Леди Тано?!

— Вы очень хорошо выглядите сегодня, Лумия. Вам к лицу чёрный цвет. Сухой, но приятный и даже обходительный голос самого Императора коснулся ушей мириаланки, невольно сморщившей нос от такого обращения, и девушка, глядя вперёд, спокойно произнесла: — Благодарю. Но позвольте отметить, что в нынешних обстоятельствах я не придаю этому значения. — Вы бы не придали и прежде, — усмехнулся император. — Как истинный джедай и будущий рыцарь, вам любование собой, несомненно, чуждо. Шив Палпатин замер с кривой улыбкой на тонких губах, и на какое-то время движущийся лифт застыл в молчании. Конвой в черных пластоидных доспехах за спиной Лумии не издал ни звука. — Все эти люди, которые ожидают нас там, — тихо произнёс Император, — немного не понимают, для чего я придержал вас возле себя, леди Лумия. — Я бы предпочла, чтобы вы называли меня, как я просила, — сдержано поправила мириаланка. Если бы она смотрела на лицо ситха, она бы заметила в его глазах удовлетворение таким ответом. — Я помню о вашей просьбе. Но позвольте, вы не связаны узами брака, чтобы я звал вас леди Опресс. Да и хотелось бы вам этого сейчас?.. Я не уверен. Каждый раз, когда она думала о Саваже, голову охватывало холодом, а тело цепенело при мысли о том, что с ним могло что-то случиться. Она была уверена: он уже попал в беду. Лумия чувствовала это, и никакие блокираторы не могли ей помешать. Но главное было — знать, жив ли он. Все остальное поправимо. — Я могу вам обещать, Лумия, — скупая змеиная улыбка сухим остатком разошлась по тонким губам Палпатина, — сегодня ваше ожидание будет удовлетворено. Правда, иногда наши желания сбываются не самым подходящим образом. Если вы слышали когда-либо о Дарте Плэгасе Мудром… — Не доводилось. Лифт плавно остановился и перегородка отъехала, демонстрируя Лумии белый коридор, изящно украшенный резьбой на стенных панелях. На каждом углу пристально бдили клоны. Лумия невольно подумала о побеге… но сейчас, когда она идет следом за старым ситхом, сопровождаемая одним из лучших отрядов ныне имперских клонов, побег невозможен. Длинное платье ходьбе не мешало: мириаланские женщины часто носят крайне длинную и закрытую одежду по соображениям культуры и религии. Лумия не была воспитана на родине, а отца и мать ей заменял мастер-джедай, по происхождению — забрак, но всё же она с достоинством несла себя, горделиво подняв подбородок. Сидиусу нравились эти чувства… Эта буря эмоций, которую она прятала в своей душе, отрицая. Горечь утраты, боль потери, страх. Гордость… несломленная в Силе, хотя и плененная. Однажды она могла бы стать одной из его лучших учениц. В ней таится огромный потенциал… ничуть не меньший, чем в нынешнем его ученике… Лумия держала осанку и лицо, когда шагнула в роскошный зал с колоннами, украшенный к приёму императорских приближенных ледяными скульптурами. Незаметные, официанты сновали между гостей, разнося по ним напитки. Мероприятие очевидно имело светский характер, несмотря на то, что гостей в серых мундирах было больше остальных. Приятная, живая инструментальная музыка создавала атмосферу благополучной торжественности. Тогда Лумия и поняла: все, кто присутствует здесь и сейчас, и есть сильные нового мира, предатели Республики и старых идеалов. Она окинула зал презрительным взглядом — но не подала вида, замерев у колонны и считая, что ей здесь делать нечего. Практически сразу вслед за девушкой в зал медленно и степенно вплыл сам Император в длинной тунике, расшитой ауродиевыми нитями. Голоса гостей почти сразу смолкли, как и, по распоряжению распорядителя, музыка. Палпатин молчал, молчали все. По заметному напряжению, Лумия осознала, насколько присутствующие боятся Императора. Среди чужих лиц Лумия обнаружила знакомое лицо, обрамленное черными волосами… напрягла память… всмотрелась в красивые черты стройной девушки, одетой в чёрное. Трилла. Трилла… Судури. Лумия поморщилась. Она знает её, потому что Триллу нередко ставили в пример им, как одну из лучших учениц. Неужели она пала… возможно, её мастера