Инфандис

Просыпаться больно.

И это не из-за того, что ты заснул под утро и проспал всего 2 часа.

Больно двигать телом, которое ты не осязал так долго.

Оно словно задеревенелое, как старый ржавый велик, доставшийся тебе от отца. Суставы щелкают лучше дедовых коленей, тело налилось чугуном как у супергероя в старых комиксах. Оно просто все болит, ноет. Такое ощущение, что его хорошенько так отбили молотом, чтобы мясо было нежным, а кости превратились в труху. Сознание не приходило, но чувствовался холод – или жар? Нельзя точно описать это ощущение – внутри тугим узлом. Хотелось укрыться под теплым одеялом и снова уснуть. Морально тело было так истощено, что оно просто приказывало отдохнуть. Голова сильно сжималась, особенно затылочная область. По телу пробегали колючие мурашки, будто приток крови был долго закупорен, а теперь свободен. Во рту был какой-то клей, что мешал нормально дышать, также создавалось острое впечатление, что вокруг ребер обвязана тяжелая анаконда, которая постепенно сжимает свои кольца сильнее и сильнее. Было больно до зубной боли в голове. Открывать глаза не хотелось. Хотелось лишь ничего не чувствовать и ни о чем не думать. Но пришлось – слух частично вернулся. И помимо звона можно было разобрать какой-то человеческий лепет. Кто и что конкретно говорил разобрать не получилось. Но первая мысль была очевидная – родные. Разодрав друг от друга веки, человек немного ослеп от света. Хоть он был не настолько яркий, чтобы навредить сетчатке обычному человеку, но для того, кто пробыл долго в темноте, это показалось пыткой. Потом пришлось глаза быстро закрыть, но зато конечности стали лучше ощущаться. Хотя, наверное, лучше бы они так и оставались простой ноющей тяжестью. Сейчас в них четко ощущался колючий холод, а затем неожиданно ладонь обдало кипятком. Эта быстрая смена температур причинила такую боль, что из раздраженной глотки вырвался хриплый вскрик. На деле он был очень тихий, но в голове прозвучало оглушающе. Бессознательный начал постепенно приходить в себя от таких незабываемых ощущений. Он видит перед собой мутный образ человека. Женщина? Мужчина? Разобрать тяжело, но волосы у него определенно какие-то светлые и короткие. Гул в ушах и голове подымается. Хотелось снова уйти в небытие, чтобы не чувствовать это мучительное недомогание, от которого стучало в висках и рвало. Но не давал поднявшийся шум и обжигающие капли на лице. Из-за них холод во всем теле ощущался сильней. Через грудь прошлась крупная дрожь, да так, что зуб на зуб не попадал. Было очень-очень холодно. Когда сознание более-менее нормализовалось, первое, что увидели глаза, так это деревянный потолок с крутым склоном и балками. Значит, он в…доме на Мальдивах? Почему-то первая ассоциация была максимально странная, будто только-только отходит от мощного наркоза. Второе, что было увидено – человеческое лицо. Не слишком привлекательное, но зато без заметных изъянов. Дело вкуса, в общем. У этого человека короткая стрижка с темно-русыми волосами. Цвет глаз рассмотреть было тяжело из-за застывших слез. И именно эти раскаленные капли привели больного в чувства. Плачущий незнакомец начал улыбаться, его губы нервозно дергались. Он начал целовать проснувшегося в лоб, щеки, потом прижался к ноющей грудной клетке. Страдалец снова закряхтел, поскольку почувствовал, как трещат его ребра. Перед глазами вспыхнули петардами фосфены.

Дышать было действительно больно.

– Ты в порядке... – оторвалась девушка – оказывается, этот парень с короткой стрижкой был дамой – от тела больного. Она не могла нарадоваться, видя пробудившегося знакомого. Потом незнакомка, прижав ладонь ко рту, быстро побежала в другую комнату. А пока ее не было, человек пытался осознать, кто он и где он. Мозги работали туго. Они не могли вспомнить ни то, что случилось, ни кто эта рыдающая незнакомка. Совершенно пусто, но в голове вертеться назойливое чувство, что больной определенно что-то знает, просто не может вспомнить. И это ощущение раздражало. Не прошло и пары минут, как в комнату почти что влетает мужчина напару с той незнакомкой, которая ушла за ним. У вошедшего были темные волосы, которые были прикрыты синей повязкой – или банданой? – и на нем того же цвета прогулочный халат в азиатском стиле. Удивительно то, что у него волосы были длиннее, чем у девушки, которая была на полголовы ниже. Он пораженно смотрел на лежащего и не мог поверить, что случилось настоящее чудо. – О Духи, какое счастье! – прикрикнул уже моложавый мужчина, вскинув голову к потолку. Если бы не заторможенность, то лежащий определенно бы подпрыгнул от испуга. Человек подошел ближе и сел с девушкой на край кровати. Он крепко обнял ее за плечо, внимательно разглядывая бледное лицо ребенка. Контуженный видел, как эти люди что-то спрашивают, чувствует, как целуют его кожу, но не мог разобрать слов в этой какофонии несвязных звуков и не понимал, почему они так странно проявляют…заботу? Для чего эти простые незнакомцы это делают? Извилины в голове начали работать, но отлично барахлили. Теперь проснувшийся понимал, что эти люди максимально не похожи на врачей, а также на тех, кого хотя бы он мог знать. – Так, а ну отстаньте от ребенка! – строго проговорил мужчина в возрасте – стариком его назвать трудно, все-таки он не выглядел даже на 80 – с кустистой бородой с заметной проседью. Он был не слишком высоким, где-то на голову ниже мужчины. Его одежда была сизого цвета и отдаленно напоминала закрытый халат того же стиля, что и у рядом сидящего брюнета, но с некоторыми изменениями. У новой персоны были зализаны назад волосы по плечи. Специфическое сочетание. – Он такое пережил, что вам и не снилось! – продолжал строго и слегка крикливо мужчина с проседью, сложив массивные руки на бедра. – Дайте мальчонке хотя бы прийти в себя соответствующе! «Мальчонка?» – невольно промелькнуло в распавшемся сознании. Тот, кто бездвижно лежал на постели, понимал, что…что-то неправильно. Что-то точно не так, как должно быть. И разгадка крутилась прямо на кончике разума, но…каждый раз ускользала из слабых рук. Она игралась с контуженным, сначала манила, а потом юрко сбегала, оставив после себя чувство неудовлетворенности. – Но Р… – начал было младший мужчина, но его перебили. – Ничего не случиться с вашим ребенком! – качнул головой старик. Он был непреклонен по отношению к контуженному. «Супруги?...Родители?...Они?» – мысли стали постепенно собираться хоть в какую-то массу. Ребенок посмотрел на мужа и жену. – «Нет…мы же не похожи совсем.» – сделал он вывод, хотя совсем не мог вспомнить свою внешность. – Все, аудиенция закончилась. Давайте, дайте ребенку отдохнуть. – бородач показал в сторону двери. Супруги переглянулись, прочитав в глазах друг друга что-то определенное. Они кивнули и решили пойти по совету старшего человека. Когда пара встала, она посмотрела на ребенка. На их лицах появились новые слезы и счастливые улыбки. Незнакомка наклонилась и поцеловала своего ребенка в лоб. Когда они удалились, то дед подошел к постели и взглянул на ее хозяина. Мальчик был в плачевном состоянии: бледный, перебинтованный и с синяками. Мужчина понимал, что сознание мальчика еще плавает, что можно было понять по еле сфокусированному взгляду. Он положил широкую мозолистую ладонь на голое плечо мальчика и слегка сжал, будто поддерживал. У него были горящие какие-то серо-голубые глаза, которым придавала уверенность хмурость густых бровей. Вблизи мужчина оказался старше, чем контуженный предполагал изначально. – Ты молодец, – тихо произнес сероглазый. Голос был твердый, в нем хорошо прослеживалась сила. – Ты победил в этом неравном бою со смертью. Она не смогла захватить тебя своими ледяными путами. «Смерть? Что же произошло?» – затуманенным разумом спросил ребенок. Сказать это в слух он не мог, поскольку его губы просто слились друг с другом. – Дело осталось за малым, – продолжил бородач. – Как же ты нас всех перепугал, несносный ты мальчишка, – хоть сама фраза была малость грубоватой, но она была сказана с самыми светлыми чувствами. Старик счастливо заулыбался, но слезу не пустил. – Ты настоящий герой. «Герой? Почему же? Я же…никого не спас?» – ребенок не знал правильных ответов на свои вопросы. Он будто нутром понимал, что это какая-то ошибка. – А теперь отдыхай, ты заслужил. – похлопал пару раз по руке сероглазый и удалился, закрыв за собой дверь. Когда контуженный остался один, то с его черепа будто спал какой-то стальной обруч. Головная боль отступала, но не исчезала. Правда, уже в душе теплилась благодарность за это маленькое облегчение. Он слышал, как за стеной общалась троица людей. Или их было больше? Пока была возможность, ребенок пытался хоть как-то разглядеть интерьер. Помещение было из светлых досок, окна были распахнуты и была видна зелень деревьев. Почему-то все пространство очень напоминало старинные японские дома…не хватает только ширмы и раздвижных дверей. И пока было время, контуженный пытался вспомнить, где он, кто он кем ему приходятся эти люди. Они заявили, что являются его родней, но…это может быть правда? Особенно когда голос в голове говорит, что это невозможно…женский голос в теле мальчика.

