My girl forever

Эта остановка в знакомому порту оказалась самой короткой. Пополнили запасы, передохнули и прикупили кое-что особенное. Джек проводил отдаляющийся берег неоднозначным взглядом. Это было последнее из мест, в которых он уже бывал — так далеко они не заплывали. Впереди огромная пустошь открытого океана — непредсказуемая, опасная и неизведанная никем. Он все чаще задумывался о том, что приближаются те самые опасные воды и земли, о которых говорила Сэльма Дея Деметра. Но испытание вроде Источника, проклятия Ацтеков или Кракена он уже проходил. Справится и с этим. Главное теперь будет беречь ее, до тех пора пока не научит саму заботиться о себе. Поэтому пока радовало и веселило лишь одно только присутствие маленькой пиратки на корабле. Морякам не приходилось унывать, когда она пела по утрам, помогая им с разматыванием веревок или по готовке, бегала по палубе за улетевшим концом паруса или мастерила себе качели или кукол из старых канатов. Вот и сейчас Джек обернулся на ее хитрое хихиканье и сам натянул улыбку до ушей, спустившись с помоста и сев на старый сундук. По пути от своей каюты, которую ей наконец-то выделили, до Воробья, девочка замучала Гиббса расспросами, что за подарок они ей приготовили. Но завидев капитана бросилась стрелой к нему и лихо запрыгнула на колени. Джек сначала легко приготовился ее поймать, но по приземлению вдруг осознал, насколько Скрипелка и правда выросла. Теперь ему тяжеловато не только поднимать ее, но и держать на коленках весь вес. — Так, посмотрим, что тут у нас для тебя? — Джек достал из-за сундука невероятно красивое и чистое на фоне с его рук голубое платье. Анжелика своей грудью разом медленно и восторженно вдохнула весь воздух с палубы и округлила глаза. Оно было такое свежее, совсем новое, идеально сшитое, с белыми кружевами и настоящими резными пуговками на рукавах и воротнике. Пахло тем, что Энджи за все 1,5 месяца улавливала только от ткани парусов — свежестью и чистотой. — Вот, держи. Оно теперь твое. — не знал что еще сказать Воробей, гордо улыбнувшись и потихоньку намекая, чтобы она слезла с его ног. — Это ирландское кружево и чистый шелк. — тоже наговаривай ей на ухо Джошами, краснея от радости. Пока юная пиратка молча и в полном восторге осматривала подарок. — Французская мода, — будто себя нахваливал все Гиббс. — Ей то какое дело до моды? — скривился Воробей. Тот понятия не имел, что старпом купил девочке на рынке сегодня, пока они были в порту. Узнал за час до само́й юной мисс Тич. — Спаси-ибо! Оно невообразимо восхитительное и элегантное! Джек даже недоверчиво нахмурился, когда услышал в ее лексиконе новое аристократичное слово. Ах да, она же теперь ученая, палец в рот не клади. Ох уж этот Гиббс. — На здоровье, милая, — и оба они добивались расположения ребенка, словно та была английской королевой. — Я пойду переоденусь? — запросилась кудрявая, взметнув карие глаза на Джека. — Конечно, детка. — Скажи, если нужно помочь, — закряхтел Джош. Он вспомнил годы, когда служил в Британии и нянчил юную мисс Свон. Но девочки были вовсе не похожи характерами. — Да я справлюсь, — легко убежала кареглазая. — Быстро растет чудо, не правда ли? — сверкнул золотыми зубами Джек, будто Энджи была их корабельной обезьянкой. — А еще вчера она залезала в мой сапог по пояс и пряталась там от тебя, — два друга подошли к штурвалу и стали любоваться закатом. — Всего каких-то пару месяцев назад я кормил ее с ложки этой рыбной кашей, а она пускала слюни и вытерала об меня. — тоже улыбнулся Воробей, глянув на кольцо Анжелики, которое снова носил сам. А ее крестик все это время хранил под повязкой на запястье, так что тот не пропадет. Не то, чтобы Джек подался в веру… А он и не знал, почему хранил это все. Наверное, потому же, почему и девочка вернула ему его драгоценную монету. И все те годы после их первой встречи не снимала подаренное Джеком