Girl for Call, Boy for Love. Typical Night

      Сидеть спокойно и на попе ровно, располагаясь не погруженной в заботы на лавочке и немного потягиваясь после очередного изящненького хождения в паре с внезапной смертью, которая однажды выйдет из игривой личины, пока её приглашения на танец с ней продолжают усыплять атмосферой неправильной красоты вокруг — не так уж тяжело переводить дух после этого вот так просто. Сидеть спокойно на занятом местечке, прекрасно понимая то, что тебя знают все, и оттого давным-давно с успехом не считаться с их мнением, которое частенько не заходит дальше взглядов — если всё же умные, то рано или поздно поймут, что у них есть свои проблемы. Сидеть, почти развалившись при вытянутых руках, смотря наверх вдаль, будто можно увидеть что-то ещё среди звёзд — становилось всё проще не вспоминать, как давно полностью это самое нередко отвратительное чужое мнение перестало волновать. Особенно в последнее время, когда появился тот, кто не будет осуждать, способен понять и может любить… а главное, хочет, и это видно налицо, как и то, что он не дурак и не позволит себя обмануть.       Мерцающий уличный фонарь изо всех сил пытался вытеснить тусклое оранжевое свечение открывшейся от крышки зажигалки, тревожно жужжа до зенитной интенсивности только для того, чтобы с облегчением упасть, когда пламя поцеловало сигарету и погасло. Жаль было или не то что бы, но только после этого спина решила заныть от боли, потому Космо пришлось встать с сиденья, чтобы разогнуться. И как бы не пришлось устраивать ей внеплановую зарядку у всех на виду… неужели кости и мышцы уже стали настолько стары, или она использует их вразнос, о чём можно не до конца иметь понятия, из-за чего так? Она потянулась, поднявшись на цыпочки и потирая поясницу с тонким скулежом, прежде чем сунуть сигарету между губ и снова сесть, затянувшись сильнее обычного первого затяга очередной тонкой с ментолом. Как бы широкобёдрая большегрудая окапи, что сейчас было очень хорошо скрыто за её одеждой, ни была рада думать о другом, но сильно щёлкнувшая боль в спине мигом предоставила ей тему на подумать. Ещё одной такой внезапной ей точно не хватало, пока у неё могло быть полно других, более приятных… не моральных или плотских без суждений этими разительными категориями, но интересующих её лично больше всего.       Что же, раз так, то не была уверена, что причиняло ей больше боли в спине, будто она постоянно давала о себе знать предельно замечательно пользующейся своей молодостью тридцатилетней стриптизёрше-проститутке. То, что сегодняшний тигр, которого она развлекала собой несколько часов, увлёкся с грубыми ласками, которые оплатил сверху, а потому якобы не был не прав. Или это происходило от разочарования, что весь её многолетний успех с ростом популярности среди разных клиентов как бы не в половину состоял из стимуляции эмоций с оргазмом — ради того, чтоб побыстрее при деньгах вперёд. Как бы то ни было, Космо решила быть благодарной самой себе, и это явно лучше ненависти с самой себя от того, что ни за что не приходится чувствовать вины… и это явно проще всего, что она могла себе позволить и о чём трезво подумать. На том и остановившись, когда села, сложила ноги под себя, не касаясь асфальта разутой — летний дождь ещё немного прошёлся по всей земле, которая попадала в поле действий этого мокрого осадка. Считать приметой боль в спине, которая начала уходить после её вытягивания… если только в отношении более частого допущения здорового сна при нужном для этого количестве часов. Пусть это будет и с любым заплатившим за секс, пожелавшим, чтобы она осталась с ним до утра, будто глубокая ночь остановит от пути домой, ведь и очередной любовник как минимум не отвратен. А произойдёт такое, они или будут стремиться забыть друг друга после, или всё равно стараться делать это с целью истощить силы до нового утра будучи блаженными от страсти, ограничиваясь перепихами по договорённости.       Пальцы босых ног обладающей особой популярностью в этих кругах голенастой самки всё же стали касаться низа после того, как дождик покинул это забытое Справедливостью место. И недолго продлилось удовольствие от влажности нагретой с этой искусственно сделанной ровной земли. Такая природная погодная мокрота, конечно, не шла в сравнение с тёплой течкой от возбуждения, стоило тому самому редкому фрукту заставить её под собой быть настоящей, а не играющей роль… Да, взбудораженной и окрылённой от так называемого долгожданного мастерства всеми пальцами, естественно, включая двадцать первый. Но она уговорила себя, докуривая, что не стоило с асфальтовой влагой заканчивать быстрее, не дав попытки насытиться её успокаивающим холодом. И оказалась права, что он, возвращавшийся из-за попутного ветра, помог полностью прогнать боль до тех пор, пока та не растворилась вместе с намочившими улицы природными каплями.       Одинокая ночная прогулка была чем-то вроде ритуала, пока якобы любимый мог стоять в ожидании её — по крайней мере, первые два квартала, после чего так и было, что он ждал. Либо шёл в её сторону с цветочками, будто ими точно, стопроцентно можно купить любую даму и её внимание… безусловно, не думая, что может стоять за ней отрицательного. В первый раз он нарушил её сам собой сложившийся распорядок дня несколько недель назад, встретив на крыльце здания, где только там она могла управлять кем угодно… Теми, кто без ума от атмосферы плотно застилающей разумы похоти и её видимых образов, иначе не приходили бы сюда смотреть на них и питаться ими через все органы чувств, в первую очередь ещё и не жалея на это денег. Да, где она каждую ночь выскальзывала через заднюю дверь клуба, раз возбуждать до предела — одно, а выбегать целой мимо толпы страстно обезумевших от неё фанатов — всё же явно другое.       