Кругом один обман

- Эй, скажи мне, куда мы идём? - Вау, погода отличная. Такое впечатление, что из-за этого я слышу фею. - Не придуривайся. Это мой голос. - О, ты был здесь? Извини, но не мог бы ты не говорить со мной? Я сейчас слишком занят дыханием. - Я разорву тебе глотку, бинтованный фрик. Почему ты не говоришь мне, куда мы идём? - Если я отвечу, ты будешь держаться от меня подальше? Я не могу думать, когда говорю с тобой. - Не переживай. Я тоже не могу думать, когда рядом с тобой. - Фуф, похоже, мы поладим. Наверное, это потому что ты нравишься мне! - Аргх, прекрати! Это так тошнотворно, что я могу умереть!

Когда после гормональной перестройки и первой стадии созревания в четырнадцать Дазай благодаря тестам Мори узнал, что родился альфой, его счастью не было предела. Быть омегой не только в мафии, но и по жизни было слишком хлопотно, как он успел понять за свою недолгую жизнь, поэтому он был очень рад, что при распределении попал на сторону сильнейших мира сего. Помимо прочего у каждого альфы была от природы своя пара, своя или свой омега, которого альфа почувствует по запаху, из-за которого снизойдёт великое озарение: вот оно, твоё сокровище, твоя половинка, твоя любовь. И это казалось Дазаю весьма заманчивым. Принадлежать кому-то для него было неприемлемо, а вот заполучить впервые в жизни что-то своё, привязать к себе кого-то было весьма и весьма желанно, ведь Дазай, сколько себя помнил, всегда был один, и не сказать, что одиночество на самом деле так уж ему нравилось. Правда, сам момент осознания встречи с истинной парой Дазай представлял себе весьма смутно, потому что слова Мори «ты поймёшь, когда придёт время» не объясняли ровным счётом ничего. А потом во время расследования неожиданного воскрешения предыдущего Босса Порта Дазая сбил юркий, гибкий как виноградная лоза омега, впечатав затылком в стену и пнув для верности по лицу ногой в тяжёлом ботинке. И если сначала Дазай хотел прострелить наглецу колено, то секунду спустя налетевший порыв ветра швырнул ему в лицо чужой запах, запах ванили и цитруса, сознание на миг помутилось, и Дазай решил, что лучше поболтает с Королём «Агнцев» - а это оказался именно он - из положения лёжа. Потому что всего один раз вдохнув запах напавшего на него омеги, он мгновенно словил то самое озарение, которое словами не мог объяснить точно так же, как и Мори в своё время, но которое прочувствовал всем своим существом. И от озарения этого позорно задрожали колени. - А будешь лезть ко мне, сломаю твой позвоночник об своё колено, - рыкнул Накахара Чуя, когда Дазай попытался ненавязчиво обнюхать его просто чтобы наверняка, и подтвердил свои слова отличным хуком слева. Не то чтобы Дазай задумывался о природе альф и омег углублённо. Он просто знал, что круто быть альфой, что весь мир - кто бы что ни говорил о равноправии - создан для альф и их комфорта. Как знал и о том, что не круто быть омегой, а ещё о том, что омеги - слабохарактерные существа, которых легко прогнуть под себя. Хрупкие, беззащитные, внушаемые, так ещё и не контролирующие себя в течку. О самих течках, о периодах гона и о сексе в целом Дазай как раз-таки и не раздумывал. Может, потому что на тот момент ему было всего пятнадцать. А может, потому что его не интересовали отношения и создание пары, образование впоследствии семьи. Всё, что Дазаю было интересно в его пятнадцать лет, это хитроумные планы, как можно более опасные зачистки, где можно вкусить свою долю адреналина, и нескончаемые попытки суицида в погоне всё за тем же адреналином. У него с детства были проблемы с самоощущением, и только хождение по грани и выворачивание из почти сомкнувшихся вокруг лап Смерти дарили ему покой и подтверждение того, что он есть, что он существует и живёт. Но при всём при этом, обладая общими знаниями о характере и повадках омег, и неважно, мужского или женского пола, Дазай почему-то всегда считал, что при встрече истинных омега едва ли не падает к ногам своего альфы, громко благодаря всех богов за то, что смилостивились и позволили наконец-то найти свою судьбу. Вот только Накахара Чуя не спешил падать к его ногам и благодарить богов за случившуюся встречу, хотя встреча истинных в столь раннем возрасте многими считалась самым лучшим раскладом. Ведь это дополнительные годы, которые можно провести вместе, узнавая друг друга и сближаясь без помех вроде учёбы или работы, когда выкроить свободное время на то, чтобы провести его со своей парой, почти невозможно. Нет, Накахара Чуя мало того, что свалил Дазая хорошим ударом к своим собственным ногам, так его ещё и абсолютно не волновало, что он встретил своего истинного. - Исчезни, раздражаешь, - только и шикал на Дазая Чуя после того, как дело об Арахабаки было закрыто, и он присягнул на верность Порту и Мори. Шикал при том, что они стали напарниками. При том, что был вообще-то омегой. При том, что они были парными, с чем Мори лично их поздравил. И что Дазая возмутило больше всего, так это как Чуя скривился, заслышав поздравления, после чего