Peccata capitalia

Ян никогда бы не поверил, что они просто будут украшать квартиру к праздникам, когда в городе таится нечто угрожающее и непонятное, но именно этим они и занимались с самого раннего утра. Опомнились, когда поняли, что уже двадцатое декабря, а их дом выглядит не праздничнее обычного. Да и нужно было занять руки, чтобы от беспокойного ожидания не начать стрелять по стенам. Постоянно держа при себе телефон и связной амулет, Ян полез в антресоль, чтобы выгрузить старые украшения и игрушки, которые Влад охотно принялся развешивать по шкафам и на карниз. Джек помогал по мере сил, подтаскивал новые змеи мишуры, которые он очень старался не жевать. Но по амулету им сообщали не важные новости — это Каре захотелось поговорить, а Яну настолько необходимо было переключиться на что-то хорошее, что он не смог ей отказать. Про погибшего нефилима он успел рассказать мимоходом, но Кара приняла эту новость удивительно спокойно: что теперь делать, если все уже совершилось без их участия? Ее такой конец для девочки полностью устроил, но она не сказала, щадя чувства Яна. Она рассказывала про то, как в Аду готовятся к Новому году. Раньше человеческие праздники старались не отмечать, не видя особого смысла, но в последние годы миры удивительно сблизились, да и духам умерших людей было бы приятно встретить Новый год по старым традициям с Земли. Подготовкой занималась жена Кары, первая леди Ишим, и об ее выдумках с праздничным балом и следующими за ним банкетом и магическим салютом обычно суровая Кара рассказывала с небывалым воодушевлением, заставляющим Яна сдержанно улыбаться. — Здорово, что вы этим занялись, — вставил он. — Это все Ишимка. Может быть, единственное, что я хорошо умею, — это уничтожать что-нибудь святое, — хмыкнула Кара с жестокой гордостью; она снова вернулась к нефилиму, выдергивая Яна из мечтаний о разгульном вечере в Столице Ада. — Талант у меня. Не подумай, что жалуюсь. Но Кара была отнюдь не таким бездумным воякой, как многие считали; когда речь заходила о семье, о тех, кого она хорошо знает, она вполне могла проявить чуткость. Вот и теперь угадала, что Яна волнует нечто очень важное. — Мантикора меня беспокоит, — признался он. — Наш преступник набрал такую силу, что не понимаешь, как к нему подступиться. Представь себе сплав вампира, оборотня… и еще черт знает кого. — Да ладно тебе, чем сильнее и страшнее противник, тем приятнее с ним биться! — воскликнула Кара в совершенно варварской манере. — Иначе какой смысл? Где подвиг? Преодоление? Кровь, кипящая от адреналина? Как-то раз на меня вылетел один блядский архангел… Это было еще до их знакомства, но Ян часто слышал эту или схожие с ней истории, которые неизменно превращались в повествование о бешеном рубилове с Карой и «этим ублюдком» в главных ролях. — Ты же понимала, что можешь умереть? — тревожно спросил Ян. — Спойлер: я осталась жива! — торжествующе заявила она. — У нее инстинкт: как только рядом появляется что-то угрожающее, Каре обязательно надо с этим подраться, — с ностальгической улыбкой подсказал Влад. — Что бы я ни говорил про ваши с Войцеком нездоровые увлечения, твои крылья бы нам очень пригодились, — заметил Ян, который пытался дотянуться до высокого дверного проема в гостиную, чтобы прицепить туда яркую гирлянду. — Это как будто заставляет забыть о том, как все хреново, — признался он, знающий, что Каре можно довериться. — У тебя никогда не было чувства, что все, что ты делаешь, бессмысленно, потому что ты не можешь уловить даже причины того, что происходит вокруг… — Он яростно припечатал ладонью постоянно отклеивающийся скотч и зашипел. — Только, блядь, не прыгай, — серьезно попросил Влад, страхующий стремянку снизу. — Или прыгай, но точнее, чтобы я тебя красиво поймал и мы наебнулись вместе на Джека. Судя по звукам, Джек был против. Они не говорили с Карой о приближающемся дне рождения Яна, совпадающим с Йолем, старались как-то это замять — как будто, если о нем не беседовать, исчезнут все эти неловкие сцены. — Мне ничего не нужно, — сказал Ян, и он знал, что Кара прекрасно понимает, о чем это он вдруг, — я просто хочу вас всех увидеть, страшно соскучился. Встречались они не так давно, в начале месяца, но потом всех увлекла предновогодняя суета — состоящая не только из радости и предвкушения праздника, но и из необходимости заполнять всякие годовые отчеты. Кара страдала за письменной работой, поэтому Ян подозревал, что она немного отлынивает, болтая с ним, но не мог ее в этом укорить — не потому что боялся грозную Сатану, а потому что сам смертельно хотел забыть обо всех тяготах и встретиться с семьей. — А чего ты ей не рассказал, как я тонул? — любопытно спросил Влад, когда Кара все-таки решила вернуться к отчетам и тепло распрощалась с ними обоими. — Ты тонул, ты и рассказывай! Кара привыкла к опасностям и вряд ли удивилась бы, нашла бы, над чем тут посмеяться, чтобы их приободрить, но Яну очень не хотелось лишний раз напоминать себе, что Влад свалился в воду. Понимая его вину, Влад не стал настаивать и расспрашивать; он протянул Яну симпатичный венок, который полагалось повесить над дверями, и Ян с радостью заметил, что густой хвойный запах с украшений не стерся с прошлого года — как и обещали в магазине. Это само собой настраивало на праздничный лад. Он рассматривал разноцветные гирлянды, протянувшиеся поверху, рассеивающие мутные отблески по потолку, тонкие фигурные снежинки, повисшие на ручках шкафов, хрупкие шары, которые, казалось, могли бы разлететься от одного неаккуратного прикосновения. Эта изящная красота поражала воображение Яна, и он замер, любуясь. Слишком много в его жизни было мерзкого и некрасивого — вот его так и задели новогодние украшения, вместе со звонком Кары напомнившие ему, что он скоро увидится с семьей.

