Метель

Голос Батиста, когда он начал свой рассказ, звучал бодро, но по мере того, как он углублялся в свою память, в его интонации закрадывалась горечь. — Я родился на Гаити. Родителей своих не знал. Выживал на улице, как мог, а когда повзрослел, поступил на службу в армию. Это была большая удача, единственный способ для простого парня поменять свою судьбу… и погубить свою душу. Сам понимаешь, в те времена и в той стране… мы были всё равно что наёмниками на службе у тирана. Мы стояли над законом, делали что хотели, брали что хотели. Нам подчинялись. Нас боялись. Я не горжусь тем, что приходилось иногда совершать. Когда голод, нищета и смерть наступают на пятки, сделаешь всё, чтобы взобраться на самую вершину… Но тем больнее было падать. К власти пришёл новый тиран, и прежние фавориты пошли в расход. Мы бежали на Кубу, там пришлось начать всё заново. Кто-то смог, но я уже устал бороться. Моё лицо было слишком известно, потому я не мог искать работу, боялся мести тех, кому перешёл дорогу в прошлом. Так что я просто пил, спрятавшись в тёмном подвале. Тогда-то Она и пришла ко мне. Явилась, словно прекрасный ангел, озарив мою добровольную темницу. — Батист невесело усмехнулся и провёл по волосам ладонью. Рейесу показалось, что его глаза зажглись алым в полутьме, озаряемой лишь огнём в печи. — Очнулся уже на теплоходе, плывущем в другую страну, а та женщина… Конечно, это была Сомбра. Но с тех пор я звал её «хозяйкой», и она была центром моей вселенной. Рейес подумал о Мойре. Её вид, голос, манеры. Всё это очаровывало его, не в романтическом ключе, нет… быть может, в духовном. Как произведение искусства, отталкивающее и привлекательное одновременно. «Хозяйка» — да, такое имя подошло бы ей лучше всего. Он вдруг понял, что тоскует по ней, но тут же с отвращением отбросил эту мысль. — Почему они выбирают нас? Почему именно мы? — хрипло спросил Рейес. — Неужели им не проще поработить… президента какого-нибудь? Или миллиардера? — Чёрт их знает. — Батист пожал плечами. — Может, не так уж они и всесильны? Как правило, именно политиков и бизнесменов ведьмы и забирают себе в слуги. Богатые и влиятельные люди могут обеспечить им комфорт, роскошь, безопасность. Но бывает, что они руководствуются и простой симпатией, особенно когда выбирают себе первого слугу. Я, к примеру, был никем, просто, наверное, понравился чем-то Сомбре, потому и сгодился, только чтобы выполнять её мелкие поручения: сходи туда, добудь то, убей этого… И в последние годы я чувствовал себя надоевшей игрушкой. Её амбиции… стали требовать большего. Она бы избавилась от меня в итоге, это был лишь вопрос времени. — Де Койпер был слугой Мойры? — Долгие столетия. Ей самой не меньше шестисот… Не удивлюсь, если Сибрен был её первым. Она была привязана к нему, и даже когда он начал выживать из ума, она не убила его, лишь заточила. — Почему Сомбра привела меня к нему? Батист покачал головой: — Чтобы один из слуг Мойры прикончил другого, наверное? Кто ж её знает? Я был с ней десятки лет, но так и не научился понимать… Она всегда была непредсказуемой и… отличалась тягой к пакостям. — Ни черта себе пакость… — Ха, честное слово, это — детская забава по сравнению с тем, что она иногда вытворяла. — Батист засмеялся было, но резко помрачнел, затем уставился Рейесу прямо в лицо. — Нет, серьёзно. Об этом-то я и хотел с тобой поговорить. Как только я узнал, что ты смог спастись от Мойры… я понял, что мы нужны друг другу. Рейес вскинул бровь. По мере того как пустел пакет с кровью, а он чувствовал себя лучше, в его голове прояснялось. — Да. Давай-ка обсудим твою слежку за мной. Батист кивнул: — Звучит бредово, но про тебя я узнал в больнице… Видишь ли, за кровь я расплачиваюсь с доктором Циглер тем, что впахиваю санитаром по ночам. — Циглер? Мой лечащий врач? — Именно. Она не спрашивает, для