посмотрел на Дазая так, будто его постигла страшнейшая кара небес. И это после всего, что Дазай сделал? После того, как помог ему выстоять против Рандо? После того, как спас его от предавших «Агнцев»? Конечно, Дазай сам подвёл эту детскую шайку к предательству, но он сделал это ради Чуи! Тот должен был открыть глаза и понять, что ему там не место. А то, что Дазай его шантажом в Порт заманил, так что уж поделать, такова его природа: альфа-собственник. Но Чуе на всё это было наплевать. Чуя пил подавители, как быстро смекнул Дазай, абсолютно не реагировал на запахи альф и в целом плевать хотел на истинность. Чую волновала только работа, новое место и его идиотская шляпа, которую Дазай с радостью бы сжёг. К сожалению, последнее было невозможно, потому что Дазай ненавидел боль, а за подобную выходку Чуя сжёг бы его самого. Живьём. Ещё бы и видео себе на память записал, злобный рыжий коротышка. Так что всё, что оставалось Дазаю, это любоваться омегой со стороны, потому что при малейших поползновениях в свою сторону Чуя скалил зубы и выпускал когти. - А ты что думал, он тебе в ноги упадёт? - посмеивался Мори, в очередной раз обрабатывая разбитую в мясо скулу своего непутёвого преемника, на которую в этот раз пришлось накладывать швы. - Дазай-кун, Чуя-кун - не твоя собственность. Он свободный человек и свободный омега, пока не согласится быть с тобой, не примет твою метку. То, что вы - истинные, ещё ничего не означает помимо идеальной физической и психологической совместимости. - Это нечестно, - проныл Дазай, жмурясь из-за щипучего антисептика. - Это всё только из-за того, что он пьёт подавители. Если бы он почувствовал мой запах, уже ползал бы за мной на коленях! Сам-то таблетки, отбивающие запах, не принимает! Его запахом весь штаб пропах! У меня уже голова от него болит! - А будешь и дальше следить за ним вместо того, чтобы работать, ещё сильнее заболит, - едко улыбнулся Мори, принимаясь зашивать глубокий разрыв кожи под его шипение. - Нагружу тебя так, что спать будет некогда, не то что увиваться вокруг Чуи-куна. А если у тебя такие проблемы с его запахом, вот сам и начни пить подавители. - Вот уж нет, - тихо рыкнул Дазай, до боли в пальцах сжимая края кушетки, на которой сидел. - Этот коротышка слишком много о себе мнит. Подумаешь, способность сильная. Подумаешь, Арахабаки. Перестанет пить свои таблетки и сразу станет шёлковым и послушным! Мори только покачал головой, в очередной раз лишь улыбнувшись его наивным рассуждениям. Дазай же решил не откладывать в долгий ящик и быстро придумал хитроумный план: как подменить таблетки Чуи и насладиться проявлением его истинной природы. Как он узнал из стащенной медицинской карты, на таблетках Чуя на тот момент сидел чуть больше года со своих четырнадцати. Начал принимать их сразу же, как узнал о своей омежьей природе, чтобы взять её под контроль. Как Дазай знал из лекций просветившего его в своё время на эту тему Мори, стоит омеге почувствовать запах истинного, это стимулирует скорое приближение течки. О том, были они уже у Чуи или в пятнадцать лет рановато для такого, Дазай из медицинской карты вызнать не смог по причине отсутствия информации, но течка как таковая его и не волновала. Он не хотел переспать с Чуей. Он хотел этого заносчивого придурка унизить, указать ему на его место. А место омеги - у ног альфы. Вот только не вышло. Таблетки-то Дазай смог подменить. И крутился рядом с Чуей чаще обычного, оправдываясь тем, что неожиданно воспылал любовью к бумажной работе. Чуя явно подозревал его, чуял неладное, но Дазай ради своей цели был готов даже просиживать часы за скучными отчётами, хотя обычно сваливал эту работу на кого-нибудь другого. Через две недели это дало первые результаты. Без подпитки организм Чуи начал вычищать из себя химию и реагировать на альф. Не заметить это было невозможно, потому что Чуя начал кривиться в компаниях других мафиози, среди которых все были альфами и чьи ароматы, по всей видимости, ему не нравились, и всё чаще ненавязчиво принюхиваться к запаху самого Дазая, стоило тому пройти мимо или встать рядом. Стоит ли говорить, что Дазай ликовал? Час расплаты за всё игнорирование и обманутые мечты был близок! Правда, закончился этот час для Дазая больничной койкой. Узнав, что Чуя взял выходной по «физиологическим причинам», и проигнорировав красноречивый, чуть насмешливый взгляд мгновенно связавшего все факты Мори, Дазай сообщил, что у него появилось срочное дело, запрыгнул в служебную машину и приказал отвезти его в пригород Йокогамы. Там он отпустил водителя и быстро нашёл дом, в котором Чуя снимал небольшую однушку. Тихий район, много зелени, знающие друг друга соседи, и всего пять этажей. Идеальное местечко для омеги-мафиози-параноика. Впрочем, недостаточно параноика, потому что замок на двери стоял самый обычный, и Дазай с лёгкостью его вскрыл. Внутри квартиры было довольно уютно. Это Дазай успел заметить краем глаза перед тем, как прямо перед ним как из ниоткуда появился Чуя, прижимая нож к горлу незваного