Прикоснуться к сердцу

Дальше, как ни странно, потянулись обычные будничные моменты жизни оперов под одной крышей. Да, такое бывает, иногда на заданиях под прикрытием, требующих долгой вербовки, дни проходят абсолютно спокойно и легко, как в обычной жизни. Они завтракают, ходят на мероприятия по повышению командного духа, занимаются спортом, гуляют. Степа узнает ее заново. Ее настоящую. Простую земную девушку, женщину, которая следит за собой, торча часами в ванной по утрам и вечерам, которая мажет руки вкусным кремом и обязательно заплетает волосы в косу на ночь, чтобы не проснуться львицей. А ещё любит частенько отодвигать предметы ногой или бедром. Задвинуть ящик, если руки заняты, или сдвинуть с пути сумку в узком проходе около кровати. При чем все это у нее получается так грациозно и ловко, словно она на самом деле плавная лёгкая кошка в теле сильного мощного воина. Даже в джинсах и кедах. Рита весьма спокойная в обычной жизни. Немногословна за приемом пищи и на прогулках. Степу она тоже узнавала по новой. Сближалась. Все чаще засматривалась на его лицо во время разговора. Да и вообще. И ей это дарило невероятную лёгкость. Даже облегчение. Словно постепенно многолетние путы служебной этики слабели на ее груди и плечах. И живя вместе можно было вздохнуть спокойно. Прикрываясь заданием. Хотя бы так. Ей нравилось это. Его привычку отжиматься ни свет ни заря, раз 50 от пола она уже знала. Он действительно строго следовал этому ритуалу. Ещё любит странно сворачивать футболки и класть их строго отдельно от вещей Риты, будто под страхом смертной казни. Она привыкла и к этой его лиричности по вечерам и иногда проявляющемуся романтизму в словах. Он был невероятно мудрым и спокойным человеком. Глубоким и думающим. Он мог бы здорово зацепить ее, так, что пришлось бы разгадывать всю свою жизнь. А ещё Данилов любил прожигать ее взглядом через зеркало, пока она расчёсывает волосы. И порой даже не стеснялся не отводить задумчивый взгляд, когда Власова замечала. Но та и не скрывалась. Не осуждала и не давала отпор. В воздухе словно висело сомнение в этих личных границах касаемо нее. А сколько же ему дозволено? Как далеко находится предел? Есть ли у них запретные темы для разговоров? К тому же он заметил ещё одну важную особенность. И вспомнил ее фразу о том, что она не тактильная и больше всего ценит свое личное пространство. Временами, когда задумается или нервничает, Рита обнимает свои плечи, проводит ладонью по росту волос или неосознанно гладит руки. Об этой психологической штуке Данилов знал давно, ещё со времён учебы и военной подготовки. Так человек успокаивает себя тактильно, замещая то, чего ему действительно больше всего не хватает. Она ошибалась и как всегда была непреклонно категорична. Охрана личного пространства, сдержанность и холодность со степенью тактильности никак не связаны. Это понятие касается близких людей, тех, от кого она хотела бы или не хотела общения на языке прикосновений. Но временами он видел ее совершенно с новой стороны. Особенно в процессе их непосредственного взаимодействия.