***

Пострадавшего оставили в одиночестве на несколько часов. За это время мальчик действительно смог собрать себя, но память пока не вернулась. Мальчик решил сесть, чтобы хоть как-то поменять свое положение. У него слишком ныло все тело, чтобы оставаться в лежачем состоянии. – Что ты делаешь?! – испуганно взвизгнула короткостриженая девушка, открывая дверь в просторную комнату. От ее ультразвука перед глазами ребенка вспыхнули звезды. Он схватился за голову и болезненно застонал. – Ой, прости! Больно? Где больно? – подбежала дама в бутылочном подпоясанном наряде, поверх ее плеч была вязанная накидка. Незнакомка сразу села на колени, внимательно разглядывая детское лицо, которое в некоторых местах было с царапинами. – Хишимо, тише, – аккуратно попросил ее супруг, усевшись на край рядом со скрюченным ребенком. – Ему не нужны громкие звуки. Возможно, у него сотрясение. Во рту у ребенка были помои. Горький запах раздражал нос и вызывал какой-то сухой кашель. Мальчик посмотрел на свою грудь, которая была плотно перебинтована. У него перелом ребер. Это объясняет то, как болела грудь при любом прикосновении или вдохе. Но что больше поразило – скорее на ментальном уровне – так это плоскость груди заместо привычных холмов. Пострадавший буквально видел свой живот! Раньше точно было не так. – Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался муж Хишимо, обращая на себя внимание. Ребенок повернулся к отцу и встретился с его светло-зелеными глазами. У его отца точно не такие широкие плечи и не такой голос. – Не трогай его, Акур, лучше воды дай. – попросила девушка, отмахнувшись на мужчину. Возможно, молчание затянулось, поэтому ей пришлось встрять в диалоге, чтобы хоть как-то заменить тишину. Темноволосый покорно подал кружку, предварительно налив воды из графина, что стоял на небольшом прикроватном столике. Светловолосая передала ее сыну, который жадно принялся пить, заполняя пустой желудок и разделяя склеившиеся губы. В одно мгновение стакан опустел, а девушка почувствовала какое-то облегчение. Мальчик стал разглядывать девушку – женщиной назвать ее просто язык не повернётся – и заметил на щеках ямки от улыбки. Серые глаза уже не были заплаканными, но под ними залегли круги. Собственно, примерно такие же были и у Акура. У нее действительно была короткая прическа почти с бритым затылком и висками. Его мать не может быть с такой внешностью. Сомнения незаметно закрались в душу. Ребенок точно знал, что все эти люди не могут быть ему знакомы, но кто конкретно был его родителем – да и кто он сам такой – пострадавший так и не смог вспомнить. Мыслительные процессы вызвали какою-то тупую боль в лобной части головы. – Раон, как ты себя чувствуешь? – спросил старик, стоя у низа постели. И это имя было заключительным пазлом в мозаике. Он не может быть ребенком, да еще и мальчиком! Он являлся девушкой! Девушкой, родители которой выглядели совсем иначе. Девушкой, дом которой был совсем не таким. Девушкой, которая…

Которая что?

