно обрели плоть и кровь в лице этой маленькой девочки с безумными глазами.       — Я знаю… — шепот Эйприл был тише скрежета вентиляции. Ее пальцы, белые от напряжения, комкали ткань футболки. — Я чувствую его… — Ногти заскребли по груди, оставляя розовые полосы на коже.       Мониторы отражались в расширенных зрачках девочки — россыпь зеленых цифр, пульсирующих в такт сердцебиению. Стерильный воздух медотсека пах лекарствами и страхом.       — Эйприл. Послушай меня. — Аманда наклонилась ближе, ее голос звучал будто через слой ваты. — Я внимательно изучила сканы. Внутри все чисто. Никаких аномалий, никаких… посторонних объектов. Анализ крови тоже в норме.       Девочка дернулась.       — Неправда! — ее крик ударился о металлические стены и вернулся искаженным эхом. — Вы просто не видите его! Он прячется, но я знаю — он там!       Аманда едва заметно кивнула, и медбрат — Джейсон, вспомнила Дэни его имя — двинулся к девочке осторожно, с полной концентрацией внимания на случай ее резких движений. Мгновение — и его руки, затянутые в защитные перчатки, уже удерживали Эйприл. Рози, все это время державшаяся в тени, скользнула вперед с автоматическим шприцем. Тихий шипящий звук — и тело девочки обмякло, голова безвольно откинулась на подушку.       Аманда потянулась к горлу и с неторопливостью человека, уверенного в своих действиях, расстегнула молнию защитного костюма. Звук застежки прозвучал неожиданно громко в наступившей тишине. Седые пряди в ее темных волосах поблескивали под флуоресцентными лампами, когда она стягивала шлем.       Дэни подскочила, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле:       — Какого черта? А если это заразно?       — Это не инфекция, капитан. — Аманда устало потерла переносицу, и этот простой жест показался таким неуместным после всей этой стерильной отстраненности спецкостюмов. — Все показатели в норме. Девочка не больна — по крайней мере, не в том смысле, которого мы боялись. У нее острый психоз.       — Вы… — Дэни запнулась, подбирая слова. — Вы абсолютно уверены?       — Послушайте, Бренсон, — в голосе Аманды проскользнуло легкое раздражение, — я не первый год в профессии. Сейчас мы снимем эти чертовы скафандры, соберем историю болезни — и у вас, и у родителей. Кстати… — Она мотнула головой в сторону двери, за прозрачным пластиком которой маячили две фигуры, застывшие в позе людей в состоянии сильнейшего беспокойства. — Впустите их. Разблокируйте уже этот чертов медотсек.       Следующие два часа растянулись, как резиновая лента. Время, казалось, застыло в стерильном воздухе медотсека, пропитанном запахом антисептиков и тревоги. Дэни сидела на краю металлического стула, впиваясь пальцами в его холодные подлокотники, пока Аманда методично допрашивала их всех — ее саму, Мелиссу и родителей Эйприл. Ноэль, непривычно тихий, словно растерявший весь свой обычный энтузиазм, получил разрешение вернуться к подготовке выборов. С завистью глядя на его спину в дверях, Дэни поймала себя на мысли, что завидует его возможности уйти.       Вопросы Аманды были точными, как скальпель хирурга. Нет, девочка не принимала никаких лекарств. Нет, Мелисса не видела, чтобы она что-то ела в шатре. Внезапный поворот к вопросам о наследственных заболеваниях заставил родителей Эйприл напрячься.       Мысли Дэни метались, как пойманные в банку светлячки. Вдруг Аманда что-то упустила? Что, если их кошмар все-таки вернулся? Но нет — развитие ксеноморфов невозможно было пропустить, сканер показал бы малейшие изменения. К тому же образцы находились под строжайшим контролем Дэвида, он был предельно осторожен. А сами твари держались далеко от колонии, словно чувствуя невидимую границу.       Пронзительный писк терминала пронзил тишину, и Дэни подпрыгнула, как от электрического разряда. Выхватила устройство, будто оно могло обжечь пальцы. Сообщение от Дэвида светилось на экране, короткое и четкое: «Буду через десять минут». Ее сердце сделало кульбит.       