Распустившиеся во тьме цветы

Пробраться в чужой кабинет не составляет труда. Закрыв за собой дверь, Дазай с интересом осматривается. Много времени прошло с тех пор, как он в последний раз находился в этом месте, но едва ли что-то изменилось. Кабинет Чуи напоминает кабинет Мори. Книжные стеллажи, массивный стол, минимум техники и мягкая ковровая дорожка, ведущая от входной двери до двух кресел, предназначенных для посетителей. Окна кабинета выходят на сторону залива, и стены этим вечером раскрашены алым и оранжевым. Из-за заката кажется, что комната - пылающий изнутри аквариум. Неторопливо пройдясь вдоль книжных полок и отметив для себя расположение скрытой в них тайной двери, ведущей к запасному пути отхода из кабинета, Дазай падает в мягкое кожаное кресло и крутится в нём, после чего вплотную подъезжает к столу и подпирает подбородок ладонью. Вот значит, что всё это время видел перед собой Чуя, когда не занимался оперативной работой и не выезжал из страны в длительные командировки. Весьма неплохо. Пусть помещение и кажется излишне большим, отталкивает царящей в передней части пустотой, есть что-то в том, какой маленькой и далёкой кажется входная дверь, отделяющая помещение от остального мира, и в том, что за панорамным окном, если сидеть за столом, видно только небо, напоминающее о бескрайней свободе. - Что-то такое и нужно Богу, да? - спрашивает у тишины кабинета Дазай и начинает по очереди открывать ящики стола. Ни один из них не заперт, что неудивительно. В кабинет Чуи нельзя проникнуть без кода доступа, а код этот имеется только у самого хозяина кабинета, у Босса Портовой мафии и его Правой руки, коей является Дазай. Вот Чуя взбесится, когда вернётся в штаб и узнает, что Дазай вернулся. От одного только предвкушения тело наполняется пенящейся лёгкостью. Перебирая деловые бумаги, сдвигая в сторону припрятанное на всякий случай оружие, Дазай задевает пальцами край рамки, спрятанной глубоко внутри ящика, зажатой у самой стенки. Достав её и повернув лицевой стороной вверх, Дазай на мгновение замирает от удивления, а после откидывается на спинку кресла и проводит пальцами по защищающему фотографию стеклу. Это фото было сделано вечером первого официального дня работы Чуи на Портовую мафию. На нём Мори, Коё, Чуя и сам Дазай. Мори мягко улыбается в камеру, придерживая за плечо Дазая. Коё едва сдерживает мученическое выражение лица, точно так же придерживая за плечо Чую. А они с Чуей мило улыбаются друг другу улыбками готовых вот-вот напасть акул. На лице Дазая гаденькое выражение: за секунду до съёмки он в очередной раз прошёлся по чужому росту. Не сдерживаясь в выражениях, Чуя в ответ пообещал укоротить ему в два раза язык. Даже дёрнулся навстречу, но острые ногти Коё, впившиеся в его плечо сквозь ткань пиджака, удержали его на месте. Цветные витражи за их спинами окрашивают лица присутствующих в кадре в синий, фиолетовый и розовый. Красиво. Всего лишь фотография, да ещё и сделанная так давно, но Дазаю кажется, в запечатлённом кадре жизни больше, чем в его реальности последние несколько лет, которые он провёл так далеко от дома. Как интересно всё-таки сложилась их с Чуей история. Они ведь с самой первой встречи терпеть друг друга не могли. Чуя был таким громким, заносчивым и самодовольным. У него было столько энергии, что Дазай часто жалел об отсутствии у него кнопки отключения. Чуя любил потрепаться, любил нарваться на конфликт, любил размахивать своими ногами. Терпеть его общество было весьма утомительно. Конечно, Дазай знал, чем закончится затеянное Мори дело, ещё в тот момент, когда тот впервые встретился с Чуей лицом к лицу. Кто бы не заинтересовался эспером с таким сильным даром? Дазай знал, Мори сделает всё, чтобы заполучить Накахару Чую в ряды организации. И если были какие-то сомнения по поводу положения Чуи в Портовой мафии, они исчезли в тот момент, когда Мори включил в игру шантаж, запуская запись звонка попавшихся детишек из «Агнцев», что мгновенно сбило с Чуи лишнюю спесь. Одного взгляда на Мори хватило, чтобы понять: скоро у кого-то из Руководителей появится ученик. Так и произошло.

