Проклятие Бога Ясура

Мази не понадобились. Когда Эйда с Гарри возвращаются, Гермиона не верит своим глазам — лицо и торс друга выглядят так, словно их никто жестоко не бил ногами и руками. Да, следы от синяков и ран остались, но всё же… Она изумлённо открывает рот и озадаченно моргает. Что за магия? — Я тоже в шоке, — обескураженно согласился с ней Гарри, бросая мыльные принадлежности обратно в корзинку. Проводит руками по торсу и с интересом оглядывает своё, уже почти здоровое, тело. — Похоже, про целительные источники Элвуд не врал. Только не знал, где они. Вот это каннибалам подфартило. — Надо Элвуду про источник рассказать, — радостно воскликнул Эйда и тут же скрылся в зарослях, только его и видели. На несколько секунд между друзьями повисает неловкое молчание, прежде чем Гермиона осторожно поднимает взгляд на Гарри, всё ещё опасаясь напрямую пересекаться с ним взглядом. — Так что же, даже твоя рука в порядке и перевязка не требуется? — она мягко взяла Гарри за запястье и оглядела многострадальное плечо: рана затянулась, лишь покрылась коркой, гордо демонстрируя, что наконец пошёл процесс заживления. Гермиона пощупала, изучила торс Гарри до самых брюк и убедилась, что синяки уже не такие жуткие, какими были ранее. Гарри же совсем дышать перестал, глядя на её сдвинутые на переносице брови и ощущая ласковые пальцы на своей коже. — Мне бы такая водичка на рейдах очень пригодилась, — хмыкнул он, проведя рукой по влажным волосам. Хоть он и ощущал расслабленность после помывки и неожиданного лечения, но непривычные прикосновения к себе от подруги заставили его неслабо взбодриться. — Вот, возьми, — пробормотала наконец Гермиона, внезапно тоже смущаясь. Достав из корзинки шлёпанцы и кислотного цвета рубашку, резко протянула руку с вещами в его сторону и отвела взгляд в сторону джунглей. — Мне кажется, я на мгновение увидел Даина и Ваву, — сказал Гарри, цепляя жёлтую рубашку с коротким рукавом, и ярко-зелёными и розовыми разводами, отчего захотелось протереть себе глаза, ибо перед ними замелькали красочные пятна. — Может, хотели что-то сказать? — Может, — выдохнула Гермиона, убедившись, что Гарри и впрямь вполне цел и невредим. Облегчение от этого факта ощутимо накрывает с головой и она во всех красках чувствует, как вымоталась за эти дни. — Правда, понятия не имею, значит ли это, что проклятие снято. — Узнаем, — пожал он плечами, глядя на взволнованную подругу, которая нервно закусывала губы. — И желательно после того, как я почувствую, что желудок от моей спины отлип. Мне ещё полагается забота или я теперь уже не вызываю жалость своим здоровым видом? — Разумеется полагается! — Гермиона спохватилась, взяла корзинку, Гарри за руку и тут же потащила за собой, отчего он едва заметно улыбнулся, растроганный её волнением за него. — Идём, они приготовили еды. Держи пока банан. А после мы должны вернуться христианам в деревню… Гарри глядел на спину Гермионы, только сейчас отметив, что сарафан хоть и был вырвиглазного ярко-фиолетового цвета да ещё с какими-то жуткими гигантскими ромашками по всей его поверхности, но смотрелся на девушке вполне мило: доходил до середины бедра, красиво оголяя её красивые ноги и выгодно демонстрировал хрупкие плечи за счёт тонких бретелек. На женских стопах наконец имелась обувь в виде простеньких сандалий, что существенно облегчило ей передвижение, ибо ноги неслабо были разодраны от всей этой неуёмной беготни босиком. Он отвёл глаза. Нечего таращиться на её покачивающиеся при ходьбе бёдра и эту игриво колыхающуюся на ветру юбочку. И волосы эти пышные, снова кокосом вкусно пахнущие. Только себя дразнить. Как же он раньше не замечал, что подруга настолько хороша собой? Да нет, да замечал же… Может, влечение проявилось вовсе не из-за её миловидной внешности, которую он внезапно разглядел, оказавшись в этой передряге, а из-за неё самой? Из-за того, кем она была: по-настоящему верной, невозможно доброй, удивительно умной, невероятно яростной и просто потрясающей девушкой? Он-то это всегда знал, просто… просто… Она крепко держала его за руку, таща за собой, а Гарри думал о том, что никогда и никого подобного в своей жизни не встречал. Он и раньше это знал в глубине души, но сейчас со всей ясностью осознал, что никогда никого хоть отдалённо на неё похожего больше и не встретит.