***

Андрей не мог остаться в стороне. Они его пригласили, конечно, как только появились зацепки, но Влад первым подсказал, что другу будет не особо интересно копаться в старых книжках. Литературой он мало увлекался; самыми объемными произведениями его наверняка были институтские учебники и Конституция, что не мешало ему дружески общаться с Владом, который жить не мог без книг. Известие о том, что Влад оклемался очень быстро (с тем, как Ян испугался и как стал о нем заботиться — неудивительно), Андрея обрадовало, но он все равно притащил ему коньяк и мандарины. Как сказал, авансом на Новый год. Эта неловкая забота Влада так позабавила, что он предложил тут же распечатать бутылку, но Ян настоял, что сначала стоит поговорить о деле. Мантикора на картинке зловеще скалила зубы. Со стороны — настоящее чудовище Франкенштейна, неумело сшитое из частей разных зверей. То, с чем они сражались, совсем не было на это похоже, однако Ян считал, что у авторов бестиариев просто в голове не укладывалось, как может выглядеть подобная тварь. И, уж конечно, никто не хотел бы думать, что она примерно похожа на такого же человека, как все они. Андрей рассматривал иллюстрацию, забавно нахмурившись. Ян, как мог, пытался объяснить, что представленное здесь — скорее всего, одна большая метафора. Им не придется иметь дело ни со львиным телом, ни со скорпионьим хвостом… Только с живучестью цверга и нефилима, изнаночной магией колдуна, силой вампира и ловкостью оборотня… — Ты говорил, вы что-то раскопали, — весьма несчастно спросил Андрей, решив вернуться к традиционно человеческим методам расследования. — Я решил поискать в ноутбуке Лизы чуть внимательнее, — объяснил Ян; он любил все проверять по сто раз, а потом перепроверять еще раз, чем и занялся прошлым вечером. — Она хотела продать какие-то бабкины вещи, вот объявление… шкаф, гарнитур. Бабка не давала ей денег, видимо, совсем закрылась, а на стипендию не проживешь, поэтому она решила продать самое ценное, что у нее было — и это оказалась мебель. — Ты хочешь сказать, что она могла потащить это все на черный рынок? — недоверчиво спросил Влад. — Ну, да! Там не только органами торгуют, вполне можно сбагрить машину или вот бэушный гарнитур! — вмешался Андрей, довольный и гордый, что наконец-то смог понять направление их расследования — без всякой мистической ерунды. — Это-то вполне по-нормальному. Влад, а вот… неловко как-то просить, а у вас есть что пожрать? — протянул он, заглянул в глаза. Он рассмеялся, махнул рукой. Было понятно, что дома Андрей по какой-то причине не завтракал. — Блинцы будешь? Сейчас оформим… в смысле — ща принесу. Ради интереса Андрей продолжил листать раздел, посвященный мантикоре, но все-таки больше присматривался к картинкам, а не читал текст на ломаной латыни, которую Ян даже не понимал из-за огромного количества ошибок. Тут на журнальном столике материализовалась тарелка с блинами, а рядом с ним — виляющий хвостом Джек, который парой секунд ранее играл с чем-то в коридоре. — М-м, если бы моя жена так готовила, я бы уже в форму не влезал, — довольно выдавил Андрей, откусывая от свернутого блина. Следующий он щедро отдал Джеку, и тот радостно облизывал помасленные пальцы. — Ты же не забыл, что к умению готовить прилагается бешеный характер, очаровательная ебанутость и много оружия? — За эти блины я готов простить что угодно, даже то, что он мужик, — честно заявил Андрей. — Это немного не так работает, — мягко напомнил Ян и рассмеялся. — Войцек, чего ты застыл, иди тоже перекуси. Ты целый день дом украшал, устал, наверно. — Подожди, сначала мне надо переварить эти неловкие комплименты моей готовке, — решительно заявил он. Ян вздохнул, признавая, что он сам редко хвалит его, слишком привыкший к тому, что еда дома всегда вкусная. Недолго они помалкивали, каждый думая о своем. — Есть какие-то способы обнаружить нефилима? — спросил Андрей, когда расправился с блинами. — Кто-то должен был понять, что она и есть… — У некоторых из них крылья, это самый верный признак, — сказал Влад. — Но никто не знает, от чего их наличие, собственно, зависит. А еще аура. По ауре можно узнать что угодно. Но Лиза должна была ее скрывать, иначе бы ее убили давным-давно. — Я думаю, точнее мы узнаем все у Виктора, — решил Ян. — В том, что касается черного рынка, нам приходится полагаться на его информацию. Давайте, пока метель не собралась заново. — Вы в одиночку хотите идти на такую тварь? — не поверил Андрей. — Это настоящее самоубийство! Я не согласен. Он и правда боялся, и Ян не стал стыдить его за это; увидев единожды мантикору, он тоже не хотел больше встречаться с этим безумным чудовищем. Но какой у него был выбор? Он привык к своей работе. — Я хотел позвонить Анне, она может собрать вампиров, — поколебался Ян. — Теперь, когда он напился крови, кланы вне опасности и могут помочь… Но Ирма не одобрит. Ей не хочется быть обязанной вампирам. А наших ребят подвергать риску я не могу. В прошлый раз никакие их пули не помогли справиться с мантикорой, — с досадой напомнил Ян. — К тому же, небольшая группа куда менее заметна, есть шанс подкрасться. Как им вчера сообщила Анна, ее сородичи предпочтут еще немного подождать в убежищах, чтобы убедиться, что опасность миновала. Судя по всему, по Смольцову никто особенно не скорбел — и неудивительно, он был слишком наглым и гордым даже по меркам вампиров. Но лучше всего оставить их с пережитым. Ян не хотел подвергать испытаниям и самообладание Анны, чуть не потерявшей контроль в прошлый раз — хотя она притворялась, что все нормально. Нет, это было их дело. Машина, как они ее и оставили, стояла под окном, только на заснеженном стекле какой-то ребенок нарисовал улыбающуюся рожицу с дьявольскими рожками. Устало покачав головой, Ян возблагодарил охранные заклинания, щедро навешанные на машину, что они не приняли эту детскую шалость за посягательство на имущество. Плотнее закутавшись в шарф, связанный Ишим, Ян пропустил Влада к машине. Джек выбрал себе наиболее протоптанное место, уселся, сердито отряхивал лапы от снега. — Я же думал, что он шутит, — севшим голосом сказал Андрей, — ну, про двуручник в багажнике! Он же всегда язвит! Денница… — Да, очень смешно, — абсолютно спокойным тоном подтвердил Ян, наблюдая, как Влад выволакивает из машины тяжелый меч в ножнах. — Войцек всегда убийственно серьезен в таких вопросах. Мы не уверены, как победить мантикору, потому что даже о ее происхождении нет точных сведений… Только туманные упоминания о каком-то гримуаре. — Вполне возможно, именно на него наткнулся наш преступник на черном рынке! — крикнул Влад, подслушивавший их. — Я думаю, Виктор может быть связан с этой тварью. Поэтому лучше быть готовым ко всему. Блядь! — он чуть не уронил тяжелый чемоданчик себе на ногу. Джек полез морально поддержать Влада, больше мешаясь. Как сражаться с мантикорой, они не знали, но едва ли помогли бы простые пули. Ян готов был поклясться, что хотя бы один из выстрелов Влада в прошлый раз достиг цели, но убийца даже не обратил на это внимание, продолжая самозабвенно гнаться за Аннушкой. А это значило, что его кожу не пробили даже пули с рунными насечками, какими снабжали инквизиторов. Порывшись в багажнике, Ян извлек сложенную серебряную цепь, на пробу покрутил, отойдя чуть подальше, чтобы никого не задеть — остался доволен тем, как она с лихим свистом рассекает воздух, улыбнулся, передал Владу. — А мечей серебряных у вас нет? — не удержался и вставил Андрей, пришедший в явный восторг при виде такого необычного снаряжения. Глаза у него горели и разбегались; он даже забыл, по какому поводу все это великолепие было вытащено из вместительного багажника. — Ну, серебро — металл слишком мягкий, ты и сам должен понимать, поэтому сковать из него что-то не декоративное сложно… а простое посеребрение вообще не дает эффекта на нечисть, — терпеливо отчитался Ян, хотя это был частый вопрос от всяких любителей жанра