Последний рубеж

Четыре года. Четыре года программа егерей с трудом держала оборону. Четыре года правительства закрывали шаттердомы. Чаще всего из-за того, что егерей на них попросту не оставалось. А если оставались, то их перевозили в Шанхай. Программу по информированию населения ради пожертвований почти закрыли — из неё осталось лишь пару человек под руководством Харуно, поддерживающих функциональность и обновление официального сайта программы, да загружающих видео с запусками егерей и их возвращениями в прямом эфире. На интервью никто и не тратил время, тем более, что за рекламу и просьбу о пожертвовании канал хотели запретить — из-за закрытия программы, не иначе. Про жизнь в шаттердоме продолжала рассказывать только Элиза, с определённой долей помощи Харуно. К неудовольствию Мори, но не то чтобы ему было, что возразить. Четыре года принесли слишком много смертей. Кайдзю становились всё умнее, изворотливее, сильнее и больше. Пилоты, даже опытные, не справлялись. Егеря устаревали, ломались. Финансирования хватало лишь на починку, но никак не на улучшение. Конечно, техники под управлением Хироцу и Теруко стремились что-то придумать в ограниченных условиях, но этого оказывалось недостаточно. Каждый раз. Несколько попыток сбросить бомбы на разлом также оказались бесполезными. Те словно бы отскакивали, не помогали ни бомбы, ни грубая физическая сила. Ничто не могло оставить ни малейшего урона, и всё ещё было невозможно представить, какую технологию использовали для создания этого портала. С трудом учёным удалось установить некоторые вещи, его длину, например, рассчитать кое-что, но лишь то, что касалось самого портала. Что было с другой стороны — неизвестно. Йосано-кун выдвинула теорию, что кайдзю — боевые машины по типу егерей, только построенные из плоти и крови клоны, но это знание не особо им помогало. И не похоже, что ситуация в скором времени изменилась бы. С помощью научных изысканий оставшихся в шаттердоме учёных, Каджии и Йосано, удалось высчитать точное время прибытия следующих кайдзю, так что Шанхайский шаттердом жил по двум часам — тем, которые отсчитывали время от победы над предыдущим кайдзю, и тем, которые отсчитывали время обратно до следующего его появления. — Думаю, нам стоит оставить только часы судного дня, — сказал как-то Фукузава. Его ранг был выше, чем у Мори, поэтому официально главой шаттердома был именно он. Неофициально же всем всё равно руководил Мори. Потому что это его шаттердом и его люди. Их преданность мало распространялась на Фукузаву, а отлаженный механизм работы не давал сбоев вот уже семь лет. — Они оказывают слишком много давления, все нервничают. — Значит, часы под названием «Часы Судного Дня» никого не смущают, верно? — усмехнулся Мори. Они сидели в столовой после очередного боя. Золотая Безупречность, как и всегда, безупречно выполнила задание. Напротив Мори и Фукузавы сидели Коё и Ода, Кёка сонно моргала между ними, крепко прижимая к себе игрушечного кролика. Ей было уже тринадцать, время летело слишком быстро. Как долго шла война. Коё фыркнула на фразу Мори, скорее соглашаясь с ним, но ничего не сказала. Если бы кайдзю напал днём, с ними бы ошивались другие пилоты, но в три ночи столовая пустовала. Только те, кто непосредственно принимали участие в подготовке и пилотировании егерей. — К тому же, — продолжил свою мысль Мори, — это помогает оставаться собранными, распределять пилотов и егерей так, чтобы было достаточно времени для ремонта и восстановления, и знать, когда точно нужно быть готовым. Простое «как можно скорее» работает не так эффективно. — К слову об этом, — заговорила Коё. — В последнее время правая рука тяжеловато отзывается, пара секунд проходит прежде, чем она начинает двигаться. Я уже сказала об этом Теруко-сан, конечно, но она сможет проверить все только завтра. Мори вспомнил эту взбалмошную женщину и почувствовал отголоски зубной боли. Она хороший механик — лучший, что уж тут, но иметь с ней дело было сложно. К счастью, Хироцу-сан выступал буфером, так что схождение с ума откладывалось. — Какие-то ещё проблемы? — Нет, в