гостя. Что ж, глупо было надеяться на то, что он не услышит шуршания в коридоре и щелчка замка. А вообще Дазай чувствовал себя жестоко обманутым и дезинформированным в самой гадкой форме. Потому что и Мори, и Коё, уродившаяся альфой, но имеющая дело только с омегами в своих борделях, и все статьи в научных журналах заверили Дазая в своё время, что омеги в течках слабы, податливы, покорны, тихи и способны только лежать в бессознательном состоянии на ближайшей горизонтальной поверхности, ёрзая, скуля и обострившимся запахом приманивая к себе всех находящихся рядом альф. У Чуи определённо была течка. Он был весь взмокший и раскрасневшийся. Его глаза потемнели, зрачки были сильно расширены, и как же он пах! У Дазая от этого запаха в голове помутилось. Ваниль стала приглушённой сладкой нотой. На передний план вышел запах цитруса, к которому примешались хвойные ноты - помело. Сочный, сладковато-горький, с кислинкой аромат. Слюна на языке собралась после первого же вдоха этой амброзии. Дазай даже не заметил, как сделал шаг вперёд, как повёл носом перед лицом недобро прищурившегося Чуи. А вот у Чуи ничего от его запаха не помутилось. Конечно, Дазай заметил едва заметное принюхивание, заметил, как Чуя облизнул пересохшие губы, но на этом всё. Его рука держала нож всё так же крепко, не дрогнула. И кидаться в ноги, вешаться на шею или запрыгивать на него Чуя тоже не собирался. Не будь этого изумительно-обострённого запаха, Дазай бы посчитал, что он просто подхватил тяжёлую форму простуды. И всё могло бы закончиться хорошо, и за вскрытие замка и подмену таблеток Дазай мог бы отделаться лишь парой гематом на боках, если бы его не повело. Он не хотел набрасываться, нет, но его так сильно тянуло к Чуе. Хотелось обнять его, зарыться носом в его волосы, а ещё лучше - в шею и дышать, дышать, дышать его запахом. Может, лишь немного попробовать покрытую испариной кожу на вкус. Может, лишь слегка провести губами по адамову яблоку и прикусить под подбородком. Слабенько. Так, чтобы и следа не осталось. Но Дазая повело, и он начал неторопливо, но планомерно на Чую наступать. Тот, по всей видимости, изначально тоже хотел решить вопрос мирно, ведь отвёл нож от его горла в сторону, но длинный язык без костей часто становился врагом Дазая. Стал им и на этот раз. - Дазай, - процедил Чуя, отступая всё дальше к раскрытой балконной двери, - тебе лучше убраться отсюда. - Но я только что пришёл, - протянул Дазай, поводя плечом и сбрасывая на пол свой чёрный плащ. - Ублюдок, это всё твоих рук дело, - прошипел Чуя, понимая, что его загнали в угол. - Какого хрена ты всё это устроил? И перестань напирать на меня, иначе огребёшь! - Я всё это устроил, потому что мы - истинные, а ты был со мной очень холоден, - сладко пропел Дазай и подался вперёд, вжимаясь носом в щёку замершего от такой наглости Чуи. - А теперь у тебя течка, и ты должен быть нежным и податливым со мной. Потому что ты - мой о-меж-ка, Чу-у-уя. И твоё место, как хорошего омеги и послушного пёсика - у моих ног. Неизвестно, что послужило красной тряпкой для Чуи: наглые заявления или скользнувшие на его бёдра ладони. Вероятно, и то, и другое, а ещё ошибочное восприятие поползновений Дазая, который в целом хотел лишь обвиться вокруг колючего омеги, обнять его и никогда больше никуда не отпускать. Собственно, желал этого Дазай едва ли не с первой встречи, но из-за обострившегося течкой запаха Чуи совсем перестал себя контролировать. Чуя же, вероятно, ещё в трущобах нагляделся на лезущих к омегам альф, которых не волновало ни согласие, ни пол, ни возраст несчастных. Потому что от довольно лёгкого и невинного прикосновения к своим бёдрам он молниеносно ударил Дазая коленом в солнечное сплетение, а после пинком отправил в полёт прямо в распахнутую балконную дверь - рефлекс. Перила балкона были совсем низкие, и Дазай, не успевший осознать произошедшее и сгруппироваться, перекувырнулся через них, с возгласом исчезая из вида. - Чёрт! Дазай! - крикнул пришедший в себя Чуя и сам едва не вывалился с балкона, свешиваясь с перил и в панике глядя вниз на лежащего на земле двумя этажами ниже Дазая. - Дазай! Вот же чёрт! Что поделать, Чуя всегда был вспыльчивым и эмоциональным, а ещё очень ревностно оберегал своё личное пространство. Переломав достаточно наглых рук мафиози Порта и добившись того, чтобы к нему не смели соваться из-за омежьей природы и запаха, от Дазая тем не менее избавиться у него никак не получалось. Истинные или нет, Чуе не нужны были отношения. Он считал себя не готовым к ним, и это помимо того, что он неприкрыто страдал от того, какого альфу ему послала судьба. Отбитый на голову суицидник с раздутым самомнением. Кошмар! Но убивать Дазая всё же в его ближайшие планы не входило, и он выпрыгнул с балкона, задействовав «Смутную печаль», мгновенно приземляясь рядом с Дазаем и опускаясь на колени. - Дазай, ты живой? - осторожно коснулся его плеча Чуя, не зная, что там может быть с позвоночником и отбитым затылком. - К сожалению, да, - жалобно выдохнул Дазай и