фэнтези. — Есть у меня сабля и ножи из адской стали… — Я возьму саблю, — предложил Влад. — А на тебе ножи. С внезапной радостью Ян вспомнил, что эту самую саблю когда-то подарила ему на день рождения Кара, решившая, что господину инквизитору полагается особое, именное оружие. Он не любил хвастаться, но удержаться и не принять щедрый подарок было невозможно. — А вы нашли что-то определенное на Морозова? — спросил Андрей. — У него алиби на многие убийства… Хотя на фоторобот он немного похож, — согласился он, задумавшись, — но, честно признаться, и со мной у вашего портрета можно найти сходства. — У Виктора нет семьи, — сказал Ян, мимоходом открывая на планшете заранее прочитанное досье. — Была жена, но они давно развелись, не общаются. Детей нет. Вряд ли эта женщина как-то связана с нашим делом, она уехала в Москву. — Я помню… В прошлый раз, когда мы были в цветочном, — долго вспоминал Влад, — там был какой-то еще упырь. Помощник. Кажется, Виктор представил его родственником? — Племянником, — внезапно понял Ян, оживленно кивая головой. — Дайте минуту, я проверю… — И он застучал по планшету, прогоняя многочисленных родичей упыря. Вся нечисть, легально жившая в Петербурге, была занесена в базы данных Инквизиции — это один из масштабных проектов кардинала Ирмы, исполнения которого она добилась в прошлом году… Что, конечно, оставляло проблему нелегальных мигрантов или вовсе природных сил, которым само понятие государства и закона было чуждо, но все-таки облегчали инквизиторскую службу. Тут его отвлек вызов от Тины. У ведьмочки, видимо, случилась бессонная ночь, и за это Яну стало стыдно, потому что они-то отдыхали, пусть и положив рядом телефон, готовые сорваться по любому звонку. Но Тина добралась до старых записей из цветочного магазина — Ян не задавал вопросов, но надеялся, что она их не украла, хакнув компьютер Виктора, потому что похищенное было не вполне законным доказательством… Однако ведьмочку ждало разочарование: все записи до определенного времени были подчищены. Тогда она решила посмотреть, что на окрестных магазину камерах. Открыв файл, на который указала Тина, Ян задумчиво проследил за тем, как некий человек выходит из цветочного. Лицо засветилось совсем ненадолго. Влад втиснулся, отбирая телефон, и стал быстро рассказывать про их догадку о племяннике Морозова: его упырь мог бы покрывать и легко отпускать ему свои травы из-под полы. Единственное, что их смущало: этот племянник, Иннокентий Морозов, как выяснил Ян из базы, не появлялся в цветочном уже месяц, а запись, которую скинула Тина, была последней, где мелькнуло его лицо поблизости от магазина. — Я еще подумал, когда мы пришли, как Виктор со всем этим магазином в одиночку разбирается, — медленно произнес Ян. — Видимо, я помнил, что в прошлый раз у него были помощники. Едем, живо! — рявкнул он, и даже полковник Ивлин невольно вытянулся, взглянув на него с уважением. Однако сильно разгоняться на заснеженных улицах не получилось: снег шел, никто не справлялся: ни коммунальщики, когда лопались трубы, о чем они с утра узнали от встревоженной соседки снизу, ни дорожные службы. Так что Ян вынужден был свирепо скрипеть зубами и смотреть прямо, уставившись в точку чуть повыше крыши еле тащившейся перед ним легковушки. За ними на своей машине уныло тащился Андрей. — Виктор никуда не собирается, все спокойно, обычный рабочий день, — отчиталась по телефону Тина, которая неотрывно следила за камерами. — Было несколько посетителей, ничего подозрительного. Только одному мужику он продал какие-то травы, укрепляющие… ну, э, вы поняли, — смутилась ведьмочка. — Уверена, что это настоящая запись? — заупрямился Ян, слишком подозрительный и переполошенный. — А если он поставил видео с предыдущего дня? Если заметил, что за ним кто-то следит… — Если я говорю, что запись нормальная, значит, так и есть! — неожиданно громко и запальчиво выкрикнула обиженная ведьмочка, и Яну тут же стало очень совестно, что он, раздраженный на все на свете, совсем не подбирал слова. — Раз такие умные, сами взламывайте камеры… — Ладно, ладно, извини, я тебе верю, продолжай следить, пожалуйста, — смущенно попросил Ян и распрощался с гневно пыхтящей Тиной. Удивительно, но эта небольшая стычка помогла ему взять себя в руки и хотя бы не въехать во все такую же неспешную машину впереди. Ян знал: благодаря инквизиторской выучке он часто казался спокойным и собранным, в то время как в груди у него полыхал неугасимый пожар, плавил его, мучил. Но Влад острее всех на свете чувствовал перемену его состояний — поэтому тревожно косился на Яна, но не отваживался прервать его разговор с Тиной. А для болтливого Войцека это было дело невиданное. — Если охота на кого-то поорать, я всегда к твоим услугам, — напомнил он, подумал и мягко положил руку на плечо. Они не ехали, так что Влад ничуть не мешал — напротив, его невинное прикосновение заставило Яна все-таки собраться и упрямо помотать головой: — Все под контролем. Спасибо. Напомни потом принести Тине что-нибудь вкусное. Наконец, засияли знакомые вывески среди мути поднявшейся метели. Ян тревожно оглядывался, выйдя из машины, потому что на них сейчас удобно было бы напасть: дальше собственного носа он не видел и во всем полагался на чутье адского пса, сердито огрызавшегося на холодный пронзительный ветер, пришедший с севера; но он не был напуган или зол, только совершенно по-человечески раздражен, и Ян повел свой маленький отряд к цветочному. Все это напоминало какой-нибудь фильм про путешественников в Арктике, и Ян не отказался бы от собачьей упряжки, потому что ноги вязли в снегу. Особым инквизиторским предчувствием он понимал, что природа взбунтовалась сильнее обычного и происходит нечто странное. Исконная магия города, древняя, полуязыческая, напоенная жертвами, всегда отзывалась на ритуалы, что творились в Петербурге. Когда им навстречу из снежного тумана вышатнулся какой-то прохожий, по несчастью тоже попавший в метель (он вздрагивал и ругался, натягивая шарф по глаза), Влад от неожиданности едва не выхватил саблю, которую все-таки нес с собой, но Ян с Андреем удержали его. Они даже нашли в себе силы рассмеяться. Разминувшись с прохожим у самой двери в цветочный, они, не раздумывая, ввалились в магазин. — Что вы… — Виктор попятился, чуть не споткнулся о крутанувшийся офисный стул, который у него стоял за прилавком, возле компьютера. Мельком глядя на экран, Ян даже немного разочаровался: там была не страница из даркнета, а какой-то заурядный сайт о цветах с яркими картинками. Очевидно, он разделял две работы. Но Виктор умел понимать, когда к нему приходят с такой серьезностью на лицах. Инквизиция несколько раз пыталась арестовать упыря, однако всегда находились какие-то алиби или иные доказательства… И в конце концов Яну с Владом пришлось смириться и иногда пользоваться им как источником информации. — Мы видели убийцу, выходившего из вашего магазина, — заявил Ян, решительно переходя к сути. Чтобы не быть голословным, выволок из сумки планшет и показал стопкадр, на котором наиболее отчетливо проступало смазанное лицо, так похожее на фоторобот. — Вы почистили видео, но камера на улице засняла то, что вы пытались скрыть. И как вы объясните, что все ваши записи исчезли? — Вы рылись в моих камерах? Не имеете права! — вознегодовал Виктор. — Да у них небольшая память, старые они, надо постоянно чистить, товарищ майор… Со снисходительной ухмылкой Ян дожидался, пока он закончит все причитания. Упырь и сам, видно, осознал, что это не помогает и упрямого инквизитора никак не разжалобить — страх Ян прочел в его бегающих глазах, и ему стало лестно. — И почему вы считаете, что я стану с вами сотрудничать? — с не свойственным ему вызовом выкрикнул Виктор, вцепившийся в край столешницы прилавка — единственную преграду, что отделяла его от Инквизиции. Он волновался. Обычно Виктор увиливал, много забалтывал, но сейчас Ян чуял в нем подлинный страх. При