Путь Варвара: Расколем Лед и Сдуем Пламя

Мне шесть лет, и я пробираюсь сквозь многоголосый гул шумного рынка в Чаичьем городке. Уличные торговцы зазывают покупателей, размахивая рукой над прилавками, полными фруктов и овощей. Я ощущаю в воздухе пряный аромат выпечки, смешанный с терпким запахом пряностей. Люди снуют туда-сюда: кто-то торопится за продуктами на ужин, кто-то лениво осматривает ткани, а кто-то просто поглощён разговорами о последних новостях. Я скольжу среди толпы, почти невидимый: невысокий и ловкий, как тень. Прилавок с яблоками сразу привлекает моё внимание — алые плоды напоминают маленькие драгоценные камни. Я останавливаюсь, делая вид, будто просто разглядываю товары, и когда торгующая женщина отвлекается на другого покупателя, быстро хватаю одно яблоко. В следующий миг, притворяясь, что меня тут и не было, исчезаю в узком проходе между прилавками. Никто не замечает этого похищения. Откусываю от яблока, сладкий сок наполняет рот, когда я, проворно выскальзываю из толпы и направляюсь в сторону старых домов у окраины рынка. Завидев покатую крышу, умело взбираюсь по выступающим кирпичам. На самом верху я усаживаюсь, прижимаясь спиной к тёплой черепице, и с удовольствием смотрю вниз на оживлённую площадь. Отсюда Чаичий городок кажется муравейником, полным жизни и суеты. Я вспоминаю, что произошло за последние четыре года. Хотя мне всего шесть, внешне я выгляжу старше — рост, развитые мышцы и уверенная осанка. Иногда я замечаю любопытные или недоумённые взгляды, ведь окружающим трудно понять, как можно выглядеть столь крепко и росло в таком юном возрасте. Но мы с семьёй давно научились не привлекать к себе лишнего внимания. В дополнение к регулярным медитациям и изнуряющим тренировкам я начал помогать дедушке в кузнице. Бернард, с его грубоватыми, но умелыми руками, обучал меня всем тонкостям кузнечного дела. Для меня это было не просто новым занятием, но и способом развивать физическую силу: молот перестал казаться неподъёмным, а звон каждого удара по наковальне наполнял меня маленькой, но гордой уверенностью в собственных силах. Сейчас, сидя на крыше, я отвожу взгляд от далёкой линии горизонта и смотрю на людей внизу. Каждый занимается своим делом: выбирает фрукты, болтает с приятелями, смеётся над несмешными историями… Для них это обычный день на рынке. Они даже не подозревают, что над Вестеросом уже сгущаются тучи масштабной войны. Их весёлая болтовня и улыбки кажутся тонкой маской, натянутой поверх хрупкого мира, который может рухнуть в любой миг. Я вспоминаю прошлое, когда сражался с демонами в мире Диабло: тот опыт научил меня видеть скрытые грани в казалось бы повседневных вещах. Под поверхностью мирного течения жизни могут таиться страхи и амбиции, темные замыслы и жажда власти, способные в одночасье погрузить мир в хаос. Я знаю, насколько обманчивой может быть спокойная обстановка. Внезапно прямо подо мной останавливаются два стражника. Я тут же пригибаюсь, прячась за невысоким дымоходом. Сердце колотится, ведь я не хочу, чтобы они заметили меня, тем более после только что совершённой кражи. — Джон Арен созывает знамёна, — произносит один, высокий, с угрюмыми чертами. Лицо его небрито, а плечи поникли, словно ему пришлось долго нести непомерный груз. — Хочет поддержать Роберта Баратеона и Эддарда Старка, своих подопечных. — Роберт начал мятеж против Безумного Короля? — переспрашивает второй, более юный стражник, глаза его расширяются от испуга и волнения. Он сдавленно понижает голос: — Наследник престола, принц Рейгар, похитил Лиану Старк, а Эйерис II публично сжёг Рикарда и Брэндона Старков за попытку добиться её освобождения. Теперь понятно, почему Джон Арен так спешит. Первый стражник хмурится ещё сильнее, на лице читается безысходность: — Да, лорд Арен увёл большую часть городской стражи. Говорят, в городе почти не осталось солдат. Жители испуганы: одни боятся мародёров и воров, другие опасаются, что война докатится и до нас. Порядок становится всё сложнее поддерживать. Я чувствую, как