чего мне столько крови, и я ей за это благодарен. А ещё — за то, что она думает при мне о некоторых своих пациентах. И не всегда закрывает истории болезни в своём столе на ключ. — И ты понял, что я вампир? — Я предположил. А потом узнал, что ты ищешь Мойру, и подумал, что, видимо, ты и есть тот, кого она взяла слугой вместо Сибрена. Как видишь, оказался прав. — Допустим. — Рейес скептически прищурился. — Переходи к той части, где говорится о том, что тебе от меня нужно. Батист вздохнул, и Рейес вдруг понял, что это для него самый тяжёлый момент разговора. Мысли Батиста… он чувствовал их, словно видел какие-то надписи, нечёткие, на незнакомом языке. Но вот эмоции были яркими, как цвета. И сейчас комнату словно наполняла тяжесть безысходности, исходящая от него. Рейес как-то даже не был удивлён новой способности, которую только что у себя обнаружил. — Тебе нравилась твоя прошлая жизнь, офицер? — спросил наконец Батист. — Даже если нет, думаю, ты всё равно не рад тому, как она теперь навеки изменилась. И чтобы у тебя точно не оставалось иллюзий — нет, не надейся. Всё, абсолютно всё теперь будет не так, как раньше. Лекарства от вампиризма не существует, но дело даже не в нём. Ты вступил в этот мир, и отныне ты — его часть. Рейес никогда не считал себя наивным человеком, но почему-то эти слова что-то внутри него окончательно обрубили. Выходит, он всё же надеялся. Теперь мы уже точно никогда не будем счастливы в деревенском домике с задним двором, кустами роз в саду и австралийской овчаркой, Джек. И это моя вина. — Звучит так, как будто тебе это известно лучше, чем кому-либо. Батист выдохнул, а потом полез к себе в карман: — Да уж, не очень здорово прозвучала моя история, да? Казалось бы, Сомбра в некотором роде дала мне шанс. И я действительно утешал себя такими мыслями. Но, поверь, истинную ценность жизни понимаешь только тогда, когда её теряешь. Вот. Он подал Рейесу старинную, обугленную с одного края чёрно-белую фотографию. На ней была запечатлена миловидная женщина с ребёнком. — Жена? — И дочь. Мы с Розалин были знакомы с детства, дружили, а потом влюбились. Её родители были богаты, им не нравилось, что… такой, как я, добивается их дочери. Но когда я стал приближённым к тирану генералом, у них не осталось выбора. Как же старый Мондезир был прав, когда говорил, что ничего путного из меня не выйдет. — Батист сокрушённо покачал головой. — Но Роза меня не покинула, когда всё, чего я добивался, рассыпалось в прах. Она уехала на Кубу вместе со мной. И даже не оставила, когда я сам махнул на свою жизнь рукой. А потом… я просто исчез из её жизни. Думаю, Роза решила, что я её бросил. Я даже не смог связаться с ней, чтобы сказать, что это не её вина… Я не знал, куда отправлять письма, да и что бы я мог написать? Клянусь, Сомбре доставляло особое удовольствие видеть, как я страдаю. Рейес не знал, что тут можно сказать. Батист подал ему второе фото, которое держал в руках: — А это она сейчас. На уже вполне современном распечатанном фото улыбалась морщинистая древняя старушка в инвалидном кресле. Её окружали люди разного возраста и дети, отдалённо напоминающие её. — Это — моя жена, — показал Батист на старушку. В его голосе слышалась нескрываемая нежность. — А вот дочка. Она меня, наверное, даже не помнит. И наши внуки и правнуки. Это — моя жизнь, которую у меня отняли. — Сочувствую. Батист кивнул. Рейес с некоторым замешательством проследил за тем, как по его щеке из края глаз потекла капля крови. — Я нашёл их адрес в интернете, пусть это и стоило некоторых усилий. Но когда я хотел сам поехать к ним на Гавайи… я узнал, что хоть я и сбежал от Сомбры, но она сделала так, чтобы я не мог отойти от неё на какое-то определённое расстояние. Я проехал до границы штата и повернул обратно. — Почему? Твоя кожа начала гореть или вроде