Он же, лев-гангстер, по которому сразу вообще не поймёшь, игрался он в плохих парней, как взрослый подросток, или прекрасно знал, кому нужно бить морды, ломать кости и стрелять на поражение в живую мишень, не мог поначалу не раздражать своей настойчивостью, что может считаться его нагретым влюблённостью мозгом благородством. Потом категоричное суждение этим словом сходило на нет, когда он не один раз замечательно высвобождал чудно расслабляющими дамское сердце действиями натуру большого, а главное, ласкового папочки. Отчего Космо едва не уговорила себя влюбиться в него, перестав замечать вокруг что-либо, кроме него… как мечтательная девочка или взрослая дурочка только с того, как он умеет трахать, при этом заботиться и любить не только в постели. Ну а раздражение могло быть дальше не от его пассивной настойчивости, а пока не придёт осознание в бесполезности так относиться к тому, кто оказывает «настоящее» внимание, заставляя дрожать с того, что это заставляет признавать свою жизнь во лжи до него. Ведь не было нужды продолжать это недоверие с непонимания того, что ему — хищнику, на самом деле нужно было с неё — травоядной. Ну что же, блядь, ещё… кроме красивого сочного мяса, что заставляло остерегаться вначале, и отличного тела, с которого и у «нетрадиционного» ряженого мальчика-паиньки мог бы встать колом на самку без промедления, «желая» разодрать к херам ширинку. Ведь если продолжать сохранять раздражение — в итоге оно начнётся только по отношению к себе, сжирая изнутри гораздо больнее любого «правильного» хищника, убив всё равно. В отличие от этого будто бы старого Ибуки, который старше Космо почти на десять лет. Чувства точно одни единственные, в том числе у кошек с их мифическими девятью жизнями… растеряется всякая индивидуальность с их уничтожением.       Что больше убедило окапи, по пути затянувшейся ещё одной, быть увлечённой вниманием грубого на вид льва — так это его внимание к деталям, без которых он мог прежде обходиться сам. Нет, речь не о сраче в холостой квартирке или, не грех предположить, постоянных пьянках и таблетках от похмелья. Правда, прикрытия зонтом это не всегда касалось… и ведь каждую встречу в эту осень он носил с собой два, а стоя у порога под своим во время дождя, держал второй для неё в своих руках. Но как бы со временем опять не вернулось раздражение к обаятельному, хорошо слаженному для «старика» льву, стоило ему допускать в привычку недолгое разминание с ноги на ногу, словно он неловко себя чувствует от общения будто бы с самкой его мечты… Куда же растворяется его жёсткий гангстерский профиль налицо и в поступках, превращаясь в какие-то детские потуги быть серьёзным дельцом с последующим разоблачением трусливой сущности? Ещё это усилилось сильнее, стоило остальным львам в его банде шептаться о такой любопытной связи за условно нескончаемым пивом вместе с сигарами и номерами с шестом. Раз уж бар, где работает Космо, был любимым для неоднозначных пугающих Шишигуми… когда о более допытывающей зависти её таких же, как она, божественно сексуальных коллег, в том числе самцов, и упоминать не хотелось.       Но какова могла быть действительно убедительная причина прекращения отношений, когда к расстановке точек с целью прекращения сложившейся связи не располагало ничего? В том числе сплетни, против чего можно было давать отпор, оставаясь собой, следя за своими силами справляться с этим… а потому пусть о своём эфемерном или реальном счастье лучше подумают, тогда как у неё оно шло в целом интересно и увлечённо. Потому Космо всё не собиралась порывать с Ибуки, сильно желая его рядом и беспокоясь, когда без него, и всё на свете становится не так. А для того, чтобы она не надумала отказаться от этих слов, убедила его перестать притворяться её телохранителем, но взамен быть настоящим.       Ей было немного жаль с того, что ценой пути навстречу её с ним отношений послужило условие, что они будут встречаться возле мясной лавки как раз за уже прошедшие ей два квартала. Ведь как минимум все сплетники по разные стороны баррикад перестанут задаваться вопросом, чего у неё и у него всё стало лучше, чем прежде, что даже на их «рожах» будет написано, да и вообще будут видеть вызывающую вопросы пару всё реже. Одно и то же на долгое время назначенное место встречи было неплохим решением, пусть пара осознавала, что стоило совсем скоро подобрать новое. Или… может, к чёрту эту чехарду с плясками перед мерзостным и пропитанным фальшью обществом. Ведь они взрослые звери, пусть при разной пищевой цепочке, и могут ходить, где хотят и с кем… да хоть уже, блядь, за ручку, в самом деле! Но, не обращая внимание на осторожность, Космо как раз это и находила романтичной вещью, пленяющей верх и заставляющей приятно сгорать низ — что её кавалер будет ждать её в условленном месте в условленное время каждый день несмотря ни на что.       В целом, и она не была какой-либо привередой во всём, что угодно, без учёта факта, что часто оставалась неприхотлива к половине из известных постельных так называемых девиаций вроде связывания конечностей и проникновений несколькими партнёрами одновременно. А именно в отношении того, что лев мог не прийти на место, как послушный пёсик к ножкам своей очаровательной хозяюшки. Так, вообще-то ей приходилось пару раз видеть, как он имел дело с трупами, которых сам и заваливал с одного удара или выстрела, ещё с таким голливудским дымом из дула оружия. Грех жаловаться на то, что Ибуки мог не прийти и сегодня, что Космо увидела, стоило ей начинать рассматривать вход у лавки легального мяса. И на все эти красные туши… вид чего заставит без промедления оцепенеть со слезами на глазах, вопя про себя громким воем скорби, но не в её случае приобретённой бесчувственности ввиду крайней бесполезности её наличия при эмоциональных реакциях на всё подряд. Если происходило опоздание с его стороны, он ухитрялся звонить всегда наперёд немного забеспокоившейся, но не успевшей попереживать на этот счёт кобылки, смачно питательной для него только любовью, страстью, но может, ещё чем-то большим? Объясняя причину… и всё равно как бы не слёзно умоляя его дождаться, если по его подсчётам ночное неотложное дело не всегда с кровью и пулями могло совсем скоро завершиться.       «Чёрт бы побрал, тебя опять что ли в самую кровавую гущу котла занесло, лев? Ты так до реальной старости что ли мокрухой заниматься будешь… не собираясь подниматься выше голов твоих, судя по всему, друзей, чтоб они ломали тела и разбивали сосуды душ за тебя? Потрясная выслуга лет — пилить трупы, растворять их или закапывать, как псы с лопатами, не забыв поссать на закопанную раскопку. Как же ты опасен, звездец… и зачем я всё ещё с тобой вожусь, когда при этом сюсюкаешься со мной обязательно перед тем, как приготовишься ебать в анал?»       