Снова воспоминания, которые нахлынули неожиданным водопадом, также быстро растворились в руках, оставив лишь крохи-ниточки к прошлой жизни. Они не давали ответы, а задавали только вопросы. Правда была на поверхности…но под толстым слоем льда. Его просто так не пробить. И мальчик это понимал. Сердце забилось чаще, ударяясь по треснувшись ребрам изнутри. Кровь быстрее стала течь по венам. Он – она! – знал свое прошлое, должен помнить, но нет! Он не может вспомнить! Не может, потому что чего-то не хватает. Не хватает образов, вспышек в памяти, каких-то ассоциации, которые могли многое рассказать. И пострадавший начал изучать. Быстро, импульсивно, нервно. Он боялся потерять то, что уже успел вспомнить. – Кто вы? Кто такие?! – вопрос получился слегка грубым и истеричным. Глаза у ребенка лихорадочно блестели. Ему нужна информация, причем немедленно, пока можно пойти по горячему следу. Такое странное поведение сына – в особенности вопрос – вызвал смятение на лицах старших. Их глаза выпучились, они неоднозначно переглянулись. – Ну же! – почти вскрикнул мальчик, пальцы которого дрожали от волнения и животного страха. Он ощущает себя загнанным кроликом, которого вот-вот схватит питон. Он будет медленно сжимать кольца до сладостного хруста надежд. – Ты не помнишь? – первым задал вопрос Акур. Он был обеспокоен состоянием сына. – Да, не помню. Скажите! – потребовал пострадавший, прокручивая у себя в голове то, что он успел вспомнить. Мальчик – девушка! – просто боялся потерять правду и кануть в небытие. – Мы твои родители. Акур и Хишимо, помнишь? – тихо спросила женщина, привлекая к себе внимание. Эти имена ничего не дали. Никакой подсказки. Перевязанный посмотрел на хмурого деда, который сжимал деревянную спинку стула. Он казался грузным и задумчивым. – Я Ояджи, твой двоюродный дедушка. – ответил мужчина неспешно, внимательно следя за реакцией внука. «Опять мимо. Что же может дать ответы?!» – панически крикнул про себя ребенок, закусив губу и оторвав кусок кожи. Полилась теплая кровь, которую он начал слизывать и высасывать из раны.

Точно! Так она раньше делала!

Он стал разглядывать свои руки. Маленькие, детские, со сгрызенными ногтями, в некоторых местах были синяки. В голове взорвалось 2 воспоминания: то, как он сильно ударяется о камень, находясь в воде, и то, что это не его руки. Раньше на них был лак, была другая длина, было другое все. – Как меня зовут? Сколько мне лет? Почему я раненный? – вопрос за вопросом, которые летели как скороговоркой, ребенок пугал свою семью еще больше. – Раон, не пугай нас! – строго – или за этим тоном скрывалось волнение? – попросила сероглазая. – У нас мало времени! Я еще могу вспомнить! – почти крикнул мальчик, чувствуя разгадку на кончиках пальцев. Она электрическим импульсом зигзагом прошелся по телу. Электричество, импульс, палата…Она должна была проснуться в палате! В больничной палате, но почему здесь, в таком странном окружении? – Тебе 7 лет. – ответил спокойно Акур, скрестив руки на груди. У него было нечитабельное выражение лица. Неправда…не 7, а 26. – Ты помчался спасать свою подругу, когда та оказалась в опасности. – продолжил мужчина методичным тоном. Нет, это был несчастный случай. Что-то, что не могло зависеть от человека. Что-то большое и опасное. Если попасть в эту проблему, то спрятаться от нее не получиться. – Ты мог утонуть! – возмутилась Хишимо, перебив мужа. – Зачем ты туда полез?! Невозможно утонуть, когда был на борту самолета…Стоп, самолет! Это было падение самолета! Он должен был приземлиться уже, но случилось что-то ужасное. – Ты был без сознания 3 дня. Мы волновались за твою жизнь, – добавил уже хмурый Ояджи. – Мы боялись, что ты не сможешь ходить, потому что твоя спина со всей силы врезалась в скалу. Не 3 дня! Больше, намного больше. Такое число, которое вселяет ужас. Месяц? Полгода? Год?...Возможно, целый год – или даже больше? – под аппаратом жизнеобеспечения. И больше встать у него никогда не получится, он парализован… Вспышка за вспышкой давали новые сцены из прошлого. Короткие, мимолетные, но необходимые для общей картины. Он вспомнил, что был девушкой, которая должна была на самолете прилететь на родину, но что-то пошло не так и уже на посадке случилась страшная авария, которая унесла множество жизней. Ей повезло и не повезло одновременно. Попасть в кому, но выжить…разве это может заменить полноценную жизнь? Отнюдь. Это не жизнь и даже не существование. Она слышала, как его настоящие родители общались с ней, пока девушка была под аппаратом. Слышала каждый плач и диалог своей семьи, которые скорбели над ее живым трупом. Врачи уже не дают гарантий и глупых надежд, но родные продолжают верить и ненавидеть себя. Как же они сокрушались, что отпустили дочь в это путешествие. Их грыз океан сожалений. Она все слышала, и ее душа болела каждый миг. Ее будто четверовали древней казнью с лошадьми, рубили тесаками и забивали надежды камнями. Девушка так хотела проснуться, успокоить страдающих родных, сделать хоть что-то, что могло бы помочь освободиться из этого мясного саркофага, но…ничего нельзя было сделать. Даже если пострадавшая в авиакатастрофе, победив кому, то она бы просто не смогла дрогнуть даже мускулом. У нее из-за столкновения с землей сломался позвоночник – в шейном отделе? Или где? Трудно вспомнить – поэтому…все очень сложно и морально тяжело. Ребенок начал с упоением разглядывать и щупать «свое» тело, ощущать забытые тактильные чувства. Он все не мог поверить в случившееся чудо, словно кто-то сжалился и решил даровать жизнь. Пусть иллюзорную и ненастоящую, пусть совершенно в другом теле, но ему дали шанс жить.

Жить так, как только может человек-инвалид после комы.