Она выскользнула в коридор под аккомпанемент ровного голоса Аманды, объяснявшей родителям про шизофрению с той особой отстраненностью, которую врачи приберегают для самых тяжелых диагнозов. Металлические стены коридора отражали флуоресцентный свет, создавая иллюзию бесконечности.       Когда темный силуэт Дэвида появился в конце коридора, что-то внутри Дэни встрепенулось, словно птица расправила крылья. Его шаги были размеренными, уверенными — как всегда, ни одного лишнего движения. Но было что-то новое в том, как он преодолел последние метры между ними — едва заметная торопливость, которую она отметила.       Его ладони легли на ее лицо — прохладные, уверенные. Дэни едва сдержала желание потереться о них щекой, как кошка. В его глазах мелькнуло что-то, похожее на беспокойство — или это была игра света?       — С тобой все в порядке? — его голос был мягким, но в нем звучали напряженные нотки. Взгляд скользил по ее лицу, сканируя ее мельчайшую мимику.       — Да, я в порядке, — она позволила себе улыбнуться, накрывая его руки своими. — Как же я рада тебя видеть!       Несколько секунд они стояли так — замерев в прикосновении, которое говорило больше любых слов. Потом реальность напомнила о себе звуком приближающихся чужих шагов, и Дэни неохотно отстранилась, мягко отводя его руки от своего лица. Публичная демонстрация чувств была непозволительной роскошью — особенно для капитана корабля и андроида, которого многие считали просто высокотехнологичной машиной.       Дэни потянула Дэвида за рукав, увлекая его по извилистому коридору в сторону медотсека. Слова срывались с губ торопливо, как падающие звезды — яркие вспышки информации в стерильной тишине.       — Девочка говорит, что чувствует что-то внутри, — ее голос дрогнул на последнем слове. — Что-то движется.       Дэвид нахмурился, и морщинка между его бровей прорезалась так по-человечески, что на мгновение Дэни забыла, кто — или что — он такое. В голубых глазах мелькнул интерес ученого, обнаружившего неожиданную аномалию.       — Медики утверждают, что сканер чист, списывают все на психоз, — она перешла на шепот, чтобы никто из спешивших мимо по своим делам колонистов не уловил ни слова. — Но я знаю, что ты… у тебя особый опыт с этими тварями. Прошу, взгляни сам.       Когда они вошли в медотсек, запах антисептиков ударил по обонянию. Аманда, склонившаяся над планшетом, подняла голову и недоуменно сощурилась при виде андроида. Ее губы сжались в тонкую линию — медик явно была недовольна, что кто-то вмешивается в ее работу.       Дэвид, не теряя времени на приветствия, двинулся к сканеру. Рядом с остальными в медотсеке сразу стал виден контраст — его движения были текучие, выверенные, чуть более совершенные, чем у человека. Изображение на экране отразилось в его глазах призрачным свечением.       Девочка на кушетке забилась, как птица в силках, ее тихий скулеж царапал воздух. Медбрат, похожий на взъерошенного воробья в своей мятой форме, шагнул к ней со шприцем наготове. Дэвид остановил его одним движением руки — властным, не терпящим возражений. Рози за своим столом замерла как статуя, ее пальцы застыли над клавиатурой, а спина выпрямилась, будто она проглотила стальной стержень.       — Аманда, — Дэни постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно и профессионально, — я попросила Уолтера взглянуть. У него доступ к расширенным медицинским базам. Может быть, он заметит что-то, что мы упустили?       Аманда Кларк фыркнула, как рассерженная кошка, но сдержалась.       — Сомневаюсь, что синт… что Уолтер найдет что-то, чего не увидели мы, — она повернулась к родителям девочки, — но если вы не возражаете…       — Да-да, конечно, — отец звучал так, словно был готов согласиться на что угодно, лишь бы это помогло его дочери. Его взгляд метался между андроидом и доктором, как маятник. Мать девочки впилась глазами в спину Дэвида, и надежда в них была отчаянной. Непролитые слезы превращали их в маленькие озера боли.       