остальном всё нормально. — Хорошо. Посмотрим, кого быстрее чинить, вас или Бесценную Сливу, и от этого составим расписание. Следующие в любом случае Двойной Чёрный. В шаттердоме было три рабочих егеря с пилотами, и ещё один — Бездна Лунного Света — крайне лениво ремонтировался. Нет, лениво — не то слово. На него не хватало финансирования. Всего осталось двенадцать егерей. По три работающих в шаттердомах Шанхая и Лос-Анджелеса, два во Владивостоке, по одному в Сиднее, Лиме, Панаме и Анкоридже. Кроме них, только Лос-Анджелес и Владивосток могли позволить себе очерёдность, остальные — только оповещать, что у них проблемы и они не в состоянии починить егеря до такого-то числа. В таком случае, если в их сторону шёл кайдзю, направлялся егерь из ближайшего шаттердома. Пока что ни один кайдзю не дошёл до строящейся Стены Жизни, но, разумеется, заслугами егерей это никто не считал. Мори иногда на общем сборе маршалов шаттердомов подумывал подначить остальных дать кайдзю дойти до стены, но это было бы слишком жестоко. Даже если они и докажут неэффективность стены, егерей всё равно обвинят в том, что они не справились со своей задачей и подпустили кайдзю так близко к берегу. Будто бы стена не существовала, чтобы удерживать кайдзю и без егерей. Фукузава ничего про часы больше не сказал. За четыре года они почти достроили стену. Оставалось вопросом времени, когда именно программа егерей окажется закрыта официально. Ну, официально — громкое слово. Вплоть до того, как первый же кайдзю дойдёт до стены и разрушит её. — Тебе стоило пойти спать, — сказал Ода и погладил Кёку по голове. — Не хочу проснуться и узнать, что вас не стало. И ещё один минус того, что дети росли на войне в шаттердоме. Слишком часто они видели смерть, чтобы не понимать, что если их родители пилоты, то они могут не вернуться. Коё замерла, словно бы её кто-то ударил. Ода нахмурился — что было необычно для его ничего не выражающего лица. — Будто видеть это своими глазами лучше, — в конце-концов сказала Коё и продолжила есть. Но каждый раз Кёка приходила на мостик. Каждый запуск Золотой Безупречности она была там, сидела в стороне и следила за всем огромными глазами. Элиза была такой же в детстве, если Мори не изменяла память. Кёка на это только пожала плечами. Их семья вообще была очень неразговорчивой. И всё же быть здесь, с родителями, для неё всяко лучше, чем на материке, непонятно с кем. Интересно, а думала ли Кёка о том, чтобы начать обучение пилотированию? Конечно, вряд ли она бы дожила до подходящего для пилотирования возраста. По рассчётам Каджии и Йосано, уже в начале две тысячи двадцать пятого года будет прибывать по несколько кайдзю за раз. Если они не найдут способ уничтожить портал до этого времени, то она и другие дети не доживут до своего совершеннолетия. Мори вздохнул и убрал волосы с лица. Стоило бы подстричься. — Ладно, оставим мысль, что все мы смертны, для таких разговоров в три утра, и лучше обсудим завтрашний день. У нас всё ещё есть две недели до следующей атаки, в этот раз ошибка вышла всего в пару часов, и по-прежнему в сторону ожидания, а не того, что всё произойдёт раньше. Рассчёты такого типа были сложны и постоянно менялись, единственная формула, которая сработала один раз — та, благодаря которой они смогли высчитать точное время для тренировочного запуска Двойного Чёрного, — в следующий раз дала осечку, и кайдзю появился на два дня раньше. Поэтому то, что им приходилось ждать появления кайдзю пару часов, Мори предпочитал больше, чем приход кайдзю слишком рано. Вот только новые рассчёты их не радовали. — Надеюсь, обсуждение боя, анализ и мозговой штурм мы перенесём хотя бы на час дня. Хотелось бы хоть немного отоспаться, — сказала Коё и заправила пряди за ухо. Кажется, Чуя и Осаму переняли у неё этот жест. Забавно. — Я планировал его на шесть вечера, но если хочешь на час, то... — начал Мори. — Нет, нет, — она усмехнулась. — Шесть звучит как очень хорошее время. — Ну вот и славно. В их обществе от чувствовал себя перекусывающим ночью в кругу семьи. Странное чувство. Давно такого не было.

