Vous dansez?

      В зале шумно, и Ацуши жмётся к стене, неловко оглядываясь. Все переговариваются, смешавшись, и сложно сказать, где, в какой из компаний, больше сотрудников Агентства или мафиози. За время трёхстороннего противостояния они поразительно быстро преодолели неприязнь друг к другу; на то была острая необходимость. Алкоголь, который Ацуши видит на столах у стен, тоже играет не последнюю роль в дружелюбности многих присутствующих.       Он только пришёл, праздник начался около часа назад, никто пока не обращает на него внимания, увлечённый беседой, едой или даже танцем (кажется, Йосано-сан уже немного перебрала…), и ему очень неловко, ведь он впервые в жизни попадает на такое мероприятие в качестве одного из приглашённых.       Проходит всего несколько минут, как ему удаётся уловить тонкую нить знакомого запаха, мешающегося с густой для острого кошачьего обоняния смесью чужих парфюмов.       Дазай-сан обнаруживается на балконе, с высоты этажа главного офиса Мафии оглядывающий вечернюю Йокогаму. Он не один — рядом с ним Ацуши с удивлением обнаруживает человека, который руководит Чёрными ящерицами. Подслушивать неудобно, но обрывок разговора, уже услышанный случайно, заставляет задержаться и встать у дверей, прижимаясь спиной к стене и прислушиваясь к голосам.       — Хироцу. Спасибо за помощь.       — Я лишь показал девчонке, как проникнуть на «Моби-Дик».       — О да. Если она узнает, обязательно расскажет Акутагава-куну. Если Акутагава-кун узнает, то обязательно придёт лично. Как я и ожидал.       — Скажи… Зачем тебе проходить через столько трудностей, чтобы соединить Акутагава-куна и Тигра?       Дазай-сан театрально вздыхает.       — Я убеждён, что совсем скоро нас ждёт настоящая беда. Так что…       Хироцу-сан вдруг понимающе усмехается, а потом и вовсе посмеивается.       — И ты убеждён также, что тебе удастся составить новый Двойной Чёрный?       Ацуши видит, как Дазай-сан качает головой.       — Нет. Эти двое… Эти двое, Хироцу, составят совершенно новый дуэт. Хотя в чём-то они, возможно, и будут похожи на нас с Чуей. Заметил, как Рюноске смотрит на Ацуши?       — Видят ками, — шепчет Хироцу, — каких-то лет восемь назад босс говорил о вас ровно то же самое…       Ацуши пытается тактично слиться со стеной, когда старик проходит мимо него. Кажется, ему удаётся остаться незамеченным, или, по крайней мере, не пойманным на подслушивании.       Дазай-сан остаётся на балконе.       Ацуши выскальзывает на воздух, оттягивая воротник рубашки, давящий на горло. Дазай-сан наверняка слышит, как он подошёл, но на всякий случай он негромко прокашливается.       — О, Ацуши-кун, — чуть поворачивает голову Дазай-сан, выныривая из своих мыслей. Перед ним на перилах стоит не опустошённый фужер с шампанским. Точно такой же Ацуши неловко сжимает в пальцах. — Я уж думал, ты планируешь отсиживаться в общежитии.       Ацуши неловко кивает в знак приветствия, встаёт рядом с наставником. Йокогама внизу уже светится разноцветными огнями, купаясь в алых лучах заката.       Дазай-сана непривычно видеть в костюме без его плаща и светлой рубашки. Он поднимает свой бокал. Ацуши осторожно уточняет:       — За что выпьем?       Дазай-сан тихо усмехается, косится на полный людей зал за балконными дверями.       — За бродячих псов.       Ацуши непонимающе хлопает глазами. Дазай-сан смотрит на него с теплом и молчит, явно не планируя пояснять. Музыка в зале звучит чуть громче, композиция меняется на что-то подвижное, и несколько девушек, включая Наоми, Ацуши видит, вытягивают партнёров или партнёрш на символически отведённый для танцев край пола.       Звон коснувшихся друг друга самыми краями бокалов приятен слуху. Ацуши поглубже вдыхает запахи города, отпивает маленький глоточек. Шампанское кипит на языке, и он спешит проглотить его. Дазай-сан опустошает свой бокал и кивает на зал:       — Идём, скоро все напьются, и будет весело, — подмигивает Ацуши. — Соберёшь компромат и сможешь шантажировать протрезвевших мафиози!       Ацуши улыбается, чуть закатывая глаза — Дазай-сан в своём репертуаре.       