том, что они даже не пригрозили ему ни задержанием, ни расправой, Виктор весь подобрался, будто получил болезненный удар. — Потому что это ваш родной племянник, Иннокентий Морозов, — вкрадчиво сказал Ян. — Мы можем его уничтожить, — уверенно заявил он, хотя понятия не имел, как сражаться с мантикорой, — а можем дать шанс и схватить живым. Как понимаете, решение этого вопроса целиком и полностью за нами. А вас определенно беспокоит его благополучие, не так ли? При всей своей подлости и странных отношениях с законом, у Виктора были принципы, и Яну показалось, что он один из тех, кто дорожит своей родней. Это было у упырей в крови — мертвой и неспешной. Может, молодые и готовы были оторваться и искать свои пути, но старшее поколение держалось за традиции. И происходившее явно мучило и его; он переживал, волновался, — ну, а что бы Ян чувствовал, если бы его родственник решил совершить такой жуткий обряд? Перепуганный упырь поглядел сначала на него, потом на Влада, грозно держащегося за рукоять сабли, на оскаленные клыки Джека, который умел угрожать беззвучно, одним своим видом, наконец, на несколько несуразного и заснеженного Андрея — но тоже очень решительного и неотступного. Виктор рухнул в скрипучее кресло, а Ян дернулся от жутко пронзительного звука. — Я не хотел, чтобы так вышло! — воскликнул он. — И я здесь ни при чем! — свирепо выдавил упырь, подняв на Яна злой взгляд. — Кеша всегда был… странным ребенком, одиноким. Мой брат умер… — Это Инквизиция его… обезвредила, — подсказал Ян, чтобы не вынуждать Виктора самому в этом признаваться. — Я не знаю всех деталей дела, оно изложено крайне сухо. Но я нашел небольшую заметку в досье вашего племянника. — Еще в конце девяностых это было, — усмехнулся Виктор. — Бандитский Петербург! На него напали в подворотне, а он от отчаяния загрыз тех гопников. У нас в то время Инквизиции не было, подумали, собаки. Но слух прошел, а один из тех уродов оказался сыном какого-то авторитета. Из Мурманска прислали тройку, Мишку казнили. — Они не имели права… — начал Ян негодующе. — Времена такие были! — оборвал Виктор. И уязвленный Ян замолчал, больно кусая губы. А они разве лучше были со своими карательными походами против ангелов? — Я за Кешей приглядывал по мере сил. Потом подумал, что могу себе преемника воспитать, — рассказывал Виктор. — Взял с собой в дело. С клиентами связываться помогал, так, по мелочи. На подхвате. Все время рядом, я и привык на него полагаться. Не сразу понятно, надежный человек или нет. — Он нашел какую-то книгу, — продолжил Ян за него, помогая и настаивая одновременно. — Я представляю, сколько странных и запретных вещей проходит через черный рынок. Вы вертитесь там везде, как крыса. Стараетесь успеть во всех местах. Мелкие сделки тоже входят… — Да, было дело. Вроде бы, передали с Ближнего Востока. Клиента найти не получилось. Кеша забрал книгу себе, а я не стал настаивать. Ну, пусть почитает, с него не убудет; это был бестиарий, никаких смертельных проклятий, я проверил! — торопливо пояснил Виктор, сам не ведая, что только укрепляет худшие подозрения Яна. Представляя молодого — по меркам упырей — нелюдя, что отчаялся быть на побегушках у дяди, ничего не значащего, мелкого, Ян мог легко воссоздать образ «маленького человека», который они с Владом не так давно обрисовали. Он читал, старался понять, может быть, составлял список… Общаясь с клиентами дяди, Иннокентий вполне мог приметить мага, вампира, даже нефилима. Ян снова показал Виктору фото Елизаветы Охотской, и на этот раз он не стал отпираться: — Да, была такая, пыталась продать какую-то рухлядь. Я сразу сказал, что не буду этим заниматься, сейчас на черном рынке выше всего ценятся магические книги, артефакты… Но девочка была в отчаянии, — сказал он с заметной горечью, — и попыталась всучить мне ангельские перья. Я сразу понял, что они настоящие. От них такой свет шел… Призрачный. Должно быть, остались от отца… Ян тяжело покачал головой, представляя, как Лизе нужны были деньги, если она решилась не только пожертвовать памятью о родителе, но и подставить себя под удар. У нее была непростая, тоскливая жизнь. Отгородившаяся бабка, которая наверняка эгоистично хотела спасти саму себя: укрывающих ангелов тоже могли наказать по закону. Крохотная квартирка, отсутствие денег. Неудачи в учебе. Даже парень у нее был трус, и Лиза должна была понимать: откройся она ему, он сбежит в страхе, а вечно жить во лжи невозможно. — Ты должен был доложить, — сказал Влад, мрачно рассматривая съежившегося упыря. — Не смог! — вырвалось у него. — Отослал подальше и запретил еще кому-то такое предлагать. Даже перья не купил! Клянусь! Такого мягкосердечия Влад от ушлого упыря не ожидал; презрительно усмехнулся. — С цвергом вы тоже работали? — догадался Андрей. — Сокровища… Он предлагал хорошую цену за несколько магических камней, — заелозил Виктор, стараясь не раскрывать всех своих секретов. Итак, у Иннокентия была прекрасная позиция для наблюдения. Виктор имел дело со многими разными людьми и нелюдьми — как во время незаконных сделок, так и во вполне заурядные смены в цветочном. Будучи на подхвате, он постоянно находился при дяде и наблюдал. — Он сбежал, — сказал Виктор убито. — Примерно месяц назад. После того, как вы… — он посмотрел на Влада и отвернулся, криво завершил: — После того инцидента. Я так и подумал, что на него это сильно повлияло, ну, вы понимаете. Ян ощутил сильнейший приступ вины; он должен был удержать Влада — тот хотел припугнуть упыря, который перешел границу, попытался разделать и продать тело одной девушки, погибшей от передоза в притоне, а богатые родители искали ее по всему городу. Обычное дело — сверху спустили разнарядку, попросили не задавать вопросов. Ничего сложного, неудивительно, что сам Влад успел позабыть. Им всего-то стоило немного подергать своих информаторов и выйти на Виктора. А потом Влада что-то дернуло… «Ты не мог знать, дело его брата зашифровано, — проворчал Влад в его голове. — Я проебался. Это моя ответственность». — Я позже заметил, что пропало кое-что из моих запасов, травы, — сказал Виктор. — Тогда стало понятно: он что-то замыслил. Из того… ресторана я слышал, что приходил кто-то похожий и учинил скандал, но я не верил. И никак не мог связать. Потом в новостях стали появляться эти заметки о расчленении… — Не то чтобы что-то необычное для Петербурга, — мрачно хмыкнул Влад. — Да, но я знал их! Всю эту нечисть. Если сначала это казалось просто совпадениями, то на девочке-нефилиме я понял, кто за этим стоит. Кешу я не видел месяц, — сказал Виктор таким тоном, отчасти родительским, смешавшим негодование и беспокойство, что Ян сразу ему поверил. — Приезжал к нему, звонил, но он не открывал. А может, его дома не было. Из родни он ни с кем не общался. А ключей своих у меня нет… Вскрывать, понятно, не буду. Боязно. Я вот вам адрес напишу. Пока он корпел над небольшой запиской, Ян стоял у него над душой. Андрей чуть опасливо следил за улицей через окно, как будто подозревал ловушку, и Ян порадовался, что кто-то сохраняет настороженность. Влад с Джеком рылись в цветах, но Виктор не осмеливался протестовать. Ему грозил штраф — или исправительные работы, и с этим он мог бы смириться. А вот ссориться снова с Инквизицией он не хотел. Поглядев на него глазами того самого Иннокентия, Ян удрученно покачал головой. То, как дядя адаптировался ко всему, с покорностью принимая разные повороты в жизни, наверняка казалось молодому упырю жалким и печальным. И Ян поддержал бы его, повзрослевший рядом с Владом и Гвардией, свободными и гордыми, творившими в Аду революцию, но все-таки преступать закон, идти по списку… И снова и снова он мысленно возвращался к виноватым размышлениям об ангелах, внутренне мечась, тревожа связавший их с Владом контракт. Оформив Виктору подписку о невыезде до выяснения всех обстоятельств, Ян первым вышел на улицу, не особенно заботясь, последуют ли за ним