того? — Нет… скорее я начал немного сходить с ума. — Батист утёр кровь и раздражённо отряхнул от неё пальцы. — Ты не представляешь, как это: знать, где они, но быть не в состоянии добраться до них, увидеть их, коснуться… — Так чего ты хочешь? Чтобы я нашёл твою семью? — Нет! Нет… Я мог бы написать им, но это будет неправильно. Я не должен появляться в их жизни. Может быть, поселиться где-то неподалёку, наблюдать, охранять их… Но даже этого я лишён. Я хочу, чтобы ты помог мне прикончить Сомбру. Рейес вопросительно приподнял брови. Батист же выпрямился, разом растеряв отчаяние. Глаза его снова вспыхнули алым. — Мы не первые и не последние из тех, кого обокрали, унизили, уничтожили Матриархи. Вечная жизнь? Сила? Могущество? Зачем это всё, если мы не можем даже всем этим распорядиться? Мы словно придаток к ним, к этим… ведьмам. Я не знаю, выживу ли я, если умрёт моя бывшая хозяйка, но это будет уже неважно. Мы будем свободны. Рейес наблюдал за ним, за немой яростью, что внезапно ожила в Батисте… и теперь видел лишь отчаявшегося человека. Человека, прожившего на свете слишком долго, больше, чем ему полагалось. — Если есть какой-то способ убить Матриарха безвозвратно… мы должны узнать его, — закончил Батист, глядя на Рейеса, словно искал поддержку. — Я много лет ищу способы и союзников… — Нет. Батист удивлённо сморгнул и непонимающе уставился на Рейеса, будто видит его в первый раз: — Нет?.. — Я ничего никому не должен. — Рейес хладнокровно вытащил трубку капельницы из своей руки. Похоже, он начинал привыкать к постоянным махинациям с кровью, иглами и трубками. Должно быть, похожее и с наркоманами происходит, когда они подсаживаются на свою дрянь. — Это не моя война. — Серьёзно? Ты же сам всё видел, и ты всё ещё считаешь, что это тебя не касается?! — Верно. Я не собираюсь ввязываться во всё это. Судя по всему, Матриархи были и до меня, и будут существовать после меня. Единственные обязательства, которые остались у меня в этой жизни… это мои обязательства перед моим мужем. Я должен его найти. Спасибо за помощь… но я не могу жертвовать собой в чужой битве, пока Джек… где-то там. Ты жалеешь о потерянной семье, а моя семья пока ещё не потеряна. Батист как-то сгорбился, сразу перестав протестовать, и отвернулся. Он выглядел разочарованным. — Если я помогу тебе с поисками капитана Моррисона, ты передумаешь? — спросил он потом слегка приглушённым, усталым тоном. — Посмотрим. Научи меня этой твоей… вуду. Мне нужно защититься от Мойры. Батист поднял руку и показал татуировку. Это был какой-то рисунок, словно нарисованный углём, но чем больше присматривался к линиям Рейес, тем сильнее запутывался. Разобрать, что нарисовано, не получалось. — Я этим сам не владею. Мне помог… друг. — Незнакомец в капюшоне? — наугад предположил Рейес. Батист недоумённо нахмурился: — Что?.. Нет. — Тогда найди мне его. — Ладно. Рейес кивнул и поднялся с дивана. Батист тоже встал со стула, глядя на него недовольно, вот только Рейесу было наплевать. — Послушай, офицер. Без проблем. Я бы тоже так отреагировал, но, по-моему, очевидно, что всё это как-то связано: Матриархи, Сомбра, Мойра, ты… и Джек Моррисон. Возможно, наши с тобой цели и так достигаются одним путём. Это было очевидно. Ледяная женщина на балконе и Джек, остекленевшим взглядом уставившийся на неё, будто парализованный… — Если это так, то я её из-под земли достану. Мне всё равно, насколько она сильна. Батист кивнул, потом подал Рейесу руку для прощания: — Похвальная отвага, но не лезь на рожон. Я найду тебя через два дня. И сообщу, где вы увидитесь с моим другом. Рейес пожал предложенную ладонь, хмыкнул: — А позвонить? Никак? Батист засмеялся и покачал головой: — Такие дела решаются только лично. А ещё мне очень плохо даются современные телефоны, чёрт ногу сломит в этой технике, каждый день что-то новое.

