Никто не смеётся последним

      — Однако, думаю, это к лучшему. Похоже, всё решено, — говорит на следующее утро оживлённая и радостная Темари братьям, как только они отходят на несколько метров от ворот Конохи, где всё ещё им машет вслед Рок, а Тен-Тен и Какаши улыбаются. Сегодня она чувствует себя просто прекрасно, из-за чего буквально лучится.       — Темари, ты в хорошем настроении, да? — проницательно замечает Гаара. Хотя, кто бы не заметил? Его сестра была довольно энергичной и эмоциональной, перемены в её настроении оказывались на ладони у всех.       — Вовсе нет! Всё не так! — она краснеет и машет руками; ещё не хватало, чтобы они вдруг начали припоминать её позднее появление вчера, когда она со скоростью света пронеслась в свою комнату мимо братьев, сидящих у стола, и, хлопнув дверью, до утра так и не появлялась. — Да и вообще, я шокирована твоей депрессией, Канкуро! — быстро переводит разговор в удобное русло, показывая на Кукольника рукой.       — Не надо его винить, мы ведь отказались от его предложения, — Казекаге чувствует смущение, понимая, что вчера ещё мог согласиться на что-то столь невразумительное, и вину перед обманутыми надеждами брата.       — Нет, меня это не волнует. Я расстроился, что не смогу увидеть твой танец, Гаара, — Канкуро по-настоящему огорчен, потерял гордую осанку, а уголки его губ опустились. Темари любит подшутить над Канкуро, на доже ей хочется в данной ситуации его подбодрить.       — Нет, надежда ещё есть, — заговорщицки. — Он сможет станцевать, как друг Наруто, — пытается его утешить сестра, и те вдвоём моментально загораются этой идеей, уже представляя, как их милый младший братишка будет исполнять танец на свадьбе друга. Огоньки в их глазах не сулили ничего хорошего бедному Казекаге, как бы предрекая — поспорить и увильнуть не получится.       Гаара же думал: ругались они только между собой, и эти ссоры его никогда не касались то ли потому, что они пытались не досаждать ему глупостями, то ли потому, что стена между ними всё ещё существовала в той или иной форме. Ненавистная, пугающая, которую он пытался разрушить не первый год так или иначе. Раньше стена была потому, что он был монстром, сейчас — потому, что Казекаге. Они всегда идут позади, всегда максимально заботливы и трепетны к нему, никогда не позволяют себе повышать на него голос, будто показывают: их положение ниже, хоть он и младше. И, несмотря на это всё, они действительно хорошо ладили между собой. Темари бы разозлилась, скажи ей, что порой они с Канкуро похожи как две капли воды. Как сейчас. Беззаботные, импульсивные, острые на язык и милые с близкими. Время от времени Гаару это знатно расстраивает. Что он не такой же. Однако с другой точки зрения, отодвигая в сторону то, что Темари и Канкуро были самыми верными и самыми дорогими ему людьми, брат с сестрой позволяли себе беззаботно дурачиться исключительно в присутствии Казекаге. И это успокаивало его мятежную душу. Он — часть их. Сколько бы лет ни прошло, они всегда будут троицей Песка. Куда бы их ни забросила жизнь, и что бы после ни случилось. Пусть отношения между ними сложны и непохожи, каждый любит и уважает других так, как может только он. Естественно — их близость или её видимость может отличаться. Суть от этого вовсе не меняется.       — Ни за что, — Гаара мягко улыбается одними уголками губ.       Его растапливало это солнечное и покровительское отношение со стороны брата и сестры. Он уже Казекаге, а они вечно заботятся о том, успел ли Сабаку но позавтракать, не забыл ли вовремя поужинать, не попал ли в песчаную бурю, не переутомился ли, во сколько лёг спать и тому подобное и так далее до бесконечности. А сейчас это отношение проявлялось в их желании увидеть его танцующим — даже звучит смехотворно. Словно бы они желали получить то, что не смогли, когда брат был совсем малышом. Моменты, когда они могут посмеяться и поумиляться, потискать малыша за щёчки, сделать кучу душещипательных фотографий. Наверное, время для такого безбожно пропущено.       