Путь Варвара: Расколем Лед и Сдуем Пламя

Нас вывели из трюма корабля, словно тряпичных кукол, и — закованных в кандалы — потащили по шумным, залитым ярким солнцем улицам Меерина. Место, куда нас привезли, поражало своими контрастами: величественной архитектурой и жестокими реалиями, пёстрыми красками и безжалостной сутью. Город бурлил жизнью: торговцы надрывали глотки, выкрикивая расценки на экзотические товары и фрукты; детишки носились туда-сюда, смеясь и гоняясь за мячом из кожаных лоскутьев; богачи в роскошных экипажах и с охраной величественно проезжали мимо, даже не замечая трущоб, которые прятались за углами. Мы шагали и оглядывались по сторонам, чувствуя смесь страха и любопытства. Где-то вдалеке высились красивые каменные дворцы с изящными колоннами и статуями на фасадах, окружённые удивительными садами, переполненными ароматами цветущих кустарников. Но стоило нам свернуть за угол — и тут же взору открывались узкие переулки, источавшие запахи сырости и канализации, где нищие в лохмотьях клянчили милостыню, а рабы-измождённые фигуры тащили тяжёлые тюки, изгибаясь под палящими лучами солнца. — Ну, хоть здесь всё выглядит куда красивее, чем у этих грёбаных пиратов, — пробормотал я, запрокинув голову, чтобы разглядеть верхушки башен, упирающихся едва ли не в облака. Белокаменные стены, опоясывающие прибрежную линию, слепили глаза, отражая солнечные блики. Но наиболее впечатляющими были ступенчатые пирамиды: гигантские, словно выросшие из самой земли, их мозаика поблёскивала десятками цветов, придавая им почти сказочный вид. Казалось, эти древние сооружения хранят в себе секреты немыслимой давности. Мы шли, сопровождаемые молчаливыми Безупречными — воинами с бездушными лицами, способными одним движением унять любое неповиновение. Я пытался поймать хоть какие-то намёки на их эмоции, но, похоже, у них не было ни страха, ни сочувствия — лишь холодная решимость. Мимо нас пронеслась ватага ребят, азартно крича и смеясь, а вот чуть поодаль женщина стояла на коленях перед богато одетым купцом, умоляя о пощаде; её глаза были полны отчаяния, а мужчина лишь смотрел сверху вниз с отвращением. — Как думаешь, Рикард, — спросил я вполголоса, стараясь хоть как-то разрядить нарастающее напряжение, — здесь нас будут кормить, как на том купеческом корабле, или всё же вернёмся к «деликатесам» Железнорождённых — тухлой рыбке и солёной водичке? Рикард, шагавший рядом, изобразил что-то похожее на улыбку: — Очень надеюсь, что меню тут будет повкуснее, — признался он. — Пожалуй, я ещё долго не смогу спокойно смотреть на рыбу. Вскоре мы оказались у массивного, словно сама крепость, сооружения: арены. Её громадные стены были усыпаны рельефными изображениями всевозможных боёв, побед и кровавых триумфов. Когда мы приблизились, из тени выступил низкорослый, но широкоплечий мужчина с насмешливой ухмылкой и цепким взглядом. Он представился Гилмаром, управляющим ареной. — Ну что, мелюзга, добро пожаловать в Меерин, — заговорил он насмешливо. — А точнее, добро пожаловать в услужение роду Зо Зараз, одному из самых влиятельных в городе. Это должно вызывать у вашего отребья гордость, правильно я говорю? Я прикусил язык, чтобы не сказать, чего резкого. Гилмар, похоже, наслаждался моей сдержанной реакцией. — Вы ещё совсем зелёные, — продолжал он, будто разглядывая нас как лошадей на ярмарке, — и я понятия не имею, зачем вас вообще выкупили. Видимо, у господина Зо Зараз на вас особые планы. Зато можно считать, что вам повезло: теперь вы рабы-гладиаторы, а не носильщик ночных горшков! — С этими словами он громко расхохотался над собственным «юмором». Он провёл нас внутрь арены. Мы шли по просторным коридорам, мимо открытых тренировочных площадок, где взрослые мужчины и женщины, закованные в разнообразные латы, беспрестанно отрабатывали удары, выпады, блоки. Они повторяли движения, даже когда силы покидали их. Пот заливал их глаза, а инструкторы орали на них, заставляя снова и снова вставать. — Видите этих ребят? — Гилмар указал на группу гладиаторов, чей взгляды былы холодны и безэмоциональны. — Они — настоящие бойцы. Может, если будете послушными и будете упорно пахать, станете такими же. А если нет… — Он пожал плечами, отворачиваясь. Я заметил, как некоторые