Наставник уходит, и какое-то время Ацуши ещё стоит на балконе, наблюдая, как медленно закатывается за горизонт алый полукруг солнца. Когда последнее яркое пятно исчезает за далёкими крышами, он всё же, оттолкнувшись от перил, уходит туда, где влиянию музыки уже подвержено довольно большое количество людей.       Он даже не удивлён, когда видит, как раскрасневшаяся Наоми, явно не внявшая предупреждению директора «пить только газировку», прижимается к Джуничиро, двигаясь уже немного не в ритм музыки. Дазай-сан уже куда-то исчез, Ацуши может разобрать его запах, но самого его ни среди сидящих или болтающих, ни среди танцующих не видит.       Директор в обществе босса Порта, главы Исполнительного комитета и Озаки-самы. Гин-сан неловко мнётся в углу, всё оттягивая пониже немного короткое, видимо, для её комфорта платье, Хигучи-сан с поразительной серьёзностью стоит возле неё, будто охраняя.       Куникида негромко переговаривается с откровенно скучающим Рампо о произошедшем недавно убийстве, Йосано, то ли устав, то ли испытывая от алкоголя некоторое недомогание, сидит в сторонке, прикрыв глаза.       Ацуши, снова встав подальше от самого шумного общества, невольно слышит от Озаки-самы:       — Вот когда эти двое, Чуя, ещё не сошлись, они тоже уверяли меня, что ненавидят друг друга.       — Умоляю, Коё, — директор, прикрыв глаза, отправляет в рот кусочек белого сыра. — Давай не будем ворошить прошлое.       — У нас и сейчас достаточно причин для разногласий, хотя организации уже заключили перемирие, — соглашается глава Портовой Мафии.       Накахара-сан тихо фыркает, замечает:       — Если уж из Рю и Накаджима-куна получится дуэт, почти уверен, они будут в отношениях.       Директор издаёт какое-то слишком уж одобрительно-согласное «мгм», Озаки-сама произносит:       — Ну конечно.       Мори-сама вторит ей с уверенным:       — Разумеется.       У Ацуши глаза лезут на лоб. Несколько минут Дазай-сан говорил о некоем особом взгляде Акутагавы, а теперь — это? Ему кажется, или все просто автоматически записали их в любовники?       Нет, Ацуши не спорит — Акутагава в плане внешности вполне симпатичный альфа, к тому же, сильный. Но не в плане отношений! Почему как только омега и альфа становятся приятелями, их сразу же начинают сводить! Ацуши не замечал за коллегам шовинистских наклонностей, но всё же иногда видит косые взгляды. Тяжеловато в мужском коллективе быть единственным представителем ещё одной грани прекрасного пола. Но представлять его с Акутагавой! Ни в какие рамки уже не лезет! Он и Акутагава! Да он близко к этому противному не подойдёт, заикаясь об отношениях! К тому же, они из вражду… А, нет. Это же уже не актуальная отговорка. Ну, в конце концов, они напарники, а служебный роман — это последнее, чего Ацуши бы хотел! Ну вот кто будет заводить отношения с человеком, который прикрывает тебе спину во время сражений? Ацуши уверен, Дазай-сан бы никогда не стал! И директор тоже, разумеется!       В противовес его словам тут же звучит фраза Озаки-самы, которая почти выбивает весь воздух из лёгких:       — Я надеюсь, у них всё не затянется, как у вас с Юкичи, Огай. Чтобы свести вас, мне потребовались годы!       — Несравненная Коё, — усмехается Мори. — Твой вклад в наши с Юкичи отношения неоценим, но мы бы, раз уж разговор зашёл об этом, справились и сами.       Теперь фыркает, почти как Чуя до этого, сама женщина.       — Сами? — она, ничуть не страшась, открыто высмеивает и босса Портовой Мафии, и Фукудзава-саму. — Вы? Ками, Чуя, ты слышал этого упрямца? Да вы до сих пор бы ходили друг вокруг друга, если бы я не приложила усилия, чтобы вы, наконец, переспали!       — Посмотри, с кем мне приходится работать, Юкичи, — закатывает глаза Мори-сама, когда Накахара-сан украдкой усмехается подколке наставницы. Ацуши едва дышит, усиленно делая вид, что его крайне интересует ближайшая стенка.       — Коё, нас могут услышать, — предупреждает директор, хотя женщина говорит и без того едва различимо. — Прошу тебя, давай оставим эту тему.       Озаки-сама фыркает ещё раз, отпивает вина.       