***

Гермиона явно перебрала с кавой. Христиане, плюнув, решили остаться жить в бывшей деревне каннибалов, явно оценив и отличный вид на море, где водилось немало крупной рыбы, и неплохие хижины, которые, правда, отремонтировать после пожара всё же стоило. Но чего добру зря пропадать? Что уж говорить про лечебный водопад, который и вовсе показался бы любому самым бесценным сокровищем на этом острове! Теперь им и лекарств больше не понадобится закупать, раз такой подарок Ясур им подогнал. Ведь христиане были уверены — это была воистину божественная награда за их лояльность и помощь чужеземцам в борьбе с каннибалами и проклятием! Даже несмотря на то, что Библию почитали, но к Ясуру всё же с уважением относились. И теперь под звёздным небом они веселились, играли на музыкальных инструментах, громко смеялись и бодро кружили вокруг костра, заражая гостей своим задорным настроением. Элвуд после купания в водопаде чувствовал себя гораздо лучше, и теперь лениво качался в гамаке, неторопливо жуя жареную рыбу на палочке; Эйда радостно подпевал песни и хлопал в ладоши; Гарри же бессильно валялся на тёплом песке, изучая чёрное небо с яркими блестящими звёздами, коих было миллиард, и ощущая себя настолько вымотанным, что даже рукой было тяжело шевельнуть. Гермиона же сидела возле костра и наслаждалась кавой. Вернее будет сказать — заглушала панику в душе весьма расслабляющим напитком, и тот, неохотно и со скрипом, но вроде бы даже начинал работать. По крайней мере, когда она встала, то главной проблемой оказалось удержать равновесие, а вовсе не заглушить ужас перед предстоящим разговором с Гарри, который она сотню, нет, тысячу, раз уже прокрутила в голове. Что ему сказать? Как правильно это сделать? Возможно, теперь, когда неприятности закончились и адреналин утих, то всё остальное стало восприниматься иначе? Ведь при первом же удобном случае они бросили друг на друга отчуждённый взгляд и разбрелись по разным углам, вместо того, чтобы вместе радоваться окончанию катастрофы, что могла бы произойти. Но Гермиона хотела с ним поговорить, очень хотела. А Гарри, несмотря на внешнее к ней дружелюбие, всё же держался от неё в стороне. И эта непривычная сдержанность да непроницаемый взгляд её по-настоящему убивали. Другое дело, что вместо того, чтобы добраться до валяющегося на песке друга, Гермиона оказалась втянута в эти странные танцы, где её закружили, втиснули в свой веселяющийся круг и заставили активно двигаться под музыку. Сначала она упиралась, но после не выдержала и рассмеялась, понимая, что кава всё же немного ударила в голову, а пережитый стресс нужно срочно куда-то выплеснуть. Гермиона чувствовала, что не может унять глупый смех, когда в очередной раз её закружили и она, не удержавшись на подгибающихся ногах, упала прямо в чьи-то объятия. — М-м-м, — промычала она, пытаясь выпрямиться и утыкаясь носом в крепкую грудь. Знакомый аромат тела напротив заставил её широко улыбнуться. — Га-а-арри. — Точно, — подтвердил он, когда она подняла на него слегка мутный взгляд. — Кажется, кавы на сегодня хватит? — Хм, — Гермиона погладила его по груди, а после уставилась на его одежду. — Сложно сказать. Всё-таки твоя рубашка и в нормальном состоянии вызывает галлюцинации. Гарри слабо улыбнулся и хотел было что-то ответить, но Гермиона прижалась к нему всем телом и крепко обвила торс руками, заставив его замолчать. А потом потёрлась щекой о плечо, с трудом удержавшись, чтобы заодно не лизнуть его шею. — Ты живой. И даже более-менее здоровый, — пробормотала она, прикрыв глаза и наслаждаясь этим бесхитростным фактом. — Будь всегда таким… ладно? И посмотри там, много у меня волос седых появилось? — Гермиона, — вздохнул Гарри, прикрыв глаза, — я, вероятно, должен извиниться, что поступил так, не обсудил и вообще… Но всё же я сделал так, как посчитал правильным. Поэтому… — Да, — тут