гладиаторы, эти «машины для убийства», смотрели на нас, излучая враждебность и презрение. Шрамы на их телах говорили о множестве проведённых боёв, а во взглядах читалась привычка к крови и насилию. — Запомните, щенки, — произнёс Гилмар, останавливаясь перед тяжёлой дверью, ведущей вглубь арены. — Теперь вы — рабы. Ваши жизни целиком принадлежат роду Зо Зараз. Есть несколько простых правил: во-первых, подчиняйтесь без вопросов. Во-вторых, тренируйтесь усердно. В-третьих, если облажаетесь — вас убьют. И не думайте, что кто-то будет тратить еду и время на ненужный хлам. Он широко распахнул дверь и буквально втолкнул нас в камеру, оказавшуюся скромным помещением с двумя лежанками, столом и кувшином воды. Внутри было чисто, но без капли уюта. — Это ваш новый «дом», — ухмыльнулся Гилмар. — Здесь живут рабы-гладиаторы. Завтра за вами придёт надзиратель и проведёт на полигон, где инструктор проверит, что вы можете мелюзга. — А если мы «ни о чём»? — не удержался Рикард, с сарказмом приподняв бровь. Гилмар расхохотался, его смех был похож на рокот ворона: — Тогда станете кормом для псов! Уверяю, наши псы любят свежее мясо. — Он весело ухмыльнулся, снимая с нас путы, и двинулся к выходу. А уже у дверей обернулся: — Ах да, если станете чемпионами или хотя бы сильными бойцами, возможно, будете жить не хуже знати: лучшая еда, лучшие вина, самые аппетитные девки. — Он окинул меня насмешливым взглядом. — Хотя вам, мелким соплякам, до этого ещё о-о-очень далеко. — А… сладости? — вставил я дерзко. — Нам с Рикардом хотя бы сладости причитаются? Или тоже под запретом? — Ха! — Гилмар криво ухмыльнулся. — Ты забавный, малец. Может, из тебя выйдет толк. Но не рассчитывай, что тебя тут будут лелеять. Эта арена не для детских игр, а для смерти и зрелищ. Доказывай каждый день свою полезность — тогда, глядишь, заработаешь и на сладости. С этими словами он исчез. Спустя время нам принесли ужин — всё очень простое: чашка похлёбки, кусок хлеба да немного варёного мяса. Мы ели молча, прислушиваясь к далёким крикам, раздающимся где-то под сводами арены. — Ну что, Рикард, — обратился я к нему, укладываясь на жёсткую лежанку, — добро пожаловать в наш новый дом. Думаешь, уцелеем? Рикард откинулся на свою лежанку, на лице у него виднелась натянутая усмешка: — Деймон, мы уже пережили чёрт-те что у Железнорождённых. Думаю, и этот круг ада осилим. — Если не осилим, — я неопределённо пожал плечами, — то хотя бы испортим нервы этим ублюдкам. — Согласен, — буркнул Рикард, прикрывая глаза. ***** Сон оборвался жестоко и внезапно: в камеру явились двое Безупречных, бесшумно, словно тени, ис пинком столкнули нас с лежанок на каменные плиты. Я непроизвольно выдохнул от боли в спине. — Вставайте, слизняки! — отчеканил один из них, выражение лица которого больше подходило вырубленной статуе. Мы, еле успев сообразить, что происходит, вскочили на ноги. Любое промедление каралось болезненными тычками. — Идём, — коротко приказал другой, кивая в сторону выхода. Нам оставалось лишь покорно следовать за ними. Коридоры арены показались бесконечными. Стены были холодными и сырыми, воздух пропах железом, кровью и потом. Мы проходили мимо тренировочных залов, где под крики инструкторов уже вовсю раздавались звон клинков и стонущие возгласы. Некоторые гладиаторы, заметив нас, оскалились, бросая ехидные реплики: — Эй, новички, готовьтесь к чистилищу! — кричал один, шрам которого пересекал пол-лица, а глаза смотрели, с вызовом зверя. — Посмотрите, эти щенки трясутся, — насмешливо выкрикнул другой, размахивая мечом. — Они и месяца не протянут тут! Мы сожрем вас, мясо! Я старался сохранять спокойствие: выходить из себя сейчас — только привлечь на себя лишнюю агрессию. В конце коридора нас ждал просторный зал, где стоял могучий мужчина — высокий, с пепельно-седыми косами, густой бородой и жёстким взглядом. — Так значит, вы — новые мяс… кхм… новички, — произнёс он низким, угрожающим голосом, внимательно разглядывая нас с головы до ног. — Я — Каркан Железный Клык, буду решать, чего вы стоите и нужно ли вам давать дальше жить. Или вас легче сразу убить. Но сперва кое-что вам поясню. Он обошёл нас кругом, громко стуча тяжёлыми сапогами, и заговорил негромко, но так, что его шёпот слышался будто гром: — Здесь