- Чуя! Мы зачем тебя позвали в нашу организацию? Ты проиграл мне! Ты - моя собака! Так какого чёрта ты теперь под опекой Коё-сан?! Наверх пробиваешься? Коротким путём, да?! - Заткнись, чёртов интриган! Я вступил в Портовую мафию по своему желанию! И я уж точно не собираюсь быть твоим слугой или собакой!

Усмехнувшись, Дазай отводит ножку рамки в сторону и ставит фотографию по левую сторону от закрытого ноутбука, подпирает подбородок ладонью и переводит взгляд на яркое сочное небо. Да, в тот день, когда они чуть не начали кататься по полу, вцепившись друг другу в волосы, всё и началось. В тот день Дазай до конца осознал, что впервые в жизни встретил действительно интересного человека. Он не думал об этом, пока вёл вместе с Чуей расследование. Не думал, когда выполнял приказ Мори, утаивая от Чуи правду и вынуждая его пойти на сделку...

- Вообще-то я пришёл для расправы. Мори-сан - требовательный начальник. Наши враги образовали союз, и нужно уничтожить их, пока они не объединились полностью. Ну, к обеду мы закончим. Убьём всех. - Даже ребят из «Агнцев»? - Мы не меняем свою политику. И, тем не менее, если какой-нибудь партнёр, у которого есть информация на врага, поможет нам, мы ещё можем передумать. - Помощь от партнёра? - Да. К примеру, от партнёра Портовой мафии. Своим мы всё-таки доверяем. - Намекаешь на сделку? Ты - дьявол... Не убивай детей. - Все слышали? Как мы и обсуждали ранее, детей не трогать.

... хотя никто его трусливую шайку изначально трогать не собирался: Мори не убивает детей без крайней нужды. Не думал и в тот момент, когда предлагал дурацкое пари: кто первым узнает правду об Арахабаки, тот станет хозяином собачонки-проигравшего чуть ли не до конца жизни. Дазай просто хотел поставить зарвавшегося коротышку на место и только намного позже понял, что, сам того не ведая, сорвал джекпот. Пожалуй, быстрее него понял происходящее Мори. Оно и неудивительно. Почти полгода Дазаю пришлось терпеть его насмешки, его завуалированные пространственные намёки и навязанную работу в связке из пары с Чуей и команды поддержки. А потом была та миссия, во время которой они разнесли целый клан, и Дазай осознал всё так неожиданно, так кристально ясно, что это почти оглушило его на несколько секунд. А может, дело было в беспорядочных взрывах, устроенных разошедшимся Чуей. Выпустивший на волю свою истинную силу, он с громким счастливым хохотом громил всё вокруг, а Дазай смотрел на него и... Не мог насмотреться. Благодаря «Исповеди» отключить Чую не составило труда, как и вынести его обессиленное тело из полыхающих руин. Куда сложнее далось осознание причин, по которым Дазай постоянно увивался вокруг Чуи, хотя громче него вопил о взаимной неприязни. Он высмеивал его рост, внешность, одежду, дурацкую шляпу и все вкусы и интересы, о которых только смог разузнать. Вот только правда была в том, что, сам того не понимая, Дазай постоянно любовался Чуей. Восхищался его силой, не имеющей отношения к способности, не испытывал скуки в его присутствии и на самом деле где-то глубоко в душе всегда переживал о нём во время миссий, потому что никогда не знаешь, откуда выпрыгнет очередной одарённый с такой способностью, что глаза на лоб полезут. Возможно, буквально. Чуя был для него словно глоток свежего воздуха. Они были ровесниками. Они были противоположностями. Они были частью одного дуэта, все возражения против которого Мори пропустил мимо ушей. Чуя был тайфуном, что ворвался в жизнь Дазая и перевернул её с ног на голову. Тайфуном, что пришёл не один раз, а заявлялся с ломаной периодичностью, раз за разом вышибая из Дазая весь дух. Скука? Тоска? Стоило заслышать возмущённые