же оборвала она друга сердито, вдруг резко отстранилась и довольно ощутимо хлопнула ладонью по здоровому плечу. Нахмурилась. — Понимаю, к чему ты ведёшь. Но это же ты. А ты у нас, разумеется, не мог иначе! А я ведь грозилась, что не прощу. Знаешь, Гарри… С тобой всегда так. Гарри отстранённо улыбнулся, развёл руками, чувствуя, как сердце обречённо куда-то в пятки ухнуло. Что ж. Что ж. С ним всегда так. Это верно. — Есть такое. Но вообще не знаю, чего я ожидал. Всё же я не Рон, который… которого ты… — он с силой прикусил язык и скривил лицо, тут же пожалев о сказанном. — Которого что? — прищурилась с подозрением Гермиона. — Которого я обычно контролировала? Держала под каблуком? Ха. Ха-ха… Гарри не ответил, только недобро сверкнул глазами и скрестил руки на груди. Его вызывающий вид был более чем красноречив, и Гермиона тут же ощутила, как волна гнева знакомо поднимается из глубин её души, подавив зарождающееся чувство вины. — Впрочем, волноваться мне в этом случае явно не о чем. Мы скоро вернёмся в Англию и я наконец буду избавлен от необходимости каждый раз оправдываться перед тобой за любые свои действия, — он выдавил из себя донельзя едкий оскал. — Никаких обязанностей. — Говоришь так, будто когда-либо чего-либо со мной… серьёзного хотел, — Гермиона с вызовом прищурилась, хоть и при этом ощущала страшную неуверенность. — Целуешь, потом извиняешься… — Да ты только погляди. Вечно ведёшь себя так, будто знаешь обо всём лучше всех. Даже что другие люди думают и чувствуют, — съязвил Гарри, уже не в силах остановиться и опасно сверкая в темноте глазами. — А ты — поступаешь так, как будто знаешь лучше всех, как нужно поступать и при этом никогда не считаешься с мнением окружающих в важных вопросах, — прошипела она, не оставшись в долгу и прожигая друга не менее яростным взглядом. — Ох, какая жалость! Видимо, я должен всегда перекидывать на тебя ответственность, плакаться и жаловаться на всё подряд! Как Рон. Небось, останься он тогда в палатке вместо меня или если бы с ним свалила, так он бы тебя точно разжалобил своим нытьём и вы бы там быстро спелись. А так ждать аж конца войны пришлось и моё присутствие терпеть, бедолаги! — понесло Гарри. — Я не понимаю, почему ты вдруг вспомнил о тех временах и… — недоумённо протянула Гермиона, медленно моргая и слегка пошатнувшись. — Но если об этом и вспоминать, то разве у тебя самого не было шанса… шанса? — Что? — мрачно хмыкнул Гарри, закатив глаза к небу и оказавшись захвачен врасплох её прямым вопросом. — Это когда ты сутками по нему рыдала? Отказывалась со мной разговаривать? Сторонилась? Тут же отскочила, едва мы танцевать закончили? Действительно. О каком шансе ты говоришь? Гермиона онемела и оба надолго замолчали. Огромными глазами она взирала на Гарри, который сверлил её своим взглядом в ответ, не моргая и с силой сжимал челюсти, пока наконец не решил прервать между ними возникшую тишину, которая нарушалась лишь гоготом и музыкой поблизости: — Пожалуй, я пойду. Ещё раз раны промою, — бросил он холодно, отводя взгляд от её раскрасневшегося из-за танцев и гнева лица, разворачиваясь и стремительно направляясь к водопаду. Гермиона шокировано и весьма растерянно провожала его напряжённую спину. Что на неё нашло? Она же вовсе не собиралась ничего из этого говорить! Даже не близко! Это ведь вообще не в её стиле подобную чушь нести. Они что, дети, чтобы так бешено эмоциям поддаваться и такими обидными словами швыряться? И Мерлин — их проблемы явно оказались ещё хуже, чем она считала, учитывая ещё и запутанную ситуацию в палатке! Всё только усугубилось! Это что же, получается проклятие не снято? — Пошло оно… — процедила Гермиона, яростно пнув песок и едва не упав, а после панически бросилась за другом, который уже скрылся из виду. Да чёрта с два она Гарри какому-то грёбаному проклятию уступит!

