Горячий шоколад

Как и З4ЛП, Амара не силилась не восхититься изощрённостью мысли Зейна Флинта и понимала, что этот мужчина не остановится ни перед чем, чтобы доказывать свою многоталантность. Стоит ей вспомнить этот примечательный случай получения Моралиста, а именно так называется эта мегапушка, рекламируемая Тайрин и пищавшая её голосом почти не умолкая, как Зейн довольно вытягивается в струнку после массажа спины. — Хошь, внесём немного разнообразия в нашу сексовальную жизнь? — ленно и хрипло предлагает он. Амара прыскает. Не в её характере бояться, но будет неправильно отказываться. От Зейна стоит ожидать подобного предложения, учитывая фантастическую для его возраста ненасытность, но она не представляет, что приходит ему на извращённый ум. Она нарочно молчит, продолжая круговыми движениями мять его сухие мышцы, отвердевшие, забывшие про расслабление после изнуряющего занятия любовью. Поскольку с недавних пор, когда и Трой, и Тайрин, то есть претендующие на главную головную боль обитателей Вселенной и целостности последней, погибли незавидным жестоким способом, объявлять кому-то войну и хвастать своими навыками убийства стало некому. Перед немногими оставшимися прихвостнями из тех, кто не сменил сторону на более сильную и выгодную, не успеваешь дотянуться до оружия, как они скуля забиваются в свои норы-базы. В отсутствии испытывающих жизнь схваток Зейн не пренебрегал практиковаться в том, что похищало и его дыхание, и его «жертв», разве что гораздо более щадящем, приятным. И Амара не собирается его отговаривать. Он одинаково хорош и в перестрелках, и в постели. И конечно же в обслуживании собранного из старого мусора корабля, отнимающего Флинта на добрую половину дня. — Возможно. Но я не дам тебе испытывать и дальше свою спину. Теперь прыскает он. Ему сложно признаться в том, что он уже износил, а вернее сказать, «изнасиловал» себя за пять десятков лет. Не самое лёгкое детство полное забот в жалящей бесплодной пустыне, где запредельные температуры, антисанитария и сопутствующие им болезни выступали не самой страшной из его проблем, а вот хищные существа и кровожадные братья — напротив. Не говоря о том, что Зейн чтобы сбежать из этой неблагоустроенной помойки, дома, увязался вслед за частной корпоративной армией и постиг азы действенных убийств, превратив свою жизнь в нескончаемые один другого опаснее заказы, то есть в весьма рискованные путешествия, в которых его спина страдала посильнее прочего. Мало того, что из очевидного она попадала под пули, на неё падали, её били, так ещё на ней спали в не самых тёплых и мягких местах. А ещё, если припомнить одновременно захватывающие и пугающие истории из карьеры Зейна, его пытались заколоть кактусом, и удар, судя по специфическим отметинам, пришёлся как раз на выстраданную спину. К тому же она помимо выраженных шрамов прямо заявляет о своей уязвимости и увечьях, с громким скрипом сопровождая почти каждое движение Зейна. Несмотря на то, что он вытворяет такие вещи, из-за которых Амаре всё чаще кажется, что он шутит, говоря о своём возрасте, потому что с ней он показывает себя бодрее и активнее тридцатилетки, она сквозь улыбку тревожится, когда слышит отчётливо «ворчащие» позвонки. — Приб`режём на потом. Я люблю удивлять подарками не меньш, чем получать их, — говорит с прежней хрипотцой, но более довольной, сеющей интригу. Поворачивается на подвергшуюся самым мягким целебным воздействиям опытной массажистки спину, заключает Амару в довольно крепкие, почти душащие объятия, и благодарно целует. Так они и засыпают, хотя по правде говоря, ей долгое время не дают покоя мысли, представляющие его идеи «разнообразить их сексуальную жизнь». И спустя время окончательно признаёт их скудными и неудовлетворительными при виде того, как Зейн нисколько не смущённый, что очевидным образом ему не свойственно, по нажатию кнопки цифростроит своего безоружного двойника. А когда сзади её обволакивает щекочущее энергополе, а спереди убеждающие мягкий голос и тёплые руки подхватывают и уносят куда-то дальше, чем на её мягкую круглую кровать, какую она, смешно подумать, по первой строго-настрого запрещала ему мять своим привлекательным шрамированным задом, куда-то дальше Убежища-3, за его обшивку, в безграничное полное ярких красок пространство, полное удовольствий, Амаре ничего