вопли Чуи, и Дазай забывал значение этих слов. Зачем предаваться унынию, когда можно в который раз пройтись по пижонскому наряду Чуи, к выбору которого явно приложила руку сестрица Коё, по его росту, миловидному лицу, прячущим руки перчаткам, любви к сладкому и многому другому и получить такую же яркую вспышку эмоций, как в самый первый раз? - Ничто в этом мире не сможет заполнить дыру в твоей душе. Ты будешь блуждать во тьме вечность, - сказал ему Ода за считанные секунды до своей смерти. Прозвучало как проклятие, если задуматься. Только оно не сбылось. Потому что на самом деле у Дазая уже был человек, способный закрыть дыру в его душе. Человек, являющийся для него якорем и ярким пламенем маяка, выводящего из тьмы на свет. Быть может, не отправь Мори тогда Чую в командировку во Францию, Дазай придумал бы иную месть, не решился бы уйти из Портовой мафии после истории с «Мимик». Но на тот момент Чуя отсутствовал уже как полгода, связи с ним не было, и Дазай начал лезть на стены. Ода удерживал его на плаву, но Мори обменял его жизнь на лицензию для работы с одарёнными, и Дазай остался без поддержки. Быть может, с непривычки он и сорвался. Столкновение с мафией спустя годы в разлуке было тщательно спланированным спектаклем. Дазай позволил захватить себя только ради того, чтобы получить информацию о человеке, готовом заплатить за голову Ацуши баснословные деньги. Чего он не ожидал, так это столкнуться лицом к лицу с вернувшимся в родную Японию Чуей. Не то чтобы он интересовался делами мафии после того, как покинул её, но всё же перехватывал тут и там сплетни, а потому знал, что его бывший партнёр только и делает, что мотается по всему миру. Поэтому встреча и оказалась неожиданностью. И пусть удержать лицо удалось, всё внутри болезненно ныло от слов Чуи и его презрительного взгляда. Тот всегда отличался преданностью и жестоко карал предателей. Никакие мотивы не служили для него достаточно весомой причиной, чтобы оправдать нанесённый в спину организации удар. И пусть под конец Дазай таки смог добиться от него привычной реакции на колкости, общая холодность Чуи оказалась для его восприятия неожиданно тяжела. Зато второй встрече Дазай уже не удивился. Он знал, что Мори выкинет что-то подобное, и был готов, что на подмогу ему пришлют именно Чую: очередная манипуляция, тонкая и изящная. Кричащее напоминание: «Посмотри, что у тебя было, чем ты дорожил и от чего отказался. Стоило оно того, глупец?». Как бы Дазай ни держал все эмоции при себе, каким бы умелым лжецом ни являлся, Мори прекрасно знал, раньше него заметил появившуюся у «Двойного Чёрного» особую связь. А может - с него бы сталось - для того и свёл их, чтобы привязать апатичного Дазая хоть к кому-то, раз не получилось привязать его к себе. И, разумеется, его план увенчался успехом. Как бы Дазай ни противился на словах, на деле увяз по уши.

- Никуда не уходи, эй. Как только я закончу с этим мусором, ты - следующий.

Чуя появился эффектно, как и всегда. И как же сладко было снова поработать с ним вместе. Чуя успевал везде и сразу: сражался с врагом, прикрывал спину, унижал противника, привычно пилил, ругался, бросался с головой в бой и при этом ни на секунду не обделял вниманием своего не то бывшего, не то нынешнего партнёра. Как в старые добрые времена, Чуя крушил всё вокруг и плевался в сторону Дазая ядом, но стоило только бойцам Гильдии задеть его, как Чуя превращался в чистую ярость и волнение за его шкуру. Все эти окрики, мельтешение, пристальные взгляды и попытки встать между Дазаем и разошедшимся Лавкрафтом. Столько заботы, что впору в ней захлебнуться. Дазай бы с радостью, и суицид здесь совсем не причём.