***

Гарри стоял под водопадом, бессмысленно уставившись перед собой. Шум воды действовал успокаивающе, но в душе царила странная пустота, будто его внутренности выпотрошили, как одну из тех рыбёшек, что были сегодня на празднике. Он даже не думал, что слова Гермионы могут его так задеть. Пусть ничего толком и не сказав, он всё же по её реакции многое понял. Джинни так-то его тоже в своё время кинула под похожим предлогом — говорила постоянно, что жить так она больше не может, что Гарри ходячая неприятность и постоянно находится в эпицентре любого апокалипсиса, что весьма и весьма выматывающе. И вот теперь ещё Гермиона ему сообщает, как ей с ним тяжело. И пусть у них и не было никаких отношений, кроме дружеских, но её поведение задело его гораздо сильнее, ибо ей он доверял сильнее, чем себе самому, да и знала она его лучше, чем кто-либо в этом мире. Так как её словам не верить? Но он навязываться вовсе не собирался. Не такой он человек, чтобы намеренно своим присутствием жизнь кому-то портить. Пусть и прорвались у него некоторые яркие желания пару раз во время этого активного турне по острову, но это ни к чему не обязывало — всё же они много лет были друзьями, могут и дальше ими оставаться. Так что не обязывало. Нет. К тому же, подобным оправданием было весьма удобно и дальше на проклятие все их проблемы сваливать. Даже если очень хотелось бы совсем другого. И пусть она даже его недавно робко поцеловала. Но нет, не стоит им… Рядом внезапно раздался всплеск и Гарри вздрогнул, резко обернулся. — Это я, — сердито говорит Гермиона, и Гарри моргает от неожиданности — она была лишь в нижнем белье, из-за чего ему пришлось тактично отвернуться. — Я не одет. Совсем, — ровным голосом произносит он, стоя по пояс в реке, а после повисает тишина, которую нарушает лишь шум падающей воды. Гермиона изучает напряжённую спину Гарри, где заживают синяки и с силой кусает губы. Несколько секунд они стоят в молчании, но после не выдерживает, резко втягивает носом воздух и обнимает друга, уткнувшись лбом в крепкую спину. — Гермиона, — бормочет он, замерев, словно каменное изваяние. — Ни слова, — отрезает она дрожащим голосом, обнимая его ещё крепче. — Я не хочу ругаться, а это происходит, как только мы пытаемся начать диалог. Знай, что всё, что я раньше сказала — полная чушь. Чушь! Проклятие постоянно извращает мои слова и настоящие мысли, играет на моих эмоциях! Я в каком-то непривычном раздрае, совсем не узнаю себя. Поэтому всё порчу своими же руками. И я действительно не догадывалась, что ты… что у тебя ко мне были какие-то чувства. Тогда, во времена войны. Ты никогда их не показывал, а мне казалось, что я принимаю желаемое за действительное. И даже сейчас я не уверена, что… Но если я ошибаюсь и мы, в глубине души, хотим не одного и того же, то просто скажи что-нибудь. Или можешь просто отстраниться и я пойму. И всё равно всё будет в порядке, правда. Гарри же молчит, старается не шевелиться, чувствуя, как мягкая грудь Гермионы прижимается к его спине. Это очень, очень близко… Её губы касаются его спины, а слегка дрожащие пальцы непроизвольно принимаются поглаживать мышцы его живота. Туда-сюда, туда-сюда… Гарри стоит, задержав дыхание и ощущая, что сердце куда-то в ноги ухает. Заметив, что Гермиона вдруг замирает, а после принимается тихо всхлипывать, резко оборачивается и ловит её взгляд в полумраке, что освещается лишь луной. Она выглядит такой несчастной. Всклокоченной, с ярким румянцем на щеках. Но всё же Гермиона ещё никогда не выглядела такой маленькой и уязвимой, подумалось ему. И кипящая в груди злость и обида тут же улетучиваются, словно растворяясь в целебной воде. Гарри осторожно изучает её поникший вид. Она же, судорожно вздохнув, обхватывает ладонями его лицо, притягивает к себе и замирает, когда встречается с предупреждающим взглядом зелёных глаз, что настороженно взирают на неё в ответ. Но всё же Гарри не отстраняется и уже через мгновение мягкие губы девушки решительно прижимаются к притягательным и тёплым мужским губам, из которых она ловит резкий выдох. Удовольствие от этого прикосновения накрывает обоих в ту же секунду. Женские