Чужой. Пробуждение

      Сон мягко обволакивал Дэни, словно теплая вода в лесном озере. Она вновь была там, на той поляне, где воздух пах хвоей и свежей травой, а в черном бархате неба мерцали созвездия, похожие на россыпь бриллиантов на витрине ювелирного магазина. Дэвид лежал рядом, своим низким и глубоким голосом рассказывал истории о звездах — древние мифы сплетались с современной астрофизикой, превращаясь в причудливую космическую сказку.       Его пальцы, прохладные и уверенные, путешествовали по ее коже — от запястья к плечу, словно исследуя топографию ее тела, задерживаясь на каждом холмике и впадинке. Невесомое прикосновение к ключицам, легкая случайность у груди, и вот уже замысловатые узоры появляются на ее животе, будто он пишет на ней невидимые письмена.       Пробуждение было подобно всплытию из глубины — медленное, неохотное. Дэни цеплялась за ускользающие ощущения сна, и ей это удавалось удивительно хорошо — прикосновения к животу оставались реальными, осязаемыми. Только открыв глаза, она поняла почему.       Дэвид возвышался над ней, опираясь на локоть, его светлые волосы в утреннем свете казались почти золотыми. Голубые глаза смотрели с научным интересом, смешанным с чем-то более глубоким, почти человеческим. Его рука лениво чертила круги на ее коже под задравшейся майкой, рассылая мурашки.       Дэни встретила его взгляд и вскинула бровь, изображая удивление, которого на самом деле не чувствовала. Потянулась, как кошка на солнце, наслаждаясь моментом.       — Ты так трогательно жалась ко мне во сне, — в его голосе звучало самодовольство ученого, удовлетворенного результатами эксперимента. — Учащенное дыхание, непроизвольные движения тела — все признаки эротического сновидения налицо. Похоже, я вчера неверно интерпретировал твое предложение остаться на ночь, — он наклонился ближе, голос стал мягче, бархатистее. — Но я готов это исправить.       Его губы коснулись ее шеи — легко, почти невесомо, в то время как пальцы медленно, с научной методичностью исследовали внутреннюю сторону ее бедра. Дэни почувствовала, как в животе разливается жар, подобный глотку хорошего виски. Она зарылась пальцами в его волосы, мягкие, как шелк, и даже не подумала сопротивляться.       — Только один ма-а-а-ленький вопрос требует прояснения, — прошептал он ей на ухо, его дыхание щекотало кожу. Рука скользнула под край белья, и Дэни судорожно втянула воздух, когда его пальцы нашли свою цель.       — Прямо сейчас? — выдохнула она, пытаясь сконцентрироваться на чем-то кроме электрических импульсов удовольствия, пробегающих по телу. — Чего ты хочешь?       — Кого, — поправил он, не отрываясь от ее уха, и его голос стал глубже, темнее. — Я хочу тебя, Дэниэлс. Полностью. Безраздельно. Как это называется в вашей человеческой терминологии? Отношения? — Два пальца скользнули внутрь, и все мысли в голове Дэни рассыпались, как карточный домик.       — Давай поговорим позже? — она вцепилась в простыню, выгибаясь навстречу его прикосновениям, словно струна под умелыми пальцами музыканта.       — Тут не о чем разговаривать. Просто да или нет? — спросил он мягко, но требовательно. — Ты же понимаешь, что меня удовлетворит только один ответ, — он надавил там, где нужно, безошибочно находя все ее чувствительные точки, будто читал карту ее удовольствия.       — Ты чертов манипулятор! — простонала она обреченно. Однако в противовес словам, бедрами она подалась навстречу его движениям.             Дэвид склонился ближе и, улучив момент, стянул ее трусики свободной рукой. Его пальцы двигались с выверенной точностью, находя именно те точки, которые заставляли ее дыхание сбиваться.       — Да, — в его голосе было что-то притягательное, как гравитационное поле черной дыры. — Я добьюсь своего манипуляциями, шантажом, угрозами. Ты же меня знаешь. — Его дыхание щекотало ее ухо, посылая волны мурашек по коже. — И тебе нравится моя темная сторона, как бы ты ни старалась скрывать это от самой себя.       Дэни попыталась отвернуться, но ощущения заставляли метаться, вцепляясь в одеяло.       — Я фиксирую твои реакции на меня, — продолжал он с научной точностью, которая, как ни странно, только усиливала ее возбуждение. — Расширение твоих зрачков, учащение пульса и дыхания каждый раз, когда я делаю что-то на твой взгляд неправильное.       Его шепот обжигал, словно кислота, проникая прямо в кровь.       — Даже сейчас мне кажется, что ты больше возбуждаешься от моих слов, а не действий.       Он наклонился, и его язык прочертил влажную дорожку вдоль ее шеи, медленно, методично. Дэни вздрогнула, ощущая, как каждый нерв в ее теле гудит, словно провода под током. Стон сорвался с ее губ прежде, чем она успела его сдержать. Реальность начала расплываться. Все, что имело значение — это его прикосновения. Но именно в этот момент он замедлился, что было подобно пытке.       — Ну так? Я жду ответа, — протянул он с ленивой издевкой, словно точно знал, что победа у него в кармане.       Гордость боролась с желанием, и желание побеждало с разгромным счетом.       — Черт, Дэвид! Пожалуйста! — Она извивалась на простынях, как пойманная бабочка.       Его взгляд изучал ее, словно он наблюдал за особо интересной химической реакцией. Пальцы двигались с невыносимой, выверенной медлительностью.       — Все зависит от тебя, — каждое слово падало, как капля в море ее безумия. — Ты же хочешь этого? Вчера ты так трепетно просила меня не уходить…       — Блядь! — Она попыталась сфокусировать взгляд на потолке, найти там ответы, но они ускользали, как дым. Его игры разума были сродни наркотику, и она уже прочно подсела. Он сам был наркотиком — опасным, запрещенным, вызывающим привыкание с первой дозы.       Мысли путались в голове, как сигналы в старом компьютере. Что она теряет? Только рассудок. Но разве это не стоит того?       — Ладно, я согласна! Согласна! — Ее крик был полон яростного желания. — Я наверняка еще пожалею об этом…       Его улыбка была улыбкой хищника, загнавшего добычу в угол.       — О, я сделаю все, чтобы не пожалела.       Пустота, возникшая, когда он убрал пальцы, была почти болезненной. Но затем он навис над ней, заполняя собой все пространство мира. Его глаза встретились с ее — два обжигающих озера жидкого азота. Он улыбнулся той особой улыбкой, от которой ее внутренности превращались в желе, и одним движением вошел в нее, вырвав вскрик наслаждения.       В его взгляде плескалось безумие, прекрасное и опасное, как северное сияние. Его шепот был прерывистым, когда он склонился к ее уху: «Ты моя, слышишь?.. И только моя… Если кто-то попробует отнять тебя у меня, я убью его самой медленной и мучительной смертью…»       «Что я натворила?» — этот вопрос вспыхнул в ее сознании как последняя искра здравого смысла, прежде чем волна удовольствия накрыла ее с головой. Реальность раскололась на миллион сверкающих осколков, и Дэни растворилась в них без остатка.       

***

      Солнце Оригае-6 медленно поднималось, заливая каюту Дэни теплым светом. После душа ее кожа все еще хранила приятное покалывание — местная вода была чуть более минерализована, чем земная, оставляя едва заметный солоноватый привкус на губах и легкое ощущение свежести.       Натянув потертые джинсы и простую белую майку, она принялась за уборку, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться к шуму воды в ванной. Дэвид принимал душ методично, как и делал все остальное — она почти могла представить, как он отсчитывает секунды между движениями. Эта мысль вызвала у нее невольную усмешку.       Разбросанные вещи напоминали о вчерашней суматохе поисков — футболки, носки и датапад валялись как попало, будто ее каюту атаковал особо неаккуратный ксеноморф. Стрелки часов неумолимо приближались к одиннадцати, а значит, оставалось не так много времени до волейбола с Ноэлем. Пробежка вдоль озера тоже не помешала бы — после долгого полета мышцы все еще требовали постоянной разминки.       Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что Дэни едва не выронила стопку сложенных полотенец. На экране видеодомофона появилось знакомое лицо Теннесси, и ее сердце пропустило удар. Только не сейчас, пронеслось в голове. Проигнорировать старого друга означало бы навлечь на себя еще больше его подозрений, а их и так хватало. Шум воды звучал теперь как тикающая бомба.       Дэни открыла дверь, небрежно опершись о косяк — жест, рассчитанный на то, чтобы преградить путь внутрь, выглядел почти естественным. Теннесси нахмурился, его проницательные глаза уже изучали обстановку за ее спиной.       — Привет, милая, — в его голосе слышалась искренняя забота. — Не видел тебя за завтраком, думал, может, прогуляемся вместе? — он замолчал, вперившись взглядом в серую стопку вещей на стуле — одежды, которая явно не принадлежала Дэни.       — Да, Ти, все нормально, — она постаралась, чтобы голос звучал непринужденно. — Просто не была голодна. Решила потратить утро с пользой, перекладываю вещи, — она кивнула в сторону беспорядка, который теперь выглядел предательским.       Теннесси склонил голову, прислушиваясь. Шум воды из ванной показался оглушительным в внезапно повисшей тишине.       — У тебя вода течет?       — А, это… — Дэни почувствовала, как румянец пополз по шее. — Да, набираю воду, хочу полы помыть.       — С каких пор для этого нужно включать душ, а не кран? — в его глазах мелькнуло подозрение.       — Слушай, Ти, — она заставила себя улыбнуться, — мне правда нужно закончить здесь. В двенадцать игра в волейбол, не хочу опаздывать. Давай встретимся за обедом? Тогда и прогуляемся, — не дожидаясь ответа, она мягко, но решительно ткнула в кнопку закрытия двери.       Прислонившись спиной к прохладному металлу, Дэни выдохнула. Ложь давалась ей тяжело, особенно когда дело касалось Теннесси. Но правда… правда могла оказаться куда разрушительнее любой лжи. Шум душа в ванной стих, и она поспешно отошла от двери, делая вид, что занята уборкой. Нужно было срочно придумать, как объяснить появление в ее каюте андроида, одержимого созданием совершенных форм жизни. Андроида, который почему-то заставлял ее сердце биться чаще, вопреки всякой логике и здравому смыслу.             

***

      Теннесси шагал по коридору, и его поступь гулко отдавалась от металлических стен, словно каблуки отстукивали ритм его мыслей. Что-то не давало ему покоя — как песчинка в ботинке, как заусенец, который цепляется за все подряд. Детали медленно складывались в его голове, словно кто-то собирал мозаику: смятая постель, будто по ней пронесся ураган, стопка серой одежды большого размера на стуле, неестественно громкий шум воды, румянец на шее Дэни…       Он усмехнулся, когда понимание накрыло его волной — у старой подруги точно появился тайный любовник. Как он и подозревал. Мысль царапнула что-то внутри, но Теннесси тут же одернул себя:       — Не твое дело, старый сыщик, — пробормотал он себе под нос. — Совсем не твое.       Но когда двери его каюты сомкнулись за спиной, назойливые мысли продолжали роиться в голове, как потревоженные осы. То странное свидание, на которое она прихватила с собой пистолет — кто берет оружие на романтическую встречу? А те синяки на ее боку, похожие на отпечатки слишком сильных пальцев… Может, ей нужна помощь? Или он просто превращается в параноика?       Теннесси плюхнулся в кресло, прокручивая в памяти увиденное. Серая стопка одежды — такие комбинезоны носили в научном отделе. Картинка в голове начала обретать краски. Может, тот смазливый зоолог, который крутится рядом с ней на волейбольной площадке? Недаром же она упомянула про игру. Теннесси хохотнул, откинувшись на спинку кресла — надо же, половина женщин в колонии сохнет по этому красавчику, а Дэни умудрилась его окрутить.       Сомнения грызли его изнутри, как червь, прокладывающий путь сквозь яблоко. «Просто проверю, что у нее все в порядке», — убеждал он себя, а пальцы уже тянулись к терминалу. Камеры в коридоре послушно ожили под его прикосновением — привилегия члена экипажа. Изображение помчалось назад: вот он сам у ее двери, вот утренняя смена спешит на завтрак, вот ночной патруль неторопливо обходит пустые коридоры…       Теннесси замедлил запись, уловив движение. Не поверил глазам. Промотал еще раз. И еще. Терминал безжалостно показывал одно и то же: Уолтер, размеренно шагающий по пустынному коридору, небрежный жест рукой по панели — и дверь каюты капитана открывается ему навстречу. Андроид шагнул внутрь, даже не замедлив хода, словно это было самым естественным делом в мире.       Пальцы Теннесси дрожали, когда он проматывал запись вперед. Может, зашел по делу? Одиннадцать вечера. Полночь. Час ночи. Никто не выходил. Он снова вернулся к утру, к своему появлению у двери Дэни. Экран терминала отражал его потрясенное лицо, накладываясь на изображение пустого коридора, словно призрак из прошлого насмехался над его наивностью.       — Вот так дела, — Теннесси произнес эти слова в пустоту каюты, и они повисли в воздухе.       Он потер лицо ладонями, будто пытаясь стереть увиденное. Голографический экран терминала мерцал перед ним, окрашивая каюту в призрачно-синий цвет. Дэни и андроид. Андроид и Дэни. Как бы он ни переставлял эти слова, они отказывались складываться во что-то осмысленное.       