Его переполняла неописуемая и клокочущая радость, что пыталась выплеснуться из краев. Он реален и существует не как овощ, который способен лишь моргать и ходить под себя. Он не будет обузой для родных, которые хоть и будут рыдать от счастья, но все равно станут печальными. Печальнее обычного. Он не будет бренно существовать в мире, мечтая об эвтаназии. И на душе стало как-то легче. Сразу отступил леденящий страх, дав волю горячим слезам. Улыбка не сходила с лица, грудь разрывал радостный смех и ускоренное сердцебиение. Снова жив, хоть в новой семье и с новой судьбой, хоть в совершенно странной обстановке и с сотрясением мозга. Он жив, он может быть господином своего тела. Теперь судьба в руках новой души. И больше ее тратить попаданец не намерен. – Я вспомнил… – прошептал ребенок в слезах. Он взглянул на обеспокоенную родительницу. – Мама! – крикнул мальчик, крепко обнимая вздрогнувшую женщину. – Мама, мамочка, как мне было страшно! – начал пострадавший, пряча лицо в ткани одежды светловолосой, что успокаивающе гладила его по голове и крепче прижала к себе. На самом деле девушка, что теперь заточена в этом теле, совсем не помнила, что случилось с прошлой душой. Она не знает, отчего спасала «свою» подругу, почему вдруг она напоролась на скалу и почти утонула. Новая душа не знает, но она слишком хорошо вспомнила свои последние мгновения. Последняя часть ее жизни пролистывалась, как кино от третьего лица. Вот она с улыбкой смотрит в иллюминатор, понимая, что через 30 минут самолет опуститься, и ей удастся встретиться с родными, вот девушка продумывает то, как будет дарить купленные подарки членам семьи, представляет их реакцию, и…все. Какая-то неполадка, проблема, крики, паника, несобранность экипажа. Все происходило быстро, но создавалось ощущение, что сама девушка была в каком-то слоумо, а весь мир словно на спидах. Так и не придя в сознание, она впала в глубокую кому. И ей приходилось почти каждый день видеть семью, на которых не было лица от горя. Их образы были смутными и размытыми, но девушка остро чувствовала каждой клеточкой души то, как они страдали. Как же ее разрывало от боли в эти моменты. Она была готова отдать все, лишь бы родные увидели ее дух и поняли, что с ней все хорошо, и они должны отключить аппарат. Были страшные мысли, что девушка не хочет жить так. Это не жизнь, а изощрённая пытка! – Я боялся умереть, мама! – продолжил кричать мальчик сиплым голосом. Слезы так и текли ручьем из глаз, одежда уже сильно промокла, но Хишимо это совершенно не волновало. Она говорила что-то успокаивающее своему ребенку, дабы хоть как-то забрать его боль. Потерянной душе хотелось тепла. Человеческого, такого необходимого. Руки забыли, как обнимать, а кожа забыла ощущение ответного тепла. Внутри все ныло не только от физической боль, но и душевной. Было больно понимать, что ее старая жизнь больше никогда не обретет яркие краски – только оттенки серого – но девушка была действительно счастлива, что ей дали шанс все исправить. Она его не упустит. Не имеет права. И на самом деле девушка боялась умереть, когда самолет начал падать. Те минуты казались – являлись – самыми жуткими в ее жизни. Если бы человек мог полностью поседеть за несколько минут, то ее голова уже давно была глубоко-старческого цвета. – Все страшное позади, любимый мой. – прошептала сероглазая, не переставая целовать темную макушку ребенка. И действительно…страшное позади. Теперь попаданка находиться в теле ребенка 7 лет, совершенно не знает его прошлого и своего дома, но она жива. Она может потом вспомнить все, что необходимо. Главное, что теперь не будет, как прежде. Девушка не будет страдать от созерцания своего тела с отросшими волосами и ногтями. Больше она не увидит боли своих родителей.

Она соврет, если скажет, что не надеялась на то, что ее душа покинула тело. Она надеялась, что ее настигла долгожданная смерть.

– Мы с тобой, сынок. – произнес Акур, также обнимая жену и ребенка. Он точно был счастлив. У мужчины сверкали глаза, и помимо застывших слез было что-то еще, исходящее прямо из глубины души. Кончик его животрепещущего пламени чувствовалось на коже ребенка. Хоть Акур показывал свои эмоции скуднее супруги, но они были не на грамм ниже, возможно, даже выше, чем мог бы себе представить человек. От этого ощущения родительского – пусть они и беспокоились совсем не о попаданке, а о своем чаде – все равно вызывали табун мурашек. Слишком тепло и горько. Девушка хотела, чтобы заместо этих неизвестных людей была ее родня. Она хотела сделать именно их счастливыми! Обрадовать тем, что страшное позади, что они справились, что пострадавшая жива и может ходить. Теперь всевозможные эмоции испытывают эти люди, ребенок которых стал предсмертным героем. Он был мертв. Определенно. За редким исключением при таких травмах 7-летний мог выжить. Конечно, никто не отменял чудо – как, например, сейчас – но это лишь маленькое исключение из правил. Она дрянь, раз представляет вместо этих людей свою настоящую семью. Это неуважение к самой себе, плевок в душу этим людям и предательство собственных родных. Но девушке это необходимо. Она нуждается хоть в иллюзорном, но счастье. Да, оно искуственно выведенное и за такой обман – если он всплывет – ее покарает небо. Но до тех пор девушка будет лгать: себе, этим незнакомцам, всему миру. Она никогда и никому не признается, что совершенно не этот «Раон», а какая-то девчушка из авиакатастрофы. Потому что родители мальчика могут ее возненавидеть – еще одну семью, которая стала самой несчастной из-за нее, девушка не выдержит – прогнать или даже убить с горя, а собственная совесть вдавит ей глаза, вырвет язык и каждый зуб, а потом зашьет прочными нитками. Девушка обязательно захлебнется нестерпимой горечью, когда эта эйфория пройдет. А она неизбежно пройдет – обычный закон мести. И тогда попаданка будет погибать во второй раз. Именно погибать, просто умереть у нее уже никогда не получиться. Ей не позволят просто так уйти с места преступления. – Какое счастье, что ты жив. – поддержал его старик, обняв всю троицу массивными руками. Сейчас сжигаются мосты. Окончательно, невозвратимо и совершенно тихо. Горят перекладины, тлеют веревки, жжет душу. Внутри нее неконтролируемый пожар. Слишком мертвый, чтобы остановиться, и слишком живой, чтобы ничего не чувствовать. Он сжигает изнутри, и слезы совершенно не тушат. Наоборот, они словно масло или бензин. Под ребрами взрываются петарды. Они оставляют копоть, лопают кости и отрывают органы. Ее пара штук – и девушку разорвет, и все ее внутренности разлетятся красивым кроваво-темный цветком.

Разве это счастье?