остальные. Спрятавшись от снега, валившего хлопьями, под козырек соседнего сетевого магазина, Ян умудрился закурить. Табак прочищал мысли. Проще всего не задумываться, последовать дальше по течению — им нужно было наведаться домой к Иннокентию. Опомнившись, он услышал шумный спор. — Он ебнутый психопат, который ненавидит Инквизицию!.. — Ага, потому что ты еще и выстрелил в его дядю… — Ах, это я теперь у нас, блядь, виноват?! — взвился оскорбленный Влад и угрожающе надвинулся на Андрея. — А ну-ка повтори мне это, глядя в глаза… — А ну успокойтесь сейчас же! — повысив голос, отчетливо рявкнул Ян. Джек залаял, поддерживая его. Весьма смущенные, Влад и Андрей отступили в разные стороны. — У нас нет времени ссориться и выяснять, что именно было причиной. Надо устранять последствия. Его слова, благодарение Деннице, не раззадорили их еще больше, а как будто вылили на обоих ушат холодной воды… Нет, о воде Яну думать совсем не хотелось! Он гневно прикусил губу, чувствуя соленую ранку, какие бывают от сухости и мороза. — Я… я это, не хотел ничего такого, — немного нелепо пробормотал Андрей, косясь на Влада. — Само сорвалось. От волнения. Но разве не понятно было, что ничем хорошим это не закончилось бы? — Если перед женой ты так же извиняешься, я, блядь, понимаю, чего вы никак все уладить не можете, — проворчал Влад; повел плечами. — Проехали. Инквизиторство прав. Понятно было, что тот безумный инцидент с обрезом — лишь одна из последних капель. Но винить Влада было… странно. С таким же успехом Ян мог бы мучиться угрызениями совести сам, что не смог остановить его, как старший по званию и наиболее ответственный. Нет, поразмышлять об этом можно и после. Это могло отвлечь их от расследования. Андрей ненадолго вынужден был ответить на звонок — судя по страдальческому выражению лица, его донимали подчиненные, которые в отсутствие полковника не могли справиться. Поэтому у Яна с Владом появился небольшой шанс переговорить начистоту, пока друг отвлекся. И все равно они с пару минут стояли на месте, не способные собраться с мыслями. Ян размышлял, что все это могло закончиться еще раньше, и Владу не пришлось бы тонуть; тот клялся, что ничего не помнит, однако ночью вздрагивал, как будто от холода, и Ян от этого проснулся, но сделал вид, что не заметил, а Влад быстро успокоился. У Яна же были силы все завершить, но не доставало уверенности. — Ты не можешь… — Влад выругался, зашипел с досады; он подслушивал мысли. — Ты уверен, что способен контролировать свой мрак? Что не запутаешься в изнанке, как в прежние разы? Это будет драка, Янек, тонны энергии, эмоций. Боевой транс тебя выволочет из нашего мира. — Ну, значит, я буду сам виноват, что не упражнялся, — выдавил Ян. Когда он представлял это, перспективы казались самыми пугающими. Что из него получится, если Всаднику сорвет крышу от прилива магии? Нечто, похожее на мантикору, но в сотни раз опаснее? — Это того не стоит, — прошептал Влад, удерживая его за руку. — Мир не рухнет, не развалится, это не очередной ебаный Армагеддон, который сотрет все, что мы любим, ничто не угрожает нашей семье. Я не хочу терять тебя из-за такой… — Из-за такой мелочи? — яростно переспросил Ян. — Люди и нелюди гибнут! Они страшно умирают, Войцек, пока их потрошат заживо! И если мы это не остановим, мантикора продолжит убивать, пока не прогорит, как ты и говорил — да, верно, может, так это все закончится, но сколько еще должно умереть? Голод перейдет все разумные границы. Он охотится уже средь бела дня, не так далеко от людей. — Да, и что с того? Не смей говорить мне, что твоя жизнь менее ценна, чем десятки чужих! Нахуй эту твою проблему вагонетки, я, сука… — И что бы ты сделал? — пристально глядя на него, спросил Ян. — Бросился бы под поезд сам, чтобы его затормозить, блядь, не знаю, что-нибудь, — бессильно прорычал Влад. Он замолчал, как будто у него закончился воздух; выдыхал прерывисто, едва заметно, и упрямым взглядом сверлил ледяную крошку под ботинками. Где-то рядом сбросивший звонок Андрей ворковал с Джеком и трепал его по ушам. — Извини, перебор, — вздохнул Влад. Он ярко вспыхивал и быстро отходил, не умеющий ссориться, вот и сейчас полез просить прощения, ласкаясь, как виноватый Джек. — Как странно, ты всегда меня отговариваешь от безумств, но когда надо сделать что-то по-настоящему ебанутое, то ты тут как тут, в первых рядах. И не говори, что это Гвардия на тебя плохо влияет, ты всегда был такой, самопожертвенный дурак. — Что ж, думаю, мы друг друга стоим, — печально вздохнул Ян. — Хорошо. — Что хорошего-то… — Я не пойду в боевой транс, если ты так хочешь, но это значит, что нам придется быть вдвое осторожнее, если у нас не будет такого козыря. Помнишь когти? То-то же… Удивительно, но Андрей даже не заметил их небольшой размолвки, и Ян успокоенно выдохнул. Как он сам обычно не давал советы насчет чужой личной жизни, так и не любил, когда кто-то любопытный лез в его. А может, друг тактично сделал вид, что занят был руганью на нерадивых полицейских? — Едем, сперва проверим квартиру, — решил Ян. — Не ожидаю, что Иннокентий там, но можем наткнуться на какой-нибудь важный след.

***

Они давно замечали: чем дальше отъезжаешь от центра, тем сильнее расползается серость. Даже летом — то же явление. И серость это была не благородная, стальная, расплескавшаяся вдоль набережной, поселившаяся перед Эрмитажем, а какая-то усталая и дряблая. И тишина стояла мертвая, только иногда прорезаемая случайным пьяным или детским криком. Ян искренне считал, что в спальных районах могут быть счастливы или алкоголики, давно потерявшие себя, или дети, которым мир их одинаковых двориков казался огромным и прекрасным. Поднявшись по лестнице, Ян медленно приблизился к нужной двери. За его спиной Влад вытащил пистолет, намотал на руку в перчатке серебряную цепь. Следуя его примеру и тоже вооружившись цепью, Андрей еще выглядел слишком напряженным — человек, очень редко сталкивавшийся с агрессивной нечистью. Но на звонок никто не отвечал. За соседской дверью кто-то шурхнул и затаился. — Отойди, давай я, — азартно предложил Влад. Дверь была старая, хлипкая. Ничего не стоит сломать, но Ян еще колебался, проверял изнанку амулетом, пока не убедился, что квартира пуста. А Влад привычно запалил амулет, бросился рывком, врезаясь всем телом в дверь и едва не падая вместе с ней — если бы не нелюдская ловкость, наверняка упал бы. Но Влад удержал равновесие, выставил пистолет, оглядываясь в коридоре, кивнул — «чисто». Ян коротко свистнул, и вперед понесся Джек. Грохот от упавшей двери стоял такой, что должен был перебудить всех соседей, но они остались молчаливыми и безучастными. Могли, конечно, прячась за дверями, вызвать полицию, но Ян об этом не беспокоился. Он методично проверял все комнаты, пока не остановился на кухне, где Джек носился как бешеный, вертясь. На столе были разложены травы — видно, те самые, что Иннокентий выкрал у дяди. Из гостиной раздался грохот — это орудовал Влад. Андрей выбрал ванную комнату и балкон. — Гримуар нигде не вижу, — отчитался Влад, заглянувший к Яну. — Наверно, взял с собой. Или запрятал хорошо, это все вскрывать надо, стены, пол, двери… — Нет, вряд ли он расстался бы с такой ценной книгой, — поспорил Ян. — Лучше иди сюда, глянь, какая красотища! В гостиной Влад нашел нарисованные на обоях чем-то — то ли карандашом, то ли углем — каббалистические символы, которые хитро сплетались в сложную фигуру, напоминающую дерево. Разобрав несколько господних имен, Ян оторвал взгляд от знаков. Чуть правее висела классическая алхимическая «abracadabra» — надпись в форме треугольника, похожая на рисунок Преисподней с ее кругами, какой ее представляли раньше. Очевидно, Иннокентий пробовал обращаться к самым разным источникам, чтобы достичь могущества. — Малый хотел стать великим магом, — мрачно произнес Влад, ковырнул обои. Они забавные были, в цветочек, такие советские, что Ян не сразу обратил на это