Through the worlds

***

Лилит было довольно интересно, но в то же время странно вернуться в свою школу. В место, в котором она провела семь лет, в котором нашла друзей и врагов и, в конце концов, саму себя. Работа в Министерстве магии была слишком скучной для её натуры, которая требовала постоянных всплесков адреналина. Работа мракоборцем — единственный приемлемый для неё вариант после выпуска из Хогвартса, но ловля плохих парней никогда не была для неё делом чести, чем-то, что восстанавливает справедливость и делает мир лучше. Возможно, все стереотипы о слизеринцах лишь миф, но Лилит им полностью соответствовала. Она продержалась в Министерстве шесть лет, поднявшись до руководящей должности, и именно тогда всё это ей наскучило окончательно. Затем Лилит присоединилась к группе путешественников в Северной Европе, занятых поиском невероятных магических артефактов вроде плаща истинной невидимости и множества других. С ними она распрощалась, когда поняла, что играет роль морального компаса в этой компании. А ведь её границы были весьма широки. Таким образом, она ушла в самоволку. Прошлый опыт мракоборца играл ей на руку, а способность держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов создали ей репутацию профессионала. Чаще всего Лилит занималась поиском информации и людей. Люди иногда просто пропадали, иногда оказывались мёртвыми. На её счету было даже несколько расследований смертей, которыми Министерство решило не заниматься, а родственники не могли найти покоя, зная, что убийца всё ещё на свободе. О её методах работы ходили лишь слухи, но при необходимости доверить дело правильному человеку «Мадам Сатана» вспоминалась первой. Конечно, в основном она получала необходимое лишь угрозами, добывала компромат на человека, узнавала необходимую информацию из первых уст, но когда попадались крепкие орешки, она не боялась прибегнуть к пыткам. Ну а парочка совершённых ею убийств, конечно, была необходима для собственной защиты. Министерству магии не удалось их раскрыть, и они были повешены на какого-то волшебника, уже приговорённого к пожизненному сроку в Азкабане. Чувствовала ли она вину за убийства? Возможно, пару дней. Собиралась ли прибегать к этому вновь без необходимости выбирать между своей жизнью и чужой? Время покажет. Люцифер Морнингстар пригласил её занять должность преподавателя Защиты от Тёмных искусств спустя ещё два десятка лет после ухода из Министерства. Она знала его слишком давно и поразилась тому, что попечительский совет не понимал всей опасности, исходящей от человека в директорском кресле. Что заставило её согласиться на работу у столь опасного человека? Банальная скука. В первый же день она обзавелась новыми врагами в лице преподавателей трансфигурации и зелий. Зельда Спеллман и Фаустус Блэквуд. Лилит не знала, были ли они друзьями, но даже если нет, неприязнь к новому профессору их определённо сблизила. Раздражённость Зельды она понять не могла. С Фаустусом всё было проще: несмотря на то, что на нём лежали обязанности заместителя директора и декана Слизерина, все привилегии он потерял, даже покорно предоставил Лилит место по правую руку от директора за обеденным столом. В то время как Спеллман продолжила сидеть слева от Люцифера, осталась деканом Когтеврана и решала так заботящие её вопросы дисциплины. Её пренебрежительное отношение к Гриффиндору и Пуффендую иногда напоминало шаблонное слизеринское. Возможно, именно поэтому она так легко взаимодействовала с Блэквудом и каждое утро бросала гневный взгляд на нового преподавателя, а затем поддерживала все негативные комментарии зельевара о женщине. И пока Зельда утопала в гневе на Лилит, её сестра, преподаватель травологии и декан Пуффендуя, стала ей довольно близкой подругой, насколько это возможно за пару недель. Хильда, казалось, была даже очарована Лилит, слушая немного приукрашенные истории из жизни и работы. Их племянница, по словам Хильды, восторгалась уроками ЗоТИ в этом году каждый раз, когда они ужинали всей семьёй. Женщина также не понимала, что именно так злило её сестру в Лилит, вспоминая, как та срывалась на племяннице за лестные комментарии в адрес преподавателя. — Вы здесь