сердце начинает биться ещё быстрее. Я знаю из прошлой жизни, что мятеж Роберта Баратеона станет началом конца для Таргариенов и приведёт к кровопролитной борьбе за трон. И вот теперь я слышу это своими ушами: события легендарной Войны Узурпатора разворачиваются прямо передо мной. — Даст бог, эта война вскоре закончится, — произносит второй стражник, вытирая пот со лба. — Мы должны быть готовы ко всему. От нас зависит безопасность здесь, пока остальные сражаются за нашего сюзерена. Первый стражник медленно вздыхает, отворачиваясь: — Да кто его знает, когда всё утрясётся… Простой люд всегда страдает больше всего. Мой брат пошёл с лордом Ареном, и я даже не уверен, увижу ли я его живым. Второй сочувственно сжимает ему плечо: — Справимся, как сможем. Надо хотя бы держать город в относительном порядке… Затем они отходят, теряясь в толпе. Я выползаю из-за дымохода, голова гудит от свалившихся на меня мыслей. Мятеж Роберта, судьбоносные события, о которых я читал, начинаются здесь и сейчас… Спустившись с крыши, я прокрадываюсь сквозь небольшие улочки, пытаясь осмыслить услышанное. Роберт Баратеон — мой отец, человек с дикой яростью и импульсивным нравом, — решил пролить реки крови, жаждая свергнуть короля. А лорд Джон Арен поддержал его, что немудрено: тот тоже в ярости из-за поступков Эйериса II, требовавшего от него невозможного. Похоже, впереди неотвратимый конфликт, который заденет всех. Помимо этого, моё сознание улавливает мысль о Ланнистерах. Их амбиции и жестокость способны лишь ещё больше нагнетать беспорядок в Семи королевствах. Дом Ланнистеров с их бесконечными ресурсами и невозмутимой расчётливостью обязательно захочет урвать свой кусок пирога в грядущей бойне. Я добираюсь до нашего дома с тяжёлым чувством. Какова будет наша жизнь, когда война опутает всё королевство? Мои раздумья прерывает мама, хлопочущая на дворе. Увидев меня, она вздрагивает, заприметив моё мрачное выражение. — Деймон, что случилось? — спрашивает она озабоченно. Я сажусь рядом с ней: — Мама, грядёт война. Роберт Баратеон… мой отец… начал мятеж против Эйериса II. Вместе с ним выступают Джон Арен и Эддард Старк. Кажется, это будет крупный конфликт — минимум три королевства уже втянуты… Мама бледнеет, её глаза полны тревоги: — Я чувствовала, что назревает что-то страшное. Теперь понятно, почему все выглядят такими взволнованными… ***** Наступает пасмурное утро, когда дедушка заявляет, что его вызывают в Орлиное Гнездо — место, где лорд Джон Арен собирает силы. Будучи опытным кузнецом, Бернард призван помочь с подготовкой оружия и брони для новой армии. Мама тоже решила ехать вместе с ним, чтобы подрабатывать на кухне замка: в это нелёгкое время любая монета на счету, а цены на провизию только растут. Сборы начинаются на рассвете. В кузнице дед старательно перебирает инструменты, складывая их в прочный ящик. Слышно, как молоты и клещи звякают друг о друга. Обычно запах угля и раскалённого железа приносил мне умиротворение, но теперь я чувствую нервную дрожь, ведь нам предстоит расставание на неопределённый срок. — Деймон, — оборачивается дедушка, заметив меня, — пока меня не будет, ты — главный в доме. Присмотри за кузницей и бабушкой. Не знаю, надолго ли мы уедем, но надеюсь на твою ответственность. Ты уже вырос и многому научился, так что верю, что справишься. Я стараюсь говорить спокойно: — Я не подведу, дедушка. Вы можете на меня рассчитывать. В доме мама укладывает в корзину одежду и скромные припасы. Пальцы её дрожат, но она пытается выглядеть спокойной и решительной. Когда я вхожу в комнату, она поднимает на меня взгляд, в котором видно беспокойство. — Сынок, мне будет очень не хватать тебя, — тихо говорит она, стараясь сдерживать слёзы. — Но я должна уехать. Там, в Орлином Гнезде, я смогу заработать и помочь нам выжить в это тяжёлое время. Я обнимаю её, стараясь передать теплоту и уверенность: — Мама, не волнуйся. Я сделаю всё, чтобы дома не возникало проблем. Мы скоро снова будем вместе. Она слабо улыбается, но в глазах ее