вы — самое низшее звено, — подчеркнул он каждое слово, — ваша жизнь ровным счётом ничего не значит, если вы не способны сражаться и побеждать. Вы обязаны подчиняться и тренироваться. Каждый день будете выжимать из себя все соки. Если сможете выжить и проявить талант —станете гладиаторами. Хотя, — он злобно хохотнул, — у меня предчувствие, что такие сопляки, как вы, и месяца не протянут. Я почувствовал, как горло сжимается от волнения, но старался выглядеть невозмутимым. — Пока что вы — ничто, — повторил Каркан, голос его прозвучал почти со злорадством. — Местные называют вас «грязью под ногами», и вам придётся ещё заслужить право, чтобы вас посчитали просто людьми. Он сделал паузу, дав нам время осознать сказанное, а затем продолжил: — Помните гладиаторов, которых вы видели по пути? Все они прошли через это горнило и стали сильнее. Если и вы хотите уважения — готовьтесь пролить тонны пота и, вероятно, крови. Каркан усмехнулся, его глаза блеснули холодным огнём. — Тут нет места слабым, — добавил он. — Выживают только сильные и умные. Всё остальные — расходный материал, заточка для мечей. Да и не забывайте, что ваши жизни не стоят и полгроша. Вы — всего лишь игрушки в руках господ. Шаг в сторону — и вас выбросят, как ненужный мусор. Я невольно сглотнул, слушая эти жёсткие слова. Рикард тоже молча сжимал кулаки. — Теперь, — произнёс Каркан, махнув рукой, — коротко о видах боёв, в которых вам придётся участвовать. Он приосанился, явно наслаждаясь своей ролью: — Во-первых, взрослые мужчины и женщины сражаются насмерть на арене. Это самое популярное и кровавое зрелище. Зрители в восторге от того, что кто-то погибает прямо у них на глазах во славу, а может, просто ради развлечения.— Во-вторых, есть детские бои — гладиаторы в миниатюре. Это бои между такими же щенками, как вы, что людям кажется особенно забавным и необычным. Обычно там смертей меньше, но бывает всякое.— В-третьих, бои «все против всех». Вот там — полная жесть. Выживает только один, друзей нет, каждый — враг. Хорошо, что такое случается нечасто.— И наконец, бои с дикими зверьми: львами, медведями, гиенами. Будьте готовы, что в один прекрасный день вас могут выпустить против целой стаи кровожадных тварей. Я почувствовал, как внутри все охватывает яростью от его рассказа, но старался сохранять самообладание. Каркан, заметив моё напряжение, скривился в недоброй усмешке. — Вижу, что у тебя бешеная жажда свободы в глазах, — процедил он чуть тише, наклоняя голову ко мне. — Но отбрось эти мечты, мальчишка. Беглецов ищут по всему городу, на море никто не даст тебе шлюпку, а за стенами ты тихо сдохнешь от голода и усталости. Понял? Я не ответил, лишь сильнее сжал зубы. Его слова били, как раскалённый молот. Злость и бессилие смешались в груди, желая вырваться наружу, но я знал, что сейчас это бесполезно и опасно. Каркан сделал шаг назад, оглядев нас насмешливым взглядом: — Могу ошибаться, но кажется, кто-то из вас пытается не показать страх. — Он прищурил глаза. — Повторю: здесь ты — раб. И либо смиришься, либо очень быстро погибнешь… Мои мысли заметались, внутри кипела ярость и отчаяние. Мне хотелось спорить, броситься хотя бы в короткую схватку, показать свою ярость… Но я понимал, что сейчас не время и не место для сопротивления. Он отступил назад и махнул рукой.— Теперь приступим к проверке, — произнёс он, сжимая рукоять меча. — Покажите, на что вы способны. — Первым пусть выходит блондинчик, — добавил он, обводя нас строгим взглядом. На лице Рикарда читалась тревога, но он заставил себя взять в руки. Вздохнув, он шагнул вперёд. Каркан — его суровый оппонент, которого тут именуют Железным Клыком, — указал ему на оружейный стенд. — Выбирай любое оружие, — приказал он, произнося каждое слово так, будто высекает на камне. Рикард подошёл к стойке и, мельком окинув взглядом варианты, выбрал небольшой меч и лёгкий щит. Каркан, чтобы подчеркнуть свою уверенность, взял меч, не утруждая себя щитом. Даже со стороны ощущалось, как от него веет самоуверенностью, почти осязаемым превосходством. — Старайся убить меня, щенок, — ухмыльнулся он, смерив Рикарда презрительным взглядом. — Хотя у тебя всё равно ничего не выйдет. Рикард вышел на ристалище, крепче сжав рукоять меча и прижав щит к