Конечно, можно было вновь сослаться на обычно заметную пунктуальность Ибуки, не считая его запрограммированным для соблюдения алгоритма роботом. Те же несколько раз, когда он не успевал, не были просто так, если можно назвать его разборки со стрельбищем и сторонними взрывами складов нередко с бензином по-настоящему стоящей причиной опоздать. Вот только никак не порвать с этим… живя, любя и лаская сексом свою любовь, когда захочется… неужто он кровью или прожжённым клеймом на теле мог или был вынужден скрепить договор с львиным кланом Шишигуми? Нет уж, её дело — продолжать встречаться с ним, заботиться о нём, тратить на него большую, избранную часть своего свободного времени, когда у него в её сторону это получалось просто прекрасно, без единого лишнего и нужного для описания слова. Но сейчас — грёбаная дрожь с того, будто могло произойти на этот раз то, что сильнее грома, и перестало бесить то, что кроме него, она ни за кого так не нервничала, не находя себе места в самой комфортной для неё точки географии. Да, там, где она известна и давно заручилась защитой, пусть даже среди тех, кто регулярно платит ей за трах и выпивку.       «Значит, Космо, дорогая ты моя… ты тоже ищешь ещё больше неприятностей на свою огромную круглую жопу, да? Незачем тебе-то беспокоиться о своей дырке промеж булок, ты не опущенная ниже земли, мораль бы, сука, заставляла тебя думать обратное. Как и он… беречь бы ему себя, а мне — свой нос от чужих проблем. Его правда нет сейчас, или…».       Космо только собралась проверить время, как вот он… опять решивший её опередить, но не потому ли, что это было правильно, хоть и не обязательно? Волнение о неизвестном предельно противно, хуже колбасы с составом полностью из какой-то блевотины и перемолотых мясорубками членов несчастного с такой смрадной участи рогатого скота, нисколечки не помогает подготовиться к случившемуся. Особенно если оно вызовет ужас в сердце и град слёзок из глаз — после чего оцепенение и добровольное помещение в личную душевную тюрьму отчаяния гарантировано. Отчего будет не до дрожи дёргающегося хвоста, распространявшейся от его кончика до головы… замечательно, что позвонил он, иначе она бы сама это сделала, совершая звонки нон-стоп, пока не достучится до сучьего абонента, сколько бы ни было неотвеченных. Без отчитывания или нелепой, глупой обиды за сорванное — была благодарна самой себе, что давно перестала вести себя и относиться к жизни как ожидающий от всех исполнения обязательств ребёнок, тогда как сам Ибуки тоже видел это, давая ей намёки, что ему в ней нравится всё. Что ж, опять же Космо про себя поблагодарила его за то, что таким образом он наконец силой отвёл взгляд от висящих внутри лавки безымянных сочащихся туш её сородичей.       — Алло, кисунь, ты опаздываешь, слушай… я не против попробовать сегодня твоей валерьянки. И это напиток, а не трава… или твой…       — Мне так… жаль, что я не смог… прости, Космо… я, кажись, подвёл тебя. Хотел как лучше, ты зна-а-кхешь, а ёбаные дела-а… кхе-кхе… м…       Голос надрывной и при этом приглушённый, пасть могла быть переполнена слюнями. Если с Ибуки произошла любая жуткая хрень, которая довела его до подобного — то он неплохо держится, чтобы, возможно, потратить с пользой свои последние силы. Да, как раз позвонить его любимой, как исполнить своё последнее желание… если он мог сейчас где-то валяться, цепляясь за остатки сознания и последние силы. Это могла быть типичная для него драка с салагами-наркодилерами с чужих территорий Чёрного и прочих рынков, и их нож исподтишка ему не был страшен, хоть и дичайше бесил. О чём он рассказывал почти без хвальбы после утреннего минета с яйцами и овощным тостом на завтрак, будто он самый неубиваемый из его касты, при этом в подчинении боссу. А кормившая его этими белками Космо, кроме своего любовного между ног, стоит ей плотно усесться на его полость пасти промежностью, надеявшаяся тем самым, что её «парень» сможет отказаться от мяса в своём рационе, сильно хлопала его по груди от обиды за такие рассказы, как обычно, не стесняясь грубых слов и хлёстких высказываний. Знала, что пули, мечи и иногда огнемёты, коих у Шишигуми было приличное количество — не шутки и не муляж, и они вечно в деле в их руках. Как и то, с какой несерьёзной иронией Ибуки это рассказывал своей даме… сейчас как будто не плача, что не сдержал обещание.       И если Космо совсем не нравилось, когда её грудь сжималась от эмоций так, что это становилось неприятно и больно от страха за близкого друга, приятеля или любовника выше устных контрактов — только от сильных касаний её во время успокаивающих поцелуев это можно было не просто претерпевать, а сладострастно наслаждаться этим при максимально открытом травоядном ротике с волей выбирать, когда ему за счастье быть приёмником мягкой спермы внутрь по горлу. И было неважно, что злило больше — этот факт, или что сигарета не помогала забывать дурное, как получалось раньше? Особенно когда голову окатывает представление, будто горящий табак заставляет гореть изнутри. Совсем не так же безмерно приятно, как от эрегированного члена занимающегося фрикциями любимого зверя внутри… Совсем не так же особенно с того, что окапи чуть не подожгла себе губы, пока нервно вдыхала, слушая каждое еле произносившееся слово того, ради кого хотелось жить дальше любой ценой.       — Ибуки, самое главное успокойся и выдохни, если можешь… Ты либо при смерти, либо пьян, и я должна тебя отыскать, пока ты нас совсем не покинул. Говори, что с тобой и где ты… тебя из-под земли доставать такая морока, но я сделаю, если надо.

О, нет, неужели я подошла слишком близко к тебе настоящему? И увидела, что происходит с тобой, с чем справлялся ты сам? Нет уж, знай, что вся твоя неуверенность и твои слабости. Да, они твои… но не заставят меня изменить своего мнения. Открой мне сердце, позволь этому начаться, тебе есть кому довериться.