собираются слёзы: — Я знаю, что ты справишься. Но сердце всё равно сжимается от тревоги. Наконец, наступает час расставания. Повозка с лошадьми и старой упряжью ждет во дворе. Дед аккуратно укладывает свой тяжёлый ящик с инструментами, мама ставит рядом корзину с пожитками. Я помогаю им, стараясь отвлечься от чувства горечи внутри. — Будьте осторожны, — произношу я, обнимая маму и дедушку. — Надеюсь, вы доберётесь без происшествий. Дедушка похлопывает меня по спине: — Мы тоже на это надеемся. Помни, ты теперь хозяин здесь, не расслабляйся. Мама целует меня в лоб: — Не забывай, мы любим тебя и будем думать о тебе каждый день. Повозка трогается, колёса скрипят, и они медленно исчезают из поля зрения за пыльным поворотом. Я ощущаю покалывание в груди, словно кто-то сжимает сердце ледяной рукой. Бабушка Хильда оказывается рядом: тихая и спокойная, она тоже провожает маму и деда взглядом. — Не тревожься, — мягко говорит она, — они вернутся быстрее, чем ты думаешь. А пока нам нужно поддерживать дом в порядке здесь. Я соглашаюсь кивком и, чтобы не зацикливаться на своих переживаниях, быстро захожусь рутиной: убираю дом, проверяю ставни, подметаю двор. Но всё равно ощущаю, как в душе гуляет неспокойный ветер тревог. Я понимаю, что мне нужно стать ещё сильнее, ещё умнее, чтобы суметь защитить близких в этом опасном мире. Закончив с делами, я отправляюсь в задний двор, где у меня есть импровизированная тренировочная площадка. Беру в руки деревянный меч — простую заготовку, но для моих целей достаточно крепкую. Я начинаю раз за разом повторять удары, блоки, выпады и уходы, которые помню по прошлой жизни, когда был варваром. Но моё текущее тело всё ещё не приучено к этим приёмам, движения совсем неловки, частенько я умудряюсь сам по себе попасть. С каждой тренировкой я пытаюсь соединить воспоминания прошлого с возможностями настоящего. И хотя пока что меч не стал продолжением руки, я не собираюсь сдаваться. Впереди много испытаний, я это чувствую. Война уже близко, люди вокруг встревожены, а я остаюсь в этом доме вдвоём с бабушкой, ответственным не только за себя, но и за наше будущее. Мой варварский дух из прошлой жизни шепчет мне, что главное — никогда не терять боевого настроя. И сегодня, повторяя удары с деревянным мечом в безмолвном дворике, я клятвенно обещаю себе: я стану сильным. Достаточно сильным, чтобы выжить в кровавом вихре Вестероса и защитить тех, кто мне дорог. ***** Проснулся я от громких криков и ругани, доносившихся с первого этажа нашего дома. Резкие удары, ломающаяся мебель — все эти звуки бесцеремонно вырвали меня из глубокого сна, заставив сердце учащённо биться. На короткий миг я замер, не понимая, что происходит, но вдруг услышал отчаянный голос бабушки, умоляющей чужаков оставить её в покое: — У нас почти ничего нет! — кричала она, и страх в её голосе бил по мне, словно ножом. Слова её вонзались в моё сознание, затмевая остатки сна. Почувствовав, как душу сдавливает тревога за бабушку, я тотчас вскочил с кровати и, перескакивая через ступеньки, помчался вниз. На первом этаже меня встретила жуткая картина: двое воинов в грязных доспехах и со зверскими ухмылками орудовали в нашем доме. Один из них переворачивал шкафы и ящики, сваливая всё ценное в кучу посреди комнаты. Другой стоял над телом бабушки, вальяжно смотря на неё сверху вниз, словно на сломанную игрушку. Она лежала на полу, глаза были открыты, но уже в них не было жизни, и дыхание не колыхало её грудь. Жизнь покинула её, и лишь застывшее молчание говорило о непоправимом. В тот миг что-то во мне оборвалось. Недавний сон окончательно рассеялся, уступив место вспышке гнева, о котором я почти успел забыть. Кровь хлынула в голову, каждое биение сердца наполняло меня яростью: — Что вы наделали?! — закричал я, ощущая, как адреналин затуманивает разум. Перед глазами как будто опустился кровавый туман, и внутри проснулось дикое, животное чувство, заставляющее бить и крушить. Заметив на столе бабушкину вязальную спицу, я схватил её, чуть не сломав, и