приоткрыл глаза, смотря на Чую с вселенской обидой. - Почему мне достался такой колючий омега? Я всего-то хочу, чтобы ты признал нашу связь, а ещё иногда обнимать тебя, а ты только и делаешь, что бьёшь меня. Теперь ещё и с балкона выкинул. Жестокий, жестокий. Чуя, ты такой жестокий! Моё сердце разбито... - Скажи спасибо, что не затылок, - тут же растерял всё своё волнение Чуя - язвит и кривляется, значит, жить будет - подхватил его с помощью «Смутной печали» и взмыл в воздух, чтобы доставить отбитого на голову - буквально - альфу в Порт и сдать на руки Мори. После этого случая Дазай окончательно осознал, что омега ему достался неправильный. И ещё три года в этом активно убеждался, желая если не сломить чужую волю, то хотя бы прогнуть, но натыкаясь лишь на очередные выставленные шипы. Кого в этих недоотношениях прогибали, ломали, избивали, пинали и вышвыривали за дверь, так это Дазая. Давить авторитетом было бесполезно. Использовать служебное положение Дазай не собирался, это ему сблизиться с Чуей уж точно бы не помогло. Выложенное командой зачистки из трупов членов вражеской организации «будь моим» Чую тоже не впечатлило. Настолько не впечатлило, что он врезал Дазаю и не разговаривал с ним неделю. И что ему не понравилось? Глупые омеги! В их головах сам чёрт ногу сломит! - Дазай, а ты не пробовал ухаживать за ним по-человечески? - спросил Ода, когда во время посиделок в «Lupin» Дазай в очередной раз начал ныть на эту тему. - Понимаю, у тебя свои понятия о романтике, и ведёт тебя ущемлённая гордость, но омеги - не собственность альф. Даже если Накахара Чуя согласится быть с тобой, это не значит, что ты сможешь приказывать ему или подчинишь его своей воле. - Одасаку даёт советы в любви, - тут же резко выпрямился Дазай и засверкал восторженно единственным видимым из-за бинтов глазом. - Хочу это послушать! Если бы их разговор услышал посторонний человек или если бы рядом оказался Анго, то имелись бы подтверждения того, что советы Оды были в высшей степени адекватными, пусть и банальными. Всё-таки Чуя был парнем-омегой, а не девушкой-омегой, и многие способы проявления привязанности теряли свою силу или могли показаться оскорбительными. Особенно кому-то с темпераментом Чуи, заимевшему с подачи Дазая очень острую реакцию на сравнения в красоте с девушками и многие другие вещи. Дазай слушал Оду внимательно и запоминал всё тщательно, да только невозможность нормально вести себя в присутствии Чуи и острая потребность выводить его из себя, дабы насладиться яркой реакцией, свели все его попытки на «нет». Каждый раз Дазай не мог удержать язык за зубами, из-за чего они с Чуей цапались, а то и дрались, а после последней выходки Мори так и вовсе пришлось вправлять ему нос. Началось всё прекрасно. Дазай накопил денег на бутылку хорошего вина, обвязал горлышко алой лентой и вручил подарок Чуе, в очередной раз взломав замок его квартиры. Чуя очень долго возмущался по этому поводу, после пытался выпытать, в чём подвох, и ещё дольше не решался попробовать вино, опасаясь, что там может быть отрава или что похуже. Например, афродизиак. Не то чтобы Дазай не восхитился его паранойей, но подозрения касательно афродизиака обидели. Он никогда бы не опустился так низко. Он считал себя достаточно привлекательным и обаятельным - что было не такой уж и неправдой - чтобы вызывать любого рода интерес без стимуляции химией. В конце концов, Чуя всё-таки поддался уговорам и открыл бутылку. Дазай принёс с кухни бокалы и открыл коробку шоколадных конфет, которые вручил вместе с вином. И всё могло бы пройти отлично, ведь Чуя сам это подтвердил, сказав, что в кои-то веки Дазай не вызывает желания приложить его лицом о столешницу, что ему понравился подарок, что они даже неплохо проводят время вместе, впервые без склок и драк, когда на сцену вышли сигареты. Допив второй бокал вина, Чуя достал пачку сигарет из встроенного в кофейный столик небольшого ящичка для мелочёвки. Разумеется, Дазай не смог сдержаться, потому что это было отличным поводом подколоть Чую на самую любимую - и больную - тему: тему роста. - Чу-у-уя, если ты будешь столько дымить, точно никогда не вырастешь, коротышка, - пропел Дазай. А после, не дождавшись от расслабившегося из-за выпивки Чуи ничего побольше красноречиво отставленного среднего пальца, елейно улыбнулся. - А ещё тебе нужно лучше заботиться о своём организме. Ты же омега, помнишь? - И что из этого? - недобро прищурился Чуя, делая затяжку и выдыхая дым через нос, будто дракон. Стоило уже на этом моменте придержать язык за зубами, но Дазая тоже развело. Не от алкоголя, выдержка у него была неплохой, а от атмосферы. Чуя сказал правду, сидели они хорошо, и Дазай на самом деле наслаждался их временем наедине. Было приятно находиться в доме нравящегося ему омеги рядом с самим нравящимся ему омегой и дышать его не менее нравящимся запахом, попутно слушая нравящийся хриплый голос с выразительной, красиво рычащей «р». Очень много «нравится» - очень мало «правило первое: следи за своим