не задержитесь. Но заставляете людей привязываться к себе, чтобы потом они переживали ваш уход. Речь точно шла не о Хильде. А если о Сабрине, то почему Лилит должна переживать насчёт привязанности пятикурсницы, которая уже должна быть способна справиться с этим? Но Зельда, видимо, считала иначе, прочитав ей чуть ли не полноценную лекцию после ужина, на который её пригласила Хильда. Лилит не ждала ничего хорошего, когда старшая Спеллман вызвалась её проводить, оставив сестре привилегию довести племянницу до гостиной Гриффиндора. — Вы можете не верить, но место преподавателя ЗоТИ проклято. Никто не задерживается на нём дольше года уже много лет. Вы не станете исключением. — У меня хорошее предчувствие, — ухмыльнулась Лилит, останавливаясь возле своего кабинета. Она не говорила о довольно необычном предсказании о Хогвартсе, ведь старшая Спеллман наверняка относится к прорицаниям скептически. — Кто знает, может, через год появится другая вакансия и мне придётся задержаться. Место директора ведь не проклято? Громкий смех Зельды будто наполнил весь замок, его опустевшие ночью коридоры, вызывая возмущение уже сонных обитателей портретов. Казалось, она впервые реагировала при колдунье искренне, не пытаясь быть сдержанной и надевать маску холодности и безразличия. Лилит улыбнулась, про себя невольно отмечая, как прекрасна ведьма. Она наделена красотой, сложный характер не позволяет думать, что ты её понимаешь, а жёсткость придаёт особое очарование. По крайней мере, до той поры, пока это не становится раздражающим. Возможно, однажды Лилит даже могла бы в неё влюбиться, если б Зельда позволила. Вероятно, к тому времени она бы знала, любит ли Спеллман, когда её шлёпают, предпочитает ли страстному сексу более нежные прикосновения, но кто сказал, что всё должно быть просто? Вместо презрительной усмешки на свою реакцию Спеллман увидела лишь восторг в глазах и плохо скрываемую похоть. Обжигающий взгляд холодных голубых глаз пугал колдунью, заставляя её нервничать, словно влюблённую школьницу перед первым поцелуем. — Профессор Морнингстар вряд ли собирается в отставку, — быстро произнесла Зельда, не сводя глаз с темноволосой женщины, которая медленно приблизилась, будто боясь отпугнуть. Дыхание Спеллман участилось и потяжелело. Её предавало собственное тело, но она не отступила, не позволяя Лилит думать, что именно она контролировала ситуацию, а себя убеждая, что имела власть над происходящим. Ведьма врала себе. Она не могла контролировать даже своё тело. — Я не настаиваю. — Лилит скользнула взглядом к тёмно-алым губам, запустила пальцы в рыжие волосы, ловя каждую реакцию тела на свои прикосновения. — Я лишь говорю о том, что планирую задержаться. Зельда ждала желанного касания, затаив дыхание, и всё равно на мгновение растерялась, когда почувствовала чужие губы на своих. Она не понимала, откуда такое странное и сильное влечение к Лилит с первого же дня, но ласкающий её уста язык слишком приятен, чтобы думать о чём-то, кроме ощущений здесь и сейчас, позволяя возбуждению подниматься в груди. Лилит заставила себя остановиться слишком быстро, разорвать касание губ, убрать скользящие по телу руки и выровнять дыхание. — Вам пора. Уже поздно, — немного холодно заметила она; взгляд всё ещё полон вожделения. — Да! Поздно, — недовольно вторил её словам какой-то мужчина с портрета. На долю секунды на лице Зельды появилось недоумение. В конце концов не она это начала. Ей хотелось вновь прижаться к сладким устам, запустить пальцы в тёмные непослушные волосы, ласкать тонкую шею, прижать ведьму к себе. — Доброй ночи, — бросила она через мгновение с привычным высокомерием. Лилит усмехнулась реакции и проводила взглядом ведьму, которая после секундного раздумья ступила на лестницу, ведущую в подземелья, а не в сторону кабинета трансфигурации. Следующим утром Фаустус Блэквуд выглядел слишком довольным собой, даже забыл, что по расписанию у него должны идти колкие взгляды в сторону той, что заняла его место. Был бы он столь же беспечен и самодоволен, если б знал, что прошлую ночь он провёл с рыжеволосой ведьмой лишь из-за того, что та же раздражающая его женщина пробралась в мысли Зельды и