Peccata capitalia

Христофер как раз наливал Джеку еще молока в миску, когда Ян смущенно покосился на Влада и дернул его за рукав, чтобы притянуть к себе и шепнуть на ухо: — Может, хватит нам, а? Он явно недооценивал слух Христофера, но совершенно точно не хотел показаться грубым. — Ты думаешь, меня свалит после пятой чашки? — оскорбленно выдал Влад. Он вальяжно развалился на стуле и уж точно не собирался ни уходить из кофейни, пока не расскажет все истории, ни отказываться от следующей чашки. — Нет, тебя-то как раз я знаю, тебя еще больше понесет, но расплачиваться как-то нужно, — мягко заметил Ян. — Неудобно… — Да разве я жадный! — поразился Христофер. Позабавленно посмотрел на то, как Ян смутился, схватился за чашку. — Зачем мне ваши деньги, скажи? Мне рассказы гораздо интереснее. Каждый берет тем, что ценно. Влад рассмеялся одобрительно, встал, потянувшись, цапнул со стойки кофейник, долил себе, отхлебнул — как будто границы прощупывал. Христофер наблюдал за ним с понимающей улыбкой. Для друзей ему ничего не было жалко, а эти двое надежными были, настоящими, и дружба их ценилась высоко, особенно в нынешнем мире. Незачем из-за лишнего глотка ссориться. — Знаем мы еще одного такого щедрого, — усмехнулся Влад. — Священник, в деревне живет. Церковь его разваливается, а он живет. И денег брать не хочет, чтобы чинить, вот такой дурак. Но на таких дураках все и держится, я так думаю. — Это мы, получается, к сребролюбию подошли, — быстро прикинул оставшиеся грехи Христофер. — В мире нашем — одна из главных человеческих провинностей… Он многозначительно замолк, но не стал продолжать. Слишком не те люди, чтобы им такое втолковывать. Они наверняка сами много раз видели, как ради денег убивают и предают — даже родных, а незнакомых, чужих людей — и подавно. — Так значит, про священника рассказ? — улыбнулся Христофер. — Не самое привычное для вас окружение. Я думал, вы против… — Ну, пожгли мы с Гвардией несколько церквей, — спокойно осклабился Влад. Поймал внимательный, почти гипнотизирующий взгляд Яна, исправился: — Несколько десятков — ну, Ад, чего вы хотите. Но отец Лаврентий — дело другое, свой мужик. Потому что, понимаешь ли, друг Христофер, веры во мне не осталось, а отбивать чужих от этого обмана — слишком много мороки, главное, что мои все целы. А ненавижу я церковников за то, как они у людей последнее отнимают. У них же власть. А этот… Лаврентий то есть… хоть какое-то облегчение. Христофер кивнул. Понимал. А сам приготовил им кофе взамен остывшего в кофейнике — американо, они на нем оба соглашались. Но вот считать деньги — это не для него, не получалось у него так жить, он бы все — задаром, да люди так неудобно придумали, что приходилось как-то вертеться. И картины Христофер дарил, когда ему кто нравился, и чашку вкусного кофе, и понимание, улыбку — то, что ни за какие деньги не купишь и не отберешь. — Никогда не понимал, зачем людям столько денег, — вздохнул Ян с долей какой-то детской наивности, совсем ему несвойственной. — У нас есть, вроде как, лежат где-то. Влад на них книжки покупает. Но это он от книг счастливее, — с ласковой улыбкой заметил, — а не от самих денег. А другим — только они и нужны. Пытаются придать им смысл, машины, квартиры, но в конце все равно остаются деньги. Цифры. — Ты не переживай, инквизиторство, вот построим в Аду коммунизм, и полегче будет, — успокоил Влад, расхохотался. Ян осторожно его по плечу стукнул — Влад не обиделся нисколько, оскалился, как довольный пес. — Давай ближе к истории. Безумное тогда лето выдалось… А мы как раз захотели из города вырваться, отдохнуть в деревне. — Да это Лаврентий нас позвал, люди в лесу пропадали, они справиться не могли, — вмешался Ян. — Странное дело, не люблю такие. Ни улик, ничего — просто люди пошли и сгинули. Не знаешь, с чего и начать. — Так если священнику грех не подходит, — Христофер даже удивился, до чего похоже на инквизиторов эта фраза прозвучала, — тогда про кого рассказывать? — Да ладно тебе, все сразу карты раскрой! — шумно возмутился Влад. — Дай инквизиторству хоть немного интригу сохранить, он же старается! Будет тебе и сребролюбие, и нечисть… и кровищи для красоты. И деревня, главное. Я тогда почти проникся. Хорошее место. И Христофер ответственно кивнул, соглашаясь.