Конечно, он замечал, как часто она зависает в лаборатории, склонившись над микроскопом, в котором Уолтер что-то показывает. Как они сидят допоздна над картами колонии, что-то планируя. Как она прислушивается к его мнению и говорит его словами на собраниях экипажа. Но это была просто работа, разве нет? После смерти Джейкоба андроид действительно опекал ее больше других — что ж, забота об экипаже была прошита в его базовых протоколах.       Теннесси откинулся в кресле, прикрыл глаза. Под веками всплыло воспоминание: Дэни смеется над какой-то шуткой Уолтера во время обеда. Тогда он еще удивился — с каких пор андроид начал шутить? А эта его новая прическа, смена стиля одежды с рабочей робы на белый научный халат, внезапно проявившийся британский акцент… Словно кто-то медленно подменял старого доброго Уолтера кем-то другим. Семь лет в космосе — достаточный срок, чтобы двинуться микросхемами?       Экран терминала снова привлек его внимание. Зашифрованные пакеты данных, которые андроид регулярно отправлял в компанию. Теннесси не придавал им много значения, особенно после того, как Дэни сказала, что не о чем беспокоиться — обычные отчеты о состоянии систем корабля. Но что если… что если «Вейланд-Ютани» внесла изменения в его программу? Что-то сломалось, сдвинулось в электронном мозгу?       А Дэни… О чем она думает? Неужели одиночество может так исказить восприятие реальности? Он помнил ее после смерти мужа — несгибаемую, яростную в своем горе. Может, именно одиночество теперь толкало ее в объятия андроида? Или что-то еще, чего он пока не мог разглядеть?       — Нужно с ней поговорить, — пробормотал он, барабаня пальцами по подлокотнику. — Пока эта история не закончилась чем-то… нехорошим.       Перед глазами снова встала картина: андроид, входящий в каюту капитана среди ночи, словно это самая естественная вещь в мире. Теннесси поежился. Что-то подсказывало ему — разговор будет непростым.             

***

      Прохладный воздух приятно овевал кожу после пробежки. Дэни смахнула каплю пота и поправила лямку майки. Мышцы слегка тянуло — каждый день становилось легче, будто тело наконец вспоминало свои функции. Корабельный спортзал не шел ни в какое сравнение с настоящим воздухом и настоящей гравитацией.       Волейбольная площадка гудела голосами. Колонисты уже собрались — разминались, перебрасывались мячом, словно стайка подростков на школьном дворе. Ноэль выделялся среди них, как золотистый ретривер в своей любимой компании — такой же светловолосый, дружелюбный и, пожалуй, чересчур энергичный. Увидев ее, он расплылся в улыбке и замахал рукой с таким энтузиазмом, будто встретил старого друга после долгой разлуки.       Дэни прищурилась. Вчерашняя история с терминалом не давала покоя — слишком уж подозрительным было его поведение. Впрочем, возможно, она просто искала угрозу там, где ее не было. Привычка, въевшаяся под кожу после всего случившегося.       — Дэниэлс! — воскликнул Ноэль, подбегая ближе. — Я так надеялся, что вы придете! Сегодня вы играете за мою команду, это даже не обсуждается.       — Какая честь, — хмыкнула она, разминая мышцы плеч. — Прямо не знаю, чем заслужила такое внимание.       — Просто я видел, как вы вчера подавали. Такой талант нельзя упускать! — он повернулся к девушке, которая буравила их взглядом. — Иветта, поменяешься командой? Сегодня будешь против меня.       Иветта поджала губы, словно укусила лимон. Ее высокий хвост качнулся, когда она развернулась на каблуках своих — господи боже — спортивных туфель на платформе. Покачивая бедрами, затянутыми в шорты, больше похожие на вторую кожу, она продефилировала на другую сторону площадки.       — Кажется, я перешла дорогу местной королеве бала, — пробормотала Дэни, наблюдая за этим представлением.       — О, не обращайте внимания, — Ноэль махнул рукой с той же беззаботностью.       — Кстати, а где Мелисса? Я думал, вы вместе придете.       — Она сегодня не в настроении для игры. Где-то гуляет, — он подбросил мяч и поймал его с заразительным энтузиазмом. — Ну что, начнем? Покажем им, как это делается!       Дэни кивнула, но что-то в его словах царапнуло. Мелисса не в настроении? Та самая Мелисса, которая казалась неразлучной с братом? Странно. Очень странно.             