***

Батист вызвался подвезти Рейеса: тот понятия не имел, как вообще выбираться из этой глуши. — Матриархи брезгливы. И осторожны, — рассказал Батист, когда они выехали на трассу. — Сомбра и Мойра так точно. Большие города, полные роскоши, возможностей, людей, им нравятся. Чаще всего именно там они создают свои логова. За городом они чувствуют себя более уязвимо, стараются не покидать своих территорий. Поэтому я прячусь в лесу, иногда меняю дома. Уже много лет эта тактика себя оправдывает. — А разъезжать так запросто по городу? Это не опасно? — Не особо. Кровь Матриарха в моих жилах создаёт между ней и мной особую связь, я всегда знаю, где она. С другой стороны, моя защитная метка вуду не только прерывает мою связь с Сомброй, но и укрывает от неё. И при этом я продолжаю чувствовать, где она находится, каждую минуту. — А что насчёт меня? Меня Мойра сможет найти? — Она рассчитывает, что ты придёшь сам. Видимо, ты не создаёшь на этом этапе превращения никакой особой ауры, поэтому незаметен для Матриарха. Но всё же я не советую тебе сильно на это полагаться. Ты сейчас как слепой котёнок, беззащитный и неуклюжий. Метаморфозу придётся завершить, но мы должны посоветоваться с моим другом, как нам это сделать, чтобы не подвергать тебя опасности. Рейес покосился на Батиста: — Так кто он, этот твой… эксперт вуду? Батист вдруг с некоторой самоиронией усмехнулся: — Прозвучит забавно, но я не знаю, кто он. Он нашёл меня, когда был мне очень нужен… И помог, ничего не потребовав взамен. И я ничего не спросил у него. Не хотелось злоупотреблять добротой. — Ты сам понимаешь, как подозрительно всё это звучит? — Да, но не могу сказать, что хоть что-то в мире созданий тьмы можно считать надёжным и правильным. Дружба и хорошее партнёрство — уже редкость. Оставшуюся дорогу они молчали. Рейес реанимировал чудом выживший во всех этих передрягах, пусть и заработавший трещину на корпусе, телефон и начал пытаться вызвонить Маккри. Длинные гудки в какой-то момент начали выводить из себя. — Чёртов щенок, — тихо рычал Рейес. — Подними трубку, тупая бошка! Батист тактично молчал. Домой возвращаться было нельзя. Рейес попросил Батиста подкинуть его в тот район, где жил Маккри. Это было неподалёку от участка, что тоже неплохо. — Помни, через два дня, — напутствовал его Батист, прежде чем Рейес вышел из машины. При свете дня легко было поверить, что прошедшая длинная ночь была страшным сном. Вот только в венах Рейеса горела пламенем чужая кровь, а под рубашкой прибавилось рубцов. Пройти нужно было буквально метров пятьсот. Прохожие косились на Рейеса, и их мысли читались легко безо всяких сверхспособностей вампира. «Он болен. Наркоман? Бездомный? Стоит ли мне спросить его, всё ли в порядке? Нужно вызвать полицию». Рейес невольно усмехнулся. Да уж, выглядит он сейчас, наверное, хреново. И пахнет. Зато чувствовал он себя прекрасно. Наверное, вампиры поэтому не любят дневной свет — под ним всё как на ладони. Он продолжал звонить Маккри до самого порога его квартиры, одной рукой нажимая кнопку звонка, другой держа трубку у уха. Ответа Рейес так и не дождался и, естественно, уже просчитывал самые худшие варианты событий, которые могли случиться с его протеже. Внезапно, когда Рейес уже набирал номер на автомате, в динамике послышался щелчок, после которого он услышал сонный хриплый голос Маккри: — Да? — Какого нахер, Маккри? — Рейес изо всех сил старался убрать из голоса радость и облегчение. Святой бог! Он бы не вынес, если бы из-за него с щенком что-то случилось. — Где ты? — Ну… дома? — Тогда какого чёрта ты мне не открываешь, придурок? — М-м-м? Тогда, наверное, не дома… — Ты пьян? — Мхм… Ну разумеется. Попав в непонятную, травмирующую ситуацию, Маккри всегда возвращался к старой доброй бутылке. Это помогало ему справиться с потрясением, но Рейесу всегда приходилось вытаскивать Джесси из запоев, так как силы воли самого Маккри решительно не хватало. — Будь там, где ты есть. Я тебя найду, и мы погово… В эту минуту дверь в предположительно пустую квартиру Маккри распахнулась.