Накахара-сан замечает:       — Как-то ты, сестра, сказала, что лишь алмаз способен огранить алмаз. В каком-то смысле это может сработать с мальчиками.       — О, Рюноске так на него заглядывается, — совсем уж понижает голос Коё, наклоняясь к собеседникам. — И Кёка-чан заметила, что Накаджима-кун стал чаще говорить о нём.       — Вы встречались? — интересуется директор.       — Лишь раз после того случая, — в голосе Озаки-самы звучит яркое сожаление. — Она приходила в больницу, когда Рюноске сообщил ей, что у меня случилась травма после обрушения подвальных этажей. Да, Юкичи. Я хотела поблагодарить тебя. Ты защитил мою девочку от полиции и пошёл на поводу у плана Осаму, пригласив её в Агентство. Я признательна.       Ацуши всё ещё теряется в непонимании. Директор кивает, принимая слова женщины, замечает:       — Я осведомлён о плане Дазай-куна, но могу сказать, что Кёка сама повлияла на моё решение взять её к себе. Она показала подготовку, ум и…       — Да брось, — лениво перебивает Мори-сама. — Могу поспорить, тебе состроили грустные глазки, и ты растаял, Юкичи. У нас обоих всегда была слабость к детям.       — Лишь в разных смыслах, — добавляет директор. — Коё, я слышал о твоём пребывании в больнице. Надеюсь, теперь ты в порядке?       Озаки-сама кивает.       Ацуши испытывает стойкое ощущение, что эти трое, будто старые друзья, беседуют так любезно не в первый раз, хотя двое из них являются третьему врагами. Возможно, у главы Агентства гораздо больше тайн, чем говорят слухи и сплетни. Ацуши неловко подслушивать, но детский интерес узнать, чем же закончится разговор, побеждает, и он остаётся на месте. Так выходит, Кёка навещала бывшую наставницу в больнице, а директор и глава Мафии в отношениях? Кажется, корпоративные вечеринки — не такое уж скучное место, как все привыкли говорить. Даже от секретарш Агентства Ацуши слышит меньше сплетен ежедневно, хотя его омежья натура даёт ему более обширный допуск к информации, о которой стоит лишь заговорщически шушукаться у аппарата с кофе.       — Послушайте, возвращаясь к теме с нашей маленькой проблемой, Накаджима-куна я вижу, вон он, стоит у балкона, но где же Рюноске? — интересуется Озаки-сама. Ацуши понимает только сейчас, что и правда не видел здесь обладателя Расёмона, хотя пришёл не так уж чтобы недавно.       — Гинни здесь, — кивает Накахара-сан на девушек в углу. К Гин-сан с Хигучи-сан присоединяется неуверенно кутающаяся в тёмное парадное кимоно Кёка, и Ацуши, потянув носом, чувствует, как от неё пахнет свежей шелковицей.       Музыка утихает, готовясь смениться, и Ацуши слышит первые ноты медленного танца, когда Дазай-сан вдруг снова появляется в поле его зрения. Он оставил где-то пиджак, и в одной рубашке смотрится уже естественнее.       — Добрый вечер, — здоровается он, подходя к группе высокопоставленных сплетников, от которых Ацуши беспардонно пристроился греть уши. Директор в ответном жесте прикрывает глаза, Мори-сама благосклонно кивает, Озаки-сама мягко замечает:       — Ты сегодня поразительно общителен, Осаму. Виделся с Хироцу?       — У меня дела со стариком, — пожимает плечами Осаму. — Благодарил за помощь в одной авантюре.       Мори-сама выгибает брови.       — Что-то случилось? — утоняет директор, подняв голову.       Дазай-сан качает головой.       Музыка становится громче.       Место, отведённое для танцев, почти пустеет — медленные танцы оказываются не самыми популярными, либо же просто остаётся ещё в людях доля стеснения. Рампо-сан приобнимает за талию Эдгар-сана, и они неспешно шагают в ритме музыке, не то чтобы танцуя, скорее просто имитируя вальс, и переговариваются, приблизив головы друг к другу. Ацуши слышит обрывок фразы: «…хотел сказать, что ты сегодня замечательно выглядишь, По…» и перестаёт слушать. Их пара выглядит несколько сюрреалистично, пока к ним не присоединяются ещё несколько смельчаков. К большому удивлению Ацуши, Хигучи, до этого просто несмело мнущаяся рядом с Гин на первых тактах музыки, всё же протягивает девушке руку, и сестра напарника Ацуши, заливаясь краской, позволяет провести себя к остальным и втянуть в неловкий кривоватый вальс.       