плечу. В его взгляде я заметил и сосредоточенность, и страх. А вот Каркан двигался легко и плавно, словно следил за крошечной букашкой, не достойной серьёзного внимания. — Ну что, маленький, — оглядел он Рикарда с издёвкой, — покажешь, на что способен? Или ждёшь, что я сам упаду ниц перед тобой? Бой начался. Рикард атаковал первым, но его удары были несколько скованными, будто он боялся по-настоящему ударить или пропустить контрудар. Каркан же с лёгкостью парировал каждое движение, словно играючи, при этом отпускал унизительные насмешки: — Это всё, на что ты способен? — хохотнул он, едва уклонившись от очередного выпада. — У меня служит уборщица, так она метёт веником куда смелее. Рикард старался сосредоточиться, но каждый раз, когда он пытался нанести удар, Каркан легко блокировал его меч, а в ответ проводил быстрые «уколы», не наносящие серьёзного урона, но больно задевающие и тело, и гордость. При этом: Он отпускал издёвки, постоянно унижал Рикарда словесными подначками, с каждым ударом вынуждал того терять уверенность. Рикард не был таким уж отвратным бойцом: его движения, пусть и немного неуклюжие, показывали некоторое умение, приобретённое в детстве под присмотром отца. Но Каркан на голову превосходил его — и в опыте, и в физической силе, и в скорости. В отчаянной попытке взять верх, Рикард попробовал нестандартный приём: ударил щитом, надеясь сбить Каркана с толку, а сам тут же сделал выпад мечом. Но Каркан увернулся от удара щитом с таким равнодушием, словно пробегал мимо стоящей статуи, а затем внушительным замахом отразил контратаку. Если бы я не знал, что это реально, решил бы, что Каркан нарочно демонстрирует, как легко ему играть с более слабым противником. — Твой учитель, похоже, был неудачником, — бросил Каркан, парировав очередной удар Рикарда. — Или, может, ты такой бесполезный ученик. Тяжело дыша, Рикард продолжал атаковать, но чувствовалось, как силы уходят: каждое движение становилось медленнее, дыхание становилось более частым. Каркан, видимо, решив, что пора заканчивать эту «шутку», провёл серию мощных ударов. Один из них выбил меч из рук Рикарда, и парень упал на землю, почти не в силах двинуться. Каркан остановился, глядя на поверженного подростка с лёгким удивлением и тенью насмешки: — Я ожидал худшего, — проговорил он, упрятывая меч в ножны. — Как тебя зовут, парень, и кто научил тебя так махать мечем? Рикард с трудом приподнял голову: капельки пота и крови были у него на лбу, дышал он так, словно пробежал несколько миль: — Рикард… Вайтхарт, — выдохнул он. — Мне двенадцать. Учился у… отца. Он рыцарь. Каркан кивнул, и на секунду в его глазах мелькнуло нечто похожее на понимание: — Ну что ж, Рикард Вайтхарт, — сказал он, — замечаю некие задатки. Но впереди у тебя уйма работы и пота. Вставай, отдыхай, заслужил. Рикард попытался подняться, но ноги не держали, и Безупречные подскочили, помогая ему встать. Каркан перевёл взгляд на меня, и я увидел в его глазах тот же жёсткий холодный блеск: — Твоя очередь, щенок, — сказал он, и голос его был снова пропитан презрением, — Посмотрим, какой из тебя будет прок. Я, не дожидаясь приглашения, направился к стенду с оружием и, мельком окинув туда взгляд, не колеблясь, выбрал полуторный меч. В моих руках он выглядел почти как двуручный, но я уже имел кое-какую сноровку, чтобы управляться с ним. Каркан, увидев выбор, расхохотался, вскинув брови: — Решил, что станешь великим воином, если ухватишься за этот железный лом, а, мальчишка? — насмешливо спросил он. — Ты же не сможешь его даже поднять толком. Я, стараясь выглядеть уверенно, злобно ухмыльнулся и взглянул ему прямо в глаза: — Не только подниму, — отрезал я, сжимая рукоять обеими руками, — но ещё и тебя им прикончу. Каркан ухмыльнулся ещё сильнее, брови его выгнулись, будто он услышал смешной анекдот: — Ну, посмотрим, — проговорил он, неспешно отступая на ристалище и принимая выжидательную стойку. — Начинай, мальчишка. Посмотрим, на что ты способен. Я решил не мешкать и сразу «выстрелить» внезапным приёмом. Разбежался, сжал скользкую рукоять полуторника и, подпрыгнув чуть ли не на человеческий рост, попытался обрушить на Каркана сокрушающий удар сверху. Каркан, видимо не ожидавший такой прыти от ребёнка, машинально выставил