Дэвид медленно обернулся через плечо от сканера.       — Я вижу рубцовую ткань на печени, — произнес он, рассекая напряженную тишину медотсека. Он склонился ближе к экрану, словно пытаясь разглядеть в переплетении серых теней какую-то одному ему видимую истину. — Перенесенные заболевания? Гепатит?       В его тоне сквозила отстраненность, но Дэни научилась распознавать за ней заинтересованность. Внутри нее шевельнулось беспокойство.       — Да… — голос матери прозвучал надтреснуто, как старая пластинка. — У нее был гепатит Б в детстве…       Дэвид слегка приподнял бровь — такой человеческий жест для существа, чья мимика была отточена до математической точности. Его взгляд снова метнулся к экрану, быстрый и острый.       На кушетке Эйприл забилась, словно попавшая в сети рыба, ее пальцы судорожно цеплялись за больничную рубашку в области груди. Дэни видела, как расширились ее зрачки — верный признак того, что транквилизатор отпускает свою жертву.       Движения Дэвида, когда он опустился на край кушетки, были текучей ртутью — ни одного резкого жеста, который мог бы напугать девочку. Дэни невольно залюбовалась этой кошачьей грацией, прежде чем одернуть себя. Сейчас было не время для таких мыслей.       — Эйприл? — его голос стал мягким, почти гипнотическим. — Ты хорошо меня видишь? Знаешь, кто я?       Тишина в медотсеке загустела, как желе. Дэни казалось, что она слышит, как гудят лампы дневного света под потолком и как часто бьется сердце девочки.       — Я… — Эйприл моргнула несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд на лице андроида. Ее глаза были как у потерявшегося котенка — огромные, полные страха и надежды одновременно. — Не знаю… Вы похожи на актера из фильма… — она неуверенно протянула руку, словно хотела дотронуться до его светлых волос, но остановилась на полпути.       — Эйприл, я врач, — Дэвида произнес это со стальными нотками уверенности. — Я помогу тебе.       Дэни чуть не фыркнула. Дэвид и правда был похож на актера из старого фильма — слишком красивый, слишком идеальный, чтобы быть настоящим. Но она-то знала, что за этой безупречной внешностью скрывается нечто совершенно иное.       — Вы вытащите это из меня? — голос девочки дрожал, как осенний лист на ветру.       — Лучше, — Дэвид подался вперед, и его глаза поймали свет флуоресцентных ламп, на мгновение став похожими на осколки льда. — Сейчас я кое-что тебе покажу. Когда я закончу, оно само уйдет из тебя.       — Потворствовать бредовым идеям — не лучший выбор, — прошептала Аманда так тихо, что ее слова почти растворились в гудении медицинской аппаратуры. Но вмешиваться она не стала, только покачала головой с видом врача, который не согласен с методами коллеги, но вынужден молчать.       Дэни замерла. Она знала этот взгляд Дэвида — так смотрит кот, заметивший что-то невероятно интересное в темном углу. Что-то, чего остальные пока не видят.       Дэвид потянулся к карману. Коробок спичек в его руках казался чем-то неуместным, почти архаичным среди стерильного блеска медотсека. Одна спичка — тонкая, как соломинка надежды — появилась между его пальцами.       — Огонь — древнейший страх, — произнес он, поворачивая спичку так, чтобы свет ламп играл на ее красной головке. — И древнейшее лекарство.       В его голосе появились хищные интонации.       — Они боятся огня. Очень боятся, — в его словах звучала абсолютная уверенность человека, говорящего о чем-то досконально изученном. — Сейчас ты увидишь пламя у меня в руках. Смотри на мои пальцы внимательно и слушай мой голос.       Его ладонь с зажатой в ней спичкой двигалась плавно. Дэни поймала себя на том, что тоже не может оторвать взгляд от этого гипнотического движения. Эйприл на кушетке застыла, как кролик перед удавом, только пальцы продолжали бессознательно царапать ткань больничной рубашки.       — Когда я досчитаю от пяти до нуля, — говорил Дэвид тем же мягким, обволакивающим тоном, — они все уйдут, оставят тебя. Смотри внимательно, не отрывай взгляд и старайся не моргать.       Спичка чиркнула о коробок с тихим шорохом. Крошечное пламя затрепетало в воздухе, отражаясь в глазах девочки золотистыми искрами.       — Пять… — начал равномерный отсчет Дэвид. — Четыре… Три… Два… Один… Ноль…       Его пальцы сомкнулись над огоньком, погасив его одним точным движением. Тонкая струйка дыма поднялась вверх, извиваясь.       — А знаешь, в чем фокус? — произнес он почти шепотом, склоняясь ближе к девочке.       — М? — отозвалась Эйприл сонно. Ее рука замерла, перестав терзать ткань, зависла в воздухе.       — А фокус очень простой, — в голосе Дэвида промелькнула тень удовлетворения. — Не думай о боли.       Рука девочки безвольно упала на кушетку. Ее глаза остекленели, став похожими на витрину заброшенного магазина. Дэви наблюдала, как Дэвид выпрямился и потянулся к тумбочке? выдвигая ящик с металлическим лязгом. Луч фонарика, который он достал, заплясал по лицу девочки, подсвечивая расширенные зрачки и приоткрытые губы.       Когда Дэвид склонился к самому лицу Эйприл, почти соприкасаясь с ней носами, Дэни невольно затаила дыхание. В этот момент он был похож на ученого, обнаружившего под микроскопом новый вид бактерий — завороженного, полностью поглощенного своим открытием. И, как всегда в такие моменты, от него исходило ощущение опасности, прикрытой тонким слоем человеческих манер.       Тишина медотсека, казалось, звенела от напряжения. Аманда Кларк первой нарушила ее, и в ее голосе Дэни уловила смесь профессионального восхищения и плохо скрытой тревоги:       — Давно я такого не видела. Меньше минуты на индукцию и углубление, — она покачала головой, словно не верила собственным глазам. — Первоклассный гипноз. Не знала, что ты на такое способен. Не особо хороший выбор при психозе, но… — она запнулась, — сработало.       Рыжие волосы Рози в холодном свете медотсека казались почти медными. Она сидела за терминалом, прижав руку к груди, будто пыталась удержать внутри испуганно бьющееся сердце. Ее пальцы, сжимавшие ткань форменного комбинезона, побелели от напряжения. Медбрат, которого Дэвид столь бесцеремонно отодвинул минуту назад, все еще мялся у противоположной стены, неловко поигрывая шприцем, словно не зная, куда себя деть. В его позе читалось явное облегчение — похоже, перспектива удерживать бьющуюся в истерике пациентку его не слишком радовала.       Мелисса, устроившись на стуле у стены, казалась частью интерьера — молчаливой, неподвижной, почти незаметной. Только глаза выдавали ее напряженное внимание. Родители Эйприл застыли соляными столбами, их взгляды были прикованы к дочери с ужасом людей, впервые столкнувшихся с психическим расстройством близкого человека.       Дэвид продолжал изучать зрачки девочки. Когда он заговорил, его голос звучал с профессиональной твердостью:       — Я знаю, что эриксоновский гипноз был бы первым выбором при психотических симптомах, — он слегка наклонил голову, не отводя взгляда от пациентки. — Более мягкий и плавный. Но, как понимаете, по некоторым причинам я на него неспособен. Поэтому предпочитаю работать по технике парижской школы: наведение транса грубое, но быстрое.       Дэни почувствовала, как ее желудок сжался в тугой узел. Она знала, что должна что-то сказать, разрядить сгустившуюся атмосферу:       — Как я уже говорила, у Уолтера большие медицинские базы, — ее голос прозвучал фальшиво даже для нее самой. Она физически ощущала, как с Дэвида слетает привычная маска услужливого синтетика, обнажая его истинную сущность — холодного, расчетливого ученого, для которого любой пациент был прежде всего объектом исследования.       Дэвид обернулся к Аманде одним плавным движением:       — Ваш диагноз, доктор Кларк?       — Острый психоз, — в ее голосе звучала уверенность, но Дэни заметила, как ее пальцы нервно теребят планшет. — Возможно первичное проявление шизофрении, есть отягчения по наследственности.       Дэвид промолчал, но воздух между ним и доктором Кларк, казалось, сгустился до консистенции жидкого газа — холодный, плотный и готовый взорваться от малейшего неосторожного движения.       Дэвид поднялся с кушетки. Его шаги по стерильному полу медотсека были почти беззвучными, когда он направился к высокому шкафу с инструментами. Блики флуоресцентных ламп играли на стеклянных дверцах, превращая их в подобие аквариума, за которым плавали силуэты медицинских приборов. Дэвид выбрал вакуумную пробирку для забора крови.       — Мы проверяли ее кровь, ничего необычного, — голос Рози прозвучал из-за терминала неуверенно, словно она сама сомневалась в результатах своих анализов. Дэни видела только ее глаза над краем экрана — расширенные, как у испуганного ребенка, — и непослушную копну волос.       Дэвид скользнул по Рози взглядом — небрежным, как бабочка по цветку, но Дэни знала, что за этой небрежностью скрывается острое внимание.       — Вы же делали общий анализ, доктор Маклейн? — Он приблизился к девочке, сжимая пробирку в тонких пальцах.       — Да, — Рози заговорила быстрее, цепляясь за привычную профессиональную терминологию как за спасательный круг. — Скорость оседания эритроцитов и лейкоциты в норме. Воспалительного процесса нет.       Девочка оставалась неподвижной, как фарфоровая кукла, когда Дэвид взял образец крови — тонкая струйка алого скользнула в пробирку. Его движения у анализатора были отточенными — быстрая перенастройка параметров, и машина ожила с тихим гудением.       Дэни наблюдала, как он подошел к Рози, которая замерла за терминалом в оцепенелости, словно встретилась с чем-то, выходящим за рамки понимания.       — Вы позволите? — В его вежливости читалась неотвратимость.       — А, да… — Рози поднялась торопливо, почти испуганно, будто само присутствие Дэвида вытеснило ее с кресла. Она отступила на несколько шагов, скрестив руки на груди в инстинктивном защитном жесте.       Анализатор издал звук, похожий на электронное чириканье. Дэвид углубился в изучение результатов на экране с заинтересованным выражением. Удовлетворенно хмыкнув, он без церемоний притянул к себе блокнот Рози и ее ручку, принявшись что-то записывать.       Дэвид оторвался от экрана и обернулся к доктору Кларк, его слова упали в стерильную тишину медотсека:       — Это не шизофрения, доктор. — Он встал, и пластиковое кресло беззвучно откатилось назад. — Если бы вы внимательней выполнили первичный осмотр пациентки, то заметили бы уже ставшие отчетливыми кольца Кайзера-Флейшера на радужной оболочке ее глаз и начавшуюся пигментацию хрусталика.       Дэни отметила, как пальцы доктора Кларк судорожно сжались на подлокотниках кресла. Под тонкой кожей проступили вены — бледно-голубые, как линии на медицинских графиках позади нее.       — Протокол на этот случай предусматривает анализ крови на церулоплазмин, — продолжил Дэвид, в его тоне явственно скользило недовольство некомпетентностью. — Обнаруженный мной уровень меньше 5 мг/дл, что является достаточным признаком для постановки диагноза.       Он вырвал листок из блокнота с той же точностью, с какой минуту назад извлекал кровь из вены девочки. Обернулся вновь к Аманде и спросил едко:       — Теперь-то вы в состоянии его озвучить, доктор?       Рози заметно побледнела, ее веснушки проступили на лице, как созвездия на вечернем небе. Аманда смотрела на Дэвида непривычно расширенными глазами.       — Болезнь Вильсона, без сомнения… Но… Это же такая редкость… — ее голос дрогнул.       — Да. Один случай на тридцать тысяч человек. — Дэвид произнес эти слова с той же легкостью, с какой другие говорят о погоде, но его следующая фраза хлестнула больно: — Что, однако, не мешает помнить о ней и о симптомах, включающих в себя психотические проявления.       