прыгнул к ближайшему разбойнику. Тот не успел даже обернуться, когда я всем телом врезался ему в грудь, повалив на пол. И тут же с бешеной силой принялся вонзать спицу ему в лицо, снова и снова. Каждый удар был пропитан моей ненавистью, отчаянием. Спица зашла глубже в один особенно резкий выпад — в глазницу — заставив врага замереть навсегда. Его тело дернулось и обмякло. Я ощущал, как горячая кровь льётся мне на руки, но не мог остановиться. Лишь когда он перестал дышать, ярость чуть ослабила хватку. Второй налётчик выругался, увидев убитого товарища, и с диким криком метнулся ко мне с обнажённым мечом. Однако ярость придавала мне нечеловеческую скорость: я перекатился в сторону и вонзил спицу ему в ногу, словно короткий кинжал. Раздался пронзительный крик боли, когда он рухнул на колени, хватаясь за заглубокую рану. — Ты умрёшь за это! — зашипел он сквозь зубы, искажённое страданием лицо пылало ненавистью. В моих глазах кипела та же всесокрушающая ярость, сердце будто готовилось к новой атаке. Я уже собирался добить его — но вдруг сзади послышался шорох. Я попытался обернуться, однако не успел: что-то тяжёлое обрушилось мне на затылок, словно молот кузнеца. Мир вмиг потерял чёткость, контуры поплыли, и я камнем провалился в беспамятство. Пока темнота затягивала меня, я осознал лишь одно: в доме было трое врагов… ***** Эйрон Грейджой, известный на Железных Островах под прозвищем Мокроголовый, сидел в своей каюте на флагманском корабле «Сумеречная Волна», погружённый в думы. Последние известия, которые он получил, говорили об уходе из Чаичьего города значительной части войск и лордов малых домов — все они отправились по зову Джона Аррена, тем самым обнажив оборону прибрежного города. Эйрон понимал, что сейчас — идеальное время для нападения. — Захватить город мы не сможем, — пробормотал он вполголоса, скользя взглядом по разложенной карте побережья, — но пограбить, взять пленников и рабов — почему бы и нет. П озвав своих капитанов, Эйрон обвёл их решительным взглядом. Тёмные глаза сверкали жаждой наживы и воодушевлением от близкого удара. — Чаичий город ослаблен, — начал он. — Лорд Аррен увёл лучшие отряды. Остались лишь немногочисленные стражники да простолюдины. Мы возьмём, что хотим, и быстро уйдём. Имея флотилию из семи кораблей, мы можем захватить достаточно добра и рабов, чтобы окупить этот риск. И от нас точно никто такого не ожидает. Выходим ночью. Капитаны одобрительно закивали: они верили в смелость и тактическую смекалку Эйрона. Будучи хоть и моложе своих собратьев, он уже заслужил репутацию того, кто умеет планировать и вести людей. Безлунная ночь застала «Сумеречную Волну» у берегов Чаичьего города. Корабли Грейджоев тихо скользили по чёрной воде, паруса сливались с темнотой, а ветреные волны лизали борта. Эйрон стоял на палубе, сжимая рукой перила и всматриваясь в едва различимые силуэты домов: — К высадке! — скомандовал он негромко. — Действуем быстро. Разделитесь на отряды, берите всё ценное. Сильных мальчиков и девчонок забирайте живыми. Будут отличными рабами. На них сможем заработать целое состояние, продавая их на невольничьих рынка Эссоса. Моряки в кожаных доспехах и кольчугах ответили ему короткими кивками. С наигранной лёгкостью, отработанной в предыдущих набегах, они добирались до берега и разбегались по сонным улочкам города. ***** Наш отряд, в который входил я, а также Торвальд и Хагар, двигался к невзрачному дому неподалёку от порта. Тихая улица, заколоченные окна — всё подсказывало, что здесь не будет серьёзного сопротивления. Убедившись, что нас никто не видит, мы выбили дверь и ворвались внутрь, заливая комнаты дрожащим светом факелов. Внутри царил полумрак. На шум, который мы устроили, выскочила пожилая женщина. Заметив наши злобные взгляды и обнажённое оружие, она закричала: — У нас почти ничего нет! — в глазах её читался ужас, тело тряслось. Я холодно ухмыльнулся, шагнув к другой комнате, чтобы удостовериться в её словах. Торвальд схватил женщину за плечи и с явным удовольствием