      — Точно… я, блядь, так набухался, ужас… но всё равно не забыл тебе позв… кх-о… нить.       Между предсмертным состоянием и, возможно, обычным запущенным пьянством могли стоять крайне острые ощущения от случившегося, что бы это ни было, если несло в себе высокую степень серьёзности. Ну а после того и другого могла поджидать смерть, или может быть дано время для избавления от неё с последующим вторым шансом на жизнь. Космо при любом из этих предположений, ставших верными, почувствовала бы себя жертвой перед отказавшем в управлении несущимся грузовиком. Могла оказаться полностью раздавлена или всмятку со всеми её физическими прелестями, и не в состоянии сделать что-либо сама первые минуты, стоит любимому простачку с пушкой за поясок оказаться при смерти… конечно, кроме звонка в скорую. Но сильное пьянство воспринялось несколько легче, пусть и ничуть не более радужно, не дай льву захлебнуться своей рвотой… ведь не потому ли он сидит в туалете? Теперь представление о нёсшемся грузовике превратилось в чувство обглечения, которое окатило окапи также, как удар этой машины, стоит столкнуться с ней телом и быть сбитой.       — Ох, ну и зачем ты так… ладно, ты мне из клубного толчка звонишь? Бывали у меня деньки, когда я набирала оттуда такси, чтобы к выходу немного протрезветь по пути.       — Д-да, пфу… звоню я оттуда… извини, что всё исп-п… я проебался, красавица. Дела меня задержэ… жали… н-не-ет прощ… кхфу…       Чтобы лев-гангстер, предположительно, сглатывал слёзы и слюни, раз это было слышно через трубку… хотелось бы это видеть, без злого умысла, чтоб потешить, а ещё заснять на камеру, как тихушная мразь, если выделывать это не ради вещ-дока. Но пожалеть, обняв, поцеловав и начиная помогать возлюбленному вставать с помощью протянутых рук той, которая не станет его бросать… при побуждении любить его и трахаться с ним, даже если у него, бедняги, совсем откажет половое влечение. Возможно, Космо ещё предстояло услышать много чего от Ибуки сейчас, когда стоило стремглав сверкать пятками за ним, где бы он ни был. Но пусть уж для начала скажет адрес клуба, в котором засел как партизан, вероятно, среди говна и разбросанной туалетной бумаги при куче обконченных резинок и парочки замаранных коричневым кружевных трусиков, но пока без громких шлепков совокупления вокруг… Окапи, пока не собиравшаяся закурить очередную для успокоения нервов, посчитала, что не ошиблась по скрежетам и грохоту не только в том, что опасный пьяный лев находится в клубе. Но и среди чего он сидит… возможно, прилично проблевавшись под собой, не гнушаясь этого даже если нечаянно промазал мимо овального кабинета.       — Погоди, дай я одну вещь проясню, Ибуки-пьяница… фу-у-ух, так, ты звонишь сказать, что тебя задержали дела, вот сейчас, когда я на месте. Раньше ты такого не делал и у меня до этого дня получалось тебя дождаться. Что же сегодня произошло с тобой ещё, и надо ли мне беспокоиться за тебя, как за себя? Не-е, в любом случае ты заставил меня жёстко понервничать, а ну немедля выкладывай всё!       Космо уже порывалась не пойти в сторону туда, где могла предполагать местонахождение… а снова сесть на лавочку от подозрений о долгом и душевном разговоре. Между влюблёнными, пусть их образ жизни мог быть далёк от метафорического идеала, могли и дальше быть такие неловкости в речи и действиях? Такое заставляет думать, будто они становятся мягче, податливее и ближе к «народу», пока в первую очередь обретают понимание между собой. Будто они совсем раскисли и совсем не годятся для того, в чём в лучшие, куда более молодые годы уже были профессионалами. Но что плохого, чтобы пускать любовь в сердце, как наркоту по вене… любители старых порядков и былых деньков в том числе среди давних друзей не смогут ответить на такой вопрос по существу.       — Да уж, всё проще некуда, дорогая моя принцесса Космо… я хотел подарить тебе пирог с красной фасолью, а он нак-кх-рылс… Раздавился он, су-у-ук… я так хотел его… т-тебе…       — Ибуки, что-о… нет, блядь, я так не могу… мы никогда не общались… о каком-то пироге, ёбаный рот, что ты говоришь? Пирог связан с тем, что ты сейчас заставляешь за тебя переживать… вплоть до того, что после твоей смерти я захочу засунуть себе пистолет в глотку из-за тебя, дурак!       Взбалмошное недоумение с того, что незначительная вещь могла сотворить такую цепочку проблем, когда жизнь дорогого зверя важнее того, что можно приобрести позже или вовсе забыть, не забивая голову ерундой. Да, поесть пирога — это вкусная и уютная тема для общения, и вообще-то в ней отчасти нет ничего особенного или сверхъестественного, кроме того, что можно млеть от учтивого внимания. Но пока творится ерунда, которую Космо могла и сама допускать, одно время не гнушаясь быстрого траха в неубранных туалетах без минета… при чём тут пироги, когда стало слышно, что Ибуки пытался встать на ноги, но едва ли не падал на месте? Всё больше тянуло это зрелище исключительно со звуком на последствия поножовщины или расстрела — а лев всё оставался неубиваем, и сентиментален, чтоб его!       — Не хочешь — не утруждай себя… не идёт тебе совсем мат, моя ты прелесть. А я буду считать, чт-т-то, тьфу… что я правильно поступил, предупредив тебя. Мы говорили об этой выпечке однажды, это ты не помнишь о таком… а я, вот, внял этому, как видишь.       Всё, Космо была вся во внимании так, как не помнила, чтобы кто-то за последние годы был ей настолько интересен и важен, как Ибуки. Она всё же взяла с себя слово, что будет аккуратнее со своими словами, не говоря ничего, если нужно. Если поймёт, что с её… лучшим любовником, честным до скрежета зубов от такой чистейшей привлекательности, что сумел пустить любовь в себя и без предупреждения заразил этим сладким наркотиком её… случилось что-то посерьёзнее типичного чрезмерного пьянства для взрослого льва. Всё же он, как олицетворение того типажа, который всегда отвечает за свои поступки и не прибегает к вранью почём зря, привлекал и возбуждал её по-эмоциональному прозрачно, почти без похоти. Скорее, если изменит ей, то не станет скрывать и якобы понесёт наказание, позволяя своей самке продолжать трахаться и сосать за деньги до тех пор, пока они вместе трезво не обсудят это… должно настать такое время, и она нередко с болью везде понимает, что он терпеливо ждёт его.       — Окей, окей, прости, я буду помягче, сладкий… да, был один единственный раз, когда мы говорили о таком пироге и ещё посмотрели на него так, будто нам есть было нечего.       — Пожалуйста, Космо, вспомни, как ты говорила мне о том, что возле твоей первой работы была пекарня, куда ты приходила пожевать чего-нибудь на обед. Один раз тебе дали попробовать такой пирог в твои пятнадцать лет… а потом ты сказала, что стала бы тратить деньги на что-то получше, будто его вкус тогда тебе не запомнился. И в-ведь не стеснялась выдавать мне, что вибраторы и противозачаточные были тогда тебе куда нужнее.       