языком». - Потомство, - ляпнул Дазай и широко улыбнулся подавившемуся дымом Чуе. - Какое, нахрен, потомство? - сквозь кашель, ошарашенно прохрипел Чуя, смотря на него заслезившимися глазами. - Как какое? Наше с тобой, конечно! - почти торжественно объявил Дазай. - Тебе нужно быть здоровым, чтобы выносить здоровое потомство! Не менее торжественно Чуя поднялся со своего места, чтобы мгновение спустя запустить пальцы в его кудри и от всей души приложить его лицом о столешницу. Стоит ли говорить, что вечер был испорчен? Дазай ещё долго жаловался Мори на вздорного омегу, но тот только посмеивался над тем, как его подопечный гундосил из-за сломанного носа, явно воспринимая творящиеся у него под боком «брачные игры» отличным развлечением и нисколько Дазаю не сочувствуя. - Мне вообще никто не сочувствует, - вздыхает Дазай, наблюдая за тренировочной площадкой. - Что за бесчувственные люди меня окружают? Даже Одасаку... Предатель. По тренировочной площадке мечутся две тени - ярко-рыжая и чёрно-белая. Чуя носится по ней с Акутагавой - недавно притащенным в Порт самим Дазаем одарённым мальчишкой из трущоб. Дела у Акутагавы идут ни шатко, ни валко, потому что этот человекоподобный зверёныш только и знает, что рычать на всех и рвать на куски. Дазая это постоянно выводит из себя, а вот Чуя от новичка в восторге. Кажется, они нашли общий язык, и Дазаю это нравится в той же степени, в какой и раздражает. Хорошо, если Чуя сможет достучаться до Акутагавы там, где не смог достучаться он сам, попытавшись и фигурально, и буквально, но плохо то, что Чуя вообще с ним сошёлся. Акутагава - альфа, и тот факт, что он относится к Чуе с почтением, склоняя голову перед его положением и авторитетом, Дазая совсем не обнадёживает. Впрочем, в настоящем Дазай предпочитает смотреть на Чую и только на него. Так было всегда: началось в пятнадцать и не изменилось до сих пор. Разве что Чуя к восемнадцати годам стал ещё привлекательнее для Дазая, который с некоторых пор начал рассматривать его ещё и в сексуальном плане. Потому что Чуя такой красивый, что глаз отвести невозможно. Он не сильно прибавил в росте, так и оставшись коротышкой, зато немного раздался в плечах и окончательно растерял детские черты. Его лицо заострилось, лишилось мягкой округлости. Усердные тренировки подарили ему выносливое тело и крепкие, почти стальные мышцы, пусть и не бугрящиеся, как у шестёрок-качков. Чуя и на момент встречи с Дазаем был непомерно силён, а в настоящем, занимаясь боевыми искусствами, постоянно колотя грушу и извлекая плюсы даже из тренировок с «Расёмоном» Акутагавы, стал ещё сильнее. Дазай не знает, правда ли Чуя умел в пятнадцать ломать позвоночники о своё колено, зато в настоящем точно в этом уверен, потому что видел это. Пусть всего раз, зато своими глазами. Накахара Чуя, Руководитель Исполнительного комитета и часть дуэта «Двойной Чёрный» - сильнейший боец и эспер Порта. И при этом является омегой. Может, поэтому Дазай и хочет его себе ещё сильнее, чем прежде. Может, поэтому к жажде обладания и примешалась жажда сексуального типа. Потому что Чуя невероятен. Он такой один, и Дазай хочет его себе без остатка. При этом он в некотором роде имеет на Чую права, потому что они истинные, и от мысли, что этот неукротимый омега позволит Дазаю пометить себя запахом альфы, поставить себе метку на загривке, у Дазая пелена перед глазами и покалывает кончики пальцев. Впрочем, дело давно не в инстинктах и собственничестве. Чуя Дазаю нравится. Нравится этой своей омежьей неправильностью. Волевой, стойкий, наглый и задиристый, он сам себе хозяин, ни под кого не подстраивается, бережёт свою свободу и готов надрать задницу любому, кто только попробует принизить его из-за природы. При этом Чуя нисколько не стыдится того, что является омегой, и никогда не предпринимал попыток это скрыть. Порой - на самом деле очень часто - он и вовсе смотрит на альф вокруг свысока. Особенно на тех, которые валяются у его ног со сломанными руками, протянутыми после решительного «пошёл к чёрту» отказа на предложение о мимолётной «да не ломайся ты, все вы одинаковые» интрижке. - И альфы ещё считают себя выше омег? - каждый раз презрительно фыркает Чуя, вскидывая подбородок и переступая очередного покалеченного идиота. - Ага, конечно. Мозгами, а не членом думать научитесь сначала, а потом уже рот раскрывайте. Стоит признать, Дазай всегда умел пользоваться своими мозгами. Единственное, что помешало ему сблизиться с Чуей в самом начале, это задетое самолюбие, подростковый максимализм, нежелание признавать перед кем-либо - особенно перед омегой, особенно перед своим - свою слабость и излишне длинный язык. Из-за этого в настоящем Чуя совсем не воспринимает его всерьёз. На все предложения пойти на свидание отмахивается. От подарков отказывается: даже от вина! Свободного времени из-за работы в Порту у них теперь не так чтобы много, ведь они стали старше, и Чуя тоже стал Руководителем, а из-за воцарившейся относительной тишины в теневом мире «Двойной Чёрный» выходит на одиночные