решила повременить со спальней? Профессор Спеллман же была непривычно молчалива весь день, устало отмахиваясь от Блэквуда и не слишком охотно реагируя даже на слова Люцифера. — После ужина я буду ждать вас обоих в своём кабинете. У нас произошло нападение на студента, но без лишних лиц и слухов, понятно? — Спеллман тут же вышла из транса, мгновенно вслушиваясь в речь. Они с Блэквудом почти синхронно закивали. — Лилит? — директор повернулся к волшебнице. — Конечно. — И она вновь поймала презрительный взгляд от Блэквуда и раздражённый — от Спеллман. Всё снова возвращается на круги своя. Нападение совершили возле гостиной Гриффиндора, после чего шестикурсницу переместили в ближайшую кладовку. Она возвращалась в ночное время в гостиную и была оглушена заклятием минувшим вечером. Этим ограничивалась информация. И пока профессор Спеллман говорила о мерах предосторожности, которые необходимо принять для защиты студентов, а Блэквуд не рекомендовал наводить панику, профессор Морнингстар молча сидел в директорском кресле, явно отрешившись от происходящего, слишком привыкнув к спорам этой парочки. — А мы уверены, что именно эта студентка и была целью? — вмешалась Лилит. Её голос негромкий, но мгновенно привлёк внимание к ней, сидящей в противоположном конце кабинета. — Заклинание было весьма сильное. Это не неудачная шутка. Возможно, эта девочка выжила лишь потому, что именно её никто и не хотел трогать. Случайная жертва. — Вот именно! В коридорах опасно. Наши ученики в опасности каждую минуту, что находятся одни, — Зельда согласилась с ней с явной неохотой, но на мгновение даже порадовалась третьему голосу в их извечных спорах. — Необходимо усилить правила безопасности. Ходить в сопровождении преподавателей и патрулировать ночью коридоры. — Есть другой вариант. — Профессор ЗоТИ привстала и подошла ближе. Её глаза загорелись в предчувствии интересного дела. — Кто бы ни был нападавшим, его цель — гриффиндорец, скорее всего из старших курсов. Можем оставить всё как есть и наблюдать. Это более эффективно, если мы не знаем, с кем имеем дело. — Да вы с ума сошли! Использовать студента как приманку? — Лицо Зельды исказил ужас. — Вы наняли сумасшедшую! Да ещё позволяете ей вмешиваться в дела школы. Нам нужно защищать учеников! — Я согласен, — наконец вмешался Люцифер, видя, как лицо Спеллман расслабилось, и выдержал театральную паузу, — с Лилит. На лице Зельды застыл ужас, но спорить с директором она не взялась. Одно дело — высказывать своё мнение и спорить с Блэквудом, другое — с Люцифером, который лишь непринуждённо оглашал план действий: — Поговорим с портретами и будем наблюдать за гриффиндорской гостиной под заклинанием невидимости. Нельзя спугнуть нападавшего. Фаустус, будешь дежурить первым. Уведоми профессора Лавкрафта, чтобы сменил тебя в два часа. А теперь оставьте нас. Мне нужно поговорить с новым преподавателем. Лилит знала, что её позвали в школу не просто потому, что появилась свободная вакансия. Она знала и о пророчестве, которое беспокоило Люцифера. О человеке, который должен свергнуть его, заставить потерять всю власть. Правда, она не знала, о ком идёт речь. — Что ты думаешь о Сабрине Спеллман? Её будто окатили водой. Пятикурсница, которая должна уничтожить Люцифера Морнингстара? Предположение казалось ей весьма глупым. Лилит всегда знала, что нынешний директор Хогвартса интересовался опасными для общества вещами, нарушал самые строгие законы магического мира, ему было о чём переживать, но как мог ребёнок помочь уличить его в этом? Человека, которого боялись очень многие влиятельные люди. На деяния которого закрывало глаза всё Министерство магии уже долгие годы. — Немного своенравная, но я не вижу в ней какой-то опасности, профессор. Вы уверены? В пророчествах всегда сложно разобраться. — Лилит выкинула из головы Зельду, которая так не вовремя пробралась в мысли, словно напоминая, что речь шла о самом дорогом для неё человеке. — В пророчестве говорилось о моём ребёнке. Слова весьма чёткие. А она моя дочь. Вряд ли тут возможны иные трактовки, моя дорогая Лилит. Задача была ясна, но директор ни слова не сказал о важности Сабрины для него. Возможно, она слишком значима