швырнул к стене. Она упала, в судорогах цепляясь за воздух. Мне было всё равно: жалкая, беззащитная бабка явно не стоила ни выкупа, ни нашего времени. — Убей её, — бросил я безразличным тоном. — Зачем нам лишние заботы? За неё всё равно ничего не заплатят. А то ее крики меня раздражают. Торвальд кивнул, поднял меч и одним быстрым ударом вонзил его ей в сердце. Раздался последний отчаянный вскрик, и женщина затихла, ее глаза остекленели. В этот миг по лестнице донеслись торопливые шаги. Я обернулся и увидел мальчишку с перекошенным от гнева лицом. В руке он сжимал какую-то вязальную спицу — смешное оружие, но его глаза полыхали яростью безумца. Похоже, Торвальд недооценил мальчишку: тот прыгнул на него, молниеносно вогнав спицу в глаз. Кровь брызнула, и Торвальд рухнул без звука, а мальчишка продолжал остервенело вонзать и вонзать металлический наконечник. Я поморщился: Торвальд уже мёртв, а этот паренёк, подобно бешеному зверю, не может остановиться. — Ты за это ответишь, щенок! — заорал Хагар, размахивая мечом. Но мальчишка бросился ему наперерез, умудрившись увернуться и ткнуть спицей в ногу. Хагар завопил, осев на колени, хватаясь за кровоточащую рану. — Ты умрёшь за это! — прорычал он, и его взгляд был полон жгучей злобы. Мальчишка тяжело дышал, глаза затуманены яростью. Я вдруг ощутил, что этот ребёнок куда опаснее, чем кажется. Но он пока не замечал меня, поэтому я тихо подобрал с пола кочергу и, осторожно подойдя сзади, с размаху опустил её на его затылок. Паренёк даже не успел оглянуться — упал без чувств. — Мы явно недооценили его, — выдохнул я, отёр пот со лба. — Заковывай мальчишку в цепи, он может быть отличным рабом. С его боевыми навыками мы получим неплохие деньги. Хагар, стиснув зубы от боли, кинул на меня взгляд, полный ярости, но кивнул. Он понимал, что пойманный враг, особенно такой умелый и молодой, может стоить на рынке рабов маленькое состояние. Подойдя к телу Торвальда, я невольно поморщился: тот лежал в луже крови с остекленевшим взглядом. — Паренёк уже убил одного из наших, — сказал я кисло. — Будь начеку. Если он проснётся, выруби его снова. И да проверь цепи получше, точно хорошо закавал?. — Точно, точно… — глухо отозвался Хагар. Мы схватили бессознательного мальчишку, кандалы с лязгом сжали его запястья и лодыжки. Прежде чем уйти, я бросил взгляд на запёкшуюся кровь, на мёртвого Торвальда. Решив скрыть наши следы, поджёг тюки с тряпьём, лежавшие в углу. Огонь быстро охватил стены, высовывая жадные языки пламени наружу. ***** Эйрон Грейджой стоял на палубе «Сумеречной Волны», лицезрея, как его корабли один за другим уходят от берега. Ветер наполнял паруса, уверенно унося флотилию прочь от охваченного хаосом города. Яркое зарево пожаров освещало ночное небо, а подрагивающие всполохи отражались на волнах, словно пляшущие бесы. Набег удался: море было благосклонно к своим детям, а корабли были нагружены добычей и пленными. Душа Эйрона наполнилась мрачным удовольствием: каждый успех подтверждал, что Грейджои не утратили власти и способны вернуть былую славу. Он вспоминал, как разрабатывал план, наблюдая за действиями Джона Аррена, как ждал подходящего момента, как раздумывал, как ему доплыть и не быть замеченным. Теперь я пожинал плоды своей решимости. Люди Эйрона грабили, выжигали, захватывали невольников. Каждая вылазка укрепляла его имя как умелого стратега. Глядя на красноватое зарево пламени, Эйрон понимал, что в этом беспощадном мире могут выжить только сильнейшие. И никто не посмеет утверждать, что Железные Острова ослабли. — Мы сделали это, — тихо и самодовольно произнёс он, сжимая перила палубы. Голос звучал с горьковатой ноткой удовлетворения. — Все увидят, что Грейджои всё ещё сильны и готовы доказать это кому угодно. Ветер настойчивее рвал паруса, и корабли, уносящиеся в ночь, оставляли позади захлебнувшийся в огне Чаичий город. А в одном из трюмов, скованный железом, лежал шестилетний мальчишка, чья жизнь в одну ночь оборвала старый уклад и вступила в новую, страшную главу.