убили так же, как и прочих, и это подтолкнуло Триллу к неверному выбору. Лумия тяжело вздохнула — и вдруг глазам своим не поверила. Асока! Да, среди гостей она ясно увидела и Асоку! Она осунулась, отчего черты её лица словно заострились и стали более точеными. Она была одета в достаточно откровенное черное платье, глубоко открывавшее декольте, а на шее у неё было некое подобие блокиратора, подобного тому, что сковывало Силу Лумии. Блокираторы были искусно замаскированы под ожерелья, очевидно, чтобы не выдавать их истинную цель окружающим. Тогруту сперва было не видно, поскольку её прикрывали спины клонов, облаченных в чёрное. Сейчас же Асока смотрела вперед себя, не вглядываясь в чужие лица — и мягко сложив руки на уже достаточно круглом животе, прикрытом свободным силуэтом платья. Лумия не думала отводить глаза, впервые за всё время — за почти двадцать четыре дня плена — радостно улыбнувшись уголками губ. Милая подруга, ты жива! Она с надеждой вгляделась в лицо Асоки, рассчитывая, что тогрута почувствует её взгляд… и точно. Асока перевела бирюзовые глаза, беспокойно скользнув по собравшимся глазами… и вздрогнула, увидев Лумию. На лице её отразились облегчение и радость. Она бы хотела подойти… хотела хотя бы коснуться её. Узнать, всё ли с ней в порядке. Нет, это было невозможно. Асока с тоской осмотрела черную точеную фигурку, закутанную в складки ткани, и перевела глаза на императора, точно впервые заметив его. Тем временем, официант вежливо вручил Лумии бокал с игристым вином. Она машинально сжала хрустальную ножку, вымученно глядя в усталое лицо подруги, покрытое печатью тревог. — Я рад приветствовать вас этим вечером здесь, на Корусанте, — тем временем произнес Палпатин, — в своём дворце, что означает, что каждому из вас я доверяю как себе и высоко ценю вашу преданность Новой Межгалактической Империи. Аплодисменты, сопровождающие его речь, многое сказали девушкам. Аплодировали сдержанно, но согласно — здесь сочувствующих пленницам явно не было. Асока и Лумия медленно переглянулись, продолжая слушать, что говорит император. Остановив аплодисменты одним жестом, он продолжил: — Однако, позвольте выразить также моё недоумение и скорбь по поводу политической позиции некоторых планет и групп лиц. Мы столкнулись с предательством режима Империи и намерены в кратчайшие сроки решить проблему несогласных. Асока нахмурилась, вглядываясь в лицо Лумии под новый взрыв аплодисментов. Все, кто так послушно стучал ладонью о ладонь, не выглядели уродливыми садистами и жестокими убийцами. Это были обычные мужчины и женщины, по большей части, возможно, политические или общественные деятели, но то, с какой горячностью они поддерживали слова нынешнего императора, казалось ей чудовищным. — Мы будем искоренять проблему в своих же рядах, и сегодня я позволю вам убедиться в том, что ценю жизнь каждого гражданина Империи и даю шанс на исправление любому, даже своему злейшему врагу. Он дал знак рукой, чуть приподняв ладонь, и створы в коридор медленно разъехались, открывая взорам присутствующих конвой из двенадцати клонов, облаченных в черную броню личных штурмовиков императора. В центре они вели кого-то… Лумия присмотрелась. Кто это?.. Она чуть сузила глаза, вгляделась в силуэт… и бокал выскользнул из её рук, разбившись на множество серебристых осколков. Five Fingers Death Punch — Wrong Side Of Heaven В сложившейся тишине этот звук возымел невероятный эффект. Лумия стояла, подрагивая руками, и пораженно смотрела на то, как, полностью закованного в блокираторы, клоны ведут её друга. Её вайнэ… её Мола. Она нервно выдохнула. Черные кандалы на запястьях были прикреплены к ошейнику, и он шел, невольно прижав кулаки к груди. Рот был закрыт металлическим подобием кляпа с мягкой прослойкой. Этот кляп представлял из себя плоский обруч, плотно охватывающий его затылок кольцом — и завершающийся широкой маской, прикрывающей лицо до подбородка. Он был одет лишь по пояс — в простые штаны и ботинки. Ремень оставили при нем, но крепление для светового