- Эй, Дазай. Слышал о «Chateau Petrus»? - Поразительно дорогущее вино. - В день, когда ты ушёл из организации, я открыл бутылку восемьдесят девятого года, чтобы отпраздновать это событие. Ты мне на тот момент просто осточертел. - Я тоже решил отметить тот день, если хочешь знать. И установил бомбу под твоей машиной. - Так это твоих рук дело?! Терпеть тебя не могу! - Я тебя тоже просто ненавижу!

Для человека, так громко кричащего о том, как хорошо было в мафии после ухода Дазая, Чуя слишком сильно беспокоился о его целостности в бою. Чего только стоила паника на его лице в тот момент, когда Дазай сделал вид, что Лавкрафт оторвал ему руку. И ведь не в первый раз провернул этот фокус с гипсом, а Чуя всё равно купился. Так взволнованно смотрел. Так увивался вокруг, готовый за Дазая головы врагам поотрывать. И чем дольше длился бой, тем больше расходились слова Чуи и его действия. Если бы он перестал доверять Дазаю, если бы возненавидел его, если бы желал ему смерти, не было бы ни попыток спасти его шкуру, ни оказанного доверия в тот момент, когда стало ясно, что так просто мутировавшего члена Гильдии не победить.

- Ты хочешь, чтобы я использовал «Порчу»? - Твоя истинная сущность способна на многое. Но если я поздно окажу тебе поддержку, ты умрёшь. Выбор за тобой.

Чуя доверил ему свою жизнь. Он обратился к таящейся внутри него энергии Бога хаоса и разнёс Лавкрафта на куски. Бой тогда затянулся из-за сильного противника. Тело Чуи под конец перестало выдерживать напор его истинной силы, и Дазай помнит, как сильно занервничал тогда. Как опасался, что не сможет улучить момент и подобраться ближе, деактивировать чужой дар. В реальности это оказалось весьма просто. Дазай не раз говорил Чуе, что видит его насквозь, потому что они долгое время были партнёрами и научились читать малейшие вдохи друг друга, но за прошедшее время Чуя изменился, стал сильнее, быстрее и выносливее. Дазай чуть не допустил ошибку, положившись на свой прошлый опыт. Если бы предсказуемое поведение Чуи на поле боя после призыва «Порчи» изменилось, он бы не смог подобраться к нему со спины, и они оба наверняка бы погибли. Ему крупно повезло.

- Ты уничтожил врага. Отдохни, Чуя. - Я же говорил остановить меня, как только всё закончится. - Я собирался, но было весело, вот и засмотрелся.

Правда в том, что весело не было, совсем, но Дазай действительно засмотрелся. Первобытная сила, которую Чуя выпускал лишь тогда, когда Дазай находился рядом на подстраховке, всегда его интриговала. Подобно стихийному бедствию, от которого нет спасения, сила Чуи обращала его врагов в ничто, и это завораживало. Хотя куда больше завораживал сам Чуя. Перемазанный в крови, потерявшийся в самом себе, беснующийся на свободе, громко хохочущий, он являлся Богом. Настоящим Богом. И каждый чёртов раз Дазай был готов упасть перед ним на колени, присягая на верность. Если бы только самому Чуе это было нужно или важно... Впрочем, однажды это всё равно произойдёт. Ещё до своего ухода из мафии Дазай не раз спорил с Мори о том, что не хочет быть его преемником, что сидеть в кресле Босса не для него. Когда на горизонте появился Чуя, появился шанс поменяться с ним местами. Дазая всегда устраивала роль Правой руки, главного советника и стратега, заместителя. Он всегда хотел и был готов стоять за спиной Мори. Когда место Мори займёт Чуя, Дазай точно так же встанет за его плечом. Хотя вряд ли Чуя будет просиживать часы в штабе. Он терпеть не может разработку стратегий и отдаёт предпочтение кипящему бою. Что-то Дазаю подсказывает, как и всегда подсказывало в отношении Накахары Чуи: скучно точно не будет. От воспоминаний и размышлений отвлекает звук открывающейся двери. Зашедший в кабинет Чуя выглядит уставшим и поникшим, но