кольцо с сиреневым камнем. Интересно, долго будет длиться эта их «чехарда»? — А помнишь, как она, когда ей было около трех, раздавила на себе помидор и уснула, чуть не перепугав нас до смерти? — Гиббс вспомнил об этом с отрадой, а вот у Джека словно так же как тогда чуть сердце в сапоги не выпало. Детство юной пиратки изрядно потрепало «папашам» нервы за эти недели. — Джек, я тут нашел в своем кубрике старую карту. Сегодня мы отплыли с Ямайки, ветер пока не очень нам благоволит, сам видишь, — как бы весело не было с ребенком, им пора бы заняться своим делом и разобраться в конце-концов, где они. — Ты ведь помнишь, что впереди еще Тортуга? — Хм, правда? — Джек вновь вытянул трубу в сторону суши, от которой они медленно отдалялись. — я думал, мы поплывем в открытый океан через Малые Антильские острова, так на прямую. — нахмурился Воробей. Он до того привык к самому себе и Жемчужине, что надеялся и на быстроходность Красной Стрелы. Но она подводила его желания. Да и море словно по привычке завернуло их на знакомую дорогу к Тортуге. Как бы Джек не соскучился, но им нужно спешить и выбирать не приходится. Анжелика все старше и останавливаться не собирается. — Значит, через Багамы будет быстрее. Ветер ровно на север. — заспорил Джошами. — знаю, ты, как и я там еще не был, но об опасных рифах и о меняющемся в межсезонье мелководье нам обоим хорошо известно. Джек, которого как облупленного, знал Гиббс, махнул бы рукой и остался развлекаться в родной столице пиратства, наплевав на чью-то жизнь, тем более жизнь его очередной бывшей подружки, которая, судя по очень запутанному рассказу, еще и предала его, и не раз. Разумеется, и он ее тоже. И бросил бы без тягот совести, но Джек изменился. Этот выбор — выбор плыть мимо самой сладкой и близкой сердцу любого пирата жилы поставил в этом точку. Гиббс не поднимал эту тему больше так, как пытался достучаться до друга ранее. Кажется, тот всё уже и сам понял. Джек Воробей был чудаком. Необъяснимым, нелогичным, непредсказуемым и непонятным, как ветер в шторм. Но вот что за шторм овладел самим капитаном после этой девушки, Джош еще попытается выяснить, когда придет время и Анжелика вернется во взрослое состояние. Что Джек скажет тогда? — Что-то она долго. — сощурил один глаз задумчиво пират. — Ключи у тебя? — сразу распрямился Гиббс и пузо его выросло вдвое. — От ее каюты нет ключей, это бывший склад для пороха. — Туда что, любой может взять и зайти? — нахмурил седые брови старпом. — не порядок. А от кладовой с ромом, что под полом кают-компании? — Остальные ключи у тебя, кэп. — Хорошо. Молчание отдаленно нарушалось лишь шумом волн и криком чаек. Но отдаться морскому бризу по-прежнему мешало чувство тревоги. Кого-то не хватало. — Пойдем-ка проверим, как там наша русалочка, — все же настороженно собрался Воробей, направившись в противоположный конец корабля. Дернув ручку двери в каюту-кладовку девочки, Джек не двинулся с места. Нахмурился и подергал сильнее. Дверь не поддавалась его весу. Немного шаталась, будто ее кто-то удерживал изнутри. — Анжелика? — с опаской позвал Джек чуть громче, чем обычно. Гиббс оставил бутылку на столе и тоже подошел к приятелю. — Ты там, внутри? — пират начал расшатывать ручку двери, наседая еще и плечом. Но за этим шумом выламывания рамы он не мог услышать и ответа ребенка. — Что такое, Джек, не можешь войти? — Джош осмотрел вход. — Дверь заклинило, — пояснил он старпому. — не бойся, Анжелика, я вытащу тебя, — по-геройски загорланил он серьезно, даже называя девочку ее взрослым именем. Гиббсу на миг показалось, что он правда волнуется за нее. Как если бы настоящая женщина была в настоящей беде. И то, с каким рвением и паникой он быстро выбил дверь, чуть не сорвав с петель, заставило старпома задуматься еще о многом… Девочка испуганно стояла посреди каюты и сразу же вцепилась ручками в широкие рукава пирата, который