Немного демократии

      Песок...       Повсюду песок, чтоб его.       Оглядываясь по сторонам, забираюсь на ближайший бархан, надеясь, уже в который раз, увидеть хоть что-то кроме опостылевшего пейзажа, что окружает со всех сторон.       Из всех проклятых вариантов мне достался именно песок.       Ладно, конечно я утрирую.       В моей ситуации, что ледяные пустыни, что джунгли или тем более океанические планеты — были бы примерно на том же уровне отвращения...       И на том же уровне шансов на выживание.       Поправив самодельную шапку на голове, смахиваю капли пота на раскалённый песок, от которого в тот же миг раздалось шипение.       Шипение, мать его, понимаете?       Оступившись от бессилия, скатываюсь с бархана, кувырком падая в провал между дюнами.       Несколько минут я лежал на песке, разглядывая солнечное небо... Сука, оно всегда солнечное. Потому что тут два солнца, которые почти постоянно сменяют друг друга. Даже не знаю, наступает ли здесь ночь... И если наступает, чувствую, что в этот момент планета промерзает насквозь.       -Надо вставать... Давай, поднимайся...       Руки горели огнём, так же, как и спина, часть щиколоток и лица. У меня не хватило материалов сделать полностью закрытый костюмчик, это при том, что пришлось выпотрошить кресла, срезая с них мягкую обивку, которую я надел как жилетку, а собственное рваное пончо я пристроил на голову, опасаясь солнечных ударов.       -И как только в фильмах и мультиках прошлого... — Пыхтя, я топал среди барханов, порой натыкаясь на тени от нависающих песчаных гигантов. — ... Ходили голые по пояс? Это же полный...       Договорить я не успел, ведь под ногами раздалась дрожь.       Рефлексы разума сработали раньше, чем тело вообще успело что-то осознать. Преодолевая собственные пределы, моё маленькое тельце рвануло в сторону, кувыркаясь пару раз, растягивая связки в некоторых местах и выворачивая плечо от сильного удара на большой скорости.       Секундой спустя на том месте, где я стоял, взорвался песочный фонтан. Раскидывая проклятые песчинки по округе, под недовольный рёв наружу выбрался какой-то гигантский аллигатор-варан.       Распахнув пасть, он щурился солнечным лучам, водя мордой из стороны в сторону, пока наконец его маленькие глазки не натолкнулись на меня.       -Да ну нет!       Вот просто по-человечески было обидно. Надо было из всех дорог выбрать ту, где я натолкнусь на этого каймана-переростка?       Это я себя так успокаивал, надеясь, что эти твари не плавают под песком, как рыбы в воде — такой вариант был в разы хуже того, который я озвучил первым.       Сорвавшись на подобие бега, скользя по песку и часто спотыкаясь, я забрался на бархан, откуда сразу же скатился вниз.       Только вот особого толку от этого не было.       Крокодил размером с газель протаранил своим телом верхушку бархана, осыпая меня с головы до ног, отчего моя импровизированная шляпка улетела куда-то вдаль. Но я не отчаивался, а просто продолжать бежать дальше, стараясь выбирать маршруты с подъёмами и склонами, чтобы уродцу было сложнее за мной гнаться.       Тварь разорялась рёвом и криками, явно недовольная тем, что добыча столь шустро убегает, да ещё и по неудобной тропе.       -Ты возмущаешься что ли? — Возможно у меня поехала крыша, но в какой-то момент мне показалось, что мой преследователь недовольно кричит мне вслед, требуя, чтобы я бежал честно! — Совсем обленились, шушера инопланетная! Святая свобода, да окажись вы в моём прежнем мире, вас бы извели до уровня домашних питомцев!       Новый взрыв песка раздался за спиной. Азартно вертя мордой, ящер пробивал себе путь, часто влетая мордой в барханы... Ну, в их верхушки. Всё-таки, он был не настолько большим, чтобы пробивать их у основания, там, где толщи песка достигла пары десятков метров.       И похоже, мне всё же напекло голову, да и жажда даёт о себе знать, ведь монстр ответил насмешливым рыком на мои последние слова и ускорившись попытался оббежать бархан, до того, как я на него взберусь. Видимо рассчитывал поджидать меня с другой стороны, но я и сам не пальцем деланный, так что просто соскочил обратно, позволяя гравитации тащить меня вниз.       