внимание, так его поразили символы. Слова Влада звучали так, как будто он весьма близко понимал, о чем говорит. Не видел ли он снова в голоде упыря свою собственную жажду, которая, слава Деннице, осталась в далекой молодости, когда многие люди творили странные вещи? А Андрей задумчиво поглядывал на Влада; для Ивлина, или не обладающим даром вовсе, или не пользующимся им даже ради самых бытовых вещей (Ян это так и не выяснил, считал неприличным спрашивать), стремление Иннокентия к возвышению было почти помешательством. — Великим магом, значит… — повторил Андрей. — Ну, а ты чего хочешь, Влад? — Глобально или в данный момент? — важно переспросил он. — Если первый вариант, то, во-первых, не заставляй меня впадать в экзистенциальный кризис, пока мы не поймали убийцу, во-вторых, — не знаю. Если вариант второй, то прям щас я очень хочу нажраться. Жалко, твой коньяк не попробовали. Подавив смешок, с такой серьезной миной Влад произносил эту исповедь и так священно Ивлин его слушал, Ян буквально махнул на них рукой и отправился осматривать кухню, откуда доносился шум от разбушевавшегося пса. Увидев хозяина, тот оживился еще больше. Он подошел к холодильнику, который облаивал Джек. Было пусто — а чего еще ожидать от упыря! — но в углу стояла большая банка, завернутая в обычное клетчатое полотенце. Проверив, Ян увидел густое зеленоватое варево; пахло от него как-то тухло, но это был верный признак многих укрепляющих отваров — почему-то именно они оказывались самыми мерзкими. Заранее зная, что увидит, Ян полез в морозилку, потому что Джек не успокаивался. Края покрылись кристаллами льда, так что пришлось дернуть сильнее. В обычных прозрачных пакетах лежали подозрительного вида куски мяса, все промерзшие. Увидев золотистый проблеск в тусклом свете, еле пробивающемся сквозь опущенные жалюзи, Ян поспешил развернуть и понял, что в руках у него обгрызенная половина человеческого сердца. — Это… ихор? — почти благоговейно спросил Андрей. Влад кивнул, мрачный, с ожесточенным лицом — человек, который проливал золотую кровь ангелов во имя Ада и отличил бы ее в любом случае. — Ну, знаешь, учитывая силу ангелов, его бы сожгло изнутри, — цыкнул Влад. — Разумно не жрать все сразу. Это даже самому плохонькому колдуну понятно. Границы пошатываются постепенно. — Может, все не так плохо, если мясо он не доедал. Он все-таки пытается остаться в сознании, — рассеянно размышлял Ян, так и не выпуская из рук остатки сердца. — Договариваться с ним я не стану, — твердо сказал Влад. — Буду бить на поражение. Просто чтобы ты знал, господин инквизитор. Он не верил в клятвы, которые давал испуганному Виктору Морозову, но все же стало жгуче стыдно и противно от себя. Однако, наученный опытом, Ян вынужден был с Владом молчаливым кивком согласиться. Для некоторых не осталось надежды. И убийца не был так невинен, как, может быть, все ангелы, которых преследовали и вырезали слуги Сатаны. Он заслуживал наказания. Скорее всего, у них не останется выбора… — Андрей, прости… — пробормотал Ян. — Если что, ответственность вся на нас, и ни ты, ни твоя репутация не пострадают; я понимаю, что… Что для современного человека их разговоры могут показаться дикими. Печально склонив голову, Ян вспомнил, с каким ужасом Андрей выслушивал россказни об агрессивных вспышках Влада, а теперь, когда они говорили об убийстве… Никто не хотел знать Инквизицию с этой стороны. И, уж особенно, своих друзей. А жаль, Яну нравилось иногда ходить с ним в бар и травить истории — конечно, слишком сглаженные, представляющие Инквизицию чуть лучшей, чем она есть. И вот Андрей увидел ту самую правду. — Ничего, я понимаю, — удивительно кротко отозвался Андрей. — Нужно разобраться, куда он побежал. Я пойду погляжу, может, фото есть… И там ноутбук стоял в гостиной какой-то старый. Предпочел не забивать голову, а погрузиться в работу. В этом они с Яном были страшно похожи, поэтому он великодушно кивнул и позволил Ивлину сбежать. Сам же долго снимал на телефон улики на кухне, а потом ожесточенно отмывал руки. Влад наблюдал за ним, не мешая; он обшаривал кухонные шкафчики и копался в лавке, куда Иннокентий складывал всякую ерунду. — Стойте! — вдруг рявкнул Ян. Влад и Джек послушно замерли, хорошо знающие, что лучше всего Яну думается в тишине, когда ничего не происходит. Опасливо поглядев на них, Андрей тоже прекратил рыться в платяном шкафу в коридоре, заглянул на кухню и осторожно присел на ближайшую табуретку. А Ян внимательно рассматривал холодильник. Помимо каких-то ничего не значащих магнитиков, на нем висел календарь с карандашными пометками; двадцать первое было обведено жирнее. Мысленно прикинув даты недавних убийств, Ян сопоставил их с крестиками рядом с датами. Что ж, скоро все кончится. Ничего нового ему этот календарик не дал. Но… Еще там висел магнит с картой метро — вроде как, ничего важного… — Упырьи поселения в метро, — прошептал Ян. Его осенило, и он торопливо заговорил: — Я читал, у них была пара заброшенных станций, на которых они прятались до Исхода, если была необходимость. А самые древние переселились туда… У них есть нечто вроде Высших упырей, — сказал он. — Они уже почти не люди. В общем смысле этого слова. Подумав про тех упырей, которых видел на картинках в учебниках и бестиариях, Ян вынужденно усмехнулся: они первым делом списали убийства на оборотней, вервольфов, наученные горьким опытом, но аура упырей тоже была гибкой. Они напитывались силой через мясо всю долгую, как и у всякой нечисти, жизнь. Только вампиры сразу получали нечеловеческую мощь и скорость, а заодно и вечную красоту, а упыри накапливали магию потихоньку… Ему было противно от всей этой истории. Даже легче, будь это обезумевший вервольф — бешеный зверь, ведомый инстинктом. Но Иннокентий сознательно хотел силы и пошел на страшный ритуал, описанный в древних книгах; он подготавливался, присматривался. Зная об опасности сойти с ума, все равно стремился к тому, что мог дать ему ритуал: сила, власть, свобода, вероятно, возможность отомстить за отца… Разве не этого ему хотелось, когда он терпел лишения от жизни? Когда выживал в этой крохотной бедной квартире? Одинокий, никем не понятый… Иные находили силы быть счастливыми и в худших условиях, но этот упырь желал большего. И убивал других одиночек, таких же, как он. Устав притворяться приличным человеком, Ян достал пачку и снова закурил, не позаботившись даже распахнуть окно. Едва ли хозяин этой квартиры рассердился бы на него за это. — Какие еще станции… Это же страшилки для детей? — удивился Андрей, который приблизился к холодильнику и рассматривал схему. — У Сашки есть друг, лезет во всякие заброшки, мы его пытались вразумить. Вот такими вот историями. Мол, не ходи, там живет страшная хрень, которая хочет тебя съесть.  — И совершенно не зря. Никто не знает, что скрывается под землей. Хотя Высшие упыри обычно не агрессивны, они там… как бы постигают нирвану, отрешившись от жизни. Раньше уходили в пещеры, теперь — в метро. Ну, кто-то из них наверняка там остался, где-то очень глубоко, — покачал головой Ян. — Иннокентий мог найти там убежище… Или черт знает, что ему нужно. Василеостровская, кажется, — сказал он, указав на особенно заметную галочку на схеме. — Ее так и не достроили. Все хотели, хотели… Ну, обычная русская история. Чтобы наказать существо, которое из эгоистического желания возвыситься пошло убивать разномастный народ Петербурга — все они были странными детьми сумеречного города, — Ян готов был спуститься с подготовленным оружием в любое подземелье и выжечь там все дотла. Чтобы никогда это не повторялось. Ян наконец-то понял, посмотрев на каббалистические рисунки, что морально отделяет Гвардию от подобных Иннокентию убийц: упырь жаждал силы, упивался ей, думая, очевидно, что она сделает его лучшим, всевластным, а семье Яна не нужна была никакая мощь, они хотели прекратить войну между Адом и Раем — пусть и таким страшным способом.