Какая же крылась тайна в таком чёртовом пироге, от которого волосы стали вставать дыбом с полной потери связи во всех деталях случившегося, что сейчас кавалер Космо пытался поднять упавший пистолет, чтобы его зарядить? А она стала ходить взад-вперёд от этих новых звуков в симфонии издаваемого железом и трясущимися стенами сумасшествия, проклиная выпечку, что типа из-за неё Ибуки вляпался во что-то более мутное, чем его работа. Бестолку слать проклятия такому — это было ещё большим детским садом, чем когда он встречал её у входа в её бар, безуспешно стараясь не выглядеть влюблённым школьником. Разве с таким бы водились проститутки кроме денег, когда вряд ли приходилось рассчитывать на безопасность… при намеренном игнорировании сути реальности.       — Я, вообще-то, думала, что ты догонишь мою шутку о пирогах, которая реально всё ещё в ходу, и… короче, что они могут означать вульву у самки. Если вишнёвым пирогом называют пиздёночку девственницы, то, знаешь, кхе-хех… красная фасоль — это типа про меня! Я столько всего повидала и испытала от многих… ты знаешь об этом, и смотря на пирог, я вспомнила о таком… пресная херня, если не посолить, поперчить и так далее. И всё равно никакой фантастики от этого вкуса, Ибуки, так что ж ты испереживался, друг сердечный! Я тебе за твою выходку такие самочьи переживания устрою, что ты будешь обязан выебать меня до потери сознания, до чего ты, судя по всему, едва не дошёл, а иначе я не стану за себя отвечать!       Космо едва ли не впервые была побуждена сделать для своего любимого всё, в чём он мог нуждаться… ну да, пусть и оголтело вопя ему в чуткие львиные уши с того, что он «натворил». Пусть даже альфонсом бы стал за её счёт — ей может быть не жалко обеспечивать его, лишь бы он продолжать её трахать и ухаживать за ней, её психикой на грани, её желанию жить при постоянных сомнениях в этом. Вряд ли дойдёт до такого прежде всего из-за железного характера Ибуки, который мог распределять все его части, когда нужно испытывать подходящие эмоции для каждой подходящей ситуации. Потому за время встреч с Космо не предлагал ей пойти с ним на его рабочую смену с её адреналиновой атмосферой, и не будет делать этого, пока она сама не упросит всё теми же грубостями в словах, что и получалось. Впрочем, не о мрачном, пока это ещё может быть уместно — она ухмыльнулась в сторону с того, что тогда он мог догадываться про значение пирогов кроме их вкуса, но из уважения предпочёл не говорить даме такие подробности, пусть она и не удивилась бы этому. И наконец теперь он мог посмеяться с такого, сколько в нём ещё было сил сейчас.       — Надо же, что ты вспомнила… слыхал я о таком, сущий бред это сравнение… какой озабоченный до этого додумался? Но с твоих уст это звучит убедительнее, милая.       — Ладно, я тебя рассмешила, и ты можешь свободно говорить, ура. И у тебя меньше рисков умереть, я рада… но это всё ещё не объясняет, почему ты звонишь. Если у тебя дела, то, значит, ты занят… как логично, ведь ты в любом случае сделаешь это, предупредив меня. Даже если будешь при смерти, предпочтя умолчать об этом передо мной… ты вообще нормальный такое вытворять?       Наконец случился он — повод закурить в помощь заострения внимания на том, что будто действительно сильно пьяный лев будет говорить дальше. Раз он мог смеяться и говорить уже без бульканья и кряхтений, то дальше могло быть интереснее, и видно что слава Богу, без излишнего предсмертного надрыва. Пусть затянувшаяся длинной сигаретой окапи отговорила себя начинать вилять хвостиком — до сути они вместе так и не дошли, а её стоило узнать. Иначе будет поздно говорить слова поддержки или вызывать скорую к месту, которое всё ещё неизвестно.       — Хорошо, хорошо, милая моя шлюшка на эмоциях… как же, сука, хочу видеть тебя своей женой… я не должен был сегодня опоздать или не появиться. А напились мы с ребятами до того, как произошло это… ну, то самое дело, которого не должно было случиться. Закончись бы нормально сегодняшний деловой разговор в баре — я бы начал идти к тебе навстречу ближе. Короче, нанятые панки-хорьки обстреляли место сбора в одном закрытом баре, где мы — Шишигуми, были сегодня на большой части территории волков, которую отобрал себе наш прежний босс. Нынешний, то есть, Луис, пришёл при нас договориться с волчьим боссом о разделений их бывшей земли ради взаимопонимания и расчёта на их поддержку. Они поначалу нормально говорили и были на одной волне, но стоило нам всем напиться в знак уважения друг к другу, как… В общем, вожак, похоже, спланировал нападение, раз успел слинять с места, когда, видимо, его наёмники начали пальбу по нам.       Вот бы видеть иные, прочие морды лица всех тех, кто внимательно слушал такую восхитительную историю от начала до конца, как бы не каждодневную, о чём Космо могла не знать, слушая внимательно при навострившися кончиках её длинных ушек с пирсингом. Потому что не спрашивала и не вдавалась в подробности из-за того, что она с Ибуки… в основном они оба заняты своим, а не передают друг другу занятия, от которых зависит их существование. Могли бы подобрать и другие вместо торговли телом и исполнении заказов с поручениями — стрелять и убивать «неугодных» по одному взмаху руки, не то что по команде. Жизнь стала настолько связана с тем, чем они оба занимаются, сколько себя помнят, отчасти в последние годы не ради хороших денег? Настолько стала частью их, что они, лев с окапи, не могли представить себя в другой роли, кроме того, как быть влюблёнными? Или они просто не пробовали жить иначе, как легко говорить… а сделать такое едва ли не невозможно. Раз ему хватает сил и ума в том числе по иссякании того и другого говорить словами, что он больше всего на свете желает быть женатым на ней. Ну а она в свою очередь не против в мыслях быть замужем за ним — если так и есть, то безо всяких расписок, упаси здравый смысл в союзе шлюхи и головореза, вместе пытающихся быть нормальными в глазах опостылевшего общества. Пусть и не видно на горизонте предположений, что они оба разлаются громко и гордо, возненавидя друг друга по любой способствующей этому причине.       — Ёб твою мать, жена я… вот те раз, слишком высокого ты обо мне мнения, кошечка распотрошённая под градусом. Н-но, но ты-то в порядке или как… то есть, ты оказался пьян не в этом клубе, а до?       — Более-менее в порядке, и не такое бывало, что… меня слегка задели выстрелами. Это ж сколько туалетной бумаги ещё извести, как один тампон для тебя… не переживай. Рана на левой руке, пришлось отколупывать пулю оттуда… э-э-эх-х, вот и звоню из сортира, тут ведь раковина как раз для промывания. Алкоголь неплохо обезболивает, оказывается… мало того, что чувства способен убивать, и печень, и мозги.       