стоит ему заметить чужака на своей территории, как всё его тело охватывает алое свечение. Нормальная реакция на посторонних там, где никого не должно быть, но Дазай не отпускает шпильку о чужой паранойе лишь потому, что откровенно потрёпанный вид Чуи вызывает глубокое желание посочувствовать. Кажется, даже шляпа на его голове устала, не то, что её владелец. Дазай примерно представляет, что творится в городе после использовавшей для учинения хаоса Кью Гильдии. Этому мелкому пакостнику лучше не попадаться ему на глаза. Никакие приказы Мори не остановят Дазая от того, чтобы проучить паршивца. Он научил бояться Акутагаву. Научит и этого малолетнего шута. Щелчок предохранителя звучит громом в тишине. Сфокусировав внимание, Дазай склоняет голову к плечу. Чуя держит его на прицеле. Неудивительно, если учитывать, что он вернулся в свой кабинет сразу по окончании полевой работы и ещё не знает, что Дазай официально вернулся. Правда, шутить с ним сейчас может быть опасно. Время в разлуке принесло свои плоды. Нахождение Дазая в кабинете преемника Мори с учётом того, что для Чуи он всё ещё на «стороне света», совсем не играет ему на руку. Работать вместе на поле боя, где и выбора-то как такового нет - это одно; и совсем другое - встретиться наедине в одном из «сердец» штаба мафии, куда вход воспрещён не только посторонним, но и большинству своих. - Я-то думал, ты будешь рад меня видеть, Чуя, - с ленцой тянет Дазай и поднимается из чужого кресла, чтобы не раздражать без пяти минут вновь партнёра и напарника ещё больше. - В предыдущие разы ты был куда приветливее. - Что ты здесь делаешь? - холодно спрашивает Чуя, следя за каждым его шагом. - Пришёл спросить с тебя долг, - сладко улыбается Дазай. - Не ты ли обещал, что найдёшь мне хорошенькую девушку для двойного самоубийства? - Хочешь поговорить о долгах? Не вижу ключей на своём столе. - Ключей? - От машины, купленной взамен той, которую ты взорвал. Дазай вскидывает брови и срывается на смех. Прищурившись, Чуя наблюдает за тем, как он подходит ближе, и всё-таки убирает пистолет. Это позволяет немного рассредоточить внимание, и Дазай наконец-то нормально осматривает его, подмечая изменения. В полумраке минусового этажа он едва ли смог рассмотреть Чую. Во время битвы тоже было как-то не до этого. Но сейчас, когда и Чуя изучает его цепким взглядом, Дазай позволяет себе эту заминку. Бросает неприязненный взгляд на шляпу, скрывающую отросшие, вьющиеся огненными кольцами волосы. Обласкивает взглядом красивое лицо: его излишняя бледность, грозящая перейти в серость, и тёмные круги от недосыпа вокруг глаз, как и потрескавшиеся, обветренные губы, нисколько не портят картины. Даже уставший и явно страдающий головной болью Чуя выглядит как фарфоровая статуэтка. Как кукла, сделанная руками искусного мастера. Невысокий и псевдо-хрупкий, Чуя вызывает странное желание присвоить его себе. Дазай невольно делает шаг вперёд, сокращая разделяющие их несколько метров. Находиться так далеко от Чуи, с которым раньше постоянно катались по полу в драках, вдруг становится почти невыносимо. - А теперь серьёзно, Дазай, - хмурится Чуя, засовывая ладони в карманы брюк. - Какого чёрта ты тут забыл? - Тут - это где? - наигранно хлопает ресницами Дазай. - Тут - в штабе? Или тут - в твоём кабинете? Если ты о кабинете, то чёрт здесь один и весьма конкретный. Если о штабе, то это вообще-то и мой дом. - Что?! - мгновенно подбирается Чуя и сверкает глазами взвившегося из-за придавленного хвоста кота. - Хочешь сказать, Мори-доно принял тебя обратно, и мне снова придётся лицезреть твою противную рожу каждый день?! - Можно подумать, большое удовольствие видеть твою, - с затаённым восторгом вливается в привычную перепалку Дазай, наблюдая за тем, как