остаётся, кроме как призвать свои «козыри». Свои астральные сияющие сильные руки, в обычных обстоятельствах превращающие врагов в фарш и в отбивные. Руки, какими она водит уверенно но бережно, и всё для того, чтобы ни в коем случае не уступать пронырливому и изобретательному Зейну Флинту. Она привыкла никому ни в чём не уступать, а урчащий тигрёнком Флинт стал достаточным доказательством ей находчивости в противовес его. — Ты так стараешься, потому что впервые связался с уникальнейшим существом во Вселенной, да? Показываешь себя на сто или даже двести процентов, чтобы угодить мне? — полушёпотом спрашивает Амара, выводя похожие своим узоры пальцем на его безволосой потной груди. Они уже отдышались и выразили друг другу кусающими поцелуями своё довольство, а потом вновь отдышались. — Уникальнейшим? — претенциозно вскрикивает Зейн и кривит лицо. — Шутишь, да? Вас штук шесть, есль мне память не врёт! Другое дело, я: мне нет аналогов! Флинт конечно же получает по шее, сильнее, чем рассчитывала Амара, и ойкает, но всё равно целует ладонь, которая конечно же гладит, ласкает и доводит его до блаженства намного чаще. А ещё она передаёт ему бутылки пива и виски, что тоже немаловажно. Он весёлый. Даже слишком. Ведь это он, и Амара уверена что единственный, практиковал своего рода бесконтактный бой. Он вступал в открытое противостояние с почти что любым противником так: небрежно выбрасывал с пояса Барьер, нажимал кнопку цифроустройства и с глубоким вдохом доставал флягу. Стоял, выпятив грудь, словно познавший все нирваны и дзены мира, всю безмятежность, и попивал какой-нибудь двойной-тройной очистки горячительный напиток, пока цифроклон рядом со скоростью перезарядки Адохода поворачивался то к одной цели распознаваемой в дымной от взрывов и огня местности, то к другой, и пускал высокоточную пулевую очередь. Поодаль и поблизости искрилось электричество, брызгала кровь и внутренности, раздавались крики и проклятья, а Флинт же был ко всему глух и слеп. Разве что не нем, так как зрелище явно забавляло его: он смеялся, когда не пил, а в противном случае давился и прыскал. Ни одна пуля, граната, снаряд или стихийная энергия не достигали его, а поглощались силовым полем гексагонального Барьера в каких-то паре-тройке футов от него, а в лучшем случае отражались обратно в стрелявшего. Надо ли говорить, насколько друзья-Искатели были шокированы его выходкой? — Дедуль, а ты смельчак! Моуз поднялась из-за металлического укрытия, обошла обугленные тела и протянула кулак Зейну. Их тактические перчатки смягчили жёсткость соприкосновения костяшек. Он казался нисколько не обиженным на хлёсткое прозвище. Справедливо, ведь он примерно в два раза старше её. И примерно в два раза старше очень многих своих знакомых. — Я удивлена, как ты прожил так долго?.. — Ты ответила на свой вопрос. — Повернулся он к ней и значительно опустил взгляд. — Я не бегу от внушающей ужас пасти опасности, а встречаю её своим прекрасным лицом. — С тем же сосредоточенным на Моуз взглядом он двумя движениями на цифроустройстве спрятал как Барьер, так и клона, оба сверкнувших перед тем, как исчезнуть. В сумерках зрелищность этого эффекта возрастала. З4ЛП будучи немногословным и лаконичным одновременно, скользнул прищуренной линзой по двуногому другу, погудел и протянул манипулятор с выпяченным аналогом большого пальца. Он был впечатлён. Амара впервые замерла при виде столь гадкой, нахальной, несправедливой техники боя…но при этом чертовски находчивой, высокопрофессиональной, исключительной. Теперь она ярко представила себе, как он отбивал нападения охотников за его головой — может показаться, что Зейна Флинта упоминали на любом плакате, обещающем вознаграждение. Слишком много желающих его смерти. Даже спросонья в ничтожной лачуге — или где он предпочитал прятаться?! — она видела его мерно чешущим мускулистый животик или поправляющим смятые трусы, зевающим, тем временем его клон, дрон и заслон всячески оберегали его и уничтожали всех остальных. Или всё. Разрушения, спровоцированные его устройствами, можно смело сопоставлять с двуногим танком Моуз! При желании — с поправкой на склонность к самоубийству — Амара способна так же стоять и впитывать урон (восстановительные процессы в организме сирен лучше любых наноботов), но не в том количестве, не с той безмятежностью и тем более