Remuneration

В голове чернота. Темно вокруг, словно ничего нет. Тихо. И спокойно. Но отдаленно появляются какие-то шумы, будто под водой. Кажется, ей мерещится какой-то медицинский запах или что-то вроде того… Резко она делает вдох и в секунду просыпается на какой-то твердой кожаной скамье. Дальше — задыхается, как от угарного газа, настолько ужасными были этот запах нашатыря и рвота, подступающая к горлу через совершенно пустой желудок. Она кашляет и давится этой пустотой, когда пищевод сокращается, пытается сделать громкие хриплые вздохи и наклоняется вперед. Едва придя в себя и открыв глаза, все еще держась рукой за горло, Гретхен в шоке смотрит перед собой. Они на том же складе. Она упала. Просто упала сама по себе, потеряла сознание. Девушка раньше всегда пересиливала любые приступы и оставалась в сознании и здравом уме, её ни чем не могли взять. Даже Уаятт со своими пытками. А здесь просто, будто не она сама, вот так легко упала, даже не сопротивляясь. Это было что-то новое. Ведь теперь её организмом полностью руководила одна маленькая клеточка, которая требует роста каждый день. — Гретхен, слава богу, — даже не от облегчения, а с долей возмущения вздохнул Теодор, оглядывая её всю словно спустя еще пять лет. — Ты в порядке? Как себя чувствуешь? — серьезно и спокойно спросил Келлерман с закатанными рукавами рубашки, убирая нашатырь в аптечку и мимолетно глядя на неё. Морган совершенно белая с растрепанными волосами и блеклыми голубыми глазами в растерянности посмотрела по сторонам. — Бывало и лучше, — скривилась она, поднимаясь и опираясь рукой на плечо Теодора. Тот тоже на секунду побелел, мысленно выдыхая со всеми молитвами про себя. — Давно ты падаешь в такие обмороки? И когда последний раз ела белок? Или глюкозу? — но Келлерману все же хочется заострить на этом внимание. Багвелл метнулся за ней с её сумочкой в руке, слегка придерживая её за локоть. — Это всего лишь от недоедания и усталости. — коротко и расплывчато ответила измученно Гретхен, протерев лицо рукой и открывая дверь. Но она то знала, что это была не лучшая её «диета» и пора начинать питаться не ради себя. Она ведь теперь не может просто наплевать на свой организм. — Не мне же учить тебя, как правильно питаться. — теперь уже Пол бежал за ними. — Наверняка, твой дружок не умеет ничего, кроме омлета по утрам. — и как же без тонкого подстеба? Они дошли до машин. — Так, знаешь что, я поеду с тобой. И не уйду, пока не смогу убедиться, что твоему здоровью ничего не угрожает. Она увидела в этом моменте столько простого и хорошего, даже забавного, учитывая, кто они есть. Но, скорее всего, из-за того, что от усталости даже не сразу узнала, что это их машина. А не Черри. И ей уже не хватало сил на споры. — Поехали, — буквально беззвучно вздохнула она, садясь в салон джипа. Тедди не мог ничего возразить, когда такое пережил и испугался даже больше всех их вместе взятых. И от этого тоже не мог спорить. — Езжайте вперед, я на служебной, по другой дороге. Келлерман пропустил Ти-Бэга и снял с сигнализации черный Шевроле Авео. Это была не его машина, свою он оставил на рабочей парковке, так как думал еще вернуться. Но поскольку его личную машину и номера знает почти весь город, нельзя было светить ее в нехорошем районе да еще и на каком-то складе. Пора искать где-то поддельные номера для его джипа.