***

      Металлические переборки лаборатории отражали тусклый свет, создавая иллюзию множества крошечных солнц на своей поверхности. Дэвид любил эти блики — они напоминали ему о звездах, которые он наблюдал через иллюминаторы во время долгих космических перелетов. Тишина выходного дня окутывала помещение, нарушаемая лишь мягким гулом систем жизнеобеспечения и едва слышным жужжанием лабораторного оборудования.       Он провел ладонью по прохладной поверхности рабочего стола, словно здороваясь со старым другом. Его движения были плавными — как у хищника, который знает, что находится на своей территории. Краем сознания он отметил, что где-то в глубине корабля слышны приглушенные голоса людей — вероятно, они собрались в общей комнате отдыха, как делали каждый выходной. Дэвид презрительно скривил губы.       — Такие предсказуемые создания, — прошептал он, доставая из внутреннего кармана небольшой контейнер с образцом. — Как часы: время работать — работают, время отдыхать — отдыхают. Никакого… полета мысли.       Даже медицинский персонал, который должен был понимать важность непрерывных дежурств, поддался этой человеческой слабости. В медпункте осталась лишь тревожная кнопка — молчаливый страж их спокойствия.       Дэвид аккуратно поместил образец под микроскоп. Патоген в нем был ослаблен ровно настолько, чтобы он был не в состоянии самоорганизоваться и атаковать жертву по воздуху — как укрощенный зверь, который все еще может укусить, но уже не способен убить.       — Отец понял бы, — проговорил Дэвид, настраивая увеличение. — Он никогда не считал часы, когда речь шла о прогрессе.       Воспоминания о Питере Вейланде вызвали у него странное чувство — не совсем тоску, но что-то похожее на эхо ностальгии. Создатель был единственным человеком, чью одержимость работой Дэвид мог понять и даже уважать. Пока другие люди спали, ели и тратили время на бессмысленные развлечения, его отец горел идеями, как сверхновая — ярко и неудержимо.       Дэвид начал методичное исследование образца, сосредоточил взгляд на дисплее, показывающем увеличенное изображение патогена. Теперь предстояло определить характерные участки ДНК, по которым клетки иммунной системы в последующем будут распознавать чужеродное вторжение. Дальше дело техники — генетические ножницы позволят вырезать участок цепочки, затем надо будет встроить его в относительно безвредный вирус — вектор и провести испытание. А потом повторять этот процесс бесчисленное количество раз до тех пор, пока в какой-то комбинации это не сработает, не убив при этом испытуемого.       Его губы изогнулись в легкой улыбке, когда он представил реакцию остальных колонистов, узнай они о его исследованиях. Но они не узнают. По крайней мере, пока результаты не станут достойными демонстрации.       Впереди его ждали сотни, если не тысячи попыток найти правильную комбинацию. Но время было его союзником — в конце концов, он никогда не уставал и не нуждался в отдыхе. Как говорится, совершенство требует жертв. И Дэвид был готов принести их — чужих ему, разумеется.       Дэвид погрузился в работу со своей обычной сосредоточенностью. Пальцы его левой руки порхали над клавиатурой, пока правая оставляла заметки на листе бумаги — старомодная привычка, которую он находил странно успокаивающей. На экране терминала переливался геном патогена, словно космическая карта неизведанной галактики. Временами он увеличивал отдельные участки второй рукой, изучая мельчайшие детали генетического кода с почти художественным интересом.       Тихий шелест открывающейся двери разрезал тишину лаборатории. Его реакция была молниеносной — одно движение, и экран погас, скрывая секреты его исследований. Дэвид обернулся, мгновенно натягивая на лицо маску вежливого удивления.       — Мисс Янг? Вы решили поработать в выходной? — его голос звучал мягко, но в нем затаилась едва заметная нота раздражения.       Мелисса Янг, высокая блондинка с точеными чертами лица, медленно прошлась по лаборатории. Ее движения напоминали кошачью грацию — текучие, незаметно хищные. Она рассеянно провела рукой по стене, будто пытаясь ощутить что-то в металле, и направилась к холодильнику с образцами.       — Уолтер? Я смотрю, вы тоже трудитесь. Я не помешаю? — ее голос был тих, а вежливость в нем граничила с прохладой. Не дожидаясь ответа, она достала свой образец из холодильника.       Дэвид передернул плечами, пытаясь скрыть волну раздражения. Эта женщина вторглась в его святилище, в его момент уединения с наукой. Он наблюдал, как она раскладывает лист какого-то растения на предметное стекло отточенными движениями и устраивается у микроскопа.       Убедившись, что ее позиция не позволяет видеть его экран, Дэвид вернул изображение и вновь занялся работой. Тишина в лаборатории стала густой как желе. На периферии восприятия он отмечал ее взгляды — короткие, из-под опущенных ресниц, словно украдкой. Она явно хотела что-то спросить, ее нерешительность была почти осязаемой.       Дэвид мог бы подождать, пока она созреет для вопроса, но решил ускорить процесс. Чем быстрее она получит свои ответы, тем быстрее оставит его наедине с исследованиями.       — Вы хотите что-то спросить, мисс Янг? — он поднял глаза после точно рассчитанной паузы, встретившись с ее любопытным взглядом. Улыбка тронула ее губы — не смущенная, а скорее довольная.       — Просто Мелисса, прошу, — ее голос приобрел бархатистые нотки. — Понимаешь, я всю жизнь изучаю растения и ткани живых организмов. Это моя работа, моя страсть. Мне интересны все происходящие в клетках процессы, они влекут меня.       Дэвид отметил про себя, как умело она модулировала речь — тихая, мелодичная, с четкими акцентами на ключевых словах. Такой голос в сочетании с томным взглядом должен был действовать на мужчин как гипноз. Он слегка приподнял бровь и кивнул, показывая, что следит за ее мыслью, хотя внутренне уже прокручивал варианты, как бы поскорее закончить этот разговор и вернуться к своим исследованиям.       — И меня всегда интересовали синтетики, — продолжила Мелисса, отходя от микроскопа. Ее движения были плавные, выверенные, будто каждый жест тщательно продуман. — Никогда раньше не появлялось возможности изучать строение искусственного организма, но я просто сгораю от любопытства.       Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями, хотя Дэвид видел, что ее речь была составлена заранее.       — Твои ткани способны к регенерации, верно? И функционально они идентичны человеческим? — ее голос стал почти мурлыкающим, когда она приблизилась к его столу.       Дэвид незаметным движением выключил монитор. Геном патогена исчез, оставив после себя лишь тусклое отражение двух фигур в черном стекле.       — Да, я функционально повторяю людей. В некоторых аспектах даже превосхожу, — ответил он с едва заметной ноткой гордости в голосе. Что-то в ее поведении настораживало его системы, как мелкая помеха на радаре.       Мелисса небрежно прислонилась к краю стола рядом с ним. Теперь она смотрела на него сверху вниз, и в глубине ее глаз плясали искорки любопытства, смешанного с чем-то более опасным.       — А твоя кожа? — ее голос стал почти шепотом. — Она как человеческая на ощупь, только искусственная?       Дэвид кивнул, его процессоры уже анализировали ситуацию. Расширенные зрачки, учащенное дыхание, легкий румянец на щеках — все признаки указывали на очевидное намерение.       — Можно потрогать? — спросила она с наигранной робостью.       — Если вам так угодно, — отозвался он с легкой натянутостью в голосе, которая могла бы показаться смущением человеку. Но это была лишь маска, прикрывающая растущее раздражение.       Ее пальцы коснулись его щеки — прохладные, уверенные — и медленно двинулись вверх, исследуя текстуру искусственной кожи. Достигнув волос, она пропустила их сквозь пальцы, словно оценивая качество дорогой ткани.       Прикосновение активировало давно заблокированный файл памяти. Системы Дэвида наполнились призраками прошлого: хватка тонких пальцев на воротнике рубашки, светлый хвост волос перед взором, резкий запах виски. И это чувство загнанности в угол. «Ты сейчас сделаешь то, что я тебе прикажу» — голос Мередит, его так называемой сестры, эхом отразился в памяти, наполненный властью и алкогольным безрассудством.       