сел перед ней. Голубое платьице смотрелось на ней чудесно и делало еще более невинной. Ребенок выглядел взволнованным и тревожным. Ее очень напугало то, что Джек выломал дверь и бросился к ней. Из-за этого она вновь посчитала себя виноватой. — Ты испугалась? — обнял ее за плечи капитан, позабыв обо всем. — Нет, — пыталась перебить его девочка. — Джек, — Гиббс вошел и заметил на ручке с той стороны завязанную веревку. — Я сама ее закрыла. — виновато, но уверенно ответила Энджи, держа свои тонкие ручонки на плечах мужчины. Джек сделал недоверчивое каменное лицо и выпрямился, встав. — Зачем? — он не узнавал девочку. — Я просто, — кареглазая перекинула кудрявые волосы на одно плечо и опустила глаза, чуть откинув длинный подол платья ножкой. — не хотела, чтобы меня видели, — и уставилась по-очереди на пиратов, будто объясняла им что-то неземное и научное. — когда я переодевалась, — уточнила она, видя обескураженные лица своих нянек. — Ты больше не хочешь… чтобы я тебя видел? — Джек окинул непонятным мрачным взглядом комнату. Некоторые вещи уже не были ему знакомы, на столе куча книжек, какие-то игрушки, которые не он ей сделал. Новые штучки, постель заправлена по-иному. Он не узнавал больше место, где находился. И всего на секундочку не узнал саму Энджи. — В смысле… без одежды? — непонимающим оставался только Джек, ведь Гиббс уже все понял. И довольно давно, когда понемногу сам стал главным наставником в жизни Энджи. — Ты ничего не сказал о моем платье… — как ни в чем не бывало девочка опустила голову, покраснела и, сложив ручки, покрутилась. Платье было женским. Первым в жизни девочки, которое говорило, что она уже не просто ребенок. И ей уже давно стало не всё равно, видит ее Джек в платьице, в короткой рубашке, в которой она купалась, но только с Гиббсом, или вовсе без одежды, когда внутренний голос подсказывал девочке сделать это — начать запирать дверь. Ей было некомфортно, даже как-то холодно и волнительно, когда она раздевалась наедине с собой. Мужские голоса за дверью неведомой силой приказывали закрыться, прикрыть свою худобу (ведь детская полнота исчезла), что за это над ней посмеются. Да и Гиббс давно внушал ей, что стоит одеваться опрятнее. — Да, Джек, нашей малютки больше нет, — вздохнул как-то даже приятно Джошами. Оба пирата вышли. Холодный ветер еще больше смутил Джека, что тот глубоко задумался. Пухлой смешной и слюнявой малышки, и правда, больше не было. Это новая незнакомая девочка, в которой еще не узнать женщину, но она сильно изменилась. Джек в своей жизни если и видел кого-то кроме типичного населения Тортуги, то это были либо женщины, либо сопливые орущие дети, которых он вообще к людям не относил, а считал больше животными. Как собак, кошек, или обезьянок, которых от скуки заводят глупые бабы. И их зверюшку, Энджи, маленькую и иногда даже милую, которую всегда можно было куда-то деть, засунуть, привязать или посадить, он полюбил. А теперь их необычная спутница стала разговаривать, рассуждать, делать какие-то осознанные вещи на корабле, даже что-то знать. И Джек оставил все это на старпома, только дожидаясь, что она вырастет и сама прибежит к нему с саблей, умоляя взять под крыло и снова испортить. Он думал, что все к этому и идет, когда девочка впервые оборонилась шпагой Гиббса. И только готовился к тому, что и дальше будет тренировать Энджи, шуструю и веселую 12-летку, которая в одну ночь просто вымахнет сразу в молодую женщину, как та, что он встретил в Сивилии… Но и этого ребенка не стало. И Анжелики в ней пока не было видно. Она была какой-то чужой. Воробей просто не знал этого возраста, не понимал, как ребенок вырастает в женщину и в какой именно момент? И что вообще в это время с ней делать? Вроде бы она все та же, мелкая, коротышка, хохочет и бегает по кораблю, лазая вовсюда. Но ее вдруг осознанно потянуло к чему-то иному, книгам, платьям, странным