***

Дома ей стало гораздо лучше. Здесь можно переодеться в широкую рубашку, расслабить ноги после каблуков и не думать о плане. Сесть в мягкое кресло под солнечные лучи в светлой кухне и, наконец, что-нибудь съесть. Келлерману было приятно, как в старые добрые поухаживать за ней, что-то приготовить, выбросить все это снотворное и остальные её опасные таблетки. И поставить перед ней чашку горячего чая. — Спасибо. — Уже и не думал, что твой друг позволит нам хоть на пару минут остаться наедине. — истинно с радостью произнес Келлерман. — Кажется, он перепугался ещё сильнее, чем я. — Мы с ним неделю назад были на главной базе, — заговорила Морган, прокручивая в голове все оставшиеся мысли. — Я видела номера их машин, Пол, это точно его люди. Они следили за всем, пока эти падальщики разносили Компанию. И, возможно, видели нас. Мне еще тогда стало не по себе. — девушка села ровно, снова проводя рукой по волосам. — Знаешь, — он, как хозяйственный муж, вытер руки полотенцем и сел напротив. — а ведь это все, правда, опасно. — и как-то расстроенно, но смиренно опустил глаза. — В твоем-то положении. — Что? — совершенно обескураженная его уверенностью переспросила Гретхен. Пол, стараясь не очень шокировать её, начал спокойно перечислять. — Ты чувствительна к запахам, у тебя меняется настроение, ты падаешь в голодный обморок, но ты слишком хорошо обучена, чтобы не знать, что отказ от пищи приводит к такому состоянию. Ты просто не можешь ничего есть, тебя тошнит от 90% продуктов. Ты сидишь по-другому, не так раскованно, как обычно, а слегка нагибаешься вперед и всегда держишь руки перед собой, инстинктивно прикрывая живот, потому что ты уже знаешь, как быть матерью. Ты беременна. …Тедди слышал всё это. Стоял за стенкой, в спальне. Но не замечал так тонко все эти изменения, что происходили с ней. Это ведь невероятно. Если в ней и правда есть этот инстинкт, то она приняла ребенка. Внутри себя. Как часть самой себя. И теперь всячески защищает. Эти мысли не позволили Теодору войти и вмешаться в этот трогательный разговор. Хоть она и вела его с этим типом… — От тебя ничего не скроешь. Как всегда. — она не могла не улыбнуться от взгляда этого человека. — Не думал, что ты после всего… Снова захочешь родить ребенка, создать семью… — но мужчине тоже было как-то неловко говорить с ней об этом. — Нет, это… Мы вовсе не хотели, я думала… — но и ей было нечего сказать в ответ. Он заставил её смутиться. Первый раз за шесть лет. — Все очень сложно, забудь. Просто представь, что я всё тот же агент и буду им всегда. Это мне не помешает. — решила закрыть тему девушка. — Если будет мальчик — назовешь Полом. — усмехнулся весело мужчина, стараясь тоже придать этой новости позитива. — Очень смешно. А теперь показывай, что у тебя там за спиной. — Гретхен вздохнула и села в ту самую раскованную позу, о которой он говорил. — Я тоже могу быть внимательной. — и улыбнулась в конце такой коварной улыбкой паиньки. Если она не отвлечется от мыслей о тошноте и слабости, то еще долго не сможет вернуться в колею. Келлерман тоже немного улыбнулся и поставил на стол маленькую бело-оранжевую коробку. — Надеюсь, за шесть лет ты еще не разлюбила «Juicy Candу». — Нет. Даже когда ты принес их к той бутылке шампанского. — Гретхен помнила многое из их старой работы, даже в деталях. — Знаешь, почему эти конфеты с апельсином были ужасными? — Почему? — улыбка не сходила с ее лица. — Потому что они были с лимоном. Наверное, впервые он слышал такой её совсем легкий и тихий смех. Багвелл даже подумать не мог, что этот человек может так на неё повлиять. Их явно связывало какое-то личное прошлое. Что ж, леденцы с мятой все равно не перебили бы вкус апельсина… Он оставил свою коробку конфет в спальне и пошел к гаражу. Полу был приятно видеть её такую, как раньше. Пусть и многое уже изменилось, чего не вернуть. Но кое-что он