***

Обсуждения редко уходили в сторону пространных рассуждений. Всегда сухой рассказ о том, что сделали, что случилось, какие были проблемы и слабые места. Какие были ежесекундные преимущества. По крайней мере, когда дело касалось конкретно боя и того, что сделали пилоты. Затем — столь же сухой технический отчёт о состоянии егеря. Теруко выглядела взвинченной из-за задержки, но предлагала решение за решением, и многие сама же отсекала. Она спроектировала несколько японских егерей — в том числе и Золотую Безупречность — и провела модернизацию Бесценной Сливы, сделав из егеря второго поколения, работающего на реакторе, полуавтомат с возможностью переключения на электронику. Разумеется, задержки, как у егерей первых поколений, её не устраивали. Но на поиски причины требовалось больше времени, хотя в целом они и были функциональны. Сдержанный результат анализов кайдзю от Йосано. Она нашла очередное подтверждение её теории про клонов, но технология клонирования была пока что слишком далека для человеческого понимания. Но что-то подсказывало, что сдаваться с расшифровкой она не собиралась — слишком много пользы для невоенного использования, чтобы упускать подобную биотехнологию. Каджии — он дольше всех не хотел переходить на сухость отчётов, так как ему хотелось поделиться с тем, что конкретно менялось в формуле — вяло и скучающе назвал дату и время следующего прибытия кайдзю. Не принято обсуждать, что можно было сделать лучше, если про это не говорят сами пилоты. Потому что каждый понимал, что там, в сражении с настоящим кайдзю, рассуждения о дальнейших улучшениях ничем не помогут. На них нет времени. А вот стратегия — вполне возможно. Разговоры о стратегии могли тянуться часами и плавно перетекать в отвлеченные. Сначала шло обсуждение возможных улучшений егерей и дополнительных проверок — насколько вообще возможно было усовершенствовать то, что итак было усовершенствовано, но калибровка все еще оставалась их слабым местом. Затем, варианты слабых точек кайдзю. Раньше поднималась тема о закрытии разлома, но никто так и не смог понять, как бы его открыть. Каджии предложил войти в дрифт с мозгом кайдзю, но было несколько проблем, одна из которых — отсутствие этого самого мозга. Конечно, можно было попросить Фицджеральда извлечь спинной. Но, опять же, не за бесплатно. Все всегда упиралось в деньги. Со временем все не-пилоты покинули зал для обсуждений, ушли также пилоты Бесценной Сливы — у них с Двойным Чёрным так и не сложились отношения из-за того раза с запуском, — и зашли Элиза с Кёкой. Поздние разговоры в тесном почти семейном кругу. Будто бы всё так и должно