Правда, с разбегом я перестарался и со всей дури влетел в песок, застревая там по колено.       -Гравитация... Бессердечная ты сука.       Насмешливый ветер принёс мне в ответ пару песчинок в лицо, а потом из-за бархана выбежал мой преследователь, щёлкая челюстями и сбавив ход. Он медленно подбирался ближе, наслаждаясь своей победой. Явно красуясь, крокодил начал обходить меня по кругу, примеряясь, к какой бы части моего жалкого тельца приступить.       А вот я был на удивление спокоен и просто разглядывал местного хищника с усталостью в глазах. Страха не было. Уж после сотен и тысяч моих смертей, причем довольно жуткими способами — умереть во рту у этой зверушки — будет далеко не в топе первой сотни.       Потому, когда голову зверя пробило насквозь крупнокалиберным выстрелом, я лишь индифферентно перевёл взгляд на стрелка, стоявшего на верхушке ближайшего бархана и целящегося из винтовки по упавшему на песок существу.       -Эй, парниша! Ты живой там? Иль помер?       -Живой, живой...       -Вот чудеса, и вправду живой, — рассмеявшись, мужик на всякий случай всадил ещё одну пулю в голову ящера и только после этого спустился вниз. Был он худым и высоким, с царскими усищами на пол-лица. Одетый в серый плащ с мощными армейскими ботинками. Его голову украшала конусообразная шляпа из какого-то волокна. Вся одежда была бежевого цвета, так что мужик практически сливался с песком, стоило отвести от него взгляд. — Хе-хе... А я-то уж было подумал, что у меня на старости лет крыша поехала.       Подойдя ко мне поближе, он, несмотря на свою субтильность, в один рывок вытащил меня из песка, помогая устоять на ногах.       -Ну, чего, малой? Обделался? Ха-ха-ха...       -Было бы чем, пока в капсуле падал, всё выпало.       -В капсуле значит, — взгляд его на миг переменился, после чего мужик по-доброму усмехнулся, хлопая меня по плечу, — меня зовут Мидзуна. Не знаю, какие у тебя были планы, но я довольно неплохой человек, так что вытащу твою задницу отсюда.       -А я и не против, — голова кружилась. Забег по пустыне не дался мне легко и последние ресурсы организма были потрачены на спасение моей жизни. Ноги болели нещадно, а спина подрагивала, выдавая напряжение, — а водички случайно не найдётся?       -Кхе... Ишь, деловой. Вода в пустыне — дело дорогое, но... — Вытащив из-за пазухи фляжку, он вручил её мне, внимательно следя за тем, как я обращаюсь с его подарком. Откупорив простенькую крышку, я сделал пару крохотных глотков, чтобы просто промочить рот и лишь спустя десяток секунд, когда почти вся вода впиталась в мою иссохшую ротовую полость, проглотил остатки. — Умный малый. Молодец, далеко пойдёшь...       -Ага.       Из последних сил я попытался поблагодарить старика, но тело моё меня подвело и я без зазрения совести грохнулся мордой в песок. По крайней мере план был именно таким, но крепкие тощие руки, больше похожие на ветки старого дерева, подхватили меня у земли, не давая упасть. ***              -Батя! Да нафиг он нам сдался? Только воду на него тратить...       Детский голос пробивался сквозь мой сон. А снилось мне ни что иное, как очередное сражение за СуперЗемлю. Точнее саму Землю я не помню, а вот биться под её флагами на самых разных планетах мне доводилось.       В тот раз мы спасали важный персонал из окруженной исследовательской станции. Три десятка рабочих и ученых без какого-либо вооружения или навыков для выживания на окруженной врагами планете.       Я помню, как тогда мы ворвались в охваченный пожарами комплекс. Терминиды уже прорывали туннели к бункерам, надеясь полакомиться людьми, засевшими внутри, но мы успели раньше.       Кровавый бой. Крики, взрывы. Всё, как и всегда бывает у Адских Десантников.       Но мне запомнилось не это. Мне запомнились лица людей, которых мы вытащили оттуда.       Благодарные, радостные, уверенные в том, что покуда мы стоим рядом с ними, для них не страшен ни один враг во Вселенной. Наверное, именно тогда моё сердце впервые дрогнуло под напором пропаганды и вбиваемых догматов. Первый, но далеко не последний раз.       Приоткрыв глаза, стараясь отогнать наваждение, что заставило сердце колотиться чаще, оглядываюсь по сторонам, понимая, что нахожусь в какой-то халупе...       -Мы здесь живём не богато...       -Слышь, халупа! Я тебе сейчас все зубы выбью!       Видимо, я произнёс последние мысли вслух. Приподнявшись на локте, вижу забавную картину, как мелкий, щуплый паренёк пытается прорваться в мою сторону, но его... Отец, наверное. Его отец удерживает его за голову одной рукой, не давая добраться до меня.       -Для чего я, по-твоему, его спасал? Чтобы ты напал на него здесь?       -Но, батя! Ты слышал, что он сказал?       -Ну, его манеры не лучше твоих, как видится, — глянув в мою сторону, мой усатый спаситель ухмыльнулся, — вижу, что тебе пока ещё тяжко. Я Мидзуна, если ты забыл...       -Нет, нет... Простите. Спасибо вам, я просто ещё не до конца пришёл в себя.       -Оно и понятно, у тебя столько травм было, — посмеявшись, он закинул в рот какую-то чёрную гадость из маленькой алюминиевой баночки, начав активно жевать и засовывать содержимое под губу, — это табак? Хочешь?       -Пожалуй, откажусь, — присев на кровати, хватаюсь за раскалывающуюся голову, прогоняя в памяти всё, что произошло, — вы живёте здесь одни?       -Если ты про дом, то да, — новая ухмылка и смешок дополнили ответ, — если про наш посёлок... Ну, человек триста будет. Может ещё полсотни сверху, но не более. Водозаправочная станция больше не потянет, так что ютимся плотненько.       -Станция? И много тут таких?       Мне не хотелось молчать, так что я начал расспрашивать мужика обо всём, задавая обобщенные вопросы, чтобы его ответ звучал как можно дольше, давая мне больше нюансов и пищи для размышлений.       Мы проговорили почти два часа, до тех самых пор, когда в процессе разговора обиженный сын Мидзуны успокоился и сбежал на улицу, где спустя пару минут послышались крики и маты.       Посетовав на безрассудного пацана, мой спаситель налил мне местную вариацию чая, в основе которой были грибы и высушенные потроха каких-то местных животных, после чего пригласил меня за стол, где поведал обо всём более обстоятельно.       Находился я в настоящей жопе. Жаловался на Минорис, но то, что творилось здесь, оказалось в разы хуже и печальнее.       Бесконечная пустыня с редкими оазисами, каждый из которых находится под кем-то. Постоянная война между поселениями за воду и ресурсы, а самое главное, что даже при всём при этом, пустыня, жара и засуха были не самыми опасными врагами на этой планете, имя которой Татуин. Да, тот самый Татуин, что играл слишком большое значение для главных героев эпопеи Звёздных Войн.       Но сейчас это был совсем другой Татуин, не то жуткое пристанище бандитов и убийц, которыми правят Хатты. Нет, ныне это была жуткая родина чудовищ, диких племён и мелких поселений, полных одичавших людей, что принимают технологии древних времён за чудеса.       «Благо, тут хоть не забыли, как выглядят бластеры и куда более эффективное оружие, просто Мидзуна оказался таким любителем старины».       Настоящий Дикий запад, где каждый сам за себя и можно доверять только кучке людей, что живут с тобой с самого детства.. И то если речь не зайдёт о воде.       Трудно передать словами всё то дерьмо, что сейчас творилось на Татуине. Колонисты, прибывшие с первыми кораблями, постепенно скатывались в развитии, а те немногие рудокопы, что прибыли вместе с горнодобывающей корпорацией, были лишь каплей в море и с уничтожением станции на орбите закрылись в своих посёлках, стреляя по любому, кто попытается к ним приблизиться.       Ещё Мидзуна поведал о каких-то упавших на планету бедолагах, которые почти тридцать лет назад грохнулись на другой стороне Татуина. Никто из местных не знает, что там точно происходит, но вроде как там даже есть космопорт и нормальные стены, с оружием и едой. Сомнительно, конечно, но подобные байки всегда будут в обиходе.       Также в пустынях обитали и коренные жители, если вообще можно применить к ним такое слово. Никто не знал их точного названия, но большинство их именовали Народом Песков, хотя чаще там фигурировали слова рейдеры, налётчики, мудаки...       