Совершенство

Позволив себе немного отдохнуть, я отправилась в душевые, чтобы привести себя в порядок после недельного заключения. Горячие струи тут же расслабили каждую клеточку тела, попутно смывая все дурные мысли, сонливость и засохшую кровь. Оглядев себя, я поняла, о чём говорил Стив. Рёбра, шея и бедро были в серьёзных ссадинах, оставшихся после того, как я неудачно приземлилась на асфальт. В общем счёте, в душе я провела около часа. Всё помещение заполнилось густым и влажным паром, нагревшись на несколько градусов. Сразу после принятия ванн я вернулась в комнату, переодеваясь в лосины, чёрную футболку и кофту с капюшоном того же цвета. Присев на край кровати, начала сушить длинные волосы полотенцем. В голове роились мысли о предстоящем путешествии, о том, что теперь все остерегаются меня больше обычного, и о Баки. Завтра будет лишь первое испытание, но, если всё получится, основное путешествие в прошлое совсем близко. Это не повод для нервов, ведь подобные вещи давно меня не беспокоили. Я лишь была заинтригована и поскорее хотела испытать всё на своей шкуре. Перед глазами застыли встревоженные взгляды Мстителей, увидевших меня после заключения. Я говорила, что люблю внимание кого угодно и когда угодно, но тогда стало противно. Люди меня и раньше недолюбливали, боялись, сторонились, а порой восхищались, но не сомневались. Сомнение в их глазах заставляло чувствовать себя беспомощной и неумелой, когда это было далеко не так. Мне хотелось как можно скорее доказать, что они ошибаются. Ну вот… поймала себя на мысли, что думают обо мне другие, а значит, начала становиться мягче в этом окружении. Эта мысль заставила меня поморщиться. Баки… поверить не могу, что он так просто выпустил меня, когда остальные не были к этому готовы. Это казалось таким маленьким жестом, но на самом деле он был невероятно значимым. Барнс был уверен во мне как в самом себе. Он помнил слова, способные запустить программу, пронеся эти знания через десятки лет. Значит, выводы о том, что он оставил меня, навсегда забывая, оказались далеко неверными. Мысленно я дала себе пощёчину за то, что упустила столько времени и возможностей разобраться во всём и прийти раньше к этому выводу. В дверь раздался стук. Машинально глянув на часы, увидела, что время позднее. Отложив полотенце в сторону, поднялась с края кровати, чтобы открыть посетителю. К моему удивлению, за ней стоял Стив, который, кстати говоря, не охранял меня, как изначально казалось из-за собственной паранойи. Мужчина достал руку из-за спины, протягивая её мне, а точнее, то, что в ней лежало. Это были… две плитки молочного шоколада. Изогнув бровь, я оторвала взгляд от сладостей, подняв взгляд на Стива. Тот молчал, только слабо улыбнулся. Кажется, он воспринял моё желание буквально, но меня это радовало, так как после недельного голодания я готова была отведать любимую сладость. — Мой список желаний явно был больше, — напомнила я, забирая плитки и сразу открывая одну из них. Мужчина опустил голову, качая ей и явно поражаясь тому, как я выражаю благодарность. Я бы сильно разочаровалась, если бы он действительно рассчитывал на просто «спасибо». Стоило ему немного опустить голову, как несколько светлых прядей выбились из уложенной причёски. Я положила кусок шоколада в рот, запуская свободную руку в его волосы и тормоша их. — Тебе не мешало бы подстричься, — подметила я. Стив выпрямился, будто бы с вызовом смотря на меня. — Поможешь? — вопросил он. — Доверишь мне что-то острое после того, как я отшвырнула тебя? — ответила вопросом на вопрос я. — У Нат были ножницы и что-то ещё, — проигнорировал мою самоиронию Роджерс. Находясь в бегах от агентов Гидры, мне приходилось заседать в глубинах, лишённых людей, а потому приходилось стричь волосы самостоятельно. У меня не было сомнений, что я могу справиться и с волосами Стива. — Тогда вперёд, — согласилась я, выходя из комнаты и засовывая в рот ещё один ломтик тающего шоколада. Через несколько минут кэп добыл небольшой набор, в который входили ножницы, расчёска и электрическая машинка. По дороге на кухню он вертел эти предметы в руках, хмуро рассматривая, словно раздумывал, точно