Чуя тоже подаётся навстречу. - Долго и не придётся, - скалится Чуя и тычет в его сторону пальцем. - Сегодня же пойду к Боссу и попрошу от тебя избавиться. Какой толк от возвращения перебежчика? Предавший однажды предаст вновь. Тебе нет веры, Дазай. Какого чёрта ты вообще вернулся? Неужели попёрли из той жалкой дыры, в которую ты забился? - Мне просто больше по душе здешняя «униформа». Чёрный всегда был моим цветом. - Тц. Чуя неторопливо обходит его по кругу, напоминая хищника, готовящегося к атаке. Дазай позволяет ему зайти себе за спину, даже не думая оборачиваться, но это не мешает ему отразить удар. В этом весь Чуя. Когда эмоций становится слишком много, когда обуздать их не получается, он всегда бросается в драку. Что ж, Дазай с радостью ему подыграет. - Бьёшь, как девчонка, - смеётся он, уворачиваясь от кулака, метящего под рёбра. - Не запутайся в своих бинтах, мумия! - рычит Чуя и вновь бросается вперёд. Чёрт знает, сколько они носятся по всему кабинету. Вот и ещё одно преимущество обилия свободного пространства: никакого погрома. Будь тут лишние диваны и кресла, всё это уже летело бы Дазаю в голову, в итоге разбивая и разбиваясь о стены. На шум наверняка бы кто-нибудь примчался, а потом их, как в старые добрые времена, потребовал бы к себе Мори, чтобы прочитать новую лекцию на старую тему: как должны себя вести разумные люди. К чёрту разумность, если она мешает Дазаю слышать рычание и шипение, видеть дикий блеск ярко-голубых глаз и чувствовать азарт и саму жизнь, закипающую в его венах при каждом удачном блоке или ударе. Чуя действительно стал ещё сильнее и быстрее, но и Дазай тратил прошедшее время не только на то, чтобы валяться на диване в офисе и бесить Куникиду своими эксцентричными замашками. Именно поэтому под конец у Чуи пусть и не сбивается дыхание, зато отбиты бока и разбиты в кровь губы. Сам Дазай, успевший отвыкнуть от подобных схваток, невольно пропускает последний удар и летит спиной на пол, но успевает схватить ругнувшегося Чую за запястье и утягивает его за собой, роняя себе на грудь. - Какого чёрта?! - шипит Чуя, приложившись подбородком о его плечо. Порывается встать, но Дазай держит крепко. Притягивает вплотную, заставляя вжаться в свою грудную клетку, и зарывается пальцами в растрёпанные волосы, больше не скрытые слетевшей шляпой, пропахшие гарью и порохом, солью и кровью. Чуя замирает, притихает от неожиданности. Дазай почти слышит в воцарившейся тишине, как крутятся шестерёнки в его голове, обрабатывая входящий поток информации и выдавая ошибку на запрос о том, какого чёрта происходит. Это вызывает тихий смешок, и под рёбра тут же приходится чувствительный удар-тычок, от которого любой другой сорвался бы на жалкий болезненный хрип. - Ауч, - безэмоционально роняет Дазай и в отместку дёргает зашипевшего Чую за волосы. - Ты же знаешь, я не люблю боль, Чуя. Перестань пихаться. - Отпусти меня, - срывается на рык Чуя и всё-таки использует свою способность, чтобы рывком оттолкнуться от пола. Дазай из вредности тут же разжимает железную хватку, и Чуя с громкой руганью отлетает назад. Путается в ногах, оступается и почти падает на зад, лишь в последнюю секунду восстанавливая равновесие. Если бы взглядом можно было убивать, Дазай оказался бы мёртв в то же мгновение, но вместо этого он только невинно улыбается и садится прямо, проводя ладонью по отбитым рёбрам. Серьёзно, «ауч» даже для его высокого болевого порога. - Навевает воспоминания. В нашу первую встречу ты тоже сбил меня с ног. Тебе вообще доставляет странное удовольствие катать меня по полу, Чуя. Думается мне, ты обзавёлся нехорошими привычками. - Не суициднику, готовому литрами хлебать приготовленные из лекарств Мори-доно коктейли, говорить мне о нехороших привычках. И