нежные пальцы непроизвольно принимаются поглаживать его шею, а тело инстинктивно прижимается к твёрдому мужскому торсу. Она тут же вспоминает, что Гарри совсем без одежды, и этот факт лишь подкидывает дров в печь, которая успела мгновенно разжечься в низу живота. Гарри обхватывает подругу за талию, то ли пытаясь притянуть к себе ближе, то ли стараясь оттолкнуть. Её волосы пахнут кокосом, а сама она на вкус словно экзотический фрукт, и Гарри думает, что он, похоже, и сам от кавы разум потерял. А когда она отрывается от его губ, то всё же сдавленно бормочет: — Ты… под кавой, Гермиона, и наутро будешь жалеть как о своих словах, так и действиях. — Такое дело, Гарри… — серьёзно отвечает она, глядя ему в глаза, — кажется, этот водопад и алкоголь отлично вымывает. Всё-таки, яд, как-никак, а водичка лечебная, — и лёгкая насмешливая улыбка появляется на её лице. — А жалею я только о тех словах, что сказала ранее. И что не поняла, что ты чувствуешь. Что думала, что знаю лучше. Ты был прав. Прости... Честно говоря, мне дурно от самой же себя, но я действительно пытаюсь бороться… с тем, что остров подло нашёптывает. Он захватывает ртом воздух, не веря до конца, но Гермиона снова притягивает его голову к себе, горячо целуя. — А в действительности хочу я именно этого, — говорит она ему прямо в губы и мягко проведя ладонями по его плечам. — Тебя. Плевать мне на проклятие, трезвый рассудок, каву, эти идиотские страхи и прочее-прочее… Ничего из этого не стоит того, чтобы остаться без тебя. Даже странно… странно, но сейчас я наконец смогла сказать то, что действительно хотела. Можно сказать, впервые. Ох, даже дышать легче вдруг стало. Гарри, с трудом оторвав взгляд от её губ, поднимает взгляд и она видит всё ещё застывшее напряжение в глубине его изумрудных глаз. — А ты… — сдавленно вдруг говорит Гермиона, сделав огромные глаза, — сомневаешься. Ох, — стонет она, тут же закрыв лицо руками. — Я действительно обидела тебя. Задела твои чувства теми бредовыми обвинениями. — Нет, — резко отвечает Гарри, схватив её за плечи. — Нет. Дело не в этом. Я и сам поступил не лучше. Наговорил чёрт-те что… Но сейчас я имел в виду, что завтра ты протрезвеешь и пожалеешь о своём решении. И, вероятно, собственноручно отправишь меня в гости к Ясуру, — с трудом произносит он, словно слова поперёк горла застревают. Они настороженно смотрят друг на друга. Очередной барьер на их пути? — Так… не стоит рисковать? — спрашивает она напряжённо. — Ты это хочешь сказать? Просто знай, что твой ответ сейчас — единственное, что меня останавливает. Они оба молчат, продолжая смотреть друг на друга. А спустя несколько тягостных секунд уже решительно, словно назло всему, целуют губы напротив, с силой вцепившись друг в друга. Ладони Гермионы гладят мужской торс, руки, бёдра, а Гарри с силой сжимает её талию, целует нежную влажную от воды кожу шеи, ключиц, лица, отчего она буквально тает в крепких руках. Пальцы Гарри ласкают её тело, касаются самых чувствительных мест, заставляя её тихо стонать и вцепляться ноготками в его кожу. Тяжёлое дыхание Гарри и его твёрдый член, что прижимается к её ногам, страшно возбуждают, отчего она облизывает губы, чувствуя, что в голове уже вовсю царит блаженный туман. И тогда её руки прочерчивают путь от его живота вдоль дорожки, спускаясь всё ниже и ниже… Гарри тихо стонет, едва маленькие женские пальчики скрываются под водой и ласково касаются его возбуждённого органа, а после принимаются поглаживать вдоль гладкой поверхности и чуть сжимать, принося острое наслаждение. — Герм, — бормочет он, и она мягко улыбается, заметив, что он наконец потерял всю свою сдержанность и то, как сильно потемнели его глаза. Ей не хочется думать о том, правильно ли она поступает, поэтому усиленно отгоняет любые мысли прочь. К счастью, это оказывается проще, чем она думает — рот Гарри прижимается к её чувствительной шее, которую он принимается облизывать, покусывать, а пальцы накрывают её затвердевшие соски сквозь мокрое от воды бельё. Она ощущает себя всё ещё захмелевшей, хотя вся кава то ли просто выветрилась, то ли действительно растворилась в этом магическом