***

— «Психологическое упражнение»?! Просто трюк, чтобы разжалобить самих себя и вывести на эмоции остальных. — Рита зашла в номер и бросила куртку на заправленную кровать. Всю дорогу с семинара психолога базы они обсуждали ритуал, который этот тип им навязывал. — Попросить прощение у маленького себя — это сублимация жалости к себе, вина в прошлом и внутренние комплексы. С ними надо долго и упорно бороться. — девушка заколола волосы, скептически подернув бровями. — А не за одно занятие. Стёпа зашёл за ней следом и закрыл дверь, не споря и не оправдывая метод психолога перед Ритой. — Знаешь, я думаю, ты просто отрицаешь любой шанс простить себя за какие-то прошлые ошибки. — заключил мужчина, когда у шатенки закончились претензии. — или боишься нарушать что-то в своем сознании и делать лишние усилия для своего же благополучия. Боишься проявить чувства. — он знал, как к ней подойти. И не хотел, чтобы они опустили эту тему. Она явно тревожит Власову где-то в глубине души. — Я? Я не боюсь. — категорично заявила Рита, скрестив руки в обороне. Любимая бойцовская поза непробиваемой женщины. — Я, конечно, не психолог, но, думаю, второй шанс тебе нужен. — Данилов развернул кресло к кровати и посадил в него недоверчивую напарницу. — садись. Сам он сел напротив, внимательно поставив локти на колени и оперев голову на руки, чтобы выслушать ее. — Расслабься. — сразу велел оперативник. Девушка устало вздохнула, согласившись на повторение этого эксперимента только из-за уважения к Данилову. И потому что считала, что он понимает больше какого-то нанятого для толпы психолога в лесу. — Представь себе девочку. Маленькую и беззащитную. — начал внушать спокойно Стёпа, следя за ее глазами, погруженными в сознание. — она смеётся, строит замки из песка… играет в машинки с мальчишками. Рита улыбнулась и мгновенно вышла из транса. — Откуда ты знаешь? — на мгновение ее взгляд стал искрящимся и детским, словно перед ней чудо из сказки. — Я не первый год с тобой знаком, могу кое-что предположить на правах друга и напарника. Рита снова закрыла глаза, но лицо уже было более расслабленным, добрым и теплым. — Какая она? — решил дать слово самой девушке Данилов, наклонив голову. — Веселая, смелая, — уверенно описала себя в детстве Власова, словно по досье. — шумная, бойкая, — припомнила случай из рассказа родителей, как дралась в детском саду. — полноватая, рыженькая, смешная. — углубилась в детали. — …Почему? — вдруг задал вопрос Данилов, прервав ее ностальгию. — Почему полная или почему рыженькая? — Власова все ещё воспринимала это как игру и пыталась шутить. А в душе защищала личное пространство этой маленькой девочки, не позволяя свести все к копанию в ее характере. — Почему бойкая? — зашёл с козырей напарник. Рита открыла глаза и снова скрестила руки, став серьезной. — Во дворе одни мальчишки, быть девочкой небезопасно. «Небезопасно»… Эти слова взволновали Степу. Она что-то скрывала. Не соседские мальчики из песочницы нанесли ей травму в детстве. Быть ребенком безопасно всегда — Данилов знал, какие у Риты родители. Один отец полковник чего стоит. Здесь что-то другое. Опасность настигла ее позднее… — А полненькая была до 10 класса, потому, что стройные привлекают мужское внимание? — мужчина умело перенес ее на тот самый аспект травмы и страха, предположив, что Власова не была такой красоткой в школе, как сейчас. Но Рита так же проницательна как и он и поняла его тактику моментально. — Что ты хочешь из меня вытянуть? — как всегда, пошла в оборону. Защитная маска. — Какой-нибудь твой потайной страх. — честно рассудил напарник. — … Бойкой научил быть отец. — призналась спустя минуту раздумий девушка, лицо ее стало хмурым и за окном словно выключили солнце. «Научил» ли? Или пришлось самой давать отпор в сложных отношениях с родителями, которые вынуждали и внушали не любить себя и никогда не влюбляться. — А полной я вообще-то перестала быть как раз в 10 классе. Когда впервые влюбилась, в Артема. Не ела, не спала. — Рита неосознанно переключилась, упорно отстаивая преграду к страху детства. — У вас же все взаимно было, к чему себя изводить? — не стал настаивать на детстве Данилов. Эта часть ее биографии тоже интересна. — Да это из-за родителей его вдобавок. — Значит, имел