прекрати увиливать, Дазай. Я всё ещё жду ответ на свой вопрос. Пошевеливайся. Мне за многое нужно с тебя спросить. - Вау, Чуя! - с притворным восторгом тянет Дазай и рывком поднимается на ноги. - Говоришь, как настоящий Босс. Вот только рановато, тебе так не кажется? Мори-сан при желании нас всех переживёт. - Не прикидывайся, что тебя волнует судьба нашего Босса, сволочь. Я прекрасно знаю о том, что ты устроил во время встречи для заключения альянса. О том, как ты при всех раскрыл главную тайну Мори-доно! - Тише-тише, не нужно так нервничать. Приблизившись, Дазай рывком подаётся вперёд и сжимает пальцы на чужом запястье. Прозрачно-голубое свечение перебивает алое, и Чуя раздражённо дёргает рукой. Но Дазай не отпускает. Только склоняет голову к плечу и пристально смотрит в сверлящие его убийственным взглядом потемневшие до синевы глаза. Нависает сверху, пользуясь своим ростом, и даже не пытается бороться с удовольствием, которое затапливает его при мысли, что если прижать Чую к груди, то получится скрыть его целиком, стоит лишь застегнуть плащ. Жаль, что попробуй он провернуть подобное в реальности, Чуя отобьёт ему почки. Такой компактный коротышка и столько злости внутри. Куда только вмещается? Может, из-за Арахабаки внутри Чуи есть межпространственный тайник для всех его эмоций и чувств, которые вечно плещут через край? - Не думай, что я забыл о том, что ты тоже в курсе правды о кончине предыдущего Босса. Мори-сан признался, что убил предшественника, ещё тогда, когда ты даже не был членом Портовой мафии, и, разумеется, я взял это в расчёт, когда обнародовал правду. Последний ход в шахматной партии, которая касается только меня и Мори-сана. А что до твоего вопроса: я не знаю, что ты хочешь услышать, - пожимает плечами Дазай, взглядом давая понять готовому вновь взбрыкнуть Чуе, что на этот раз говорит серьёзно. - Мы уже обсуждали это однажды. Не думаю, что у тебя проблемы с памятью. Но я могу освежить её, если хочешь. Когда мы только начали работать вместе, я сказал тебе: «Мне нравится работа в Портовой мафии. Во внешнем мире смерть может обойти повседневную жизнь, но в мафии она есть продолжение и часть жизни. Не видя смерть воочию нельзя понять истинную ценность жизни». Именно поэтому я всегда был и буду предан мафии. Потому что она даёт мне возможность чувствовать себя живым. - Что же ты тогда сбежал, поджав хвост? - фыркает Чуя и нетерпеливо дёргает рукой. - Отпусти, пока не сломал тебе парочку костей. - Почему я ушёл - не твоего ума дело. Это тоже касается только меня и Мори-сана, - холодно улыбается Дазай и вместо того, чтобы отпустить чужую руку, перехватывает её крепче. - А почему вернулся... Что ж, я погулял достаточно, пора и честь знать. К тому же, постоянно притворяться и носить маски, делать вид, что мне не наплевать на принципы, над которыми трясутся все остальные, весьма утомительно. А что насчёт тебя, Чуя? Ты всё продолжаешь прятать свои руки? Даже начал носить перчатки. Как редко тебе теперь приходится снимать их? Когда ты в последний раз получал свою дозу «человечности», о которой распинался перед Рандо? Пока Чуя набирает побольше воздуха в лёгкие, чтобы разразиться очередной гневно-ядовитой тирадой, Дазай мягко обхватывает его кисть ладонями. Скользит пальцами по дорогой материи перчатки и соскальзывает на запястье, очерчивая большим пальцем её основание. Как Акутагава потерял дар речи от его неожиданной мягкости, так и Чуя каменеет всем телом. Краем глаза Дазай видит, как он открывает и закрывает рот, не в силах выдавить ни слова. Как широко распахиваются от недоумения и раздражения голубые глаза. Как наливаются румянцем смущения и беспочвенной злости скулы, стоит только медленно скользнуть указательным и средним пальцами под