быть. Дазай каким-то образом оказывался практически приклеен к Оде, и последний, вместе с сурово молчащими Фукузавой и Кёкой, слушали его бредни. Коё постоянно порывалась позвать Кёку к себе, но каждый раз лишь твердила сквозь зубы, что сломает Осаму что-нибудь, если у Кёки появятся какие-то странные мысли. — Я выбью ему зубы во время следующей тренировки, если хочешь, — предлагал Чуя. — Не стоит, — Коё усмехалась, заплетая волосы Элизы в косы. — Тебе с ним потом дрифтовать. Тем более, я надеюсь, что Сакуноске хватит мозгов одёрнуть Дазая, если потребуется. Мори в этом сомневался, и, судя по взглядам, Элиза и Чуя тоже. Но вера Коё в её мужа была довольно интересной деталью их взаимоотношений. Мори казалось, что если бы он действительно встречался с кем-то, с кем постоянно входил в дрифт, то долго бы эти отношения не продлились. Только он не входил в дрифт уже почти десять лет. Взгляд зацепился за Фукузаву. Теперь его ничего не останавливало и не сдерживало. У них перед глазами маячил конец света, так что... Нельзя было отвлекаться на свои чувства, которые, казалось, должны были умереть ещё тогда, давно, в дрифте. Это желание близости, ощущения дрифта, которое всё не желало отпускать. Смогли бы они дрифтовать сейчас, или же не вошли бы в синхронизацию? — Ринтароо, ты выглядишь слишком задумчивым, — сказала Элиза, глядя перед собой. — А ты что-то спросила? — Да, мы хотим съездить покататься, я возьму военную машину? — Мы? — Мори нахмурился. — Ну, я, Чуя, Коё и Кёка. Всё равно Коё завтра не будет тренироваться, и ближайший выход ещё не скоро. — А что насчёт тренировок Чуи? — Мори знал, что улыбка на его лице была далеко не ободряющей. Лицо Чуи перекосило пониманием, что ничем хорошим это не кончится. Конечно, никаких поползновений ни со стороны Чуи, ни со стороны Дазая, ни со стороны какого-либо другого рабочего состава шаттердома в сторону Элизы Мори не видел. Но это не означало, что их вовсе не было. — После них, — Элиза легко отмахнулась. Коё как-то хитро улыбалась, но ничего не говорила. О нет. Её эти проблемы с наличием дочери ещё только ждали. Кёке тринадцать, рядом не было мальчиков — или девочек, что уж тут — её возраста. А если бы были, казалось, легко можно представить Коё с милейшей улыбкой на губах и ножом в руке — и повезёт, если ножом. Только вот, по рассчётам, если они не разберутся с разломом, то Коё так и не предстоит увидеть, что это такое, растить дочь-подростка. И Мори приложит все усилия, чтобы Коё всё же смогла испытать все радости материнства. По крайней мере, всё от него зависящее. Нужно достать мозг кайдзю и приказать просчитать все варианты.