Холодный пот, как явление, всё же не изменил своему предназначению быть спутником оцепенения тела и полного замешательства души, когда всё сказанное было предельно ясно. Понятно и то, что так это происшествие оставлять нельзя — нет, не искать и мстить, ведь саму, сексапильную потерявшуюся в грязнющей злобе этого мира, не заметив, подстрелят с её прекрасными ляжками, но срочно спасать пренеприятное положение тому, кто небезразличен. И даже больше, кому искренне хотелось дарить свои эмоции и саму себя. Бедняжке Космо, не на шутку испереживавшейся за того, про которого она так и не поняла, в каких на самом деле они отношениях, не мудрено было думать, что если она что-нибудь не сделает — начнёт винить себя до самой смерти, вновь соглашаясь с тем, что пустит себе пулю. Что ж, это лихорадочная и сумасбродная, но всё же здравая реакция в отношении родных, будь у неё те, за которых она беспокоилась так обоснованно… стал ли стреляный лев для неё таким? Аж недокуренная сигарета упала с её зубок, как она начала суетиться, и в этот раз не было никакой угрозы её губам от огня. В отличие от более откровенной и чудовищной, когда наконец-таки в проститутке могли нуждаться в чём-то гораздо большем… не в качестве срочного высвобождения стояка по первому зову.       — Ибуки, ну-ка послушай сюда… ты совсем идиот говорить об этом так просто, будто так и должно быть? Как я после этого тобой сказанного не стану переживать, ты… тебя подстрелили, блядь! И такого, как ты, не подстрелят слегка или немного, слыш! Ты ж самый известный в клане после… босса, чтоб его, и тем более шире всех остальных из вас, ходячий армейский танк!       Теперь шум прекратился и у него в помещении, что для подпольного сортира громко сказано. Отчасти заглох, оставив бумканье, как от бомбёжки — может, обвешанные на стенах сабвуферы и приличные, да только от них совсем скоро всё здание может провалиться на постояльцев. А возлюбленный с вопросительным знаком вместе так и будет торчать в этой дыре, находящейся типа где-то рядом, пока не станет легче… ага, скручивающие вусмерть «зелёного змия» Шишигуми явно всё продолжают не скупаться на алкоголь и количество его питья. И как эти львы могут давать отпор в перестрелках нередко в край нажратые, но при том соображающие, куда целиться? Чем не сценарий для мальчишника с огромной дозой чего-нибудь, где на следующий день ничего не вспомнится, кроме штрафов, арестов, страпонов в задних проходах у каждого виновника торжества и прочих интересных последствий. Но Ибуки из тех, кому по выражению морды было вечно не до шуток даже тогда, когда он шутил от сердца, не обязательно только для поддержания разговора. Ох, ну стоило уже ему выучить ещё несколько мимических масок, а то и на своём дне рождения будет ведь демонстрировать своей крупной рожей предельно ясный намёк всем присутствовавшим бы, что «мужчины"-самцы не танцуют и тем более не поют… если так не было изначально ещё до клана львов и после совершеннолетия, вот убожество!       — Знаешь что, меня не обидело бы то, что ты мог не прийти. Я даже не стала бы перебирать причины того, почему у тебя не получилось встретить меня. Уж один раз за время с тобой сама бы дошла до хаты, как всю жизнь до тебя… чёрт, к тебе бы пошла навстречу, если бы ты был неподалёку. Ну как же я, нахуй, могу заставить тебя дойти до меня, когда с тобой такое произошло!       И всё равно сейчас не то время, чтобы высказывать всё, что она могла о нём думать… из того что необузданно и преждевременно, но предельно ясно. Ведь то, как хотела бы думать о нём, всегда успеет рассказать в более приятные моменты — никак не при смерти и пьяном состоянии, но всё же вместе. Да, от подстреленной руки Ибуки вряд ли умрёт, но ведь станет однажды без неё, или чего-либо ещё, тут же растеряв всякие причины жить дальше, где и возлюбленная вряд ли заполнит это отчаяние с переполненностью. Если при лишённой конечности нет возможности набивать наглые усатые рожи, будто этим стоило дышать всегда… пусть обязанности упираются в долг перед боссом и сохранность порядка на всей своей территории. Взрастить ответственность за совершение порученных операций настолько, чтобы по привычке переносить их в иную реальность — изначальную, где все рождаются в ней без достижений? Посчитать его настойчивость проявлением благородства было возможно… но её всё сбивало с толку то, чем он занимается, чтобы убеждаться в этом.       — Это не оправдание тому, что я желал тебя увидеть и продолжать исполнять обещание! Только бы ты хотела обнять меня или прижаться ко мне ближе, понимаешь, как мало мне надо? Скорее первое, потому что… фух, я от тебя без ума и захочу сделать всё для тебя. Потому я и пожелал сделать тебе ещё больше приятного, чем очередной секс или приглашение на прогулку по улицам — должен был принести с собой пирог с красной фасолью.

Будь со мной таким, какой ты есть, не надо стыдиться себя. Не нужно извинений, не нужно обманов, не нужно притворств. Знай, что ты дорог мне… просто поверь в это и будь со мной. Я приму тебя со всеми твоими бедами и радостями. Пройду сквозь бурю лишь потому что тебя люблю.

      Теперь же окапи не стерпела, сплюнув с его сентиментальности, в которой нет ничего особенного, кроме чуткого внимания… но которая чрезвычайно бесит без единых причин! Устав ходить взад-вперёд, как заведённая наполовину сломанная кукла, и осмелившись ступить ногой на лавочку, чтоб немного отдохнуть ногам по очередь. И не сбавлять взбудораженности с того, что этот непрошибаемый лев, замечающий какую-то откровенную фигню, чтобы основывать на ней свои действия, заставлял переживать её и недоумевать с его намерений одновременно. Он вообще способен воспринимать чужие точки зрения, не отмахиваясь от них после того, как выслушал до конца?       — Да не подвёл ты меня, Господи… тебе настолько так себя не жалко, что ты всё ещё не зовёшь на помощь? Я стала для тебя важнее твоей жизни, хотя иногда продолжаю чувствовать себя ничтожеством… что ж ты так заострил внимание на этом пироге чёртовом, прикол которого я однажды недостаточно распробовала, а? Если есть силы, вызови врача, или позволь мне его вызвать, только скажи… хватит этой ерунды.       А Ибуки решил снова перезарядить, будто собрался пустить себе все пули в обойме, чтобы Космо себя ни в чём не утруждала… упрямец нелогичный для своих лет, хоть и убивал пачками вместе со своими напарниками. Всё висевшая на другом конце трубки недоумевала, что жертвенностью ради любви к ней он мог доказывать, что разорвал бы в клочья любого, кто посмел бы ей причинить боль. Где физическая — всё ещё не такая уж для шалав и редкость, и будто он наперекор сутенёрам, ступая им на глаза подошвой, будет контролировать возможные нанесения болевых ран в том числе под нижним бельём своей упругой во всех местах королевы, с чего и взреветь может от ярости. Ну а видеть в ней красавицу с удручающим положением, без которого они бы не столкнулись вместе… будто они задолго до отношений не пересекались глазами в один миг, а значит, лучше поздно? И ведь как тогда вообще можно объяснить его знаки внимания и такое разочарование, как нынешнее, что не получается их исполнять, как им ожидалось?       — Я, так сказать, оказался повёрнут на пироге из-за того, что сегодня ровно месяц, как я тебя провожаю… и вижу в этом смысл своей жизни больше работы. Надо мне напоминать, что так, как я очарован тобой, ни с кем из шлюх и порядочных самок никогда не был? И я, вообще-то, его немного поел, купив кусок для себя… он достоин тебя, правда, мне хотелось съесть его весь, как только распробовал.       Они всего лишь просто шли вместе, болтая обо всяком ради развеивания скуки и необычной тишины для города с его площадями. Они просто могли держаться за руки ради внутреннего успокоения, чтобы пробовать дарить его друг другу через свои пальцы, начиная от взглядов и запаха. Они просто иногда трахались, бывало и на полдня или полночи не без перерывов, чтобы занимать мысли в то время, которое не могло подойти ни для чего другого кроме этого. Без последнего могла ли между ними, естественно, неожиданно взыграть та самая обоюдная симпатия, которая мешает во благо думать о вообще чём-либо другом кроме того, что оказалось обретено, было и остаётся в сердце, как самое ценное из всего, что побуждает сердце таять и приковывать внимание? Подходящим оказался момент для молчания вместе с улицами в этот поздний час, чтобы связать себя с ним единым целым. Но сейчас скорее разобраться с мыслями ради полной связи с тем, кто успешно доказывал, что заслуживает её от той, которой всё же не чуждо милосердие.       Нет, он не притворялся, и дело не в том, что у него могло это получаться из рук вон плохо, опять же если вспоминать его написанную на «лице» брутальность с обаятельными чертами — пусть перед «плохими» бандитами «хороший» нанятый стрелок мог блефовать идеально. Но любовь, особенно между видавшими жизнь с её тоннами дерьма, этому точно поддаваться не будет, и если основой её проявления всё же могут быть деньги, то обман будет распознаваться быстрее. Вплоть до того, что корыстным голубкам это может надоесть, и хотя бы секс не будет становиться противным после «разоблачения» интуицией — как бы быстро или медленно она не работала. Но всё ещё оставалось дело в том, что Космо не считала встречи с Ибуки за то, что это может означать полностью в романтичной интерпретации. Да, без единой материальной выгоды, кроме подарков друг другу и символической платы за потрахаться, чего этот лев не удерживал в своём кармане, делая ей ещё приятнее в том числе таким образом. Каждая рабочая ночь с каждым общением взглядами перед не особо долгой болтовнёй… и была она нередко с поцелуями, особенно при временами вспыхивающем азарте от желания знать, сколько зверей вокруг позавидует им, а кто просто ахнет с открытой пастью от такого союза.       Считается за нормальное поведение уже давно без причины относиться лояльно и не заставлять испытывать жалость… скорее ей начало становиться жалко с самой себя. С того, что чувствовала очевидные вещи, но не брала их в расчёт, не считая тем, за что стоит опираться и о чём помнить. Ведь не отрицала, не против признавать, что постоянно живёт одним днём не от неизвестности другой жизни и других более благородных порядков — пусть ей не совсем нравилось настоящее значение этого термина, ведь она не выносила ложный факт, будто стоит жить сейчас, готовясь к смерти на следующий день. И обращение внимания на её в постоянстве богатую половую жизнь следует опустить хотя бы за то, что он продолжал оставлять на месте принцип, будто обманчивый вариант любовных отношений распознать нереально. С этого момента замешкавшаяся Космо пыталась легче усвоить сложившуюся паззлом суть, что Ибуки продолжал ценить её общество деталями, раз уж вбил себе в голову их важность. Когда это действительно стоит того, чтобы не чувствовать никаких сожалений, но успеть дотянуться к прекрасному и протянуть его часть тому, кто вызывает доверие, пока ещё были эти секунды. И вот, окапи переставала различать, с чего нервно постукивала ступнёй, когда правда о важности таких совершенно коротких годовщин, с приятными эмоциями от этого, смогла пройти молниеносной стрелой сквозь её сердца. Не задержавшись в нём, не застряв, чтобы изранить его собой ещё сильнее, когда пока что дальше было некуда.       — Че-чего… месяц, да… Для тебя это так важно, что ты… ох, прости-и! Как же ты внимателен к… такому, не может быть, я не могу поверить… О-ох, что ж это… когда самой на такое было наплевать, ведь я терпеть не могу ностальгию.       — Терпеть не можешь, если она полна боли, неужели тебе не приходило это в голову? Пойми правильно, пожалуйста, Космо… что я ценю наши с тобой встречи. Провожая тебя, мне стало веселее работать, пусть и с теми же брызгами крови и сломанными костями у стукачей и двуличных бизнес-партнёров. Почти в то же время я окончательно понял, что одни лишь дела уже не приносят мне того огня и задора, чем я преисполнялся, когда был моложе… столько этим занимался, что едва ли не пропал весь интерес ко всему тому, что теперь даёшь мне ты одним своим тесным обществом со мной.       Ох и не умел же он притворяться приторной лестью, но как же было востороженно слушать всё это! С такими заявлениями как бы лев не посчитал, что любимая нужна ему для былого боевого настроя… потому что так и звучит, будто влюбившаяся самка помогала ему ментально возвращать молодость, чтобы он продолжал рисковать собой! Да, может такая, как Космо, не потребует от него полностью изменить своё призвание, и не факт, что возможный ребёнок от него может к этому побудить. Только его смерть от пули, которая сейчас не попала ему туда, после чего не было бы никаких шансов… значит, в другой раз это точно произойдёт? Нет, не нужно нагнетать плохим, чтобы оно точно случилось, но трезво поставить точку, какова между этим хищником и этой травоядной степень отношений после нескольких отрезвляющих слов и выводов. Один простой, но заставляющий цепенеть на месте… она в жизни не допустит, чтобы он умер убитым?       — Я сейчас пьян, но не глуп, дорогая моя… и не несу ахинею, пирог там или месячная годовщина. Просто хочу делать для тебя больше приятных вещей, Космо… а подарок на случай… то, что надо для этого. И не смей более высоко оценивать его, пожалуйста, только потому, что я попал под удар из-за… нет, ради этого. Даже не ради этого, дела не должны были вмешаться, но… потому, что мне хочется любить, и этого не потерять.       