***

Найти вход было очень трудно. Снегопадом занесло все, Ян толком не видел, куда идет, прокладывая дорогу остальным, а сбоку от него Джек буквально плыл в снегу, загребая лапами. Оставалось надеяться, что под свежими пушистыми сугробами не окажется никакой железки, и при мысли об этом сердце болезненно сжималось. Но Джек вынырнул чуть поодаль и негромко гавкнул, подзывая их к себе. Подходя к логову, он знал, что шуметь нельзя. — Как будто к драконьей пещере пришли, — шепнул Влад, рассматривая полуобвалившуюся лестницу. Ступени все были обмороженные, и спуститься на них равносильно смерти — легче просто прыгнуть с разбега! — Осторожно! — настырно предупредил всех Ян, как будто они без него не знали. — Войцек, куда ты так несешься? Навернешься же… — Навстречу чудовищам, видимо! — непокорным, но приглушенным голосом заявил Влад. Ян поежился. Но это все его воображение разыгралось. Он не чувствовал холода из-за магии утепляющих амулетов, которые стали очень популярны в зиму. Благодаря им можно было надеть привычную кожанку, позволяющую удобно и ловко двигаться в бою. Разве что, теплый пуховик смягчил бы падение… Но когти мантикоры разодрали бы его с легкостью. И, хотя зима милостиво не трогала их, Ян буквально всем телом ощущал, как вокруг мерзло и неприятно; это была странная, давящая атмосфера, когда он смотрел на место, покинутое людьми. Пахло как-то мерзко, падалью, как в цветочном Виктора. Упырями. Перелезая через ржавые поломанные турникеты, Ян задумался, насколько далеко им придется зайти. От мысли о том, что нужно лезть в тоннели, было неприятно и необъяснимо тоскливо. Никогда не боявшийся темноты, он медлил. — Джек, искать, — без особой надежды велел Ян, и пес послушно уткнулся носом в заснеженную битую плитку. А он сам активировал небольшой амулет-фонарик. — Интересно, он использовал травы, чтоб лишить себя запаха, или это метаморфозы так влияют? — негромко сказал Влад. — Блядь, это же… ну, почти как потерять себя. Если мы даже ауру его не видим. Что-то двинулось впереди. Или это Яну уже чудилось, так напряженно он всматривался в арку, откуда должен был выезжать поезд, будь это нормальная работающая станция?.. Он не хотел, чтобы его опасения победили привычную сосредоточенность. Задержал дыхание, успокаивая подскочивший пульс. Стало проще. Сомневающийся Андрей хотел что-то сказать, но Ян резко вскинул руку, призывая к молчанию. Он больше не колебался, он точно видел. Мантикора их почуяла. — Стоять! — рявкнул Ян в темноту, когда засек движение; прятаться уже не имело смысла — их заметили. — Не двигаться! Если не окажешь сопротивления, тебе же будет проще, обещаю… Влад не разменивался на пустые предупреждения, он раскручивал серебряную цепь, пока она не слилась в единый диск, беспрестанно мелькающий. Из темноты прянула тень, и выпущенная Яном пуля чиркнула по темной стене. Наткнувшись на серебряный щит, визжащий от столкновения с воздухом, мантикора испуганно отпрыгнула, дернулась прочь. Влад достал тварь коротким росчерком по спине, и в крике, донесшимся до них, не было ни капли человеческого. Андрей не выдержал и тоже выстрелил несколько раз, но ничего не добился — кроме того, что эхо от грохота, похоже, оглушило нападавшего; он ненадолго затаился. Судя по выверенным движениям, Ян понимал: враг видит в темноте куда лучше, чем они. А еще он знает территорию, несмотря на то, что Ян по дороге мельком осмотрел план строительства станции, который им достала Тина. Если начнет отступать, то сможет заманить их в ловушку. Но их враг не хотел бежать или прятаться. Должно быть, опьяненный своей силой, он желал драться насмерть, и это сквозило в каждом его резком движении, когда он метался там, в темноте, куда не доходили лучи маленького светоча, зависшего над ними, сбившимися в тесную группу. Они прикрывали Андрея, который стрелял, выцеливая мантикору. Пули ему дали инквизиторские, зачарованные, но этого не хватало. Ян приказал Джеку держаться в стороне, чтобы напасть неожиданно, а сам тоже принялся палить, не особенно заботясь о том, как хорошо попадает; главное было — отвлечь тварь от юркнувшего в сторону и затаившегося пса. Приходилось часто вертеться, не позволяя существу забежать за спину; они воевали с тенями. Вдруг Ян потерялся — нигде не мог увидеть, метался взглядом по старым выломанным рельсам. «На стене!» — крикнул Влад то ли вслух, то ли в его мыслях. Ян обрадовался: они зажали врага в угол, тут нельзя было так развернуться, как на заледеневшей реке. Мантикора прыгала по стенам. Когти мелькнули совсем рядом, и Ян чудом не лишился половины лица. Болью обожгло плечо; он стиснул зубы. Выстрел вовремя среагировавшего Андрея пришелся почти в упор; мантикора — назвать это даже упырем язык не поворачивался — завизжала, но не от боли, а от неожиданности. Не похоже было, чтобы пули пробили ставшую толстой кожу, но оттолкнули назад. Ян отступил, сменил пистолет на серповидно изогнутый нож, которым можно было резать что угодно. Рана горела огнем, он нашаривал в кармане лечебный амулет. Нашел, торопливо сжал и кинулся вперед: не было времени. Слева мелькнуло бледное лицо Андрея. Они попытались взять тварь в тиски. Цепь мелькнула, рассекая воздух, и мантикора уклонилась, но Влад оказался ловчее. Хлестал не поперек спины, как кнутом, а хитро обвил вокруг ноги, сменив направление. Их враг был босым, и на снегу отпечатались длинные нечеловечьи следы с когтями. От прикосновения серебра к коже мантикора не заревела, как кричат обычно раненые нелюди, и они, охваченные досадой, не смогли различить ни знакомого шипения кожи, ни запаха паленого мяса… Зато Влад сковал мантикору и дернул, и пол ушел из-под ног гневно рычащего существа. Яна учили сражаться с нечистью. С какой-нибудь одной, чаще всего. Как биться с целой толпой спаянных мерзкой магией существ, он не знал. Но думать было некогда. Он выстрелил, целясь точно в глаз; попал, выбил! Хлынула кровь, сукровица… Даже полуослепленная мантикора не ударилась о плитку, извернулась. Исхлестнувшись, когтями впилась в цепь, обмотавшуюся вокруг ноги, но Влад выхватил из ножен саблю из демонской стали, чиркнул легко, и мантикора заверещала. Запястье упало на пол, еще агонически дергаясь, а тварь отлетела в сторону, таща за собой намотанную цепь, звенья которой гремели зловеще. Но Ян крикнул, и на мантикору вылетел Джек, накидываясь с той стороны, где не было глаза и кисти и она не могла защищаться. Повалив, пес не издал ни звука. Кинулся Влад, высоко воздел клинок и одним резким движением прибил дергающуюся мантикору к полу, замер, навалившись на рукоять. Не позволяя себе сомневаться, Ян шагнул навстречу, перехватил нож-серп для удара; руке было тяжело. — Стойте! — Андрей кинулся наперерез, даже оттолкнул Влада, чего себе обычно ни за что не позволил бы, и сам схватился за саблю, удерживая мантикору. — Вы не можете его убить! — О-о, еще как… — задыхаясь, выдавил Влад, глядя на него совершенно ошалевшими, темными глазами, в которых плескался если не мрак Бездны, жадно взывавший к Яну и его жестокой справедливости, то вся пролитая им кровь… — И чем вы тогда будете лучше тех инквизиторов, которые его отца порешили? — в отчаянии воскликнул их друг. — Слушайте, я все понимаю. Я тоже мерзкие дела творил. И головой об сейф людей бил, бывало. Когда иначе никак. Может, это я себя оправдываю теперь, — пробормотал он. — Но это же казнь! Так неправильно! Может, слова его были в чем-то простыми и наивными, но Яна продрало страшным стыдом, и он опустил нож, рассеянно качая головой. Это он всегда отвечал за человечность в их боевой двойке, и тут стало тревожно, что он готов был ее утратить. Любой мог рассчитывать на то, что ответит по закону — но что толку предоставлять судьям чудовище, в которое упырь превратился? Он едва ли понимал, что происходит, лишь стенал, будто раненый зверь, и щерился на Джека. — Да брось, закончили бы его страдания и все, — сказал Влад. — Его аура уже никогда не оправится. Ее нет, разорвало. Он захлебнулся силой и перешел границу. Как я и предполагал. В древности магические кланы таких забивали, чтобы они никому не навредили. Голос его прозвучал совсем невесело, потому что сам Влад мог бы оказаться тем самым магом. — Нет, давай сделаем все по правилам, — слабо сказал Ян. К тому же, мучившее его обещание вспомнилось — да, Виктор был тем еще подлецом, многим жизнь попортил своими сделками, через его руки проходило полно тех, кому лучше бы упокоиться, а не быть съеденными или использованными для ритуала… Но он волновался о семье, и Ян отлично его понимал; он сам сделал бы ради родных что угодно. Он с благодарностью кивнул Андрею, вполне ожидая, что Ивлин презрительно отвернется от чудовища, которым оказался его старый