***

Фукучи не объявил о своём приезде. На взгляд Мори это было странно, но свое мнение он привык, как и Фукузава, держать при себе. Но, несмотря на неожиданность визита, им уже были известны плохие новости, которые он привёз. Назначили точную дату закрытия программы егерей. Первое января две тысячи двадцать пятого года. Через восемь месяцев. После этого всех оставшихся егерей необходимо перевезти в шанхайский шаттердом. Потому что к тому времени стена уже будет закончена и в программе егерей отпадёт необходимость. Мори окончательно отказался от затеи с предложением к маршалам подождать и дать кайдзю разломить стену, потому что теперь с ним бы наверняка согласились.

***

В этом году август выдался отвратительно душным. До официального закрытия программы егерей оставалось четыре месяца, а кайдзю становились всё больше и сильнее, и приходили всё чаще. До судного дня с возможным двойным, а затем и тройным выходом — от четырёх до шести. И нервы у всех оказывались на пределе. Из двенадцати егерей с начала этого года три уничтожены, два не подлежали вообще никакому ремонту. Мори хотелось верить, что он сохранял хладнокровие. Правда хотелось. Но пару месяцев назад Бесценная Слива погибла вместе со своими пилотами. Из-за стены. Кайдзю придавил егерь к стене, не оставил места для манёвра, и всё. В новостях программу егерей обвинили в том, что из-за них стена чуть не оказалась уничтожена. Но они уже давно стали козлами отпущения, особенно из-за скептического отношения к этой самой стене. Тэччо и Сайгику были не самым приятным дуэтом, но даже они не заслуживали к себе подобного отношения после смерти. Фукузава злился, и Мори чувствовал его злость, впитывал ее и черпал из нее силу, которая не позволила бы сорваться ему самому. Пару лет назад они были героями, а теперь — недостаточно эффективные солдаты, которые всем что-то должны. Но даже так, как бы это ни раздражало, они должны были выдержать. — Это первый кайдзю четвёртой категории, — сказал Каджии, но через очки Мори видел, что его глаза светились интересом, а не страхом. Кайдзю Хакуджа, что-то среднее между богомолом и аллигатором, с шестью лапами. К сожалению, этот кайдзю двигался в сторону Индии, а значит сражаться с ним должен был шанхайский шаттердом. Очередь Двойного Чёрного. Чуе и Осаму определённо не везло на кайдзю — в первый запуск на них вышел всего лишь третий за всё время существования разлома кайдзю третьей категории, а в этот раз — первый четвёртой. — Выпустим оба егеря, — сказал Фукузава. — Кайдзю слишком большой, чтобы рисковать с одним. — Он не станет последним, — осторожно ответил Мори, просматривая характеристики. Огромный. — Отправим один Двойной Чёрный, они справятся. — Если Двойной Чёрный потерпит поражение, у нас уйдёт слишком много времени, чтобы перевезти Золотую Безупречность. Запускаем обоих. — Фукузава-доно, я понимаю ваше беспокойство, — Мори выпрямился и вздохнул. Лишняя паника и суета. Хотя ремонт Золотой Безупречности уже был окончен, Мори не был уверен, что они успели провести полную калибровку. О чём он и сообщил Фукузаве. С другой стороны, у Двойного Чёрного также наблюдался небольшой глюк, который Теруко и Хироцу ещё не успели починить, но этот глюк влиял лишь на оружие. По неведомой на данный момент причине, нужно было три раза нажать на кнопку пуска оружия, чтобы оно действительно запустилось. С учётом того, что Двойной Чёрный обычно дрались кулаками и с использованием протонных пушек, это был дополнительный утяжелитель, для усиления удара, по словам Чуи. Но перед ними был кайдзю четвёртой категории, и неизвестно, чего от него ожидать. Золотую Безупречность всё же отправили в бой. И как же Мори об этом пожалел.