место страх старших? — собрал факты и замечания в единое целое Стёпа. Для начала можно признать хотя бы такой незначительный факт о самой себе. Рита замолчала и подняла глаза. Было видно, что это ее все же зацепило, она задумалась о детстве и своих поступках. Сначала строгий отец, потом старшие классы, насмешки из-за полноты, затем и первая любовь. И родители Бирюкова. А после случая с Лизой — осуждение со всех сторон в десятикратном размере. Ей вечно не позволяли быть собой. Диктовали, что делать, указывали, что она может, а что нет. Не было выбора. — … За что бы ты хотела попросить прощение у нее? — все же Стёпа вернулся к сути терапии с иллюзиями из детства. И на этот раз Рита прониклась. — За то, что заставила ее идти на поводу у окружения и жить по правилам. До сих пор не осознаю, что это все ложь. — карие глаза смотрели в окно на начинающийся дождь. Повисла тишина. Нагнетающая, мрачная и печальная. — Да, иногда и я за работой забываю, как жить по-настоящему. И чего хочу именно я. А не мой образ жизни. — признался лиричный Данилов, разделив переживания и страхи напарницы. — Столько раз ошибались… В какой-то момент их мысли соединились, они стали думать как один хмурый, отвергнутый жизнью человек с истоптанным сердцем. Но все же такое сближение и личное открытие друг другу ещё были в новинку напарникам. Поэтому оба вышли из ступора. Тишину прервала Маргарита. — А ты? Скажешь что-нибудь о своих страхах? — девушка освободила Данилову «психологическое» кресло и отошла к столику попить воды. Перед тем как выслушать его исповедь. — Да мне то что говорить… — хотел было отмахнуться печально Стёпа, мол, с ним и так все понятно. Рита хорошо знала о его жизненных трагедиях. Обо всех он однажды разоткровенничался у нее в гостях за бутылкой вина… — Э, нет, Данилов. Так не честно. Конечно, все это было не всерьез, чтобы разворачивать драму, страдать и плакать, но открываться и говорить иногда нужно даже оперативникам ФЭС. Капли дождя громко забарабанили по окну. Степа не стал садиться в исповедальное кресло и ушел в себя, сидя все там же на краю кровати напротив. — Я бы извинился не перед собой. А перед теми, кого я не успел спасти. Моей сестрой и племянницей. До сих пор иногда слышу Машино «Папа!» — Данилов на миг даже забыл, что рядом Рита и они на базе на задании — переместился в тот день, когда прослушал сообщение от Светы. Как рвался в горящее здание. Он все время думал, задохнулись ли они сразу или до последнего прятались от огня? И горели заживо, пока его не пускали в торговый центр пожарные? Он бы все отдал, чтобы их вернуть. Это был тот день, в который бы Степа вернулся, если бы у него была возможность. Он бы все сделал иначе. Уделял бы им больше времени. Да и вообще ушел бы из ФЭС. Рита отказалась от семьи и фактически отдалилась от сына, работая здесь. Быть сотрудником федеральной службы — означает крест почти на всех сферах жизни. Хотели ли они этого? Осознавали ли? Что теряют… Или просто не умеют иначе? И не могут сказать «нет» приказу и уставу? Из воспоминаний и тяжести прошлого Степу словно вырвало неожиданное ощущение. Теплая рука Власовой накрыла его руку — девушка перелезла через постель и села рядом, подобрав под себя ноги. И наклонила голову, внимательно смотря на его лицо. Молча и глядя в глаза. Она только сейчас осознала, насколько он глубокий и чувствующий человек. И был им всегда. И остался бы, если бы его не сломали столько раз. Но они оба возродились. Они уже не брошенная юная горе-мать и заработавшийся до потери семьи военный. Они не подчинились и не сломались под тем, что наступило им на горло. Не единожды. Они обрели силу и еще обретут свое счастье. Риту также восхищало и трогало то, что Данилов просит прощения не у себя, а у близких, которыми дорожил. Никогда себя не жалеет, а думает о других. Он человек с огромным сердцем. На месте Маши она тоже считала бы его самым лучшим отцом на свете. Обоим им заметно полегчало после такой личностной терапии. Хотя Власова ненавидела копаться в себе, а Данилов — думать о той трагедии. Но Рита поняла его боль. Прониклась самыми тонкими чувствами, оценила то, что он впустил ее к себе в душу. И отплатила тем же. Теперь он по-настоящему друг для нее. Самый особенный напарник.