***

На следующий день, практически с утра, в их просторный дом залетела маленькая стройная девочка не старше самого Раона. Она, распахнув дверь в комнату к ребенку, застыла в проеме с нечитабельным выражением лица. На нем было удивление, страх, счастье и сожаление. И каждая эмоция мельтешила на детском лице, поочередно сменяя друг друга. Невозможно было зацепить какую-то одну и хорошенько рассмотреть ее. – Ты проснулся! – закричала малышка в бирюзовом платье, помчавшись на попаданку в теле Раона. А ведь она даже не успела убрать блюдо с горячей едой. Благо, спас поднос, который стоял возле постели. Маленькие ручки обвились вокруг шеи, шатенка буквально повисла бы на мальчонке, если бы тот не сидел в постели. Губы старшего ребенка скривились в подобии улыбки, попаданка обняла в ответ, не имея ни малейшего представления, кем могла быть эта девочка с длинными каштановыми волосами с 2 хвостиками на лентах. – Ты жив, ты жив, ты жив! – повторяла на повторе малышка, плача от счастья. Раон начал успокаивать ее мягкими движениями по голове и спине. Она снова могла двигать телом, незабываемые ощущения комфорта. Ощущения были странные, когда ты должен обнимать совершенно незнакомого человека, да и еще делать вид, что рад его видеть. Логически попаданка понимала, что эта девочка была знакомой или подругой настоящего Раона, но ее образ никак не помогал всплывать хоть каким-то крохам-воспоминаниям. Но девушка умела врать, да и ей не сложно обнять девочку, которая со всех ног мчалась к ней в крепкие объятья. «Наверное, они действительно были друзьями.» – невольно подумала попаданка, обнимая неизвестного ребенка. Грудь Раона была еще перебинтована, и любое резкое движение вызывало либо дискомфорт, либо глухую боль. Именно поэтому зеленоглазый стиснул зубы и тихо застонал, невольно зажмурившись. – Прости! Больно?! – вскрикнула малышка, тут же оторвавшись от мальчика. Она испуганным взглядом быстро оглядела его лицо и перевела взгляд на ребра. В ее глазах образовались слезы. «Только этого не хватало. Я не умею успокаивать детей.» – пробежала мысль в голове мальчика, который захотел уверить шатенку в обратном. – Все нормально, – попытался успокоить ребенка «Раон», так и не привыкнув к тому, как звучит его голос. Он все еще казался чужим. – Мне уже лучше. – Правда? – шмыгнув носом, проговорила голубоглазая. Она смотрела на мальчика как какой-то провинившийся щенок. А ведь у девушки раньше была собака. – Конечно, врачи сказали, что у меня только пара ребер сломана, – кивнул ребенок, улыбнувшись. – Я стану как огурчик через пару недель. – «Врачи»? Может, ты хотел сказать «лекари»? – нахмурила темные брови девочка, взглянув непонимающе на темноволосого друга. – Ой, да, точно! – ударил себя по лбу Раон, виновато улыбнувшись. «Черт, все забываю, что я в какой-то странной деревне без кабельного.» – крикнула про себя девушка, делая засечку в голове, что она просто обязана выучить все фразочки этой местности, чтобы никто не смог заподозрить «амнезии» и резкого изменения в характере. А ее душа действительно переселилась в тело внука – или кого там – в главу деревни. Вчера вечером тоже приходили какие-то люди и все поздравляли родителей Раона с тем, что их сын пришел в себя. Возможно, это были соседи или просто друзья Акура и Хишимо, которые хорошо знали Раона с его настоящей душой. Размеры деревни девушка пока не знала – она так и не вышла из дома. Ее максимум – это дойти до уборной и открыть окно в собственной комнате. Пока попаданка не выдала себя особо сильно, поскольку ее родня с ней мало общалась. Эти люди больше радовались чуду, что Раон выжил без опасных последствий. – Прости меня. – проговорила девочка, выведя попаданку из своих раздумий. «Раон» взглянул на подругу с вопросом во взгляде. Голубоглазая опустила голову, поза у нее зажатая, пальцы мнут подол юбки до щиколоток. – Ты о чем? – искренне недоумевала попаданка, выдавив из себя улыбку. – За все…прости. – еще тише пробубнила шатенка, сжав челюсть. – Зачем ты извиняешься? – все равно смысл ее слов плохо доходил до ребенка. После обмена телами мозги у мальчика работали туговато. – Что ты такое могла сделать? – Хватит защищать меня, Раон! – прикрикнула малышка, сжав кулаки. Она подняла взгляд на моргнувшего от удивления друга. – Это я виновата в том, что у тебя сломаны ребра, и ты прикован к постели! Прикован к постели. Теперь эта фраза вызывает легкий мандраж у попаданки, для которой это словосочетание является чуть ли не смертельным табу. «Ох, точно…они же говорили, что Раон спас подругу.» – тут же вспомнила девушка, когда уже открыла было рот, чтобы задать глупый вопрос. Благо, ее мысли были быстрее действий, и она воздержалась. – Но я все равно не считаю тебя виноватой. – честно произнес Раон, ошарашив подругу. Глаза ребенка вместо того, чтобы полезть на лоб, стали гневно-недовольными. – Ты странный. – грузно проговорила девочка. «Раон» лишь пожал плечами, глуповато улыбаясь. Он не знал, как нужно реагировать на фразу младшей. – Если бы я была на твоем месте, то никогда бы не простила. – Ты ребенок, – повела плечом попаданка. – Просто сделай выводы из того, что произошло, и больше не повторяй ошибок, – дала совет девушка. Она действительно не считала голубоглазку виноватой. Возможно, даже настоящий Раон бы не считал ее таковой, если бы был. – Если бы я мог, то поверь, я бы спас тебя еще раз. Потому что ты мне дорога. – «Раон» не стала уточнять, почему эта девочка была ей дорога, поскольку не знала, является ли она ей подругой или родственницей. Именно затем девушка использовала общие фразы-эпитеты. У шатенки задрожали губы. Она снова сжала кулаки и искривила болезненно брови. В ее глазах образовались слезы, белки покраснели. Попаданка почувствовала жалость и вину, что хотела успокоить, а на деле лишь сделала хуже. – Я не заслуживаю такого отношения от тебя, – сказала она, сглотнув ком. – Твои родители и ты не должны меня прощать. Я чуть не погубила тебя! Это ведь я тебя не послушалась и пошла в воду! – Ой, все, давай примирительные обнимашки и закончим. – прервал триаду по самобичеванию шатенки, раскрыв руки в соответствующем жесте. У попаданки нет сил выслушивать ребенка, громкие звуки отдавались острой болью в голове. Этот диалог мог продолжиться еще на несколько часов, но пострадавшему уже хочется тишины и покоя. Он даже нормально позавтракать не успел. Раон быстро изматывался, к сожалению. Голубоглазая уставилась на мальчика, как на инопланетянина. Такое ощущение, будто он должен был ее ненавидеть и прогонять ссанными тряпками за то, что она сделала. На деле эта девочка не сделала ничего прям настолько ужасного. Наверное, попаданка не может утверждать на все 100%. – Давай быстрее! У меня руки уже устали. – подгоняла знакомую «Раон», улыбнувшись. На деле у него ничего не болело, но в таком положении ребенок чувствовал себя максимально глупо. Сомневаясь до самого последнего, голубоглазая обняла друга, уткнулась ему в плечо и снова заплакала. Попаданка незаметно закатила глаза, вспоминая, насколько маленькие дети могут быть…не раздражительными, а…надоедливыми? Правильное слово вертелось на кончике языка, но никак не могло прийти в голову. – Как…как ты можешь меня так быстро простить?! – вопрос был скорее риторический. Некоторые фразы шатенки умирали в коже мальчика. Попаданка почувствовала нутром, что сейчас начнется какая-то триада. – Я наговорила тебе столько обидного, потом ослушалась, и ты из-за этого попал в смертельную опасность! Я бы никогда не простила, будь на твоем месте! – Ты хочешь, чтобы я тебя не простил? – задал лаконичный вопрос «Раон», не желая слушать