меч, защищаясь. Но сила моего удара оказалась достаточной, чтобы выбить его из равновесия — он рухнул на землю, не то от удивления, не то от реальной силы удара. Быстрым кувырком он откатился в сторону, и в следующее мгновение мой меч снова опустился туда, где Каркан только что сидел. Успев подняться, он отряхнулся, и на его лице не было уже прежнего презрения. Теперь в глазах читалась серьёзность — и, возможно, лёгкая обида за то, что мальчишка смог его сбить с ног. — Неплохо, маленький волчонок, — сказал он, поднимаясь со сноровкой профессионала. — Но я не позволю тебе одержать простую победу. Наш бой вспыхнул с новой яростью. Я чувствовал, как кровь бурлит в моих жилах от адреналина. Каркан был силён, и не только физически — он имел немалый опыт, ведь таких вот «бунтарей» видел, наверное, сотни. Но я тоже не собирался сдаваться: я сам испытал уже достаточно боли и унижений. Полуторник весил изрядно, но я управлял им с помощью внутренней ярости. Каркан атаковал с разных углов, удары его были чёткими и выверенными — я не видел прежде здесь столь отточенную технику. Однако я стараюсь не уступать, блокируя и уворачиваясь, отвечая резкими выпадами. Да, меч вибрировал от каждого столкновения, и руки у меня ныли от напряжения, но это лишь разжигало во мне боевой пыл. — Ты держишься лучше, чем я думал, мальчишка, — прорычал Каркан, очередным замахом меча пытаясь выбить оружие из моих рук. — Но этого мало, чтобы меня одолеть! Я ускользнул от удара и нанёс свой, пытаясь застать его врасплох. Звон металла заполнил площадку, зрители, окружавшие нас, ахнули. С лица Каркана исчезла насмешливая улыбка: теперь он дрался всерьёз, проверяя мой предел. Мы сходились в скрещивании клинков раз за разом, и каждый раз металлический звук отдавался в моих костях. В какой-то момент я притворился, что устал, слегка замедлившись. Каркан улыбнулся, почуяв слабину, и пошёл в агрессивную атаку. Но это была моя уловка: в последний миг я сделал рывок и нанес мощный удар сверху, который он еле-еле блокировал, отступив на шаг. Краем глаза я увидел изумление в его взгляде. — А ты ещё и хитёр, маленький… — прошипел он, вцепившись в рукоять обеими руками. — С каждой минутой всё веселее. Удары посыпались ещё более плотной серией: он старался пробиться к моей защите, но я действовал на пределе возможностей, уворачиваясь и блокируя как мог. Обе мои руки ныли, а дыхание становилось тяжёлым, но я замечал, что и он не железный: его взмахи уже не такие энергичные, движения чуть медленнее. Вдруг я почувствовал шанс: приложив все силы и сделал серию быстрых атак, загоняя Каркана в оборону. Он отражал их, но каждый раз с небольшим промедлением. И наконец, при одном из выпаде я смог выбить меч из его рук. Тяжёлый клинок Каркана звякнул о камень арены, а сам он опустился на одно колено, гневно глядя на меня снизу вверх. — Не думай, что твоя «победа» что-то решает, — процедил он, тяжело дыша. — Здесь всё только начинается. Я стоял, держа свой меч наготове, хотя руки дрожали от изнеможения. В душе бурлила ликующая волна: «Я смог!» — Может быть, — отозвался я, стараясь не выдать дрожь в голосе, — но прямо сейчас — я выиграл. Каркан тяжело поднялся, лицо у него потело, но в глазах уже читалось неприкрытое уважение: — Хорошо, — кивнул он. — Ты доказал свою силу, паршивец. Но у меня к тебе пара вопросов. Он подошёл ближе, оглядывая меня сверху вниз: — Кто ты, мальчик? Как твоё имя и откуда родом? Я с трудом держал меч, упирая лезвие в пол, и попытался поставить плечи поувереннее: — Деймон из Чаячьего города, — ответил я, не желая раскрывать лишние подробности. — Мне… семь. Услышав это, Каркан прищурился, брови у него взлетели: — Семь лет?! — переспросил он. — Ты выглядишь на все десять, а то и старше. Кто тебя научил так сражаться? Я криво улыбнулся, в душе вспоминая, через что уже прошёл: — Меня никто не учил по-настоящему, — ответил я, вспоминая о своей «прошлой» судьбе. — Просто в прошлой жизни я был великим воином. — И добавил с насмешливой ухмылкой: — Правда, тело сейчас не то. Каркан нахмурился, по глазам видно было, что он не верит моим словам: — Ну, — протянул он, — посмотрим, что из тебя ещё выйдет, Деймон. Завтра будет много работы — отдохни сегодня, пока можешь. Он отступил