водопаде. Гарри стаскивает с неё бюстгальтер, швыряет его куда-то на камни, а после принимается покрывать поцелуями её грудь, касаться губами напряжённых сосков, заставляя Гермиону переместить руки и с громким стоном вцепиться в его волосы. — Тише, — с усмешкой тихо говорит он, — а то крокодилы набегут раньше, чем ты планируешь. — Ты не волнуйся, я тебя спасу, у меня там арбалет неподалёку лежит, — со слабой улыбкой бормочет она, куснув Гарри за ухо. — Не отвлекайся. Гарри на мгновение закатывает глаза из-за её командного тона, но после жадно впивается в губы подруги, которая отвечает ему с не меньшим пылом. Он стаскивает с подруги бельё, также швыряя его в сторону камней, подхватывает за бёдра и прижимает её спиной к камням. Рядом громко шумит водопад, но никто его не слышит, ибо в ушах у обоих бешено стучит пульс. Гермиона чувствует на своей спине ладонь Гарри, что обегает её от жёстких камней и её накрывает волной нежности от этого простого жеста. Смотрит ему в глаза, в которых плещется острая жажда. Она даже не думала, что он может так сильно её возжелать. — Ты ведь понятия не имеешь как чертовски давно я тебя хочу, — бормочет она едва слышно со слезами на глазах и покрывая изумлённое лицо Гарри быстрыми поцелуями. — И что кава совсем ни при чём… Возможности ответить и назадавать наводящих вопросов, правда, ему не даёт, снова захватив его губы в плен, и принимаясь ласкать язык Гарри своим, из-за чего теперь у него непроизвольно вырывается стон. Она крепко обхватывает ногами его бёдра, чувствует, как донельзя напряжённый член друга трётся о её влажные складки между ног. — Боже, боже, — рвано шепчет она, задыхаясь от желания и прижимаясь к нему всё ближе и ближе. Гарри, который был больше не в силах сдерживаться, вскоре хватает её под бёдра и она ощущает, как его горячий член проникает в неё, заполняя нутро, отчего Гермиона даже своё имя забывает. На краю сознания думает лишь, что никогда ничего похожего раньше не чувствовала и пытается со своими эмоциями справиться, когда член Гарри полностью оказывается в ней. Но она знала, догадывалась… Гарри и сам замирает, закрыв глаза и привыкая к новым ощущениям, что вызвала их близость. Не думал он, что это произойдёт, фантазировал может порой, но чтобы и в самом деле случилось… Он поднимает тяжёлые веки, встречается с горящими взглядом карих глаз напротив и думает, что наверное он и сам также выглядит, и также на Гермиону смотрит, как и она на него. И это кажется ему и в самом деле чем-то особенным, чем-то, чего он раньше никогда не ощущал, но он ведь и не хотел так никого и никогда, как свою давнюю подругу на данный момент. Лишь только сейчас начал яснее свои чувства осознавать. А потом начинает двигаться и оба вконец теряют связь с реальностью, отдавшись ощущениям и эмоциям. Гарри то ускорялся, то замедлялся, дразня, то входил в неё полностью, до упора, заставляя Гермиону зубами в его плечи и шею впиваться. — Гарри, хватит меня мучить, — бормочет она с трудом, когда он снова замедлился и усмехнулся ей в шею. Но долго не дразнит и вскоре несколькими резкими толчками доводит её до блаженства, который сопровождается вскриком и даже тихим всхлипом. Гарри вскоре догоняет её, с силой сжав нежные бёдра, с хриплым стоном бурно изливается в горячую глубину податливого тела. Хоть Гарри её и сам придерживал, но ноги Гермионы вскоре опускаются вниз, не в силах больше находиться на весу, и уже стоя в воде, она чувствует, как сильно они дрожат и беспомощно подгибаются. Перед глазами всё ещё искрят фейерверки и она отчаянно цепляется за плечи Гарри, а после с силой его обнимает, прикрыв веки. Он же стоит, уперевшись ладонью о скалу за её спиной и пытается восстановить судорожное дыхание. Она почти чувствует себя виноватой — всё-таки Гарри всё это время держал её на руках, а сам-то едва в себя пришёл после ранений, так что наверняка не всё у него на теле зажило, но он открывает глаза и улыбается ей чуть устало уголком губ. — Где моё бельё, Гарри? — шёпотом спрашивает лишь она через несколько минут, подняв брови, а он недоумённо моргает, с трудом поняв вопрос и не в силах дать внятный ответ.