меча сняли, как заметила Лумия. Верх же на нем отсутствовал, а торс и руки — то, что было видно невооруженным глазом — поверх татуировок были покрыты свежими рубцами и шрамами. Мол буравил собравшихся пристальным взором по-прежнему ярких, злых глаз, и Лумия впервые были рада видеть эту непокоренную злость, эту кипящую ярость в них. Хоть он и скован, хоть и пленен, но он жив! На секунду ей стало чуть легче дышать, и она с надеждой бросила взгляд на Асоку… однако она, не сводя с Мола глаз, стояла с таким выражением лица, что было очевидно: ей тяжело и страшно видеть его таким. Сперва он не заметил Лумию, пристально глядя на Асоку и не отрывая от неё взгляда. Он бегло сканировал её, и на секунду брови изогнулись — и мириаланка догадалась: он проверяет, всё ли с ней в порядке… После того, как он счёл её состояние приемлемым, Мол перевел глаза на Лумию — безошибочно четко, и ей показалось, взгляд его смягчился, и он медленно моргнул ей. Мол моргал крайне редко, и сейчас этот жест заменил ему кивок или рукопожатие. Заменил слова приветствия. Всё заменил. Лумия сама не заметила, как по щеке из уголка глаза скользнула слезинка, прокатилась — и замерла на подбородке… — Некоторые из вас знают его, как лидера преступного синдиката Кримсон Дон… прославившегося на всю Галактику своей бескомпромиссной жестокостью и влиянием, особенно — в Космосе Хаттов… — медленно произнес Палпатин. — Но сам он тщательно скрывает свое прошлое, которое прочно связано со мной, к моему нынешнему прискорбию. Итак, леди и господа, перед вами — ныне пленник, а прежде — мой первый ученик, темный лорд ситхов, Дарт Мол. Полные интереса взгляды собравшихся явно говорили о том, что они весьма наслышаны о криминальной репутации Мола и его таинственной фигуре, всегда остававшейся в тени. И сейчас, пойманный и скованный, он был примерно кем-то вроде плененного сарлака, прежде внушавшего дикий ужас и невольное почтение, а ныне представший покорившейся тенью грозного чудовища. Он сузил глаза, вскинув подбородок и хмурясь. Глаза недобро вспыхнули. Мол, которого Сидиус специально вывел полуголым, среди светской массы, роскошно одетых женщин и элегантных мужчин выглядел зверем, утратив любой намек на человечность — но не достоинство и гордость. — Не думаю, что есть необходимость в его освобождении от оков, — мягко произнес Сидиус, — поскольку это опасный государственный преступник, который не раз показывал лояльность сепаратистскому движению, что меня очевидно угнетает. Ибо помимо того, что это мой ученик… — он сделал паузу. — Это одаренный и крайне талантливый стратег и воин, который в лучшее время и при других обстоятельствах мог служить на благо Империи, подобно другим одарённым в Силе, принявшим взамен ложного учения павшего Ордена джедаев истинно верный путь. Мол понял, и давно уже понял, чего конкретно хочет Сидиус. Он знал бывшего Учителя так, как не знал его никто другой, и немало не удивился увидеть в толпе Лумию и Асоку. Тревожило его, что здесь нет Саважа. Однако, может быть, на него у Учителя другие планы… Мол презрительно покосился на старого ситха, весьма громко хмыкнув и дрогнув плечами, что явно свидетельствовало о его крайнем скепсисе относительно высказанной идеи. — Однако, — вдруг заметил император, — ситуация может коренным образом измениться, и каждый, особенно одаренный, из тех, кто обладает нужным Империи потециалом… может получить шанс на исправление и возможность присягнуть на верность новому режиму. Асока похолодела. Он пытается завербовать Мола. Он будет шантажировать… Иначе — никак. Но чем? А точнее, кем… Девушка понимала, что она и её нерожденное дитя — первые в списке. Она ожидала, что Сидиус применит удушение Силы против неё, чтобы выволочь её перед Молом и надавить на слабое место, и была морально и физически готова… Но не к этому. Не к такому. — У каждого из нас есть за что бороться и ради чего жить. Согласитесь, родственные узы, а особенно — кровное родство, невероятно мотивируют… Два клона в черном стремительно выволокли через