Но кто знает? Может, они и уговорят его.       — Кстати, Темари, откуда это ты вчера поздно пришла? Твои щёки были похожи на два красных-прекрасных помидора, — не смог устоять от любопытства Канкуро.       — Я? Д-да я просто гуляла! — начинает заикаться и краснеть. А Казекаге не нужен был его песчаный глаз, чтобы понять, откуда, однако Гаара решает сохранить тайну девушки при себе, не озвучивая ещё немного. Иначе весь этот спектакль быстро закончится, а он хочет понаслаждаться им чуть подольше.       — Вот как! — парень тянет гласные. — И с кем же? — он подходит к ней вплотную, заигрывая бровями и улыбаясь.       — Н-ни с кем! Одна я гуляла! А что?! Нельзя?! — Канкуро отшатывается, всё ещё помня: девушка в любой момент может потерять контроль, и никто не знает, чем всё закончится. Так было пару раз, он страдал от её веера, после Темари искренне извинялась и робко ухаживала за юношей, но это не отменяло того, как долго болят даже небольшие ушибы, полученные от её оружия.       — Канкуро, не будь настолько настойчивым. Позже сестра расскажет, что гуляла с Шикамару и почему была горячо взволнована, когда вернулась, — размеренно произносит Гаара, пока Темари снова заливается краской, и она при том даже не может злиться на младшего. Канкуро благоразумно увеличивает дистанцию.       — Всё не так! — звучит достаточно жалобно, и никто больше не стал её оспаривать.       Они шли несколько минут в молчании; пока девушка пыталась привести в норму дыхание, Казекаге с долькой ностальгии смотрел вперёд, а Канкуро помрачнел, о чём-то призадумавшись, в итоге первым прервав их молчание. Следующие его слова становятся раскатом грома посреди безоблачного дня.       — Я рад, когда ты счастлива, Темари. Но у меня такое ощущение, что совсем скоро мы будем подбирать подарки уже на твою свадьбу, это меня пугает и несколько разочаровывает, — куноичи вновь алеет пуще самой яркой розы. — Я бы даже, возможно, хотел не пускать тебя снова в Скрытый Лист, — Кукольник усмехается. — Это, конечно, невозможно осуществить. Ты чересчур упряма. Если что решишь, даже осла подвинешь.       — Канкуро… — и ведь не был совсем не прав. Ещё несколько дней назад она думала, что Шикамару говорил об их медовом месяце.       — Время летит ужасно быстро, — тихо замечает Казекаге. И они вдвоём с Канкуро, кажется, погружаются в некую ведомую лишь им хандру, заставляя почувствовать Темари себя неуютно, будто бы она уже бросает их, будто предаёт.       Бросает? Какое неправильное, грубое, злое слово.       — Может, и так, — прочистив горло, громко заявляет она. — Но для меня вы оба всё ещё совсем малыши, — девушка подходит ближе к Казекаге и берёт его за край рукава, так же подхватывая Канкуро. — И даже не надейтесь, что скоро избавитесь от меня. Я ещё очень долго буду вам надоедать!       «Ещё очень долго буду с вами рядом. Всегда. Где бы я ни оказалась, это не помешает мне быть с вами и в нужный момент прийти к вам».       Ей не нужно было это произносить — то, что совсем не в духе их семьи. Семьи, состоящей из трёх человек. Они больше чувствовали и понимали друг друга на интуитивном уровне. И если ранее слова Канкуро нашли отклик в её душе и согрели изнутри, что она чудом поборолась с желанием обнять брата, то теперь слова девушки вызывали у него слёзы, который парень стойко сдерживал, а у Гаары — улыбку.       Что бы ни произошло в будущем, они навсегда останутся троицей Песка. Детьми четвёртого Казекаге, сильнейшими джоунинами Суны, самыми дорогими людьми друг для друга.       Что бы ни произошло.