***

— Подглядывать нехорошо, — раздаётся за спиной знакомый голос и Вава вскакивает, смутившись. — Подкрадываться тоже, — сердится она, глядя на задумчивого Даина. — Что тебе здесь понадобилось? Он смотрит на неё своим тяжёлым взглядом чёрных глаз и молчит. Гнев отпускает его из своей тюрьмы после смерти нарушителей и перед взором проясняется, а в душе теперь царит лишь стыд и вина. — Молчаливых собеседников у меня и без тебя полно, — говорит ему Вава, вставая и бросая последний взгляд на водопад, а после направляясь к пещере, в которой обычно проводила своё время. Даин идёт следом и не может ни слова сказать, смотрит лишь неотрывно на свою возлюбленную, что идёт впереди. Какое-то время он следует за ней под пение птиц и шорох листьев, и Вава в итоге не выдерживает, оборачивается, прожигает взглядом. — Прости, — говорит он лишь и она проглатывает давно заготовленную речь. Даин ведь никогда ранее не извинялся, даже перед ней. Обычно после ссоры он быстро остывал, вился вокруг неё молча, круги наворачивал, и Вава вскоре подходила и клала ему голову на плечо, что всегда ознаменовало перемирие. Но в их последнем споре ни один не решился пойти на мировую, а если и были попытки, то всё снова заканчивалось конфликтом. — За что ты извиняешься? — лишь спрашивает она, остановившись. Даин недовольно хмурится. Неужели просто попросить прощения недостаточно? — Попытайся, — говорит она, верно поняв его взгляд и упирая руки в бока. Даин вздыхает. Ему уже давно становится невыносимым отсутствие Вавы рядом, которая всегда его поддерживала и с особой чуткостью понимала без лишних слов. Наверное, он и сам так влюбился в неё когда-то, стоило ему только на неё впервые взглянуть как на девушку, а не товарища по детским играм, а она ответила ему таким же взглядом, сразу всё поняв. Ведь испытывала к нему те же чувства. — Мне плохо без тебя, Вава, — смущённо говорит он, отведя взгляд в сторону. — Мне тебя не хватает. Всё это время не хватало на самом деле. Мы должны были помириться. Давно должны были, та девчушка была права. — Но вместо этого ты принялся устраивать кровавую месть, — согласилась она сердито. — Не слушал меня совсем. Наверняка же можно было бы иначе всё решить! Даин стоит, всё также не глядя на неё и она смягчается. — Но и я должна была тебя послушать. Прислушаться к твоей боли получше, найти нужные слова, а не осуждать за гнев. Конечно, меня тоже глубоко задела та история с женитьбой сына шамана, я ведь будто снова пережила то, что с нами тогда случилось… Она замолчала, подошла к Даину, взяла его за руку, отчего он наконец поднял взгляд. — Но проклинать всех жителей острова не выход, Даин, — вздыхает она. — Но… но ещё из-за нашей ссоры и я… кажется, и я тоже сделала только хуже. И поэтому проклятие не сразу исчезло после того, как наши гости с каннибалами разобрались. Даин вопросительно поднимает бровь, ожидая продолжения. — Если ты заставил многих испытывать гнев и жажду крови, то я… Я… — Что, Вава? — Я ведь всегда тебя любила, — говорит она и слёзы появляются на её тёмных глазах. — И люблю. Но было так больно, что ты от меня отвернулся и слушать не хотел! Я думала, мы всегда будем вместе. И вместе решать любые проблемы. Это заставило меня испытать сильное разочарование и… жители острова, а особенно девушки, совсем перестали верить в любовь. Из-за меня перестали, а я и не поняла сразу. А они не хотели больше отношений, разные причины избежать их искали. Так что я тоже сильно виновата. И я не знала об этом. Те ребята, что помогли нам от Ороры избавиться, мне сейчас глаза на это раскрыли… И заставили вспомнить о нас. О том, какими мы сами были. Даже несмотря на влияние острова сумели это сделать, как мы тогда противостояли всему и всем. Уверена, они тоже любят друг друга по-настоящему, хоть и не признают этого. И в этом во многом виновата именно я. Мне так стыдно. Даин тяжело выдохнул. — Кажется, мы как следует наделали делов, несмотря на то, какая ответственность на нас лежала. И я не знаю, сможешь ли ты меня простить за мою глухоту к тебе. Могу лишь пообещать, что больше такой ошибки не совершу. Не хочу быть без тебя… Ведь тоже тебя люблю и всегда буду. Несмотря на любые споры. Ты простишь меня? Вава смотрит на него внимательно, а после подходит, кладёт голову ему на плечо и закрывает глаза. Ей ведь тоже так сильно его не хватало.