самобичевание маленького ребенка. В следующее мгновение он почувствовал, как тельце девочки напряглось под его ладонями. – Нет, – через пару секунд отвечает она на риторический вопрос. – Ни за что на свете. – шатенка обнимает друга сильнее, насколько позволяли сломанные ребра. – Вот и порешили. – довольно улыбнулся зеленоглазый, поцеловав младшую в макушку. Он был рад, что все закончилось быстро и мирно, да и итог оказался таким, каким хотел видеть Раон. Девочка хваталась за него, как за надежду. Цепко, влажными пальцам и с привкусом соли сожалений. Девушка невольно удивилась тому, как маленький ребенок может чувствовать столько вины к себе, именно поэтому попаданка успокаивала малышку, чтобы она не загубила свое маленькое сердце лишними переживаниями. – Слушай…а от чего я тебя спас? – конечно, «Раон» понимал, что вопрос абсолютно глупый. Он подрывает собственное безопасное логово неведенья подмены со стороны знакомых. И, конечно, ребенок знал, что последует соответствующий вопрос. – Ты не помнишь? – да, примерно такой. Голубоглазая оторвалась от объятий, снова взглянув в лицо друга. – Как тебе сказать... – протянул мальчик, почесав затылок с короткими волосами и убрав в сторону взгляд. Сейчас он должен придумать такое оправдание, которое сможет удовлетворить потребность девочки, чтобы больше она не терроризировала его вопросами. После обмена телами мозг Раона работал туговато. Возможно, это связано с его возрастом и травмами. – Меня хорошо приложили об скалу, поэтому я смутно помню последние моменты до потери сознания, – виновато и как-то неискренне улыбнулся зеленоглазый, снова посмотрев на внимательную и непонимающую подружку. – И я не хочу, чтобы у меня были ложные воспоминания, поэтому и решил уточнить. – Ты меня спас от Унаги, – ответила шатенка, шмыгнув носом. – Морской змей, который живет около берега. «Унаги?» – повторил про себя Раон, стараясь хоть что-то вспомнить. Первая – и последняя, если точнее – ассоциация была именно соус и суши в азиатских забегаловках, где частно заедала девушка при первой жизни. Навряд ли мальчик спас голубоглазку от соуса, получив при этом перелом. Поэтому попаданка была благодарна малышке, которая уточнила внешность. – А…почему ты вообще пошла в воду, раз знала, что эта тварь там была? – задал логический вопрос Раон. Шатенка поджала губы и убрала взгляд в сторону, виновато опустив его. В ее глазах читалась новая порция сожалений. Раон цокнул про себя языком. На деле попаданка не хотела травить душу девочке, расспрашивая о подробностях. Она и так многое пережила за последние дня 3-4. Огромный стресс сказался на ней: и синяки под глазами и глаза багровые. – Мы с тобой сильно поссорились, и я на зло тебе туда пошла, чтобы кое-что доказать. – что конкретно она хотела доказать, девочка так и не сказала, оставив крупную паузу в диалоге. – И…что конкретно? – приподнял бровь нахмурившийся. Вместо ответа малышка еще тучнее стала. В глазах снова стали образовываться слезы. Ее губы задрожали, а нос покраснел. «О боже, только не снова.» – устало выдохнула попаданка. Она уже успела переутомиться от этой плаксы. – Хорошо, можешь не говорить, – натянул улыбку Раон, положив руку на плечо девочки, обратив на себя внимание. – Пусть это будет маленькой тайной, согласна? – подмигнул он. Шатенка пару раз кивнула. – Вот и замечательно. Тогда у нас будет 2 маленьких секретика. Первый – это про то, почему мы поссорились, а второе… – ребенок наклонился к самому уху голубоглазой. – Это то, что я почти ничего не помню. – шепотом закончил зеленоглазый. Малышка как-то даже испуганно округлила лицо, уставившись на улыбчивого. – Только «ч», – отстранился темноволосый, прижав палец к губам. – Никому об этом нельзя рассказывать. – Даже родителям? – спросила она, на что Раон кивнул. – Почему? – Потому что мои родители и так переволновались, – начал объяснять очевидные вещи мальчик. – Я не хочу их еще больше беспокоить и пугать. Но есть еще одна причина, – драматичная пауза. Ребенок вновь наклоняется к подруге. – Я могу умереть, если кто-то еще узнает правду. Конечно, мальчишка соврал, чтобы припугнуть подружку, дабы она не разболтала всем и каждому в следующее мгновение. И, конечно, эффект был тот, который был нужен. В голубых глазах появились страх и тревога. Малышка опять натянулась струной. – Что? – спросила она шепотом. – Но… – Именно поэтому я рассказал тебе, – мягко перебил ее зеленоглазый. Девушке не хотелось еще как-то отвечать на вопросы ребенка, поэтому она просто расскажет «страшную правду» и на этом их диалог закончиться. – Когда я был без сознания, ко мне пришли духи. Они и сказали мне, что дают мне второй шанс, но у меня забрали все воспоминания. Никто не должен узнать о том, что я ничего не помню, иначе в ту же секунду духи заберут у меня жизнь. Говорил Раон этот бред очень серьезно. Так серьезно, что могло треснуть лицо. Он по выпученным глазам подруги видел, как она ему беспрекословно верит. В этой деревни какая-то странная религия, учитывая то, что они поклоняются каким-то духам вместо пресловутого бога или даже богов. – Ты мой самый близкий человек. Я могу довериться тебе? – закончил он, сжав плечи подруги. – Конечно, – девочка из плаксы быстро стала серьезной. Эта резкая смена имиджа удивило даже попаданку. Шатенка сжала кулачки. – Эта тайна умрет со мной, будь уверен в этом. – Спасибо, ты спасла меня. – поблагодарил мальчик, улыбнувшись. Лишь бы не усмехнуться тому, насколько голубоглазая наивна. Как же детей легко обвести вокруг пальца. – Я тебе обещаю, что станут сильнее, – продолжила уверенно девочка. – Я клянусь перед тобой и духами, что смогу защитить и тебя, и себя, и всю деревню. Я стану воином Киоши, а после возглавлю весь отряд. «Воины Киоши? Кто это? Подразделение полиции деревни?» – мыслительный процесс был запущен. Название напоминало что-то японское. Что-то между Токио и Киото. – Ой, ты, наверное, забыл. Воины Киоши – это группа из девушек, которые защищают наш остров. – объяснила девочка. Наверное, на лице Раона было написано, что он ни разу не вдупляет. «Так мы на острове.» – наконец-то понял свое местоположение мальчик. Ну, как «понял»…по крайне мере, теперь он в курсе, что впервые в жизни находится на острове с совершенно другой культурой. – Ты молодец, – сказал темноволосый улыбнувшись. – Я уверен, ты станешь сильным воином. – Будь в этом уверен! – согнула руку в локте малышка, показав тонкое плечо. Предположительно. Она хотела показать рельеф мускул. – Раон, мальчик мой, ты поел? – спросила Хишимо, войдя в комнату к детям. Женщина не была удивлена встретить подругу сына. – Почти, мама. – сказал ребенок, покосившись на полную тарелку с едой, к которой он так и не прикоснулся. В желудке неприятно засосало от упоминания еды. – Ладно, Раон, я пошла, – подала голос будущий воин Киоши, посмотрев на друга. – А то меня мама наругает, что я так и не пришла на завтрак. Я буду к тебе приходить каждый день. – строго сказала голубоглазая. – Ну, каждый день не стоит, – проговорила мама Раона, стоя в проеме. – Но мы всегда рады тебе. – Пока, Раон. – обняла друга шатенка. Попаданка попрощалась в ответ. На выходе из комнаты девочка тоже попрощалась с улыбающейся Хишимо, но…ее взгляд на несколько секунд задержался на женщине. Он был слегка печальным и в большей степени нечитабельным. И, ни сказав более, девочка удалилась из дома. «Эта девчонка точно все растрендит.» – подумала попаданка, не убирая улыбки. И зачем она только сказала о духах и амнезии? Проблем теперь не оберешься. По крайне мере, девушка очень надеется на то, что голубоглазка умеет держать секреты, и ей еще важна жизнь Раона.