бездействием. Зейн Флинт заслужил это уникальное право. Вместе с тем, он «веселился» или без усилий устранял не только рядовых противников. Помазанники. Болотный Эдем почти что кишел ими, как ящерами. Наипротивнейшие, наиболее ловкие и бронебойные существа когда-либо выступавшие против Искателей. Подарочек Троя верным прислужникам. Эти бывшие люди с сине-сиреневой кожей, заслужившие прикосновения своего накачанного эридием божка, умели либо телепортироваться, либо становиться крошечными, либо защищать себя и соратников всеотражающим силовым барьером, к большому огорчению, намного лучше зейновского. Они умели избегать пуль и снарядов Искателей, став их главной болью в голове и для органа чуть пониже спины, называемого гордостью. По сути обладая силами сирены помазанники обладали некоторым иммунитетом от стихийных атак Амары; З4ЛП безоговорочно проигрывал им даже со своими сверхкритическими выстрелами и — козырями — жалящей стаей ракков в рукаве, хотя верный скаг, Мистер Кусь, превосходно отвлекал на себя их внимание. В это сложно поверить, но и Железный Медведь Моуз, многотонный двуногий танк, оборудованный огнемётом и пусковой установкой для ракет и гранат или высокоточным замораживающим пулемётом, терпел не просто поражение, а крах! Буквально — разлетался на куски, стоит тому, кто выстраивал вокруг себя энергетический барьер, бросить его вперёд с размаху. Моуз в ошеломлении падала на траву и хваталась за лоб, как потирая тупую боль, так и стараясь поверить в то, что разрушили её самое безопасное место во Вселенной… Кто не унывал в подобной ситуации? Правильно, Зейн Флинт. Кажется, у этого старичка-зачёркнуто-профессионального наёмника со стажем завалялось под рукой устройств для любой сложной ситуации. Всё, что от него требовалось, так это ненадолго отвлечь противников от их рутинного и успешного разрушения всего вокруг. Иногда даже не собственноручно, пусть этот старичок — профессиональный бегун на ближние и дальние дистанции. Для этой цели он выпускал ощерившегося прозрачными лезвиями дрона, который кружил над нужной целью, или клона, цифровым сиянием привлекающего всё внимание. Когда достигался нужный эффект, лучше держаться подальше, потому что дальше начиналось то, что вырывало из глотки Флинта маньяческий гогот. Когда помазанники своими яркими жёлтыми глазами следили за мерцающими электрическом дроном или силовым полем клона, бешено швыряя в них сине-сиреневыми сгустками энергии, по мысленной команде Зейна его устройства швыряли в ответ гранату. И не просто гранату, но конкретную, особенную, предназначенную для толп самых разных противников: Шепчущий Лёд. Известно, что дарованная помазанникам внутренняя переполняющая мощь, искажающая их голос до весьма устрашающего враждебного низкого тона, позволяла им не терять равновесие при любой ситуации. Мощная взрывная дробь и ракеты TORGUE не сдвигали помазанников на на дюйм, более того, иногда проходили внешне бесследно. Какое разочарование для любящей всё взрывать Моуз и её Медведя, не правда ли? Но не для сингулярной замораживающей гранаты оружейного мега концерна Vladof, по заветам которой Моуз и вышколена, но почему-то не распознала её потенциал. Шепчущий Лёд почти незаметно разбрасывала по кругу до шести гранат, включала гравитационную сингулярность с приятным низким гулом, стягивая всех вокруг, включая наших нелюбимых помазанников, и, наконец, активировала заряды. Ледяные пики с громким хрустом взмывали ввысь на несколько десятков футов, нанося огромный урон и разбрасывая всех ошеломлённых оказавшихся в поле её действия в разные стороны. Искатели впервые встретили помазанника в театре, символично введённого в качестве нового актёра в их кровопролитной игре, и разобрались с ним ценой совместных усилий и целостности интерьера. Но в Наковальне, в тюрьме, в которой Трой и проводил испытания над своими последователями, Искатели встретили сильнейшее сопротивление: им противостояли уже десятки. К счастью, в той же Наковальне было не счесть обрывов и пропастей, куда и сваливались благодаря гранате все сине-сиреневокожие подопытные Троя. Зейн искренне и заразительно смеялся, провожая ручкой каждого рычащего обмороженного придурка, какие сами не раз сбрасывали его туда же. Его ликование с хлопками и улюлюканьями совершенно оправданно разделяли и друзья-Искатели.