In you I find solace

***

Соуп останавливается как раз в тот момент, когда он переступает порог их общей комнаты. Его пальцы сжались на дверной ручке, в то время как другая рука медленно потянулась, чтобы снять с плеча спортивную сумку и молча поставить ее к стенке. На полу блескивали кровавые следы от обуви - едва заметные, но сам факт их наличия пугал. Они ведут к кровати Гоуста, которая представляет собой перевернутый беспорядок, а затем к двери, ведущей в их маленькую смежную ванную. Дверь закрыта не полностью, слабый свет отбрасывает слабую желтую полоску на пол. Соуп глотает, тихо входя в комнату и следуя за красным следом. Он потянулся к пистолету в кобуре на бедре, положив на него руку на всякий случай. Из ванной не доносится ни звука, все слишком тихо и это ещё больше начинает напрягать Соупа. Он делает глубокий вдох, замирая, когда его рука касается потрескавшейся деревянной двери, а затем медленно толкает ее, открывая. Та лишь тихо скрипнула. Гоуст вскидывает свой взгляд в сторону двери, широко раскрыв глаза и приоткрыв губы. Он не реагирует, оставаясь неподвижным, когда их взгляды встречаются. Соуп тихо стоит в дверном проеме, одной рукой вцепившись в деревянную раму и глядя на Гоуста с непроницаемым выражением. Должно быть, это своего рода шок - обнаружить его таким, совершенно обнаженным во всех возможных проявлениях. Он сидит в ванне, полной воды, грязный и покрытый запекшейся кровью. Соуп медленно перевел взгляд со сгорбленных плеч на чужие волосы - длинные и прилипшие к мокрому лицу, с которых капала вода. Его взгляд скользнул в дальний угол маленькой ванной, где лежала порванная маска Гоуста и вернулся к порезам на его грязном, усталом и непривычно открытом лице. — Саймон? — тихо говорит Соуп, аккуратно прошагивая вперед. Ресницы Гоуста трепещут, его челюсть сжимается, глаза, кажется, наполняются непролитыми слезами. Грудь Соупа сжимается, и крайняя потребность обнять Гоуста берет над ним верх. — Ох, Си. Гоуст не ожидал того, что Соуп начнёт делать дальше. Соуп скидывает ботинки и носки, бросает пистолет на стойку и залезает с ним в ужасную воду, переставляя ноги, пока он не сможет притянуть Гоуста ближе. Руки Гоуста колеблются на секунду, прежде чем обвиться вокруг талии Соупа, он зарывается лицом в его шею, прижимаясь мокрым лицом к коже. Порой одни только эмоции на лице Гоуста были способны вызвать тревогу вперемешку с непониманием и сейчас, в данный момент, Соуп вообще не был уверен – верно ли он все делает. До Гоуста просто так не достучаться, чаще всего он мог просто прогнать, игнорируя предложение о помощи. Сейчас же, Гоуст не отстранился и вполне спокойно принял чужую заботу. Его руки сомкнулись за спиной Соупа, удерживая его и Соуп просто не мог не притянуть Гоуста еще ближе к себе. Он и не сопротивлялся; это почти заставило Соупа заплакать. Пальцы Соупа скользят вверх по задней части шеи Гоуста, осторожно лаская его, пока он сам оценивает нанесенный ущерб. Обнаружив, что его шея не пострадала, Соуп нежно запустил пальцы в волосы Гоуста, прижимая его голову ближе к своей шее. Насколько Соуп мог судить, он не плакал, но его ресницы ощущались все еще мокрыми. Как и его губы. Соуп прижал его чуть крепче, игнорируя легкий румянец, который угрожал появиться, когда губы Гоуста снова коснулись его кожи - сейчас было не время и не место. Соуп глубоко вздохнул, убирая волосы Гоуста с его лица, чтобы получше рассмотреть раны. Гоуст все-же немного отстранился, не без некоторых подсказок со стороны Соупа конечно. Ровно настолько, чтобы Соуп мог осмотреть его лицо. Тот сидел неподвижно, словно статуя, не двигаясь, когда Соуп поднял мочалку и поднес ее к чужому лицу. Гоуст молча закрыл глаза, никак не сопротивляясь, поэтому Соуп воспринял