***

Прошло чуть больше недели. Конечно, за это время ребра не сильно срослись, но было уже легче ходить и дышать. За это время попаданка поняла, что ее план, где никто не узнает подмены, провалился буквально на середине. Родители Раона слишком наблюдательны, а попаданка слишком…какая? Почему ее актерское мастерство дало слабину? – Потому что ты стал слишком тихим, Раон. – ответил Акур, сидя за обеденным столом с семьей. Вместе с ними обедал и Ояджи – глава всей деревни на острове Киоши и брат дедушки Раона. – А что мне веселиться, пап? – задал вопрос мальчик. Попаданка будет сражаться до последнего. – У меня сломаны ребра, я пережил самый жуткий стресс в своей жизни, чуть не погиб. Конечно, что пока у меня нет сил веселиться. – Милый, Акур имеет в виду немного другое, – подала голос Хишимо. – Это трудно объяснить, по поверь, ты очень изменился после нападения Унаги. Ты стал задумчивее обычного, пропал тот блеск в глазах. «Ха, посмотрела я бы на вас, когда вы были бы на волосок от смерти.» – подумала про себя попаданка. – «Увидим, какой свет в глазах будет у вас.» – Это лишь последствия потери сознания. – не унимался «Раон», говоря спокойным тоном. – Не спорь со старшими, Раон. – уже сказал Ояджи, который весь обед лишь наблюдал за спорами своих родственников. Мальчик посмотрел на старшего, как человек, которого предали. Раньше старик всегда был на его стороне, он защищал его от вопросов родителей! Это удар ниже пояса. – Это последствия не потери сознания, а амнезии. Я тоже стал за тобой замечать некоторые изменения, но списал это на разыгравшееся воображение. Теперь я вижу, что это заметил не только я, – продолжил бородач, взяв в рот палочки с пловом и морепродуктами. Благо, Раон-тело умел пользоваться палочками, как и девушка-душа. – И чем быстрее ты себе в этом признаешься, тем быстрее мы начнем плодотворное лечение. Глава деревни посмотрел на двоюродного внука очень серьезным взглядом. По позвоночнику ребенка прошлось электричество. Ояджи никогда не смотрел на него так. – Мы твоя семья и будем любить тебя несмотря на то, что ты нас не помнишь в должной мере. – сказал старик после небольшой паузы, когда он понял, что с Раоном есть зрительный контакт, и мальчишка готов слушать. – Да, Раон, дядя прав, – согласился Акур, кивнув главе деревни. – Нужно начинать лечение как можно раньше, потому что еще неизвестно, что конкретно ты сможешь вспомнить. Попаданка-то согласна с изречениями мужчин, но…что-то ее останавливало. Конечно, будет хорошо, что родные Раона познакомят с этим миром – и в последние дни девушка все больше убеждается, что это не какой-то конкретный город или страна из ее мира – и с самим Раоном, но…она же уже умудрилась сказать подруге, что нельзя никому рассказывать о потери памяти, а теперь…теперь девушка просто вырыла себе могилу. Вновь. «Раон» оглянул семью. Эти люди действительно неплохи. Они беспокоятся о своем ребенке, нормально любят его и готов преодолеть всем скопом любые трудности. Прямо как ее. Сейчас была развилка: либо она настаивает на своем, и девушке самой придется окольными путями узнавать информацию об этом мире, либо поддаться соблазну и отдать все борозды правления взрослым. Сомнения давили на виски, сводило пальцы и образовывали ком у кадыка, не давая спокойно даже дышать. Сейчас должен быть поворот судьбы, поэтому нужно подходить к выбору максимально ответственно. – Только…не говорите никому. – Раон опустил взгляд к миске. Конечно, возможно, после попаданка и пожалеет о своем поспешном решении, но сейчас у нее нет в планах выискивать по крохам знания об этом мире. Особенно когда собственные родители предлагают помощь. Грех отказываться! Повисло небольшое молчание, в котором ребенок чувствовал себя не комфортно. Он так и не смог вновь поднять голову, поскольку знал, что встретиться с печальными взглядами родных. Им больно, что их предположения об амнезии оказались верны. И попаданка чувствует каждой частью тела эту скорбь. В носу начинает предательски щипать. Именно сейчас нужно было вспомнить свою родню, да? – Раон, мы справимся, – мягко произнесла Хишимо, взяв ладонь ребенка в руку. Мальчик поднял взгляд и встретился с самым теплым взглядом и и улыбкой, которую только мог увидеть за последние дни. С души сразу сошел каменный завал. – Ты все вспомнишь, будь уверен, – от ее теплых слов в уголках зеленых глаз появились слезы радости. – Ну, Раон, малыш, не плачь. – пролепетала нежно женщина, обнимая своего ребенка, который уткнулся в ее плечо и начал всхлипывать, пока Хишимо успокаивала сына. Попаданка не знала, почему именно после нескольких материнских фраз ее плотина рухнула. Возможно, в этом виновато обжигающее тепло нужности. Она понимала, что любила, пусть на самом деле любили именно Раона. Девушка скучала по своим родителям, которые также бы обняли ее, приласкали и помогли справиться с тяжестью жизни в парализованном теле. Она чувствовала, как предала свою семью, оставив собственное тело, но…попаданка же не виновата, правда? Она ведь не сама решила переселиться в чужое тело, так? Значит, ее вины здесь нет…но все равно горечь с души не сходила. И ни один день не обходиться от того, чтобы поскорбеть о потерянной жизни.

Но теперь же все будет лучше, да?