вопросам о солнце, о честности и разных чувствах. Джек сам и не думал никогда об этом. Он думал всегда только по ситуации, не вдаваясь в суть вещей. И внутри очень пугался тому, что происходило и внешне: волосы Энджи стали почти такими же, как были у нее взрослой, вились и страстно терзались ветром. И в то же время она отмахивалась от них детской рукой с обгрызанными ноготками и валялась в парусах, пролезая лихо во все незаштопанные дыры. Когда она улыбалась, ее глаза чем-то сверкали, чем-то чужим, даже опасным, но она просто смеялась над чудным одноруким матросом и его усами. Губы ее приобрели цвет. Когда Джек вглядывался в ее лицо, оно было обычным, детским, каждая черта. Но издалека, вместе они выглядели очень незнакомо, почти по-женски. Красиво. Воробья бесил и напрягал каждый момент, когда он невольно приходил к этому слову по отношению к девочке. И пока это было только ее лицо, эмоции, в частности, улыбка, задумчивость или радость закатному солнцу. Она думала, что крича и прыгая заставит его проснуться и зашипеть, наконец. Но загадочное светило всегда было немо. Девочка иногда под тихую песню дежурных матросов нежно водила рукой по воздуху, будто пыталась приласкать лучи солнышка. К воде пока ее мало что притягивало. Как и к корабельному делу. Она привыкла, что это работа взрослых, они всегда этим заняты на корабле, выглядят уставшими и им вечно не до веселья. Энджи не хотела такой быть. Но то, что однажды показал ей Джек, каким интересным он был в тот момент, заставило девочку саму вернуться к этому занятию. Что ж, она очень тонко чувствовала людей с детства, особенно тех, кто ее вырастил. Угадывала, что от нее хочет Гиббс и чего ждет Джек. И для нее у Воробья все было написано на лице, когда ввиду изменений ее возраста, он начал сильнее и чаще пить. Хотя вряд ли можно было делать это еще сильнее и еще чаще. Что было в тот день она помнила — капитан вел себя как хмельной, но на этот раз сказал что-то и о ней. Сам дал в руки саблю. И так загадочно смотрел, такими незнакомыми и притягивающими были его глаза, будто у Короля Пиратов из сказки. Но тогда она думала, что ее время еще не пришло. В одно солнечное утро, снова не услышав заветного шипения от солнца, которого она ждала все детство, девочка отвернулась от светила, как волшебного персонажа. И обратилась напрямую к своему наставнику. — Джек, — голос позвал Воробья, одиноко сматывающего канат. Мужчина обернулся. Девочка смотрела слегка неуверенно, но интересовал ее именно пират. А не книга и то платье у нее в руках. Она робко взглянула на проходящего мимо Гиббса и молча отдала ему эти вещи. Сегодня они ей не понадобятся. В делах с Джеком не важны были знания и красота. Ей хватит ее самой и кожаных шорт на подтяжках в пару к оранжевой рубашке и сапогам. Старпом понимающе забрал вещи маленькой мисс Тич и побежденно вздохнул. Но он был горд ее первому взрослому решению. Никто из двоих пиратов не давил на нее. Воробей выпрямился и молча сделал шаг навстречу, внутри дико заволновавшись. Не знал, чего еще от нее ожидать. — Научи меня фехтованию. Косички, эти детские сложенные ручки, совершенно потерянный и сомневающийся в жизни взгляд вернул его доверие к ней. И самое главное — ее слова. Его девочка не потеряла связь с ним. То, что он давал ей в детстве, хоть и совсем недавно и не так много, было очень важно и значимо. Этот отцовский инстинкт и роль его «дочери», его цыпленка, хвостика, было не разорвать даже едва начинающимся вальсом гормонов и изменений внутри Энджи. Джек улыбнулся и прижал ее за плечики к себе. Все идет своим чередом. Раньше она была не готова, малютка не может держать саблю и понимать в этом что-то. Конечно, в отличии от 13-летней. В видении Воробья. И он, наконец, сможет сделать из нее юную пиратку, вторую грозу на этом корабле. Она - единственная, у кого всегда будет часть его характера и харизмы.