ли мне можно их доверить. Я тихо смирилась с тем, что подобное придётся терпеть ещё какое-то время. Наконец, он отдал мне этот набор, сел на стул, который я поставила перед ним. Положив вещи на столешницу, я включила лампы, не желая зажигать свет полностью. Быстро завязав собственные не до конца высохшие волосы, взяла ножницы, наводя их на свет и проверяя, насколько хорошо они заточены. Умело покрутив их в руках, я принялась за работу, старательно обрезая удивительно длинные пряди, которые так умело были убраны назад. — Не хочешь поговорить? — вдруг спросил Стив. — О чём? — нахмурила брови я, отрезая очередную прядь. — Обо всём, что происходит. — Если ты думаешь, что я из тех, кто будет обсуждать новости, погоду и всякое такое, даже не надейся. — Ты понимаешь о чём я, Делорес, — упрямо произнёс Роджерс, стараясь обернуться, но я тут же пресекла его попытку. — Будешь вертеть головой, Стивен Роджерс, и я перережу тебе артерию, — прошипела я, сдувая локон, выбившийся из косы. Следующие несколько минут прошли в молчании, и это молчание мне совершенно не нравилось. Весь день я была рада провести в тишине и одиночестве, но сейчас я этого не хотела, и на то были свои причины. — Я не из тех, кому обязательно нужны задушевные беседы, чтобы быть в норме, — пришлось дополнить свой ответ, дивясь очередному откровению. — Послушай, если ты ходишь за мной, выводишь на разговоры и привлекаешь ко всяким делам, чтобы как-то помочь, мне это не нужно. Мне не нужна поддержка и подачки. Семьдесят лет сама справлялась, и сейчас смогу. — Подачки? — переспросил Стив. Он хмыкнул, но не по-доброму, как это бывало обычно. Скорее, оскорблённо и даже обиженно. Его можно было понять. Для человека с хроническим синдромом спасателя это было омерзительно. — Я никогда и никому не делал подачек. Если ты ставишь себя настолько высоко, что можешь стать исключением, это не так, — начал он. — Я просто пытаюсь помочь, когда вижу, что не всё в порядке, пусть ты утверждаешь обратное. Я продолжала стричь проклятые волосы, стараясь не обращать внимания на все его слова и просто продолжая делать то, о чём попросили. — Я прекрасно понимаю тебя. И отчётливо осознаю, что за твоим дурным характером, грубостями и флегматичностью скрывается внутренняя боль, вызванная прошлым, которое иногда возвращается, — проговорил мужчина, стараясь сидеть смирно. — Можешь не признавать этого, но и не отрицай, потому что я прав. Его речь была довольно эмоциональна, и кэп точно превзошёл самого себя. Но сразу после сказанного он замолчал. Стив тяжело выдохнул, его плечи опустились, а руки нервно ёрзали по коленям. Я же застыла с ножницами и прядью волос, словно его слова могли обездвижить. Каждая фраза вонзалась в сознание подобно игле. Конечно, я не могла отрицать его слова. Он был прав, и мне это не нравилось. Он читал меня, зная всего несколько недель, будто бы я для него — раскрытая книга. Стив называл те вещи, которые я даже сама не хотела себе озвучивать. — Я просто хочу быть хорошим другом. Но если тебе таковой не нужен, хорошо, — уже спокойно и даже немного холодно произнёс капитан. Я закончила со стрижкой, опуская ножницы, и последний раз провела по его волосам, довольная результатом. — Нужен, — выпалила я, сразу же плотно поджимая губы. Этот ответ казался вполне обычным, но мы оба не ожидали его услышать, отчего вновь воцарилось молчание. Я обошла стул Роджерса, садясь на тот, что стоял у стены, и прислоняясь к ней головой. — Мне нужен кто-то. Если я пробуду в одиночестве ещё немного, то этот мир окончательно сведёт меня с ума, — прошептала я, хотя точно знала, что мы одни и никто не услышит моего голоса. Роджерс слегка нахмурился, начиная рассматривать меня. В его глазах снова появился тот блеск, что я частенько замечала. Он уже хотел что-то сказать, но на кухню кто-то вошёл, отвлекая от разговора. Этим кем-то оказался Баки, волосы у него были взлохмачены. На нем были лишь спортивные штаны. Он не думал, что застанет нас в столь поздний час. Тем не менее, молча посмотрел на обоих, проходя дальше и доставая стакан, чтобы налить воды. Я уловила его лёгкую тревогу и напряжённость. Мне даже не пришлось