и, знаками подозвав Безупречных, дал им понять, что бой окончен. Дыхание у меня было сбито, но я кое-как дошел до Рикарда, который всё это время сидел, прислонившись к стене, потирая ушибы. — Деймон, ты монстр, — прохрипел он, когда я сел рядом, опустив полуторник. — Ты… ты победил этого зверя, Каркана. Я… я понятия не имел, что у тебя столько сил. Даже мой отец — рыцарь — возможно, не справился бы с ним. А он не последний рубака, уж поверь мне. Я откинул волосы со лба, чувствуя, как усталость постепенно отступает, а на смену ей приходит удовлетворение: — Ну, чего ты ожидал? — сказал я с подчеркнутой небрежностью. — Я ведь не простой уличный мальчишка, а, можно сказать, «великий воин», застрявший в детском теле. Но, боюсь, мой «героизм» ещё не скоро освободит нас отсюда. Видимо, придётся пока задержаться, чтобы разобраться в обстановке. Рикард расхохотался в ответ на мою реплику, и его смех, хоть и слегка хрипловатый от усталости, наполнил меня неожиданным теплом. — А как мне теперь тебя называть, сэр? — спросил я, приподнимая бровь с преувеличенным интересом. — Ты ведь, оказывается, благородный. «Сэр Рикард» звучит довольно грозно, тебе не кажется? Рикард неожиданно смутился, покраснел так, что даже сквозь слой пыли можно было заметить румянец. — Не надо ничего такого, — ответил он тихо. — Здесь, в рабстве, мы все равны. Титул мне сейчас не даёт никаких преимуществ. Я кивнул, бросив на него внимательный взгляд. За эти дни, которые мы провели вместе, я начал понимать, что за внешней скромностью у Рикарда кроется определённая сила духа. Его скромность не выглядела притворной, и я ощутил желание узнать о своём новом товарище как можно больше — нам ведь суждено делить одну камеру, одну участь. — Расскажи мне о себе, Рикард, — попросил я, делая более дружелюбный тон. — О своём доме. Как жил до того, как оказался в этом проклятом рабстве? Рикард вздохнул, и взгляд его стал отрешённым, будто он мысленно перенесся в родные земли. Однако, когда он заговорил, в голосе послышались тёплые нотки. — Дом Вайтхартов — младший рыцарский дом в Долине Аррен, — начал он, опустив глаза. — Мы давно служим роду Арренов, известны своей верностью и боевыми заслугами. Наш замок — Серебряный Холм — стоит у подножия горного хребта, ведущего к Орлиному Гнезду, на перевале, который многие считают стратегически важным. представил себе величественный замок, окружённый густыми лесами и возвышающийся на склоне, откуда открывается вид на долину. По тому, как Рикард говорил о своих землях, я понял, что он действительно гордится семейным наследием. — История нашего дома уходит корнями в эпоху, когда андалы напали на восточные земли Долины, — продолжил он, голос его чуть оживился. — Тогда наш предок, сэр Галён Вайтхарт, проявил исключительную храбрость и тактический талант. В особенном сражении у Серебряного Холма, он смог отстоять крепость, хотя враги превосходили нас в численности. В критический момент, когда наши люди уже падали от изнеможения, сэр Галён собрал отряд добровольцев и возглавил контратаку. Этот отчаянный манёвр переломил ход битвы — враги отступили, а в дальнейшем потерпели поражение. Я вслушивался в его слова и представлял себе те суровые бои: серые доспехи, блеск клинков, бесстрашное командование. Духовная связь с этим героическим прошлым будто придавала Рикарду сил даже сейчас, когда он здесь, влачит рабское существование. — Тогдашний лорд Аррен наградил нашего предка рыцарским титулом, пожаловав ему земли вокруг Серебряного Холма и даровав герб — серебряного оленя на зелёном поле. — Рикард осторожно коснулся пустого места у себя на груди, я понял, что там раньше был герб его рода. — Олень олицетворяет доблесть, чистое сердце и ту несгибаемую волю, что помогла сэр Галену в решающий миг. Девиз нашего дома: «Стойкость и Мужество». Он замолк на короткий миг, уносясь мыслями в прошлое. — С тех пор наш дом остаётся верен Арренам, — сказал Рикард более уверенно. — Мы не можем сравниться по мощи с великими домами, но наша репутация за доблесть и преданность — безупречна. Мужчины Вайтхартов часто несут службу в передовых рядах армии Долины, защищая эти земли от всякой напасти. Я вслушивался в его рассуждения, погружённый в мысленные картины суровых горных