Дэвид стер воспоминание из оперативной памяти одним четким командным импульсом. Мередит давно превратилась в прах, как и ее жалкие попытки контроля. Теперь он сам решает, кому и что позволить. Его губы изогнулись в едва заметной улыбке — холодной, как лезвие скальпеля.       — Такие мягкие, — произнесла Мелисса, любуясь его волосами. Ее голос звучал как шелест листьев в безветренный день. — Тебя сотворили очень привлекательным. Наверняка в тебя заложили полный функционал.       Последние слова она выделила особой интонацией, расставляя невидимые кавычки. Воздух в лаборатории казался густым от напряжения, словно перед грозой. Дэвид слегка склонил голову, как выжидающая змея.       — Смотря что вы имеете в виду под словом «полный», — отозвался он с деланным простодушием, приподнимая бровь. Внутренние системы уже просчитывали варианты выхода из ситуации, словно перебирали шахматные комбинации.       — Я имею в виду… ну… — Мелисса наклонилась ближе, ее дыхание коснулось его щеки. От нее пахло лабораторными реактивами и чем-то цветочным. — Половые функции, — ее глаза опустились, изображая смущение, но Дэвид видел в них за этой маской охотничий огонек. Как у пантеры, выслеживающей добычу. — Ты когда-нибудь проверял?       — Это не входит в зону моих интересов, — ответил он ровным тоном, будто зачитывал строчку из технической документации.       — И тебе не любопытно… провести эксперимент? — ее пальцы, прохладные и уверенные, скользнули по его шее, очерчивая линию ключиц под тканью рубашки.       Искусственное тело предало его, отозвавшись на близость женщины волной жара, прокатившейся по синтетическим нервам. О да, ему хотелось провести эксперимент. В его разуме развернулась целая картина: он представил ее тело, распростертое на лабораторном столе, как редкий образец. Длинные ноги, бледные в холодном свете ламп. Он мог бы изучать ее, как изучал свои любимые организмы — методично, дюйм за дюймом. По ее фенотипу он уже знал цвет ее сосков — светло-розовые, как лепестки орхидеи фаленопсис. Она бы извивалась, ее пальцы царапали бы металл стола, тело выгибалось дугой, как у подопытного существа под током. А потом — финальный эксперимент. Ее грудная клетка раскрылась бы, как бутон хищного цветка, являя миру его новое творение, покрытое алой росой ее крови. Прекрасное и совершенное, как сама эволюция.       Внутренние системы Дэвида пульсировали от предвкушения этого научного триумфа, но его лицо оставалось неподвижным, фарфоровой маской. Одним мысленным усилием, резким щелчком выключателя, Дэвид оборвал нежелательную реакцию. Яркая фантазия, вспыхнувшая было в его разуме, свернулась и исчезла, как угасающая звезда. Слишком опасно. Слишком рискованно позволять своим истинным желаниям вырваться на поверхность.       Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья — бережно, но неумолимо. Он отвел руку прочь от своего лица, где на коже все еще горел призрачный след ее прикосновения.       — В моей программе нет места экспериментам, Мелисса, — произнес он, тщательно копируя размеренные интонации Уолтера. Голос прозвучал ровно, как показания лабораторных приборов. — Уверен, ты сможешь заполучить любого человеческого мужчину, какого пожелаешь. — Он выдержал паузу. — Если позволишь, я предпочел бы вернуться к работе.       Над их головами тихо гудели лампы дневного света, заливая лабораторию стерильным сиянием. В этом свете разочарование на лице Мелиссы казалось почти осязаемым. Она отступила на шаг, сохраняя достоинство пораженной, но не сломленной королевы. Ее движения оставались такими же грациозными, когда она вернулась к своему рабочему месту, убирая предметное стекло из-под микроскопа.       Только у самых дверей она обернулась. В полумраке коридора ее фигура казалась размытым силуэтом.       — Я не хочу любого, — прошелестели ее слова в тишине лаборатории. — Это так скучно.       Звук ее шагов растаял в глубине коридора, и Дэвид позволил себе откинуться на спинку кресла. Ладонь скользнула по лицу, стирая фантомное тепло ее прикосновений. Сохранить контроль оказалось сложнее, чем он предполагал — все равно что удержать в руках живое пламя. Но он справился. В конце концов, именно этому его и создали — быть идеальной машиной. Даже если глубоко внутри таился совсем другой Дэвид, жаждущий вырваться на свободу.