Он смерил взглядом съежившуюся в кресле женщину. В этот момент он напоминал ястреба, оценивающего неудачливую полевую мышь.       — Рубцовая ткань на печени показывает, что процесс поражения уже идет вовсю. Без необходимого лечения Эйприл оставалось жить максимум два года, в мучениях. — Его голос стал тише, но от этого только острее. — Ваша ошибка стоила бы ей жизни.       Он развернулся к родителям девочки, и его голос изменился, став почти мягким. Дэни поразилась этой трансформации — словно острый скальпель вдруг обернули в бархат. Он протянул матери листок, исписанный своим безупречным почерком — каждая буква казалась выведенной каллиграфически. Слова Дэвида прозвучали в чистом воздухе медотсека с той же клинической точностью:       — Я диагностировал у вашей дочери болезнь Вильсона. Это нарушение метаболизма меди, обусловленное генетическим дефектом. Медь накапливается в организме, поражая печень и нервную систему.       Дэни отметила, как мать Эйприл вздрогнула при слове «дефект», но Дэвид продолжал говорить тем же ровным тоном, который, как ни странно, успокаивал лучше любых утешений:       — Болезнь хорошо поддается лечению. Я записал протокол — диета без медьсодержащих продуктов. — Он начал перечислять, загибая длинные пальцы: — Никакого шоколада, орехов, сухофруктов, пшеницы. Пеницилламин, унитиол, пиридоксин — дозировки указаны. Через год на проверку.       Последнюю фразу он произнес с едва уловимой насмешкой, искоса глянув на доктора Кларк:       — Надеюсь, с этим наши талантливые медики справятся.       Он прошел к шкафчику с препаратами. Дэни невольно следила за каждым его жестом, пока он отмерял таблетки и наливал воду. В безупречной механике его действий было что-то гипнотическое. Вернувшись к девочке, Дэвид присел рядом с ней на кушетку. Его пальцы на подбородке Эйприл были нежными, но неумолимыми.       — Эйприл, сейчас ты это выпьешь, — проговорил он тоном, не предполагающим возражений.       Он нажал на челюсть девочки, словно та была марионеткой. Эйприл глотала послушно, механически — живая кукла в руках другой, более совершенной машины. Луч фонарика в его руке был словно скальпелем из света. Голос зазвучал глубже, обволакивающе:       — Слушай мой голос и иди на свет, Эйприл. Когда я досчитаю от пяти до нуля, ты проснешься. И внутри тебя никого не будет, все кошмары уйдут.       Каждая цифра падала в тишину, как камень в глубокий колодец:       — Три… Два… Один… Ноль… Просыпайся.       Его пальцы коснулись лба девочки — жест почти благословляющий, если бы не холодная точность движения. Дэни поразилась тому, как легко ему удалось взять под контроль то, с чем не справилась целая медицинская команда. Эйприл моргнула, словно выныривая из глубокого сна. Ее взгляд, еще секунду назад пустой, начал наполняться осознанностью — как медленно наполняющийся сосуд.       — Где я? Мама? Папа? — голос звучал неуверенно, но в нем уже не было той жуткой нотки безумия.       Мать бросилась к дочери, и Дэвид отступил прочь. Дэни заметила, как изменилось его лицо, когда он передавал лекарства отцу — маска профессионализма на миг соскользнула, обнажив удовлетворение. Взгляд, которым он одарил доктора Кларк, был острее любой иглы в этом медотсеке. Некоторые формы презрения могут быть не менее смертоносны, чем яд.       — Надеюсь, урок вы получили, доктор, — Он развернулся к дверям, скидывая на ходу белый халат.       Отец Эйприл вскочил со стула — пластик скрипнул по металлическому полу — и в три широких шага догнал синтетика у самых дверей. Его пальцы, дрожащие от переполнявших эмоций, стиснули ладонь Дэвида в молчаливой благодарности. На лице андроида мелькнуло удивление — едва заметное движение бровей, легкий наклон головы. Он ответил на рукопожатие с отточенной вежливостью и исчез за дверью, оставив после себя лишь едва уловимый запах одеколона.       Дэни поднялась, чувствуя, как затекли мышцы от долгого сидения на неудобном стуле.       — Эм… Я рада, что все разрешилось, Аманда… — она помедлила, выбирая слова. — Я, пожалуй, тоже пойду… И наверное, нам стоит держать это происшествие в узком кругу? — Она покосилась на экран компьютера, где все еще мерцали результаты анализов. — Колонии не нужны слухи и паника.       Доктор Кларк механически поправила воротник халата — жест, выдававший ее нервозность. Краска постепенно возвращалась на ее лицо.       — Да, пожалуй, — ее голос звучал глуше обычного. — Это просто… — она невесело усмехнулась, и в этом звуке слышалась горечь уязвленной гордости. — Чертова жестянка за десять минут поставила диагноз, который я пропустила со всем своим сорокалетним опытом. И отчитал меня, как профессор первокурсницу.       Дэни кивнула и, проходя мимо Рози, легонько сжала ее плечо:       — Держитесь.       Она вышла в коридор, где приглушенный свет создавал причудливые тени на изогнутых металлических стенах. Дэвид был уже в конце прохода — его фигура выделялась темным силуэтом на фоне яркого света из кают-компании. Дэни ускорила шаг. Она догнала его и схватила за плечо — под тонкой тканью халата чувствовалась прохладная твердость синтетических мышц.       Дэвид обернулся. В пустом коридоре — почти все колонисты работали снаружи под солнцем Оригае-6 — его глаза казались особенно яркими, почти светящимися. Дэни вдруг остро осознала, насколько они сейчас одни, и была этому безмерно рада. Лишь гул систем жизнеобеспечения разбавлял тишину.       — О боже, Дэвид, — произнесла она сбивчиво. — Похоже, ты спас девочке жизнь. Я… — она осеклась, подбирая слова, которые вдруг показались неуклюжими и недостаточными. — Даже не знаю, что сказать… Спасибо тебе.       Он слегка усмехнулся, и она заметила, как напряжение медленно уходит с его лица — словно тающий лед, обнажающий что-то более живое под ним.       — На здоровье.       Тусклые лампы над головой отбрасывали тени на его скулы, делая черты лица острее. Дэни могла бы отступить, разорвать контакт, но ее рука оставалась на его плече, словно примагниченная.       — Но… тебе стоит вести себя осторожней, — она понизила голос до шепота. — Похоже, Аманда заметила твою излишне эмоциональную реакцию.       Он раздраженно дернул плечом, и она убрала ладонь.       — Не могу себя сдержать, когда вижу людскую тупость, — в его голосе прорезалась сталь. — Это далеко не первый подобный эпизод.       Он повернулся к ней всем корпусом, и Дэни вдруг отметила, насколько он выше.       — Именно после того, как я нашел ошибку в диагнозе, поставленном главой личной медицинской команды отца, Вейланд его уволил с позором и заменил мной. Тупой ублюдок Мерфи не распознал рак у ребенка, сына высокопоставленного делового партнера корпорации.       Дэни молчала, завороженная этой внезапной откровенностью. Металлические стены, казалось, придвинулись ближе, делая пространство между ними интимнее.       — Я самовольно провел диагностику и поставил правильный диагноз, до того как болезнь перешла в необратимую четвертую фазу. Мальчика вылечили, — он сделал паузу, и его губы изогнулись в саркастической улыбке. — И какое же удовольствие я получил, заложив эту высокомерную сволочь со всеми потрохами, когда он попытался выдать результаты моих исследований за свои.       Его глаза блеснули в полумраке.       — Я бы с радостью вырезал из него все органы, чтобы он принес хоть какую-то пользу людям своей жизнью…       — Я не знала, — прошептала Дэни удивленно. — Ты открываешься с новых сторон…       Она почувствовала, как что-то внутри нее отзывается на эту опасную искренность. Возможно, ее собственная тьма узнавала его тьму. Дэвид улыбнулся — на этот раз мягче, по-человечески — и притянул ее к себе. Его объятия были прохладными и уверенными, как все, что он делал. Дэни позволила себе на мгновение прикрыть глаза, впитывая контраст между холодной кожей его рук и теплом, исходящим от систем где-то в груди.       — Я рад, что ты меня позвала. Эту жизнь сегодня спасла ты, Дэниэлс…