Отвлёкшись, Ацуши упускает фразу, которой Дазай-сан отвечает на какой-то вопрос Озаки-самы, а потому едва не давится шампанским, когда Дазай громче, уже не понижая голоса до шёпота, как в разговоре до этого, уточняет:       — Сударыня со мной не потанцует? — и протягивает руку безмолвствующему до этого Накахаре-сану. Тот поднимает на него на удивление благосклонный взгляд.       — Иди, Чуя, развейся, — советует Озаки-сама, пряча в бокале улыбку.       Накахара-сан вдруг тоже улыбается самым краешком губ, хотя Ацуши всегда считал его достаточно грозным и серьёзным альфой, и стягивает перчатки с насмешливым:       — Только если сударь не отдавит мне ног.       Дазай-сан улыбается с какой-то тёплой радостью, когда на удивление тонкая бледная рука, освобождённая от перчатки, ложится на его ладонь, и Накахара-сан грациозно поднимается из занимаемого им кресла.       — Покажем им, как надо? — шепчет едва слышно, почти неразличимо для человеческого уха Дазай-сан, когда вторая его ладонь опускается на талию под свободным пиджаком главы Исполнительного комитета. Ацуши завороженно смотрит во все глаза, как они, коротко переступая под ускорившейся слегка мелодией вальса, будто плывут мимо других парочек.       — Неумёхи, — фыркает в ответ Накахара-сан, не протестуя, когда Дазай-сан предлагает ему ведомую позицию.       У Ацуши фигурально и буквально открываются глаза, потому что он только сейчас понимает, насколько же ошибался, думая, что в Портовой Мафии нет омег его пола.       Накахара-сан кружится под поднятой рукой Дазай-сана, когда музыка поднимается в ритме снова, и прижимается к нему, явно пользуясь тем, что на них мало кто обращает внимание, кроме таких же танцующих. Хигучи-сан и Гин-сан, кажется, единственные наблюдают за ними достаточно внимательно, отрываясь только, когда первой приходится приподнимать или кружить вторую вокруг себя, потому что Рампо-сан, как и остальные, слишком увлечён не столько танцем, сколько партнёром.       Накахара-сан шепчет, когда Дазай-сан точно также приподнимает его над полом:       — Какие мы сегодня одухотворённые, видел бы ты своё лицо. Прямо светишься.       — Светишься из нас двоих ты, — явно намекает на яркие рыжие волосы, сегодня забранные в высокий хвост, Дазай-сан. А потом добавляет, в удобный момент наклонившись к самому уху своего бывшего-нынешнего напарника: — Что же мне ещё делать, как не светиться, если я могу потанцевать с любимым супругом только на таких вот пьяных вечеринках, когда никто не запомнит этого?       Накахара-сан, кажется, смеётся, а Ацуши, чувствуя, как алеют щёки, не очень хочет слушать дальше, что там наставник шепчет на ухо бывшему-нынешнему напарнику.       Вырывает его из глубокой задумчивости — и глубокой депрессии — негромкое покашливание, подобное тому, каким он недавно сам оповещал о своём присутствии. Обернувшись, он едва не подскакивает, когда понимает, что Акутагава стоит вплотную к нему. Когда он успел подойти? Откуда он взялся вообще?!       — З-здравствуй! — Ацуши глуповато машет ладонью.       — Здравствуй, — кивает Акутагава. И молчит.       Ацуши, оглядевшись, убеждается, что места вокруг много, и быть так близко не обязательно, осторожно предполагает:       — Ты… Чего-то хотел?       Акутагава снова прокашливается. Поверх его плеча Ацуши видит, как обернувшийся Мори-сама, директор и Озаки-сама наблюдают за ними неотрывно, а Дазай-сан смотрит боковым зрением за каждым их движением, что-то тихо продолжая нашёптывать Накахара-сану.       Акутагава огорошивает едва успевшего вернуть на него взгляд Ацуши:       — Потанцуем?       Ацуши открывает рот, машинально выставляя вперёд руку, чтобы притормозить событие, но не находит, что сказать, и Акутагава, видимо, воспринимает его действия не совсем верно.       Ацуши отчётливо видит в глазах Дазай-сана сердечки, когда оба его кохая оказываются в паре шагов от них.       Ацуши от нервов отдавливает Акутагаве ногу, замечая, что пахнет альфа тоже вполне симпатично.