***

Как ни парадоксально, но пилоты егерей обычно одиночки. Существуя в дрифте, они становились одним человеком, но это не означало, что могли легко сосуществовать на поле боя с другим егерем. Мори знал, что он был одиночкой. Таким же был и Фукузава. Сама мысль о том, что они могли бы в своё время выйти против кайдзю с другим егерем на пару, казалась очень странной. К сожалению, такими же и оказались как Коё и Ода, так и Осаму с Чуей. Столько лет сражаясь с кайдзю один на один, они не могли полноценно сосредоточиться на бое из-за наличия другого егеря совсем рядом. По крайней мере, так Мори интерпретировал происходящие в море бесполезные пляски. К тому же, они оба получили больше урона, чем если бы сражались в одиночку. Лишь чудом повреждения не были друг от друга. Но кайдзю был ослеплён и у него оторваны две лапы из шести. Плотный панцирь не помогал ему избежать ранений. — Золотая Безупречность, добейте кайдзю. Двойной Чёрный, что у вас? — Царапина на ноге, — ответил Осаму. Без приказа, они отвели Двойной Чёрный чуть подальше, тоже ощущая, что от них больше вреда, чем пользы. — И перегрев реактора. Переключаемся на электронику. — Только переключаетесь? — переспросил Мори. — Да. Автоматику заело, — оповестил их Чуя. — Ничего, сейчас всё запустим. Автоматику заело. Егеря в худшем состоянии, чем Мори подозревал. Теруко рядом выругалась и взяла себе связь с Двойным Чёрным, пока они перезапускались. — Что за, — только и успела сказать Коё. — Нет! — слишком громко и с паникой воскликнул обычно собранный Хироцу. Всё произошло слишком быстро. Тогда Мори не понял, что именно случилось. Сигнал Золотой Безупречности пропал с радаров. Чуть позже выяснилось, что кайдзю прокусил реактор и вызвал взрыв. В последний момент вместо правой руки егеря начала двигаться левая. Если бы такого не произошло, они бы успели защититься. Да, егерь бы лишился руки, но реактор был бы цел. Взрыва было достаточно, чтобы уничтожить егерь, но тварь всё ещё была жива — хотя и лишилась нижней челюсти. Дрифт Двойного Чёрного в то мгновение почти прервался. И какое-то время не восстанавливался. Связи также не было, лишь помехи. Теруко пыталась докричаться до Чуи, хоть что-то, но тишина. Через несколько секунд связь вернулась. Двойной Чёрный всё ещё были в дрифте. И они уничтожили кайдзю. Тем самым мечом, который в этот раз вышел без единой задержки. Но стоило Каджии подтвердить, что кайдзю уничтожен, Двойной Чёрный вышли из дрифта. У Мори не было времени, в Золотой Безупречности, как и в других егерях на атомных реакторах, была установлена такая защита от радиации, что даже взрыв ядерной бомбы не должен был их зацепить. Плюс нужно было вернуть Двойной Чёрный. Не для того, чтобы... Под часами сидела Кёка. Её губы дрожали, и она слепо смотрела на экран, на котором раньше отображались показатели жизни её родителей. Нужно увести ее отсюда. Он положил руку Элизе на плечо и указал на неё. — Уведи её куда-нибудь, где тихо и спокойно. Элиза распахнула глаза, тоже только сейчас вспоминая о Кёке, затем кивнула и почти подлетела к девочке, приобняла и вывела с мостика. Кека оборачивалась на экран всю дорогу. Всё случилось слишком быстро, и хотя Мори не терял надежды, голос холодной рациональности говорил, что уже слишком поздно. Что если бы там осталось хоть что-то, хоть кто-то после взрыва, Двойной Чёрный не отключились бы и искали бы голову, сделали бы хоть что-то. И в этом было некого винить. Терять пилотов всегда тяжело. Но шла война. И солдаты передовых рот умирали первыми.

***

Спустя час Осаму и Чую доставили в шаттердом. На перевозку егерей... егеря требовалось ещё часа три. Теруко и Хироцу руководили всем этим процессом. Они бросили что-то о том, что прибыли люди Фицджеральда за внутренностями, и Теруко жаловалась, что главное, лишь бы они не залезли в егеря и не трогали останки Золотой Безупречности. По договору не должны были. Пустой взгляд Осаму напомнил Мори ту фотографию из личного дела, которую сделали после зачисления в программу. Отстранённость. Холодность. Ощущение смерти. Чуя выглядел не лучше, но вместо неподвижности Осаму, он постоянно поправлял волосы, дёргал костюм, будто бы пытаясь снять — и не зря, эти штуки очень тяжёлые. Они казались потерянными, осиротевшими мальчишками, несмотря на то, что им по двадцать два года. И что они пилотировали уже четыре года. Мори и Фукузаве было за тридцать, когда они впервые сели в егеря. Обычно пару часов после дрифта они не могли его сбросить, синхронно двигались и говорили, но в этот раз каждый ощущался отдельным человеком. Первый очень тревожный звоночек. Их боеспособность после такого очевидно упадёт. И им нельзя было позволить себе потерять двух егерей и четырёх пилотов сразу. Но они были живы. И их егерь поддавался ремонту. Не похоже, что они этому были рады.