Все круги Ада

Губернатор устало опустился на стул и закрыл лицо руками. Ада составила перед ним подробный план избавления колонии от рабства, три часа к ряду обозначая все экономические выгоды с рисунками, схемами и примерами из будущего. Её начинание толкнуло бы Эспаньолу на путь небывалого прогресса, но сначала обещало борьбу с недовольными и огромные траты… С избалованной Барышней, требующей каждую неделю по новому платью было бы проще. Знал, на что шёл. Знал, что будет трудно. Но, видит Бог, понятия не имел, на что способна его жёнушка, ограниченная в своей деятельности одной только колонией! За губернаторство она схватилась наравне с супругом. Прошло всего два месяца со свадьбы, как она начала проводить всё больше времени подле него в кабинете. Несколько недель она только изучала жизнь колонии с точки зрения правления, и Диего даже позволил себе надежду, что этим все закончится, но мало-помалу она начала корректировать документы, указывая, где отчёты были составлены с намеренным искажением истины. Постепенно всё пришло к соправительству. Губернатор справедливо решил, что проще контролировать неуёмную супругу, позволяя открыто выражать свои мысли, и учиться приходить к компромиссу, чем запрещать и сталкиваться с её подпольной деятельностью. Недаром самый неугомонный бунтовщик был её названным первенцем. Только по вопросу школ они договаривались почти месяц. Траты на образование для детей предстояли воистину колоссальные. Пусть аргументы Ада приводила верные, и обученные ремеслу выпускники школ для Эспаньолы были намного полезнее, чем попрошайки, нищие и, что греха таить, будущие пираты, воры и прочие преступники. Пусть он сам поддерживал её предложение, но только-только вылезшая из разорения колония не была способна позволить себе подобные расходы. Школы-приюты требовали слишком много вложений, чтобы и пригреть, и накормить, и обучить ремеслу всех детей. Разумеется обыкновенные дома содержания сирот при монастырях существовали, но ни о каком образовании и речи не шло. Больше половины выжило — уже показатель успеха. Предложение дражайшей супруги могло в будущем действительно помочь колонии расцвести, затмив все другие, и даже стать примером для Старого света. Но до этого будущего Эспаньола вновь окажется на грани разорения. Диего долго упирался, прежде чем наконец признался, что идея ему нравится, но не по средствам. Не слишком приятное откровение, стыдящее любого мужчину и мужа, Ада восприняла настолько неестественно спокойно, насколько это было возможно: — Так только в этом причина отказа?! — фыркнула она с таким пренебрежением, словно для неё подобное препятствие было пустяком. Впрочем, так и оказалось. Однажды утром она исчезла, оставив на подушке записку «ушла зарабатывать деньги». От губернатора в тот день старался держаться подальше даже верный Хуан. Только Кроко не боялся требовать еду в любое время дня и ночи при любом уровне гнева губернатора. Большего ужаса и ярости Диего ещё никогда не испытывал, но отныне зарёкся ставить перед женой хоть какие-то препятствия. Дурная наклонность упрямо и самостоятельно прошибать все преграды на пути к цели оказалась у них общей. Но что теперь делать, когда она пропала? Писать другу и начать поиски неугомонной бывшей разведчицы? Когда жар ярости и лёд ужаса его отпускали, он позволял себе усмехнуться и признать, что на месте неудержимой демоницы поступил бы точно также. Вижу цель — не вижу препятствий. Она объявилась на пороге губернаторской резиденции утром следующего дня, исчезнув на сутки. Уставшая, осунувшаяся, но довольная. Не просто довольная, а сияющая, словно звезда. Разумеется, в мужской одежде. Платья она так ненавидела, что требовалась по-настоящему веская причина, по которой она позволяла себя обрядить в «пыточное устройство». Даже если в нём отсутствовал корсет. — Доброго дня, дорогой супруг. Проблема решена, — объявила она настолько беззаботным голосом, что ещё до последовавшей реакции адмирала все слуги в панике побежали прятаться. Остались только она и встретивший её разгневанный муж. Выскочивший её встречать питомец радостно запищал, но был перехвачен Хуаном. Вопль возмущения заткнула заброшенная в зубастую пасть еда. — Дорогая. Моя. Супруга, — процедил Диего, мысленно добавляя о своей готовности стать вдовцом. — О, я вижу, мне тут не рады! — протянула Ада, ничуть не испугавшись. Напротив, они будто вновь оказались по разные стороны баррикад, когда с хитрым прищуром и наглой улыбкой разведчица доводила его до белого каления. Даже диалог их сопровождался наступлением адмирала и её тактическим отступлением. — Ты пропала на сутки! — он сделал к ней шаг, но смутьянка успела отойти в сторону, сбрасывая с плеч мешающийся мундир. — Я оставила записку, — пожала она плечами, поглядывая по сторонам. — И этого по-твоему достаточно?! — если в здании и остался кто-то, то от рыка Диего разбежались даже самые последние храбрецы. — Победителей не судят! Теперь можно будет начать строительство школ… — Тебя я буду судить по всей строгости! «Наглая. Невозможная. Упрямая. Дурная…» — пытался он подобрать то самое слово, которое в полной мере бы описало его неуёмную супругу. Осознание, что вернулась она живой и здоровой, грело сердце, но ярость кипела куда горячее. Где-то глубоко в душе он знал, что готов простить ей всё на свете, стоит ей только