это как "да" и осторожно принялся удалять грязь и засохшую кровь с его кожи. Большинство порезов были неглубокими, за исключением одного маленького, прямо поперек его бледного лба. Скорее всего, его нужно было бы зашить, но больше ничего такого и не было, чего они не могли бы зашить самостоятельно. Или, может быть, не смогли бы этого сделать, так как Соуп не мог остановить дрожь, пробегающую по его пальцам, пока он бережно работал губкой. Соуп никогда раньше не видел лица Гоуста, и, увидев его сейчас, почувствовал себя... избранным чтоль. Он не хотел нарушать их тихую идиллию. Светлые ресницы Гоуста затрепетали тенью по его веснушчатой коже. Боги, он был прекрасен. Соуп отводит взгляд, когда тот открывает глаза, обращая все свое внимание на грудь Гоуста. Откуда, черт возьми, все это взялось? Гоуст по-прежнему ничего не говорит. — Не хочешь рассказать мне, что случилось? — тихо спрашивает он. Гоуст отворачивается, и Соуп кивает. Должно быть, это была кошмарная миссия, если он вышел из неё таким, и он сделал мысленную заметку спросить Прайса об этом чуть позже. В итоге он вымыл все места, до которых смог дотянуться, пока кожа Гоуста не стала чистой и была покрыта только веснушками и красными отметинами, которые ее портили. Гоуст вздрогнул, когда его пальцы задержались на ней чуть дольше положенного и Соуп быстро отдернул их. — Мы должны выбраться из этой воды, Си. — говорит Соуп, убирая волосы с лица Гоуста. Он не думал, что они будут так долго возиться, но не то чтобы он сильно жаловался. — Хорошо. — пробормотал Гоуст, еще одна легкая дрожь пробежала по нему под пальцами Соупа. Соуп вылезает первым, снимает промокшую одежду и вытирается, пока не надел нижнее белье и пару свободных спортивных штанов. Затем он расстилает полотенце для Гоуста и помогает ему вытереться, позже помогает Гоусту надеть рубашку, а затем просит его сесть, чтобы он мог высушить волосы, бережно расчесывая. Несмотря на то, что Гоуст обычно уклоняется от помощи, ему действительно приятно, когда о нем заботятся. До этого он никогда не осознавал, насколько на самом деле доверял Джонни. Это заставляет его чувствовать себя неловко и ощущение тепла от чужой заботы плавно осело где-то внутри. Хотя, возможно, это был просто ожог от его ран. Жар медленно поднимается, когда Соуп встает перед ним и берет его за руку. Челюсти Гоуста сжались, его кожа начала зудеть от необходимости снова закрыть лицо. Соуп слишком много пялится, смотрит на него слишком нежно и Гоуст не уверен, что сможет вынести еще больше этой нежности. Он сглатывает, вставая и Соуп отступает назад, чтобы дать ему возможность сделать это. Его пальцы подергиваются там, где их руки были сплетены вместе. — Все в порядке. — говорит Соуп, одаривая его слишком милой улыбкой. Гоуст просто кивает. Соуп начинает убирать руку, зная, как это, должно быть, немного не в момент и хотя Гоуст хотел отпустить ее, теперь, когда это делал Соуп, это казалось неправильным. Его рука сжимает руку Соупа и тот останавливается, чтобы посмотреть на него. Гоуст не может вымолвить ни слова. Он просто хочет снова раствориться в тени и исчезнуть. Соуп тянет его за руку и он позволяет отвести себя обратно к их кроватям. Он уж и забыл, что сделал со своей, когда Соуп отвел его к своей постели. — Садись. Я принесу аптечку, чтобы мы могли тебя заштопать, Л.Т. Гоуст не отпускает и Соуп ждет, глядя вниз на их соединенные руки. Гоуст хочет что-то сказать, но все, что он может сделать, это подавиться словами. Они стоят так бог знает как долго, Соуп, кажется, довольствуется этим моментом и это придает Гоусту уверенности, чтобы наконец-то отреагировать. Гоуст подносит руку Соупа к своим разбитым губам. "Спасибо." Он не произносит этого вслух. Ему и не нужно этого делать.