***

Подруга Раона приходила через каждые 2-3 дня, обычно это было утро или день, поскольку вечером ее мама не разрешала выходить за пределы земельного участка. Шатенка была очень задорной и веселой, она никому не рассказала о том, что у Раона амнезия. Собственно, Акур и Хишимо тоже не рассказали голубоглазой о том, что у их сына проблемы. И попаданка пока мастерски использует несколько источников информации об этом мире. Как и предполагала девушка, эта точно не вселенная ее родной планеты. Возможно, это был даже параллельный мир с магическими возможностями к 4 основным стихиям, которые еще в далекой древности разделились на 4 основных государства: Северное и Южное Водное племя воды, которые являлись аналогом полюсов планеты Земля, народ Огня, аналог всей Америки, царство Земли, которая по размеру и местоположению похожа на Евразию, и Воздушные кочевники, которые вымерли век назад, когда страна Огня развязала кровопролитную войну. Как поняла из рассказов родных попаданка, эти кочевники были вроде точечных мини-государств на каждой стороне света. Остров Киоши, в котором и родился сам Раон, находился особняком рядом с самым большим континентом этой планеты, на которой, к слову, 16 месяцев со странными названиями. Благо, времена года было также 4, поэтому попаданке было легче ориентироваться по этим знаниям, что в каждом сезона по 4 месяца. Остров, названный в честь самого старого женщины-Аватара, держит строгий нейтралитет в этой войне, и попаданку полностью устраивал этот вариант. Сам остров представлял собой по форме рогатку с загнутыми вилками. Ландшафт был в большинстве горно-холмистый, но все равно имелись деревья и даже гигантский пляж в заливе. Если флора еще имела знакомые черты родной планеты попаданки, то фауна была просто пугающей. Чего только стоили огромные – просто гигантские слоны – рыбы кои, которые так знамениты в азиатских прудах. Поэтому девушка долго привыкала ко всем этим нюансам. И, как вишенка на торте, Раон является единственным магом земли на всем острове, не считая самой Хишимо. Хотя его мать нельзя считать, поскольку является уроженицей царства Земли, а на остров она приехала только из-за ее супруга и того, что остров Киоши держит нейтралитет в войне. Причем огненная нация развязала войну, чтобы завоевать территории, а новый Аватар, который должен сохранять равновесие, так и не появился. Когда ребра уже полностью срослись, а все травмы зарубцевались, «Раон» часто гулял по всему острову на пару с подругой, которая с упоением рассказывала какие-то легенды и их прошлое времяпровождение. И сейчас они решили пойти к песчаному берегу. Погода была просто прекрасной: теплой и ветреной. Пара уселась прямо на берег, наблюдая за волнами. В нос ударил знакомый запах моря. Именно за ним девушка когда-то улетела на самолете, а теперь он буквально в двух шагах…какая жестокая ирония. – Слушай, извини за вопрос, но…как тебя зовут? – как ни прискорбно, но за все время пребывания здесь, попаданка так и не узнала имени подруги прошлого хозяина тела. Конечно, девушке было слегка стыдно за такой вопрос, но лучше пусть будет так, чем постоянно «эйкать». – Ты так и не вспомнил? – задала вопрос рядом сидящая шатенка, посмотрев на кивнувшего друга. Собственно, она другого ответа и не ожидала. – Давай заново познакомимся, – улыбнулась она, полностью поворачиваясь к зеленоглазому. Девочка определенно что-то предвкушала, это можно было заметить по искрам в голубых глазах. – Мы знакомы практически с рождения. Ты стал для меня как старший брат, всегда поддерживал меня во всем и спасал из разных передряг, – начала шатенка рассказывать, виновато засмеявшись и почесав нос. – Однажды мы пообещали друг другу всегда быть вместе. А теперь, – небольшая пауза. Голубоглазая протягивает ладонь для рукопожатия, широко улыбаясь. – Приятно познакомится, Раон! Меня зовут Суюки! Мальчик невольно улыбнулся такой милой картине. Он тоже протянул руку и уже хотел сказать «взаимно», как вдруг…у него произошла крышесносная вспышка воспоминаний. Причем они были связаны не с жизнью Раона. Это была ее прошлая жизнь. Жизнь, которую уже никогда не вернуть, но которая продолжает менять настоящее. И теперь, кажется, вернуть все обратно точно не получится. Слишком правда оказалась сокрушительной для сознания попаданки. Все так просто, но в тоже время удивительно-нереально. Даже не вериться, что ответ насколько прост и…неожидаем. Глаза попаданки стали размером с блюдца, внутри что-то натянулось тетивой, готовое сорваться в любой миг. Она смотрела сквозь протянутую руку, просматривая элементы собственного прошлого. «Суюки.» – пронеслось в пустой, но нагруженной голове «Раона». Теперь все встало на места, каждый элемент пазла, который на протяжении нескольких недель пытался собраться в хоть какую-то своеобразную кучу, сейчас в одно мгновение сошлись в картину реальности. Слишком пугающую и дарующую спокойствие одновременно. Попаданка, наконец, знает, где она оказалась, но эти знания не могут просто отпустить ее колыхающееся волнением нутро. Раон уставился на подругу, но теперь совсем по-другому. Ровный нос, маленькие губы, темные брови, миндалевидный разрез голубых глаз, овал лица, цвет волос…как она сразу не догадалась?! Все же было прямо на поверхности! Непередаваемое сходство! – О черт… – только успел прошептать одними губами мальчик, стартанув с песка. Натянутая тетива щелкнула, побуждая к действиям. Попаданке просто было необходимо все увидеть своими глазами под новым углом! Образы прошлого были слишком яркими, они немного ослепляли. В ушах звенело, сердце колотилось быстрее обычного. Раона захватило такое же чувство, когда он только-только хотел вспомнить, кем он является. Абсолютно также дрожали кончики пальцев. Раон осматривал буквально все, начиная небом и деревьями, заканчивая постройками и людьми. Ничего не должно было уйти из виду. И с каждым новым образом ответов становилось все больше и больше, они нахлынули на него водопадом объяснений, сносили цунами осознания и поражали простотой и сложностью. «Это просто нереально!» – крикнула про себя попаданка, лихорадочно находя сходство за сходством. Ей тяжело все охватить разом, глаза и мысли бесчисленное количество раз пугливо разбегаются и мгновенно собираются вновь. – «Такого не может быть!» Раон побежал к небольшому ярко-рубиновому мосту из дерева. Тому самому, когда…до сих пор в голове не укладывается! Он остановился и взялся руками за перекладины-дуги. Мальчик пытался отдышаться и угомонить свои мысли и сердце. Ребенок закрыл лицо руками, не веря во все происходящее. Теперь Раон полностью все вспомнил, и легче совершенно не стало. Наоборот, появилось еще больше вопросов и шока, чем было первоначально. Зеленоглазый сел на корточки и застонал, понимая, что ему полная задница. Ему не выбраться из этого клубка событий, которые последуют через несколько лет. – Пизде-е-ец… – совершенно не по-детски выругался Раон, процедив сквозь зубы. Фраза получилась свистяще-шипящая, отдаленно схожая со змеиными звуками. – Я в мульте.