толпу тело, и Асока услышала громкий горловой всхрип. Лумия не сдержалась, глядя на то, как полусознательного Саважа держат под руки, чтобы он не упал. Уродливый ошейник перехватил мощную шею. Он безразлично смотрел по сторонам бледными чайно-желтыми глазами, но заметно оживился — и воспрял, когда увидел брата. А затем — дернулся, впервые после двадцати дней жесточайших пыток силясь вновь сопротивляться, когда он услышал и увидел Лумию. Всё было слишком стремительно. Мол рванулся вперед, ловко ударив одного из клонов ступней в голень — и даже со связанными руками умудряясь в легком пируэте вырубить еще одного. Они моментально вскинули бластеры, однако Палпатин дал знак не двигаться, однако простер руку — и Саваж, захрипев, приподнялся в воздух, поддерживаемый Силой. Мол, отшвырнувший от себя еще одного клона, застыл на месте, издав яростный и полный ненависти рык — и тяжело задышал, глядя на то, как его брат беспомощно задыхается. — Бывают моменты, когда судьба снова дает тебе шанс стать кем-то. Снова обрести величие. Послужить истинной цели. Стать оружием, которое ковали из тебя всю жизнь. Мол устал быть оружием. Он знал, что достоин большего, чем это. Он ненавидел Сидиуса за это — и сейчас переводил мрачный взгляд на бывшего учителя… и на хрипящего в незримых путах брата. — Я мог бы предоставить свободу и полномочия, как и сохранить титул лорда. Однако взамен, разумеется, я требую присягнуть на верность Империи и лояльность мне, своему императору. Мол тихо рыкнул, напрягшись и тряхнув своими кандалами. Очевидно, насколько он был против… И четко ответил «нет» на это безусловно заманчивое предложение. Саваж всхрипнул, быстро забившись в воздухе. — Очень жаль уничтожать действительно талантливых и способных. — С сожалением произнес император. — И очень жаль разрушать семьи смертью только одного её члена… Саваж изогнулся. Мощное тело, поднятое в воздух, было беспомощным против Силы старого ситха. Он откинул назад голову, увенчанную длинными рогами. Новый хрип вырвался из его груди. — Нет!!! Это была Лумия. Не помня, что именно делает, девушка рванула вперёд что есть сил и скорости — понимая умом всю свою беспомощность, но не в состоянии ничего не сделать. Однако кто-то Силой остановил ее, и она встала, как вкопанная, метрах в двух от покрытого испариной, дрожащего и бьющегося в агонии Саважа. Он медленно покосился на неё, пока в груди клокотал воздух. Это был взгляд сожалеющего, обречённого человека, и поняв, что ничего не изменить и не сделать, Лумия побелела, молча стиснув руки… — Я редко даю второй шанс, — спокойно произнёс император. — Но это особый случай… Он медленно шагнул к Молу, из складок туники доставая что-то серебристо-черное. Сабер… Мол сузил глаза, опустив лоб и угрожающе выставив рога. Его взгляд метнулся к Саважу. Сколько ему оставалось? Меньше минуты… возможно… — Освободите ему руки. — Сказал мягко Шив Палпатин. Тяжелые кандалы сняли. Мол не прикоснулся к ноющим запястьям, к занемевшим рукам, которые не могли бы даже активировать сабер. Он медленно, болезненно опустил руки, глядя на брата, бьющегося за спиной Сидиуса. И кивнул. Окружающие с поразительным спокойствием смотрели на него, точно это было какой-то частью их обыденной жизни. — Протяни правую руку, Мол. Он уже понимал, что произойдёт. Спокойно вытянув её и пристально глядя в голубые глаза императора, удивительно маскировавшего свою ситхскую натуру, он глубоко вдохнул в грудь воздух. Он боялся этого… после того, как его разрезали пополам — боялся увечья больше смерти… Асока вздрогнула, качая головой, не веря тому, что увидит, и расширила глаза. Алый световой меч Мола вспыхнул, разжигая воздух, и пылающий клинок обрушился на его запястье, в мгновение ока отсекая плоть от плоти. Мол крепко закрыл глаза, придержав изуродованную культю, и зарычал, глухо и болезненно, слыша, как тяжело падает на пол Саваж и кашляет… силясь вдохнуть воздух передавленной глоткой. — Увести их, — распорядился император, отворачиваясь от ученика, упавшего на колено.