ткань перчатки, погладить ложбинку у основания большого пальца и скользнуть дальше по тёплой коже, вжаться подушечками пальцев в центр ладони. У Чуи всегда были мягкие ладони. Несмотря на наличие мозолей, часто ломаемые при избытке силы в ударе хрупкие кости и постоянное использование огнестрела, оставляющего после себя неприятную тяжесть и лёгкое онемение. И косточки запястий у него торчат почти трогательно: хрупкие, острые. Кажется, надавишь, и кожа порвётся, окрасившись кровью. - Дазай, - сипло выдыхает Чуя, одаривая потемневшим взглядом. - Отпусти. Немедленно. - Что такое, Чуя? - сахарно улыбается Дазай. - Силёнок не хватает, чтобы вырваться? Правда в том, что вырваться из его хватки без применения силы Чуя действительно не сможет. Вот только силу дара обнулит соприкосновение кожи, а если Чуя попытается провести обманный удар, чтобы увеличить между ними расстояние, Дазай может вывернуть его запястье. Или даже сломать. И то, и другое Чуе без надобности. Помимо этого Чуя явно сбит с толку его действиями. Ошарашенный всем происходящим, он просто не знает, чего ждать от Дазая, какой выходки, поэтому стоит, замерев, и только отслеживает цепким взглядом каждое его прикосновение, как будто в пальцах Дазая, ласкающих тонкую кожу его запястья, не обезображенную - в отличие от кожи Дазая - шрамами, есть какой-то сокровенный смысл, который прольёт на всё свет. От интимности происходящего у Дазая перехватывает дыхание. Впервые за долгое время они вновь так близко. В груди сладко тянет. Нарисовав на беззащитном запястье знак бесконечности большим пальцем, он вновь пробирается пальцами под перчатку, массируя кожу и впитывая в себя пробежавшую по чужой руке дрожь. Поднимает взгляд на лицо Чуи и тоже замирает, встречая его взгляд. Кажется, между ними начинает искрить. В глазах Чуи столько эмоций. Так красивы радужки, посветлевшие до бледно-голубого цвета - признак сильного раздражения. Так приятен взгляду и нежен румянец, начавший стекать с лица Чуи на его шею и верхнюю часть ключиц, виднеющихся в расстёгнутом вороте рубашки. Из-за светлой кожи Чуя в минуты гнева часто напоминал Дазаю спелый томат, что не раз становилось предметом для шуток и язвительных высказываний, но вот такой румянец, рождённый непониманием, раздражением и флёром смущения, Дазай видит на его лице впервые. И это зрелище настолько захватывает его, настолько нравится ему, что он невольно подаётся вперёд, склоняется, чтобы рассмотреть поближе. В голову начинают лезть мысли о том, как можно заставить этот румянец расцвести ещё ярче, и он уже подцепляет край перчатки, начинает стягивать её, как... Наэлектризованную тишину разрывает звонкий шлепок. Звук подобен выстрелу. Они одновременно вздрагивают и опускают взгляды на свободную ладонь Чуи, которая только что ударила Дазая по наглым пальцам. Время восстанавливает свой ход, и Чуя делает резкий шаг назад, мгновенно вырывая свою конечность из ослабшей хватки Дазая, стоило только тому потерять бдительность. - Держи свои грабли при себе, извращенец! - рявкает он, и розовый румянец его щёк начинает сменяться привычными красными пятнами злости. - Что такое, Чуя? - елейно тянет Дазай, вскидывая руки по обе стороны от своей головы, будто преступник в момент задержания полицией. - Никто никогда не трогал тебя за твои крошечные ладошки? Когда Чуя ничего не отвечает, резко разворачивается на каблуках и решительно направляется к креслам для посетителей, Дазай принимает за благо спешно удалиться из его кабинета без лишних излияний и дополнительной порции подколок: ещё успеется. И пусть одно из кресел всё-таки отправляется этим вечером в полёт, главное, что оно врезается в захлопнувшуюся за спиной тихо рассмеявшегося Дазая дверь, а не в его затылок.

|...|