концентрироваться на его эмоциях, чтобы ощутить их. Такова была их сила. — Кошмары? — вдруг спросил Стив я-всегда-всё-понимаю Роджерс. Баки ничего не ответил, но это лишь подтвердило слова кэпа. Я даже не думала о том, что ему может сниться что-то такое, что вызывает страх и напряжение. За своей тихой ненавистью я совершенно забыла, что он прошёл всё то же, что и я. И ему как и мне по сей день приходится бороться с Гидрой в своей голове. Барнс залпом выпил воду, убирая стакан обратно. — Тебе бы тоже не помешало сменить имидж, — оживилась я, привлекая его внимание. — Ну знаешь, сменить стрижку, лишить себя того, что связывает с прошлым и всё такое… Должно стать легче. Своими рекомендациями я прекрасно продемонстрировала, что не только он может понимать меня через личный опыт. — Она права, — согласился Стив, активно кивая и поднимаясь со стула. — Вы серьёзно? — угрюмо спросил Баки, смотря то на меня, то на Роджерса. Не получив достойного ответа, он опустился на стул, а я, наоборот, поднялась на ноги, подходя к добытому Стивом набору и доставая из него машинку, решив взять всё в свои руки и пустить в ход тяжёлую артиллерию. Роджерс же расположился на моём прежнем месте, молча наблюдая за нами. Все мы понимали, что доверие длинных чёрных волос Барнса такой персоне, как я, точно означает, что мы переступаем последнюю ступень наших натянутых отношений и теперь можем считаться товарищами. В течении получаса я активно орудовала машинкой и ножницами. Сначала я состригла тёмные локоны мужчины, которые тут же посыпались на пол, а после подровняла, завершая причёску. Параллельно мы перекидывались короткими фразами. Стив уверял друга, что ему очень идёт короткая стрижка, а тот лишь еле заметно фыркал, ничего не отвечая. Я же заметила, что за время нахождения Барнса на кухне его напряжение немного да спало. Когда очередная моя работа была закончена, Баки немедленно поднялся со стула в сторону ближайшего зеркала. Решив оставить уборку на потом, я пошла вслед за ним, желая увидеть реакцию. Через несколько секунд мы стояли возле большого зеркала, и мужчина внимательно рассматривал себя, запуская пальцы в короткие волосы. Сначала он заметно нахмурился, отчего взгляд стал ещё опаснее и угрюмее, но потом лицо стало немного мягче, а в глазах застыла тоскливая ностальгия. — Прямо как в сороковые, — заметил Стив, присоединяясь к нам. Баки кивнул, выдавив что-то вроде улыбки. Не потому, что ему что-то не нравилось, просто иначе не смог. Закончив изучать себя, он повернулся и посмотрел мне в лицо. — Спасибо, — произнёс наконец он, а в глазах и вправду читалась благодарность. Я ухмыльнулась. Давно меня никто ни за что не благодарил. Я даже не была уверена, как правильно на это реагировать. — Спокойной ночи, — попрощалась с обоими мужчинами я. — Завтра важный день. Тем более с утра пробежка, солдаты. Я направилась в сторону кухни, чтобы сначала убрать мусор, но Роджерс остановил меня. — Мы справимся, — заверил меня он. Я лишь пожала плечами и направилась в сторону спальни. Для меня лишь в радость не убираться на кухне посреди ночи. Тем более, эффект вечернего душа начинал спадать, и меня снова начало клонить в сон. Оказавшись в комнате, я, не раздеваясь, залезла в кровать, упираясь взглядом в потолок. Всё же нахождение в обществе после долгих лет отшельничества из-за боязни кому-то довериться что-то да меняло. Огромный груз, который тяготил все эти годы, стал немного легче. Будто бы короткие и необъяснимые откровения с кэпом, менее язвительные разговоры с Баки, да и вообще какое-то взаимодействие с группой людей помогали мне избавляться от мыслей о «Совершенстве», безвыходности и неспособности избавиться от этого проклятья. У меня получалось понимать и чувствовать людей не применяя силы, и я уже не думала о том, правильно ли сделала, приехав в Нью-Йорк. Шаг к возвращению Делорес МакКена был сделан, что не могло не радовать. Но был и расстраивающий фактор — впереди ещё миллион таких широких шагов. Завершив с очередным самоанализом, я не заметила, как погрузилась в глубокий сон и отключилась от внешнего мира, не замечая ничего вокруг и не улавливая ни единого звука.