вернуть всё-таки мог. — У меня ещё есть для тебя один подарок. — Келлерман достал что-то из кармана, раскрыл её ладонь и положил на неё какой-то холодный маленький, но тяжёлый предмет. Сначала она подумала, что это патрон или пуля. Но это оказался старый металлический перстень. — 2003 год. Ирак, Багдад. Американская и Сирийская армии. — произнес он всего пару слов, а её уже «порвало» — дрожь до мокрых глаз и мурашек. — Ты забыла его в тот вечер. Когда ушла. Не попрощавшись. — он помнил всё, что было связано с их прошлой службой в Компании и со всеми операциями. — Сама знаешь, что эта печатка значит для всех. Но для нас, агентов… Это значит гораздо большее. Что мы никогда не станем теми, кем мы были до этого. Но я хочу, чтобы ты помнила о прежней себе, — он смотрел на неё очень серьезно, с надеждой, гордостью. Вызовом. Даже призывом. — О том, на что мы способ. Чему нас научили там. И воспользовалась этим, в статусе свободной. Потому что теперь мы сами владеем этими навыками и распоряжаемся информацией. Его слова были очень кстати. Он всегда мог замотивировать её на что угодно, бросить вызов, настроить, заставить одуматься. Когда она была ещё совсем молодой дурочкой — то велась на такие вещи и таких мужчин, чему доказательством служил сам роман с Генералом. Но, благо, с Келлерманом не зашло так далеко… — Бери, — он даже отклонился назад, отказываясь от кольца. — носи его, ты ведь хочешь. Девушка опустила глаза на печатку и покрутила её, рассматривая грани. Ей казалось, что там в резьбе до сих пор застрял песок, а на крыльях орла запеклась кровь. Она мало что помнила с этих дней… Там она не получила ни одного ранения и ни одного шрама. Она была такой сильной, неуловимой, живой и горящей. Там она поняла, что она боец. Она готова вновь стать агентом. — Это очень много значит для тебя. Твою силу. Твою военную красоту. Она при тебе всегда. Сейчас мы на пороге новой войны. Гретхен подняла сверкающие глаза на Пола и улыбнулась. Она такая настоящая и земная, со всей полнотой чувств, когда улыбается. Большая редкость. — Не хотел прерывать ваше воркование, но твоему другу уже пора. — в дом зашел Багвелл. Ему уже было плевать, что они тут обсуждают без него, он терпел ради неё. Раз ей так важен этот тип, который к тому же хорошо на неё влияет. У всех, с кем она раньше работала, был какой-то способ действовать на её мозги. Теодор подошел к креслу, в котором сидела девушка, и настойчивым взглядом указал Келлерману на заднюю дверь. — Да, пожалуй, я пойду. — согласился сразу тот, не затевая никакого скандала и перепалок. Мужчины направились на задний двор. Но около машины Багвелл вдруг задал Полу вопрос. — С ней точно. все. в порядке? В этом плане? — расплывчато и выеживаясь произнес он, разводя рукой, будто рассуждал. Мужчина в рубашке развернулся к нему и усмехнулся тому, как он скрывает свое обыкновенное человеческое беспокойство за состояние любимой женщины. — Да. Уверен, это просто упадок сил от недоедания. Предложи ей что-нибудь кислое и не очень тяжелое. — Пол не был врачом, но знал кое-какие приемы от тошноты, чтобы запастись хоть как-то энергией. Он точно не знал, какой у неё срок, иначе бы его насторожило, что странные пристрастия в еде и токсикоз у нее начались несколько рановато… — Ладно, но учти. Ты все равно напрягаешь меня. — А у тебя по-другому не бывает. На самом деле у Келлермана не было личной неприязни или ненависти к Багвеллу, он не вызывал у него никаких чувств. Но ради потехи и самолюбия не мог не поиздеваться над ним в присутствии Гретхен. А вот у Теодора на его счет был целый набор чувств: от раздражения и недоверия до банальной ревности. Да, он мог раньше это испытывать, но чаще всего просто убивал тех, кто вставал между ним и его женщиной. Здесь такого нельзя было допустить. Они обязаны работать в связке и пусть личное отношение останется только на словах.