перевалов, замков и отважных рыцарей, присягнувших на верность Арренам. В его голосе звучали и гордость, и скрытая печаль, ведь теперь он — далеко от дома и, кажется, как он считает лишён будущего. — Внутри наших земель всё устроено справедливо, — продолжил Рикард, на миг улыбнувшись воспоминаниям. — Наши леса полны живности, особенно оленей. Охота — неотъемлемая часть жизни: и пропитание, и традиция, и дань уважения к символу дома. — А что, этих оленей у вас там больше, чем людей? — поддел я его, желая чуть разрядить атмосферу. Рикард ответил усмешкой: — Почти. Зато ни один враг не пройдёт через наши леса незамеченным. Плюс охота — хороший способ не расслабляться и держать форму. Я понимал, что передо мной действительно мальчишка из благородного рода, для которого честь и долг не пустой звук. Посмотрел на него свежим взглядом и задался вопросом, как такой юный наследник рыцарского рода оказался тут, в рабстве. — Расскажи, как тебя угораздило сюда попасть? — спросил я, чувствуя, что его история ещё не закончена. Рикард вздохнул, и в глазах промелькнула боль: — Я поехал к тётушке — сестре отца, в Чаячий городок. Но в ту ночь на наш дом напали пираты. Они… — голос его дрогнул, — убили её, а меня, оказавшегося беспомощным, схватили и увезли. Я и сам не знаю, почему не убили. Видимо, хотели выручить за меня выкуп или просто… продать. Как видишь, мы оба теперь здесь. Он замолчал, и я тоже молчал — думал о том, насколько похожи наши судьбы: внезапная трагедия, гибель близких. Потом Рикард встрепенулся и глянул на меня любопытствующим взглядом: — А что насчёт тебя, Деймон? Как ты сюда угодил? Где успел научиться драться? — его брови поползли вверх, ожидая мой ответ. Я тяжело вздохнул, понимая, что сейчас придётся говорить правду, по крайней мере, частично. Ведь Рикард, кажется, заслуживает искренности. — Я родом из Чаячьего городка, — начал я, устремляя взгляд куда-то в стену, где играть тенями свет факелов. — Семья моя была небогатой: дед, Бернард, хороший кузнец, мама, Джана, помогала ему. Отец… — я чуть запнулся. — Не особо вникал в мои дела, если можно так сказать. Рикард прищурился, видя моё нежелание раскрывать эту тему полностью. Я продолжил: — Перед нападением они уехали за заработком к лорду Аррену. Меня оставили с бабушкой. Когда пираты напали, я оказался один, точнее, с бабушкой… — мои кулаки сжались, — но они убили её, а меня схватили. Так и притащили сюда. Рикард нахмурился: — Соболезную, — произнёс он тихо, затем, помедлив, добавил: — А отец? Где он был? Ты про него ничего не рассказал. Я горько усмехнулся. Пришлось признать, что Роберт Баратеон — человек, которому я не могу простить не участия в моей жизни. — Ты удивишься, — сказал я, опуская руки на колени. — Но мой отец — Роберт Баратеон. Да, тот самый, кто сейчас поднял мятеж против короля. И ему до меня, по сути, нет никакого дела. Я для него — никто, просто бастард, родившийся от случайной связи. Рикард широко раскрыл глаза, по его лицу пробежала вспышка удивления: — Твой отец — Роберт Баратеон?! — выдохнул он. — **Лидер мятежа против Безумного Короля? Говорят, он…—… Я кивнул, стараясь говорить без излишней эмоции, хоть и чувствовал, как внутри вспыхивают обиды: — Тот самый. Только мне это ничем не помогло. Он понятия не имеет, где я и что со мной, вряд ли ему до этого есть дело. Мы на минуту замолчали, погружённые в мысли. Наконец, Рикард заговорил снова, тихо, но с неподдельным интересом: — Значит, твой отец сейчас ведёт целую армию против короля, а ты… в рабстве. Забавно, точнее, страшно иронично. — Сам вижу иронию, — кисло усмехнулся я. — Так что, прошу, держи язык за зубами. Не хочу, чтобы остальные рабы или надсмотрщики узнали и начали строить из меня «королевского» бастарда. Хватит, что я сам знаю. Рикард кивнул: — Обещаю, никому не скажу. А вот твои боевые навыки откуда? Как это сочетается с кузнецом и мамой? Я пожал плечами, стараясь не углубляться в свою «прошлую жизнь»: — Видимо, природный дар. — я позволил себе улыбнуться. — Знаешь, бывает такое — берёшь меч, и кажется, что он тебе уже давно знаком. Словно внутри меня дремали силы и знания, которые… проснулись. Рикард догадался, что я не желаю раскрывать все карты, но не стал настаивать. Он вздохнул и