Жестокие и суровые существа, что вечно кутались в свои странные одежды, атаковали быстро и беспощадно, унося всё полезное с собой и часто уводя поселенцев в рабство. Было непонятно, как они выживают в пустыне, а сам Мидзуна мало что мог рассказать про их культуру и обычаи, лишь поведал мне, что если не повезёт встретить одного «песчаника», то можно быть уверенным, что рядом ходит ещё около двадцати.       Он рассказывал мне про разные формы жизни, что могут встретиться в пустыне, и чем больше я его слушал, тем больше понимал...       Не так уж тут и пустынно! Уж простите за тавтологию. Дохера всяких тварей проживает здесь ещё с древних времён. Некоторые из них вообще теоретически бессмертные и не могут умереть от старости.       И все эти люди, пустынники, монстры и дикие звери... Все они продолжают жить в этом тяжёлом мире. Именно жить, а не просто выживать. Они торгуют между собой, что-то строят, отвоёвывают себе новые участки для жизни.             Суровое место, в которое я отлично впишусь.       Ещё на середине рассказа я понял, как же здесь тяжело жить. Так что по мере рассуждений Мидзуны, я всё больше уверялся, что не стоит рубить сгоряча и лучше остаться и окрепнуть в тяжёлых условиях этой планеты, параллельно неся этому миру чудеса свободы и демократии.       Жаль, что своим поведением я, сам того не заметив, породил в моём собеседнике абсолютно иные размышления и надежды. ***              Мидзуна, усталый и изможденный скиталец по бескрайним пескам Татуина, смотрел на спасенного пацана. Мальчик был весь в пыли, с глазами, полными удивления и любопытства, сидел перед ним, жадно слушая его рассказ о мире, полном опасностей.       Исступление, конечно, было частью жизни на этой планете, но ощущение, что этот мальчонка не знает страха, поначалу удивляло старого охотника.       «Как можно не бояться? В его-то возрасте... Или он совсем недалёкий, вон, как мой?.. Хотя, Канта просто извращенец и дурак, а этот, походу, совсем блаженный» — думал Мидзуна, потирая свои иссеченные руки.       Его жизнь, полная ужасов и предательства, складывалась под тяжестью горьких воспоминаний и непрекращающейся борьбы за выживание. Много лет назад он сам не был таким, отчётливо понимая, какой опасной может быть пустыня. И жизнь на Татуине быстро научила его жестоким урокам.       Теперь, каждый раз смотря на песок, он видел, как тот, казалось, поглощал всё, что было добрым и светлым.       «Я спас его лишь потому, что в нем что-то есть», — размышлял он, пока хлопотал по дому и гаражу, проверяя аппарат по сбору влаги.       «Может, не стоило его спасать, только зря повесил лишний рот на шею?» — Мидзуна вздохнул, оставляя под грузом соленой корки пота мысли о собственном прошлом и воспоминаниях о тех, кого он потерял, когда по молодости поддавался подобному альтруизму.       А между тем, мальчик с нетерпением слушал, жадно впитывая каждое его слово.       -На этой планете есть налётчики, звери, которые хотят съесть любого, кто проявит слабость, — пояснял Мидзуна, пока собирал провизию. — Шрамы, что ты видишь на моем теле, каждый из них — это воспоминание о встрече с чудовищем в пустыне. Здесь каждый шаг может стать последним.       В его голосе не было страха, лишь искреннее желание предупредить. Но мальчик лишь кивал, его взгляд был полон восхищения. Каждое упоминание о приключениях, которых вдобавок ему не хватало, словно наполняло его энергией.       Находясь в процессе своих мыслей, Мидзуна закончил с повседневными делами и сел рядом с мальчиком. Наблюдая за тем, как тот прислушивается к его каждому слову, старик вдруг понял: возможно, именно сейчас, в этих песках, зажглась новая искра — искра, способная заново разжечь надежду и веру в что-то большее, чем просто выживание. Или наоборот — привести их к окончательному падению.       «Иногда, — подумал он, — чтобы выжить на Татуине, необходимо не только оружие, но и мечта. Да, мечта — это то, что поможет нам пройти через все ужасные испытания, способное обойти врагов и переплыть безбрежные океаны упрямства, чтобы стать чем-то большим». И он улыбнулся.       На этом захолустном краю Вселенной, где страха должно быть столько, чтобы он помог тебе выжить, этот безумный пацан с горящими глазами напоминал ему, что даже в самых тёмных местах может пробиться свет.