миссии и зачистки всё реже и реже. Вот и остаётся Дазаю, не обращая внимания на смешки за спиной, таскаться за Чуей тут и там и вот как сейчас сидеть тихонько в стороне, чтобы не выгнали, и наблюдать за чужими тренировками. - Какое жалкое положение, - вздыхает Дазай. И резко выпрямляется в спине, когда Чуя останавливается после очередного точного удара по несчастному Акутагаве, которому едва ли достаётся от второго наставника меньше, чем от первого, и взмахивает рукой, давая знак об окончании тренировки. Запыхавшийся, мокрый от пота Акутагава кланяется ему, закашливается и поскорее уползает в сторону душевых, наверняка мечтая стечь там по стенке и умереть. Ну что за альфа? Нужно будет повысить ему уровень болевого порога и поинтересоваться у Мори-сана, можно ли как-то вылечить плеврит или хотя бы облегчить его симптомы. Впрочем, Дазай моментально забывает об этом, потому что Чуя наконец-то обращает на него внимание и подходит, скрещивая руки на груди. - Ну и что ты тут забыл? - сверкает он глазами. - Разве ты не должен быть сейчас на другом конце Йокогамы на контроле передачи обнулённого огнестрела? Раскрасневшийся и только-только восстанавливающий ещё сбитое дыхание. Растрёпанные рыжие волосы, отросшие и начавшиеся сильнее виться с возрастом, забранные в высокий хвост, липнут к покрытому испариной лбу и загривку. Сам Чуя тоже хорошо пропотел за время тренировки. Его чёрная футболка с широким воротом вся влажная и пахнет терпко, пряно. Запах свежего пота и въевшегося во всё тело Чуи крепкого табака смешался с его естественным запахом, со сладостью ванили, едкой хвойной свежестью помело и горько-пряно-сладкой нотой грейпфрута. Чуя пахнет головокружительно. Пахнет так, что Дазай не в силах сдержать себя ревностно дёргает его за бёдра на себя, крепко обнимая и зарываясь лицом под подол футболки, вжимаясь лбом и носом в липкую от испарины кожу: горячую, мягкую, тут же натянувшуюся проступившими конвульсивно поджавшимися мышцами пресса. - Дазай, - предупреждающе цедит Чуя, сжимая пальцы на его плечах и большими пальцами надавливая на ключицы в тонком намёке, что конкретно может быть вскоре сломано, если он не угомонится. - Нечестно, - привычно игнорируя все предупреждения, жалобно бормочет Дазай в его живот и притирается к нему щекой, прикрывая глаза и глубоко вдыхая волнующий аромат - задохнуться бы в этот миг, это была бы самая сладкая смерть. - Тренируешься с Акутагавой и позволяешь ему дышать этим восхитительным запахом, а меня избегаешь и постоянно отталкиваешь. Игнорируешь мои сообщения и проходишь мимо, когда я зову тебя на свидания. Ты так нравишься мне, Чуя. Ты, и твой характер, и то, каким ты стал благодаря упорному труду. Но ты только и делаешь, что отталкиваешь меня. Это нечестно. Мы - истинные! И ты - мой, но продолжаешь отрицать это и бегать от меня. Весь Порт уже делает ставки, оторвёшь ты мне голову за очередные поползновения или нет. Мори-сан так ехидно улыбается каждый раз, когда я прихожу к нему с очередными травмами, что хочется воткнуть ему скальпель в глаз. Быть твоим альфой вообще больно. Ты только и делаешь, что ломаешь мне что-нибудь, а я ведь так сильно ненавижу боль! - Так ты... Серьёзно всё это, что ли? - растерянно спрашивает Чуя. Дазай даже из-под его футболки выпутывается, хотя где-то глубоко в душе внутренний голос вопит не делать этого, ведь это первый в его жизни столь интимный физический контакт с Чуей, да ещё и без последствий в виде очередного перелома. Но Чуя звучит по-настоящему растерянно, смотрит на него недоверчиво, с сомнением, но каким-то проблеском осознания происходящего, что ли, и Дазай впервые в жизни следует совету голоса разума и согласно кивает, перестав разыгрывать обиженного ребёнка и серьёзно глядя в его глаза, потемневшие до синевы из-за искреннего удовольствия, полученного во время тренировки. - Конечно, - кивает он. - Зачем мне врать? - Зачем? - фыркает Чуя и склоняет голову к плечу, раздражённо загребая пряди чёлки с лица. - Может, для того, чтобы в очередной раз поиздеваться надо мной? Это ведь всё, что ты делал с момента нашей встречи, Дазай. Издевался. Пытался принизить и унизить. Болтал о том, что моё омежье место у твоих ног. Ты постоянно меня высмеивал и ставил в неловкое положение перед подчинёнными. Ты не упустил ни единого шанса выставить меня идиотом или опозорить. Все твои комплименты были ядовитые или с двойным дном. Ты постоянно вытворял всякие глупости в угоду собственному эгоизму. Чего стоит твоя выходка с подменой таблеток, когда нам было по пятнадцать. Я прекрасно знаю, ради чего ты это сделал. Вот только ты не думал, что отказ от таблеток может навредить мне? Может, мне категорически нельзя было переставать их пить, и из-за тебя у меня могли начаться проблемы со здоровьем. Но тебя это не интересовало. Никогда и ничего тебя не интересовало кроме собственного задетого самолюбия. Ах, нет. Ещё твои идиотские представления. Вроде того раза, когда ты выронил из рук бутылку со стащенным у Мори-доно ядом, когда