***

— Ты в порядке? — Тедди зашёл обратно и невзначай задал вопрос, который волнует его больше всего. — Я в норме, — ответила она на автомате, будучи в глубокой задумчивости. Глаза в пустоту, внутрь своих тяжелых мыслей и сознания. Переваривала всё, о чем они говорили с Полом. Смотрела на печатку. А Багвелл так настороженно всматривался в неё саму, делая вид, что чем-то занят за её спиной. Даже не подозревал, насколько забавно и мило он выглядит. Впервые волнуется за кого-то и понятия не имеет, что делать и говорить. Но ведь она даже не дает ему никаких подсказок, не рассказывает ему о своих ощущениях, опыте, не говорит, что будет происходить эти месяцы. И всё равно, пересиливая себя, он пытается как-то к ней подступиться. Как волк, прибившийся к беременной волчице, сует нос в её пещеру, крутится под лапами и пытается обнюхать хвост, нарываясь на её злой и нервный оскал. — Может, тебе чего-нибудь хочется? — начинает озвучивать догадки он, старательно вспоминая всё, что когда-то откуда угодно слышал об этом периоде у женщин. Но кроме пасты, банки соленых огурцов и сладких конфет ему в голову ничего не приходило. — Я могу приготовить цыпленка или рыбу, — все ходит вокруг неё Теодор, смотря задумчиво в потолок. — О-о, — девушка недовольно нахмурилась и откинула голову назад, её тошнило даже от разговоров о еде. — Ладно, всё, я понял. — здоровой рукой и протезом он очертил в воздухе крест на эту тему и, наконец, сел в кресло перед ней. Да не может он так молчать больше. — Пойми, я ведь никогда не ждал ребенка. И не находился рядом с… Для меня это вообще тяжелая тема. И мне трудно сориентироваться, когда все происходит так быстро. — попытался серьёзно объяснить свое поведение Теодор, убедительно глядя на неё. Гретхен вышла из своих мыслей и посмотрела на его лицо. Но это не заставило его смутиться. — Я дико испугался, когда ты потеряла сознание там, — он говорил медленно, подбирая каждое слово. — Я даже отнести тебя не смог. — усмехнулся собственной беспомощности, отведя взгляд. Морган увидела в его глазах этот страх и волнение, которого не было у нее. Возможно, он, правда, переживает, и это изрядно мешает всему процессу. — Тедди, это не повод считать себя неполноценным. — она даже нагнулась вперед и взяла его руку, чтобы таким способом успокоить и придать уверенности. — Я ведь уже говорила, со мной все нормально. — убедительно внушала она. Гретхен помнила тот день на мосту и то, что они друг для друга теперь самая главная поддержка. Она поклялась быть ею. С минуту помолчав, будто считывая через ее касание состояние всех рецепторов и органов, Теодор решил, что она в хорошем расположении и, раз так близко подпускает его сейчас, то он этим воспользуется. Чтобы потом не приставать с лишними вопросами и намеками. Она все же его возлюбленная, носит его ребенка, должна понять и потерпеть некоторые его странности. — Хорошо, я просто, — он решительно встал с кресла и сел на пол, спиной к ней, — хотел сделать ещё кое-что. — и всё-таки положил ладонь на её плоский живот. Морган закатила глаза, отворачиваясь к окну и устало вздохнула. Ей то все равно, но можно обойтись и без этих «притязаний». Теодор сделал такое гордое лицо, выдохнул, поерзал, словно настраивая свои локаторы в этой самой ладони, и прислушался. Не оборачиваясь. — Что ж, надеюсь и с тобой всё хорошо, — заговорил он с малышом. Гретхен открыла глаза, убрав ладонь от лба, и издевательски улыбнулась его «диалогу». Да, сама она тоже стала мягче, но все остальные инстинкты будто решили проснуться в нем. — И ты не будешь расстраивать мамочку и папочку эти девять месяцев, правда? — Тедди, ему три недели, он ничего не слышит, — устало пыталась испортить этот момент несентиментальная Гретхен. — Я не с тобой разговариваю, — притворственно дерзко отзывается он, заставляя ее снова закатить глаза и вздохнуть. — Просто хочу знать, как себя чувствует ребенок. Если с ним разговаривать на ранних сроках, он вырастит гением, уж поверь мне, — начал что-то выдумывать Багвелл, оправдывая свое, возможно, жалкое для неё поведение. — Лет через пять… Мы с Багвеллом-Младшим будем играть в бейсбол на заднем дворе, кататься на велосипедах и разбивать камнями соседские окна, — размечтался мужчина. — Я не собираюсь рожать ещё одного тебя… — А потом отдадим тебя в школу для высоко развитых! Правильно? Правильно! — Теодор видел будущее весьма примитивным, но радостным и быстро в него поверил. — Вы закончили? — после паузы терпеливо переспросила Морган. — Да. — Судана, уже предчувствуя её раздражительность и усталость, вскочил с пола и исчез из её поля зрения. Она, правда, устала и хороший сон не помешает. Так её хотя бы не будет тошнить. Уже сквозь дремоту она слышала, как тихо закрылась дверь и отъехала их машина из гаража…