для него, чтобы произносить это вслух и ставить под сомнение его репутацию. Либо же девчонка обречена. Но самое важное, что Лилит знала о пророчествах, — они имели свойство сбываться любыми способами. И порой это происходило весьма неожиданно. Известием о наличии дочери у Люцифера Морнингстара вечерние сюрпризы не ограничились. Старшая Спеллман встретила её в классе Защиты от Тёмных искусств, через который проходил путь в кабинет преподавателя и спальню. Зельда сидела на преподавательском столе, отрывая взгляд от двери лишь на мгновение чуть ли не каждую минуту, чтобы взглянуть на часы и убедиться, что уже достаточно поздно. — Я запираю дверь не только от студентов, профессор Спеллман, — Лилит начала говорить ещё до того, как увидела гостью, и направилась прямиком в свой кабинет. — Пришли вновь высказать недовольство? — И, возможно, неоднократно. — Зельда спрыгнула со стола и ускорилась, следуя за женщиной в кабинет. — Я слышала о вас. Знаю, чем вы занимались после мракоборства и чем заслужили своё специфическое прозвище… Мадам Сатана. — И что же? К чему вы ведёте? — Лилит бросила ключи на стол и пошла дальше, в спальню, проклиная Зельду за столь неподходящий выбор вечера для визита. — Хогвартс — это не то место, где уместны ваши методы. Если Министерство закрывает глаза на ваши выходки, это не значит, что вы правы и можете продолжить заниматься провокациями и пытками в стенах школы. — Пытками? По-вашему, я этим занимаюсь? — Лилит усмехнулась, сняла зелёный пиджак и бросила его в кресло, а затем принялась за пуговицы рубашки. — Вы, конечно, правы, но это бывает крайне редко… — Что вы делаете? — перебила её Зельда слегка дрогнувшим голосом, не сводя глаз с приоткрывшейся обнажённой кожи. — Надеялась, что вы уже закончили. У меня был сложный день. К тому же у вас ведь есть способы провести ночь более интересно. Ах да, Фаустус занят реализацией моего крайне опасного и совершенного глупого плана, — Лилит театрально закатила глаза, а затем её губ вновь коснулась привычная ухмылка. — То, как я провожу ночи, вас совершенно не касается. Или, быть может, вы ревнуете? — Как только слова сорвались с её уст, Спеллман почувствовала себя очень глупо, что не случалось уже очень давно. Ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть реакции. — Ревную? Ни в коем случае, — Лилит издала тихий смешок. — Вы для меня как открытая книга, Зельда. Так что я понимаю, что заставило вас провести ночь в подземельях. — Спеллман недовольно хмыкнула, скрывая появившийся испуг. — Вы говорите, что я холодна и бездушна, жестока и безжалостна, но разве это не то, что вас привлекает? Разве не к этому вас так сильно влечёт? К опасности. Спеллман умела играть в такие игры, особенно с мужчинами, позволяя им считать себя ведущими в их маленькой игре, но с Лилит терялась, будто напрочь забывая, как подобные отношения в принципе работают. Слышать об эмоциях, в которых она сама ещё не разобралась, невыносимо, и Зельда потеряла дар речи. Лишь на мгновение. Но этого достаточно, чтобы позволить Лилит воспользоваться замешательством и сократить расстояние между ними в пару коротких шагов. Быстрый шаг назад — и женщина упёрлась спиной в стену, не имея путей к отступлению. Резкий запах парфюма ударил в нос, а жаркое дыхание коснулось её губ. — Вы лишены инстинкта самосохранения, Зельда. Все ваши чёткие правила нужны лишь для того, чтобы не позволить вам упасть в пропасть, не погрязнуть в своих пороках и прегрешениях. — Вы меня не знаете, — даже шёпот дался Зельде с трудом, мысли возникали хаотично и не хотели формироваться в полноценные предложения. Пелена застилала разум, оставляя лишь возможность смотреть в ярко-голубые глаза напротив и чувствовать, как бешено билось от адреналина сердце. — Не знаю, но разве я не права? Спеллман заставила себя прикоснуться к ведьме, мягко оттолкнуть её и словно выскользнуть из невидимых тисков. Она не знала, кого ненавидела в эту секунду больше — себя или Лилит. — Зельда? — Когда колдунья с нескрываемым недовольством повернулась к ней уже в дверном проёме, Лилит продолжила: — Вы ведь ужинаете с сестрой и Сабриной каждую пятницу уже несколько лет, не так ли?

***