Потребовалось пару вздохов, чтобы еле-еле взять себя в руки… чтобы начать последовательно соображать и… начать отвечать взаимностью. По такой же убедительной причине любить и быть счастливой за того, кто вместе с этим чувством пришёл к ней. Не только для этого понадобилось несколько раз хаотично проморгать глазами, чтобы они перестали испускать слёзы наружу… он ещё жив и будет жить, а пока его следующие минуты в её руках. Вновь стало необходимым восстановить ориентацию вокруг окружающего мира при темноте в новые сутки, чтобы продолжать видеть перед собой всё. Как раз для того, чтобы бежать до него, не оступаясь, пусть даже он не сказал, что сейчас она — единственная надежда на его вызволение. Потому Космо убрала ладони с головы, как сделала от потрясения с того, что Ибуки её так ценит, ни о чём не заставляя её переживать, в том числе за себя.       — Так, ни слова больше, мой хороший… раненый бедняга, подстреленный зверь. Ещё хоть слово такое скажешь, и я буду думать, что во сне, а ты — эротический плод моего расшатанного пошлого воображения. Быстро, сука, отвечай, где ты, или я все клубы в вашей подконтрольной территории перерою, клянусь нашими с тобой отношениями!       Звуки «бомбёжки» от музыки продолжались, но можно про себя воздать славу тому, кто будто услышал мысль, что Ибуки с Космо могли общаться без трудностей. Возможно, он провёл достаточно времени, сидя там, где сидит, и потому окапи могло ошибочно показаться, что он больно рано смог после пьянки с кровью продолжать разговаривать с ней как обычно. Но это не являлось оправданием ни в коем разе, ведь если покажется, что становится лучше, это может стать предвестником более ухудшенного состояния. Не лучше ли отлежаться на кроватке, чтобы это пережить… ведь плюс в виде блевания под себя в унитаз, когда припрёт, вызывает ровно отрицательное мнение.       — Но Космо, я не хочу тебе доставлять…       — Наигрался в героя, хватит с тебя… дурачок. Мне бы знать каждый день, с чем тебе приходится сталкиваться, чтобы бросать всё и бежать за тобой. Месяц, говоришь… не самое ли время отплатить тебе добром за твоё добро, которое ты начал оказывать мне тогда, Ибуки? Чтоб ты сидел и терпел среди засранных и усыпанных презиками толканов… тебе нужна нормальная перевязка. И я не позволю, чтоб ты ещё и от алкашки там отравился… это же два в одном, красавчик, быстро говори адрес, ёб твою мать, иначе получишь, даже если без того тебе больно!       Полосатая у бёдер самка древних парнокопытных круглозадых не представляла бы, что стала делать, если сейчас её лев с кажущейся растрёпанной гривой отключит связь. Ведь если отключится сам после этого — не будет ли такое непростительным поступком с его стороны при всё ещё удобной, но излишне жертвенной мысли не доставлять своей даме тяжести, за которую отвечает только он? Поглаживаний по голове и расчёсывания огромной копны мокрых от пота волос точно не дождётся, если будет упрямиться и не давать спасать себя! Это не хвастовство своей силой или выдержкой, а неадекватное безумие… так решила посчитать она, и кто бы сейчас возразил ей что-либо насчёт этого? В том числе тот, по кому она чуть не расплакалась… решив позже допустить такое, стоит им в комфортной обстановке обсудить всё после завершения этого приключения и момента полной расслабленности.       — Фэ-э-эх, ты удивительна, чёрт, тебе перечить — себе хуже делать… Великолепие Марвина этот клуб, на перекрёстке между улицами Портера и тридцать четвёртой.       Без нужды продолжать слушать разговор, Космо начала торопливо идти в сторону этого места, чтобы исполнить гораздо более важную. Точный адрес был дан её памятью без его координатов, и она пошла, не жалея своих больших и красивых ног, благо в кроссовках… про себя подумала тем временем, что и в туфлях на высоких каблуках бы добежала до этого альтруистского романтика. И в другой город бы утопала на своих двоих, будь там такое место — конечно, нереальные преувеличения имели место быть от нечаянной лихорадки при воспалённом переживаниями уме. Но с чего бы даме, осознавшей, что у неё есть, к тому же свалившееся на голову, не накрывать ими свои фантазии для стойкого стимула действовать? Лишь бы было легче на душе, чтобы после это могло придавать сил идти, бежать и нестись, как угорелая, если понадобится. Никакого такси или отсутствующего в расписании автобуса, когда все они разъехались по домам… только её ступни и выносливость, какая может быть у той, кто окажется под стать прочности своему кавалеру, когда об этом они ещё не заводили речь так прямо.       — Жесть, я была права насчёт тебя… и того, что ты попал в хуёвое дерьмовое заведение! Я тебя вытащу оттуда ещё быстрее… ишь удумал, серьёзно среди срани отсиживаться, пока не отпустит. Тебя ж не найдут там эти сектанты с пушками, чтобы добивать, а, дорогой мой Ибуки?       Они оба улыбнулись друг другу, смахивая с себя последние жидкости, которые доставляли им неудобства. Не только смешками друг другу в трубку могли понять, как рады были встретиться однажды и остаться вместе будучи полезными и способными выручать друг друга. Ибуки сглотнул в себя оставшуюся кровь с губ и ту долю переизбытка слюней, которая осталась у него с усиленного алкоголем стресса, прокашлявшись после этого. Тогда как Космо, и так не терпя слёзы на своей мордочке, вытирала их там, где они ещё оставались — такая мокрота считается ей самой ненавистной, совсем не такой, как капли дождя или половые выделения внутри неё. Не должно быть жаль, что им сегодня будет не то что не до развлечений, но бесед с безграничным лимитом времени. Как в целом ей не были бы рады в гостях у нынешних Шишигуми, с которыми стало очень приятно иметь дело при холодном, но очень умном на развитие благотворных партнёрств молодом звере Луисе уже и не в шкуре молокососа, как она раньше про себя о нём отзывалась. Особенно на ночь, которая происходит сейчас, с зализываниями ран и плане отмщения. Может, прекратившие страдать от нехватки тепла друг друга поцеловаться хоть успеют, раз им обоим умирать слишком рано… как бы они о себе не думали про роковой срок каждый день.       — Не-е, не должны, эти любят места более люксовые, хоть и выглядят отбросами… Эу, мне постараться, чтоб в меня ещё не пальнули и не пырнули даже самую малость, красоточка?       — О чём речь, Ибуки… да, даже самую малость, и ты, блядь, не смей сам с собой делать подобное, услышал? Тебе есть, ради чего жить, так поживи… милый, дыши, пока можешь! Умирать ради близкого чудно, когда тот заметил и крайне признателен, но жить ради него вместе с ним, то есть мне с тобой, разве не гораздо лучше?

Признание — вот ключ к настоящей свободе. Я готова, но откроешься ли ты для меня? Вне всяких сомнений, я буду любить тебя несмотря ни на что. Нам нечего бояться, если мы знаем свои страхи. Давай оставим в прошлом всё, что может нас уничтожать. И станем свободными, ведь я буду любить тебя несмотря ни на что.