***

Едва дойдя до хижины и желанной постели, Гарри и Гермиона тут же отключаются, оказавшись вконец обессилевшими. Гарри всё же успевает притянуть к себе подругу и зарыться носом в её ароматные волосы, а Гермиона закинуть на мужские бёдра свою ногу и прижаться к нему всем телом. А утром, когда Гарри просыпается, то какое-то время просто лежит, вспоминая, что именно вчера произошло. Хрупкое женское тело под боком напоминает ему об охватившем их обоих желании, о том, как он целовал свою милую подругу, которая ласкала его в ответ так пылко и отчаянно, что он и не подозревал, что она способна так чувствам отдаться… Вот тебе и «мисс Недотрога», как её частенько Рон называл. Всегда такая сдержанная, в этой своей такой строгой одежде работника министерства да со старательно собранными волосами, Гермиона. Гермиона, его подруга. Лучшая подруга. Гарри задумчиво улыбнулся. И тут же виновато поморщился, вспомнив, что наговорил ей вчера. Он безусловно всё ещё слегка опасался, что она вдруг в себя придёт, едва вспомнит вчерашнее, да страшно пожалеет о случившемся. — Я знаю, что ты не спишь, — вдруг говорит она сонно, мягко проведя ладонью по мышцам его груди и не открывая глаз. — Да, я хотела этого. Нет, не жалею и никаким Ясурам и крокодилам тебя не отдам. Вообще никому не отдам. Да, я говорю правду. Ещё вопросы? — Уже нет, — бурчит он, удивлённо поднимая брови. Она открывает веки и видит, что в глубине его глаз больше не царит холод, а скачут привычные задорные смешинки. Медленно выдыхает. — Не то, чтобы я ни о чём не переживаю касательно нас, — бормочет она, потираясь щекой о его плечо и чувствуя, как сладко сердце ёкает от этой близости. — Но сегодня все мои страхи куда-то… пропали. Хм? Она вдруг резко садится, хмурится. — То есть, они, наверняка есть где-то в глубине души, но, как ни странно, они меня не особо волнуют. Теперь я даже не понимаю, что на меня нашло и почему я вообще чего-то боялась. Глупости какие, — ворчит она недовольно, активно раздумывая и теребя свои спутанные ото сна волосы. — Может, проклятие наконец снято и в голове прояснилось? Мерлин, пусть это будет так! Всё же сложно жить, когда тошнит от самой же себя. Я даже не понимаю, как ты меня вчера не утопил из жалости. — Некоторые твои слова всё же были вполне справедливы, — развеселился он, скользя взглядом по её напряжённой спине и густой пушистой копне волос, что достигала лопаток. — Так ты думаешь, что проклятие мы всё же сняли? С другой стороны, в пророчестве касательно жертвоприношений мы всё же участие приняли, так может и со всеми остальными… аспектами наконец покончено. — Может, — отвечает она, напряжённо потирая виски. — Возможно, Вава с Даином наконец помирились, раз… всё прошло. По крайней мере, это всего лишь была моя версия происходящего и я могу ошибаться. Гарри пожимает плечами, всё ещё сверля взглядом Гермиону. Она чувствует его взгляд, оборачивается, задумчиво покусывает губы. — Так значит… всё нормально? — спрашивает всё же Гарри, садясь и укладывая локти на колени. — О-о-о… — протягивает она, чуть застенчиво глядя на взъерошенного после сна друга и судорожно сцепляя пальцы рук. — Я принимала нужные зелья в этом месяце, если ты об этом. Гарри прокашливается, обескураженно потирает вспыхнувшее лицо ладонью и с трудом удерживает нервный смешок. Он даже не подумал об этом, вот он балбес! — Это… предусмотрительно. Но я скорее спрашиваю о том, всё ли хорошо… между нами? — Думаю, да, — как-то рассеянно улыбается она, вставая и Гарри хмурится, чувствуя, будто что-то не так, но Гермиона быстро надевает сандалии и бросает ему: — Сбегаю умыться, — после чего мгновенно исчезает на улице, пока он вспоминает о том, как она пылко его целовала и шептала, как бесконечно он ей дорог. Правда же?