попросить. Более того, адмирал гордился способностью Ады добиваться желаемого. Жаль, что поверх навалились не самые светлые чувства, застилающие его глаза пеленой бешенства. — Моя маленькая демоница, — прошипел он, — я люблю тебя больше всего на этом свете, но сегодня ты не избежишь… — Сначала поймай меня! — фыркнула Ада и шустро бросилась наутёк, мастерски маневрируя среди коридоров. Всё вновь превратилось в пьесу абсурда, когда она сначала просто бегала по губернаторскому дому, прячась от гнева супруга, а потом ещё и с хохотом. Почему он не остановился и не осадил её? Почему не повёл себя чуть более серьёзно, просто задавив молчаливым неодобрением? Диего сам не мог объяснить себе, отчего бешеным быком на корриде несётся за благоверной и никак не может остановиться. Гнев очень быстро сменился азартом. Цель «поймать и наказать» приняла совсем иной оттенок. Ада и не пыталась отбежать достаточно далеко или спрятаться так, чтобы он не нашёл. Она могла, он не сомневался, исчезнуть и скрываться буквально у него за спиной, если бы захотела. Но хитрая жена лишь выжидала, когда его ярость иссякнет. — По всей Эспаньоле будут построены школы-приюты! — слышал он её голос, звенящий в каменных коридорах губернаторского дома, кажущегося бесконечным. — А если бы ты погибла? — не выдержал он. — Кто не рискует, тот не выигрывает! — прилетел ответ в одном из поворотов. — Ты моя жена! Ты должна меня слушаться… хотя бы иногда! От этих прописных истин самому хотелось смеяться, но как не высказать их этой неугомонной заразе?! — Кротость — украшение женщины. — В таком случае, я согласна считаться уродиной! — крикнула она в ответ, загнанная в один из самых больших залов, в которых принято организовывать балы. Помещение не имело дополнительных входов и выходов. Круглый зал просматривался со всех сторон. Пустой и открытый, словно водная гладь в штиль, он должен был стать финалом их погони, но жена подняла подаренную на помолвку саблю, вызывая сатанинскую усмешку мужа. — Ты же не думал, что я так быстро сдамся, мой грозный адмирал? — хмыкнула она под ответный лязг обнажающейся сабли. Казалось, теперь конфликт достиг точки невозврата и по завершению дуэли зал покинет вдова или вдовец. Но Диего вкладывал душу в её обучение фехтованию на Калипсо и после возвращения в колонию. Он сам создал себе равного противника, победить которого если и возможно, то крайне сложно. Ада слишком хорошо знала своего учителя, любовника и супруга. Они потеряли счёт времени, погрузившись в свой особый танец под музыку звона клинков. Выпады и позиции сменяли друг друга, на этот раз благоверная ставила ноги так, как он научил, и из защиты яро переходила в наступление. У входа в зал столпился весь рабочий люд резиденции, когда уставшие противники продолжали стоять на ногах только силой собственного упрямства. Тяжёлое дыхание обоих прорезало тишину. Бой на измор выходил уже не таким занимательным, да и злость успела испариться, полностью подчиняясь дисциплине боя. — Сдавайся! — усталые бойцы разошлись к противоположным стенам зала. — Сам сдавайся! — Я сдамся, если ты сдашься! — Ишь какой хитренький! — Ада… — Мне очень жаль, что ты за меня беспокоился, — нехотя, но искренне проговорила она, — но я знала, что ты не одобришь, а отчитываться перед кем-либо за своё поведение я прекратила в свои двадцать три… в настоящие двадцать три! — Я твой муж, а не случайный знакомый! О таких вещах принято совместно договариваться, а не отчитываться! Что мне делать, если однажды ты не вернёшься живой?! Последние слова заставили её не только отойти в сторону, тем самым заканчивая дуэль, но и виновато поджать губы. Сабля, по красоте равная ювелирному украшению, упала на изящный пол, с досадой отброшенная строптивой женщиной. Сама Ада устало села прямо на пол, упершись спиной о стену. Её всклокоченный вид особенно волнующе смотрелся на контрасте с фресками, покрывающими стены бального зала. Под звук чеканного шага адмирала на пол полетела вторая сабля. — Сдаюсь… — Прости… Вечные противники, любовники и супруги устало сидели, прижавшись друг к другу. Пока за дверями мышами шуршали слуги и Хуан, Ада во всех подробностях рассказывала, как при помощи Воробьёва и его подлодки добралась до тех аристократов, кто мог спонсировать строительство школ почти без вреда для своих капиталов, лишь бы собранный на них компромат не попал не в те руки. Пять лет шпионской работы. Ада с Игорем собирали всё полезное на всех, не зная, что пригодится, а что нет, и после завершения основной миссии информация всё ещё оставалась величайшей силой. — У наших школ будет столько спонсоров, что это станет новой модой в Старом и Новом свете! — улыбнулась разведчица. — Ада, — Диего без сопротивления повернул её к себе и обхватил лицо ладонями, — не пугай меня так больше! Я поддержу все твои начинания… если они будут разумными, но никогда так не сбегай! — А мне понравилась наша дуэль… — попыталась она отшутиться, но добавила уже серьёзно. — Больше не буду, слово офицера… разве что ради твоего спасения. — Даже ради моего спасения… — Не заставишь! — прищурилась она, глядя на него с какой-то необычной печалью. — Пойду против всех твоих приказов! Лучше уж ты будешь злым, но живым, чем тихим и мёртвым! Казалось, вот-вот они или окончательно помирятся, или перейдут в новый виток споров, но всё решил случай…