друг, или даже испугается и не выдержит взгляда, но тот спокойно улыбнулся, с облегчением, и Ян понял, что все-таки смог поступить правильно. И когда он поверил, что все завершилось, Джек неожиданно отбежал от Иннокентия — от остатков его, — и кинулся прочь, в темноту, оглашая притихшую станцию отчаянным лаем. Оторвав взгляд от скованной мантикоры, Ян тоже почувствовал приближение чего-то; волосы на затылке зашевелились, защитные татуировки на руках и на спине чуть покалывало. Он понял, что какая-то сила испытывает его, изучает, медленно прощупывая изнанку. Это Нечто взглянуло на Джека, надрывавшего горло, и он вдруг поперхнулся и испуганно заскулил, отбежал к Яну, поджав хвост. Таким любимого пса он никогда не видел, но, чувствуя напряжение в мышцах, наклонился погладить Джека: благодаря ему к ним не подкрались незамеченными. Пока Ян колебался, а Андрей с опаской удерживал мантикору, Влад отреагировал вполне естественным для него образом: достал табельное и направил в темноту, грозно клокоча рычанием. Зрение бесов было куда острее, поэтому он безошибочно выделил новое существо. — Давно здесь не было таких невежливых гостей, — проскрипел голос. Хотя он не был угрожающим, Ян почувствовал бегущие по телу мурашки. Из темноты выступил обычный, на первый взгляд, старик с сероватой кожей — но в неровном свете они все казались немного мертвецами. Одет он был бедно, в какие-то заношенные тряпки, и мог показаться бездомным, по ошибке забредшем на недавнее поле битвы. Но Ян сразу понял: перед ними один из тех, о ком рассказывают страшилки подросткам. Высший упырь — ему было лет сто, может, сто пятьдесят. Несмотря на преклонный возраст, он держался твердо и уверенно, в движениях была молодая гибкость, и только голосовые связки его немного подводили. Переведя взгляд на Иннокентия, Ян заметил, что полубезумный упырь дрожит в присутствии старшего — так, что Андрей испуганно выдохнул, боясь, как бы их пленник не вырвался. — Простите, — сказал Ян, сочтя лучшим не ссориться с обитавшим здесь существом. — Мои напарники еще… немного нервничают после схватки. Влад, опусти оружие. — Пока не поклянется, что не сожрет нас, ничего я не опущу, — заупрямился он, свирепо скалясь на упыря. Хотя Влад, отказавшийся от магии добровольно, и был отрезан от изнанки, не мог рассмотреть ауру, длинным шлейфом тянувшуюся за старым упырем, он чувствовал тяжесть его силы. — Ты, инквизиторство, слишком добренький. Кто сказал, что они не заодно? Тут Высший упырь рассмеялся, искренне радуясь его словам: — С мантикорой? Нет, дети, увольте. Такими чудовищами нас пугают с детства. — Так это… не что-то необычное? — невольно удивился Андрей. — А мы понять не могли, что это за хрень такая. — Нет, это люди часто забывают, — сокрушенно покачал головой старик. — Мы храним память о том, что ждет слишком загордившихся. Отдайте этого заблудшего ребенка нам, пожалуйста, — попросил он. — Это дела клана. Наши наземные родичи не смогли распорядиться его судьбой по закону, значит, это сделаем мы. — По закону, значит? И что вы сделаете, съедите его? — спросил Ян, не успев прикусить язык. Слишком не любил, когда кто-то посягает на закон — а старый упырь однозначно хотел, чтобы Иннокентий избежал обычного, человеческого наказания за свои преступления. Широкая, клыкастая улыбка старика Яну вовсе не понравилась — и вздыбившемуся от тревоги Джеку тоже. Этими клыками привычнее было терзать мясо, сдирая его с костей, а не питаться обычной человеческой пищей. — Мы не будем этого делать, — сказал Ян. — Он наша добыча, мы победили его в честном бою. Мы просто уйдем и забудем обо всем произошедшем, будто ничего не было. Он слишком много времени потратил, чтобы поймать мантикору. И те, кто стали жертвами, заслуживали расплаты. Так он и сказал — со спокойным почтением, без вызова, рассчитывая, что старик оценит его учтивость. — Он не завершил ритуал, в этом вам повезло, — сказал упырь. — Иначе людям не сладить с ним… — Его взгляд задержался на Яне чуть дольше, чем на его напарниках, но старик с усилием отвернулся и ничего не сказал. Возможно, ненадолго испытал страх. Перед Бездной благоговели все, для кого жизнь стоила еще хоть сколько-то, даже отшельники, спрятавшиеся в упырьих тоннелях. — Вы уже догадались, зачем мантикора явилась сюда? — спросил старик. — Последний день ритуала, самый важный, — пробормотал Ян, вспоминая виденную в квартире схему. Смутная догадка крепла в нем с тех пор, как старший упырь показался из темноты. — Он хотел съесть Высших упырей. Кого-то из своего народа. Это настоящий каннибализм… — Перерождение, — усмехнулся Влад. — Это ритуал, не забывай. Да, на что-то такое я и рассчитывал. Видимо, он или слишком любил бедного дядю и прочих родичей, или решил замахнуться на старейшин. Чтобы получить их силу. После всего, что они пережили за предпраздничные дни, Яну это не показалось странным — напротив, очень логичным! Завершить превращение можно было, отказавшись от своей истинной природы, потеряв себя и связь с предками — таким кощунственным поступком. Иннокентий не только прятался здесь, когда нужно было, переживая поиски убийцы в городе, но и искал, бродил по туннелям, хотел нашарить убежище Высших упырей и в нужный момент отнять их знания и умения, накопленные за век или даже больше. И он понимал, что наказание зарвавшегося упыря для старейшин — дело личное. Но закон должен был стоять превыше таких желаний; это Ян, опомнившись, осознал. — Давайте обменяемся, — улыбнулся вдруг старик, доставая из-под ветхой накидки древний гримуар. Он стал похож на Виктора, такого торгаша, и Ян действительно поверил, что между ними есть какая-то родственная связь. — Вы хотели бы получить эту книгу? Там не только описание ритуала, украденного у моего народа. — Дед, ты охуел? — огрызнулся Влад. — Мы тут чуть не померли, чтобы поймать твоего тупого правнука — или кто он тебе… И теперь отказаться? Если бы он охотился в своем клане — пожалуйста, это было бы ваше дело, но пострадали нелюди из города, а они под защитой Инквизиции, каждый из них. И наглые вампиры, и не пойми какие цверги, и даже, блядь, нефилимы, наверное. И ты не купишь нас. Его будут судить наверху, те, чей праздник он настырно портил своими звериными выходками. В наше время за такое не пожирают заживо, а судят. Слушая его яростную речь, Ян не мог не улыбнуться из гордости. У Влада подчас бывали странные представления о справедливости, однако в одном он всегда был уверен: своего Войцек не уступит. — Забирайте свой гримуар; если этот ритуал пошел от упырей, к ним он и должен вернуться, — решил Ян. — Я знаю, что вы слишком разумны, не попытаетесь исполнить этот проклятый обряд. Нельзя, чтобы он снова попал к кому-то… неустойчивому. Даже у нас он не будет в сохранности. Похороните эту книгу так глубоко, как можно, чтобы она снова не всплыла на черном рынке. А мы трое никому не станем говорить, что она существует. По лицу старого упыря скользнула тусклая улыбка. В этот раз — настоящая, уважительная. Он ни за что не склонил бы головы ни перед Яном, ни перед законом, который он представлял, но, видно, здесь, под землей, еще знали о чести. Упыри никогда не были охотниками, хищниками или ворами. Они принимали то, что им причиталось, хранили чужую силу, без которой им не выжить. — Мантикора была нашим чудовищем, — медленно сказал старик. — Гарантией, что никто не явится за нами вниз. Охраной. Самые старшие из нас могли перейти, познать настоящую силу изнанки. Через самоотречение и спокойствие души. Этот ребенок думал, что с помощью огромной мощи изменит свою никчемную жизнь. Что ж, отчасти так и получилось… Спускаясь вниз, они отказывались от права на владычество, к которому стремились все наверху, и Яна даже восхищала такая самоотверженность. Почувствовав что-то в его смягчившемся взгляде, Влад медленно опустил пистолет, убрал цепь, кастетом накрученную на руку. — Его еще возможно спасти? — спросил Ян, кивнув на Иннокентия. — Сделать прежним? — Прежним — значит голодным до власти и силы? — спокойно уточнил старик. — Он и есть прежний, если так. Он хотел получить все и сразу, не уважая традиции. Вы, наверху, все таковы. Менее расплывчатого ответа от старика, видно, было не добиться. И Ян, кивнув ему напоследок, был вынужден развернуться к выходу. Силой подняв арестованного Иннокентия, Влад с Андреем тащили его, упиравшегося, и, шумно переругиваясь, предлагали вырубить и отнести в машину, а замыкал процессию Джек. Когда Ян обернулся, Высший упырь канул в темноту. Вернулся к вечному, мертвенному спокойствию, в котором не было уже ни голода, ни какой другой жажды. И, может быть, такая жизнь, без шанса на ошибку или вспышку эмоций, была куда страшнее, чем то, что они видели.