увидел меня после возвращения из командировки в Италию, а после на весь штаб заявил, что это из-за того, какой я стрёмный! - Красивый, - вздыхает Дазай и осторожно притягивает Чую обратно к себе за бёдра, вжимаясь подбородком в его живот и смотря снизу вверх устало, но искренне. - Я выронил эту дурацкую бутылку - между прочим, стащить её было чертовски сложно! - из-за того, какой ты был красивый. Мы не виделись всего месяц, но когда ты вернулся, я будто ослеп. Сияющий и отдохнувший, загоревший. Глаза - сапфиры, волосы - пламя, веснушки - золотая пыль. И встал весь такой из себя напротив меня, сверкая и светясь изнутри, будто солнце. Конечно, я ляпнул первое, что пришло в голову! У меня мозги отказали, а я к такому не привычен! В повисшей тишине они какое-то время сверлят друг друга взглядами, а после Чуя неуловимо меняется в лице и, помедлив и с явным сомнением, осторожно зарывается пальцами в его кудри. Задержав дыхание, Дазай пристально смотрит на него, а после обмякает в плечах и притирается щекой к его животу, вновь вдыхая начавший терять свою резкость запах. Между ними впервые за долгое время повисает атмосфера робкого, но понимания, лёгкого, но принятия, и даже когда Акутагава показывается из раздевалки с сумкой через плечо и негромко окликает их, прощаясь и желая приятного вечера, Чуя не отталкивает Дазая, хотя тот и ожидал этого, специально покрепче обняв его за пояс и поплотнее прижав к себе. - Ну, - наконец, роняет Чуя, - если ты и вправду серьёзен на этот раз, я могу... Я согласен сходить с тобой на свидание. Как раз знаю одно местечко. Там и винная карта неплохая, и крабов готовят. - Ты знаешь, что я люблю крабов? - искренне удивляется Дазай, вновь поднимая на него взгляд, на что Чуя только фыркает и легко дёргает его за чёлку. - Я знаю о тебе всё, Дазай Осаму. Пусть мне это никогда не нравилось, ты и в самом деле мой истинный. Даже если я не планировал связывать себя отношениями, да ещё и с таким придурком, как ты, я всё равно на всякий случай собрал о тебе всю информацию, которую смог. К слову, Мори-доно был очень разговорчив. Соловьём заливался, расхваливая тебя, так что я не поверил ни единому его слову. - Он точно сделал это нарочно, чтобы подлить масла в огонь. Мори-сан только и делает, что развлекается за мой счёт, - фыркает Дазай, но тут же загорается улыбкой и смотрит на Чую более радостно. - Стой, стой, стой, Чуя! Это что значит, ты даёшь мне шанс? - Не зазнавайся, - закатывает глаза Чуя и щёлкает его по носу. - Просто не будет. Твои идиотские выходки я тебе с рук спускать не намерен. К тому же, у меня нет проблем с памятью, и я прекрасно помню, какой занозой в моей заднице - и даже не думай сейчас пошутить на эту тему! - ты был все эти годы. Я не потерплю рядом второсортного слабого альфу. Нравится мой запах во время тренировок и не нравится, что я бью тебя просто так? Отлично. Буду бить тебя заслуженно, во время тренировок. Ты вообще видел себя? Преемник Мори-доно, тёмный гений Порта, самый жестокий и искусный дознаватель мафии и альфа, пахнущий кровью и смертью, а являешь собой одну кожу да кости. Хорошая палка компост мешать, да жалкое зрелище в целом. Не собираюсь тебя как в детстве постоянно из плена спасать и вытаскивать на руках. Ты не принцесса. - А может, мне нравится быть принцессой, - дует губы Дазай и ловко уворачивается от щелчка по лбу. - Каждый раз, когда ты спасаешь меня, у меня душа поёт! Это ведь значит, что я тебе не безразличен, и ты не хочешь, чтобы я умер! - Я не могу допустить твоей смерти из-за твоего положения в иерархии Порта, - тоном «боги, за что мне это?» отвечает Чуя. - Да-да, конечно, крошка Чу, - лучезарно улыбается Дазай. - Оправдывайся. На этом моменте Чуя одновременно закатывает глаза, фыркает и дёргается из его хватки, и Дазай принимает за благо не напирать и отпустить его. Бросив «дай мне двадцать минут», Чуя уходит в сторону душевых, чтобы вымыться и переодеться, и это словно маленький праздник для Дазая. Вот только... Если бы Чуя обладал способностью видеть сквозь стены, то стал бы свидетелем того, как Дазай в тихой панике отправляет с десяток сообщений Оде с вопросами о том, что ему делать, ведь «Чуя согласился пойти со мной на свидание!» и «Я никогда раньше не заходил так далеко, что мне делать?!». Хорошо знающий его Ода отправляем ему лаконичный ответ: «Не подкалывай, не ёрничай, не приставай и не веди себя как избалованный ребёнок», а потом ещё одно сообщение вдогонку с текстом: «Я серьёзно, Дазай. Не смей к нему приставать. У тебя впервые появился шанс наладить отношения, а не получить очередной причудливый перелом руки в двух, а то и в трёх местах». - Не приставать, - бормочет себе под нос Дазай, пролистывая сообщения и перечитывая их, чтобы лучше отпечаталось в памяти. - Не приставать и не издеваться. Не ёрничать. Не быть ребёнком. Не говорить про шляпу и рост, не акцентировать чужую природу. Не пытаться обнять, когда Чуя выпьет лишнего. Да. Я справлюсь. Чуя подарил мне шанс, и я его не упущу. Всё будет хорошо.