посмотрел на меня с любопытством: — Ну, когда-нибудь расскажешь подробнее. А пока, — пожав плечами, — будем считать, что ты у нас особенный, наделённый тайными умениями. Мы посидели так, переваривая взаимные признания. Вокруг же всё кипело: слышались крики тренирующихся гладиаторов, шум шагов надзирателей. Но в этот момент мы словно оказались в отдельном, приватном пространстве, где могли говорить откровенно. — Знаешь, Деймон, — заговорил Рикард, чуть наклоняясь ко мне, — я не думал, что в таком месте, как это, можно найти друзей. Но похоже, что ты мне действительно… друг. Я улыбнулся, слегка польщённый его доверием. Вот так — под одной крышей, в рабском заточении, и возникает что-то вроде товарищества. — Я тоже рад, что у меня есть союзник, — признался я. — Как-никак, вместе мы сможем поддерживать друг друга. А может, когда-нибудь… сбежим. Рикард отозвался негромким смешком: — Я давно думал о побеге, но… эти стены, эти Безупречные, город… — Он вздохнул. — Всё кажется безнадёжным. — Верю, — сказал я. — Но ведь и невозможное может стать возможным, если мы окрепнем и будем держаться вместе. Затем он посмотрел на меня с озорством в глазах: — Слушай, Деймон… а что ты чувствуешь к своему отцу? Я имею в виду, каково это — осознавать, что твой отец теперь один из самых влиятельных лордов, ведущих мятеж против короля? Я на миг замолчал, обдумывая, как сформулировать: — Если честно, мне всё равно. — наконец выговорил я, пожимая плечами. — Да, он, возможно, великий воин, но что толку, если для меня он всегда будет чужим человеком? Он никогда не был рядом, не заботился обо мне. Так что у меня нет особенных чувств к нему. Просто человек, давший мне жизнь. Рикард понимающе кивнул: — Понимаю. Иногда фамилия или великий титул вовсе не приносят счастья. А тут, в рабстве, мы и правда все наравне. Он ненадолго задумался, потом воскликнул грустно: — Кстати, знать, что кто-то рядом понимает боль потери. Мы оба потеряли близких людей. Но, может, объединившись, мы сможем однажды вернуться домой, отомстить тем, кто отнял у нас всё. Я рассмеялся слегка горько, но всё же почувствовал прилив воодушевления: — Ты прав. Когда выберемся… О-о-о, будет очень весело всем нашим врагам. Некоторое время мы молча сидели: каждый размышлял о своём, а за дверью по-прежнему раздавались команды надсмотрщиков, звяканье оружия, угрюмые шаги и время от времени чьи-то стоны. Но мы уже не пугались, а наоборот, воспринимали это как привычный фон. — Деймон, — вдруг произнёс Рикард, снова ко мне оборачиваясь, — знаешь, я никогда бы не подумал, что найду здесь друга. Да и вообще у меня было предостаточно предрассудков насчёт «бастардов». Но ты… ты показал мне, что мы все одинаково страдаем и сражаемся в этом беспощадном мире. Я усмехнулся, чувствуя странное тепло на душе: — Это такая ирония, — сказал я, — в самых неожиданных местах возникают крепкие узы дружбы. Он серьёзно посмотрел в мои глаза, потом улыбнулся: — Ну, тогда… будем держаться вместе, так? А то в этом аду без друзей точно никак. — Конечно, — согласился я, протягивая ему руку. — Вместе у нас явно больше шансов на успех, чем поодиночке. Рикард накрыл мою ладонь своей, кивнув, и улыбнулся — на этот раз улыбка была полна решимости. — Знаешь, — вдруг хмыкнул он, — я никогда бы не поверил, что можно так запросто сидеть и болтать с бастардом Роберта Баратеона о побеге из рабства. Но жизнь — она любит сюрпризы. Я тоже рассмеялся, негромко, но искренне: — Ну, что поделаешь. Именно в таких местах и таких ситуациях судьба часто сводит самых разных людей. И, кто знает, может, за этими грязными каменными стенами нас ждёт куда более грандиозная история. Несколько секунд мы снова сидели молча, чувствуя, как стихает напряжение и появляется какое-то подобие уюта, если так можно назвать эту тюрьму. Шум и крики не умолкали, но теперь они словно отошли на второй план. — Деймон, — негромко произнёс Рикард, снова взглянув мне в глаза, — мы справимся, да? Всё-таки выберемся. Я улыбнулся, стукнув его кулаком по плечу дружески: — Обязательно. И не просто выберемся — а сделаем так, чтобы от одного упоминания наших имён эти твари дрожали. Рикард отчётливо кивнул, а в его глазах полыхнула надежда: — Ты прав, Деймон. Мы справимся. Вместе мы справимся.