***

- Я чувствую себя обманутым, - выдыхает Дазай, не в силах поверить в то, что произошло, и натягивает одеяло на грудь, удерживая его пальцами, будто юная девушка. - И использованным. Чуя, после такого ты обязан жениться на мне! Прикурив сигарету, Чуя без всякого стыда проходит до окна во всей своей обнажённой красе и приоткрывает форточку, чтобы выветрить запах вина, секса и сигаретного дыма. А после опирается бедром о подоконник и ухмыляется так самодовольно, что Дазай едва не задыхается от возмущения и кидает в него, рассмеявшегося, подушкой. У него складывается острое ощущение, что вселенная сговорилась против него. Сначала дезинформация в юности о природе омег. Потом раскрывшаяся правда об омежьих течках. Как оказалось, омеги не превращаются в течных кошек, а живут себе спокойно, сохраняя полную ясность ума и твёрдость воли. Разве что в эти периоды их терзает беспрерывно испытываемое лёгкое возбуждение, сопровождающееся порой лёгкими и не очень болями в животе, а ещё выделением у мужчин-омег природного секрета в виде смазки. И со всем этим омеги могут справиться без всякого секса, и неважно, есть у них пара или нет. А последней ложью - самой крупной и грязной - оказалось настроение Чуи во время их свидания. Прошло всё великолепно, и Чуе так понравился их тихий вечер, что он даже пригласил Дазая на пару бокалов вина, чтобы немного оттянуть момент их расставания. Разумеется, Дазай согласился, мысленно повторяя по кругу все наставления Оды, чтобы ничего не испортить. А потом как-то так оказалось, что Чуя уже сидел у него на коленях, целуя его в попытке что-то там для себя проверить, как он заявил, а потом они оказались на кровати без рубашек, а потом руки Дазая неожиданно привязали к спинке кровати ремешком чужого галстука, и... - Ты что, покраснел? - вскидывает брови Чуя, выдыхая последнюю порцию дыма и туша сигарету о пепельницу. - Нет, - сверкает глазами Дазай и тычет в него пальцем. - То есть, да! От возмущения! Потому что меня кругом надули! Ты должен был быть нежным и податливым омегой, мне это обещали научные статьи и столетние исследования омежьей природы, а ты просто... Ты просто использовал меня для своего удовлетворения! - Какие громкие слова, - фыркает Чуя, забираясь в постель, но продолжает улыбаться и укладывается рядом с ним на живот, подпирая подбородок ладонью и покачивая скрещенными лодыжками в воздухе. - Включи свои мозги, Дазай. Все эти столетние исследования именно что столетние. Кругом один обман. Ты вот всё кричал о том, что альфы стоят на вершине иерархии, но это давно не так. Может, так и было в древние времена, когда омегам нужна была защита, когда альфы охраняли и защищали буквально, когда выходили на охоту и вели войны за земли. Но в настоящем омеги абсолютно самодостаточны, и альфы в целом нужны только для оплодотворения, хотя с этим отлично справляется и медицина. К тому же, на самом деле омеги - те, кто умеет сопротивляться зову природы, тогда как альф ведёт от наших феромонов. Не буду говорить за всех, но у большинства всё работает именно так. Мало я рук в Порту переломал? Да и не только в Порту, к слову. - Меня твой запах привлёк не из-за секса, - почти обиженно ворчит Дазай, укладываясь на бок и утыкаясь лицом в подушку. - Он мне просто понравился. - Я знаю, - кивает Чуя и зарывается пальцами в его растрёпанные кудри. - Не сразу, но понял это. Только это не меняет того факта, что тебя от него вело в принципе, тогда как меня твой запах будоражил, но не до помутнения рассудка. Даже когда ты вломился ко мне посреди течки, повело тебя, а не меня. Мори-доно считает, это от того, что у меня пониженное восприятие альфа-феромона. Впрочем, в Порту вообще нет альф за исключением тебя, запах которых мне бы нравился. - Все говорят, я пахну смертью. Ты точно странный омега, - подставляется под ласку Дазай и приподнимает одеяло, затаскивая Чую в тепло. - Может быть, - пожимает плечами Чуя и с удобством устраивается под его боком. - Ты пахнешь кровью и холодом, мёрзлой землёй и ликорисом - перетёртым, терпким, с горькой нотой. Неудивительно, что ассоциации возникают не самые радужные. Но мне наплевать. Мне твой запах всегда нравился, и не будь ты таким напыщенным индюком, я бы подпустил тебя к себе намного раньше. - Только не говори, что этот секс был извинением за то, что ты меня игнорировал, - хмурится Дазай. - Вот ещё, - фыркает Чуя и вжимается лицом в его шею, проводя носом по украшенной следами от его зубов коже. - Ты сам виноват во всём, что было. А я просто захотел тебя и не стал себе отказывать. Не могу сказать, что сожалею. Ты так сладко скулил подо мной. Так просил меня, так громко стонал. Это тебе нужно было родиться омегой, а мне - альфой. Тогда все стереотипы отношений из твоей головы были бы соблюдены, раз ты такой чувствительный, податливый и покорный. - Это потому, что ты связал мне руки! - пробует возмутиться Дазай, не желая признавать, что в руках Чуи действительно растёкся и отдал контроль, хотя изначально собирался подчинить себе, чего бы это ни стоило. - А ты думал, я вот так запросто начну тебе доверять? - хрипло смеётся Чуя и подтягивается повыше, легко целуя его в надутые губы. - Нет, Дазай. Доверие тебе ещё придётся заслужить. Лишь когда я буду уверен, что ты выгнал всех идиотских тараканов из своей головы, я позволю себе расслабиться рядом с тобой, позволю взять над всем контроль. А до тех пор даже не мечтай. И не думай, что сегодняшний секс означает, что ты можешь заявляться ко мне в периоды течек. Я уже однажды выбросил тебя с балкона, пусть и случайно. Ничто не помешает мне повторить. - Так и знал, - бормочет Дазай и крепко обнимает его, вжимаясь носом в макушку и наполняя лёгкие сладко-свежим запахом ванили и спелого апельсина. - Колючка Чуя. Злой, жестокий и бессердечный. В ответ летит насмешливое «да-да, конечно», но Дазай игнорирует это. В его голове уже начинают крутиться десятки и сотни мыслей и планов, как доказать Чуе свою серьёзность и искренность своих намерений. Этот вздорный свободолюбивый омега может сколько угодно насмешничать, но планы Дазая никогда не давали осечек. Если он чего-то хочет, он это получает, и неважно, сколько проходит времени и сколько усилий приходится приложить. Так что однажды Накахара Чуя станет его во всех смыслах, какие только есть. Дазай обязательно добьётся его доверия и добьётся открытой взаимности. А пока что он прикрывает глаза и позволяет себе провалиться в сладкую дрёму. Пока Чуя под его боком, в его руках, и их запахи смешиваются, клеймя Чую на какое-то время принадлежностью ему, Дазаю, даже если их загривки в итоге остались нетронуты метками связи, можно немного расслабиться и просто плыть по течению и получать удовольствие.

|End|