От искры до пожара

***

Морозное сегодня было утро. Дороги совсем заледенели, выезжать становилось все опаснее. Но операм ФЭС и АОРС не приходится выбирать. Служебная стоянка у парадного входа сплошь уставлена транспортом. К полудню зимнее солнце уже вовсю искрилось на тонком слою снежка, что выпал ночью. К обеду от него не останется и следа, обещали потепление. А у младшей группы снова выезд на проверку очередного клиента. Рита вся в мыслях о минувшем разговоре с куратором АОРС — ее весьма похвалили — с улыбкой выпорхнула из здания пристройки и легко сбежала по лестнице к парковке, наспех лишь запахнув черную служебную теплую куртку. Ещё с нашивкой ФЭС. Рыжие пышные волосы подхватил морозный ветерок — косы и хвостики здесь носить не требовали, а любимые берцы она никогда не променяет ни на какую удобную обувь. Поэтому по-прежнему сливалась с остальными сотрудниками и бывшая команда не могла её выловить или пересечься, работая почти что в одном комплексе. Но захваченная успехами и интересной новой работой в новой команде с новым ритмом она и не думала об этом всем. Никак не грузилась даже после недавней встречи с Даниловым. Она решила полностью сосредоточиться и погрузиться в текущее дело, а с проблемами разобраться уже после. Сейчас ничто не должно ей мешать и отвлекать. Она умела концентрироваться. Но один человек все же упрямо не позволял ей выбросить себя из головы так просто. Их с командой джип с символикой АОРС был заблокирован со стороны выезда. Машиной со знакомыми номерами. Его машиной. Определенно специально, ведь Степа никогда прежде не ставил свой Форд на служебную парковку. Девушка остановилась, слегка раздражённо отведя глаза в сторону, и с усталым видом вынужденно достала телефон, заходя в контакты, на букву «Д». Но на экране вдруг всплыло сообщение от этого самого человека прямо у нее в руках.

«За углом».

Это здорово насторожило Риту, обрушив на плечи тяжелое неприятное чувство оленихи на лугу под взором охотника. Будто она под микроскопом. Преследуема. Девушка подняла недовольные строгие глаза и пристально и медленно осмотрелась. Он ее видит, значит, он рядом. Но где? Она его не видела. Это накалило нервы сильнее. Убрав телефон, Рита направилась обратно, снова запахнув куртку, будто бы это бронежилет от нежелательных возможных чувств и прикосновений. Закрыться от которых она может только с помощью чего-то, а не предотвратить сама. Сама она боялась, что окажется беспомощна перед этой «угрозой». Рядом был только один угол, поэтому Рита быстро зашагала туда. Собираясь с мыслями, настраиваясь и не думая ни о чем, чтобы не рассредоточиться с основного дела, девушка завернула в узкий проход между домами и чуть не врезалась в него. В черном пальто, брюках и сером свитере вместо служебной формы Данилов стоял здесь словно охрана президента. С таким суровым чужим лицом, холодный и строгий. Словно сейчас по полной отчитает ее. Будто бы она его машину просто вдребезги разбила. Но всполошенная таким чуть не случившимся внезапным близким контактом и нарушением личных границ, Рита отшагнула назад, но так, чтобы их все же не видели, и постаралась успокоиться. Но его пристальный обвиняющий взгляд и молчание просто бесили. Поэтому Власова решила начать первая. И с максимальной уверенностью взглянув на бывшего напарника, наоборот сделала шаг вперёд и вызывающе толкнула в грудь. — Машину-то нахрена запирать! — она пыталась злиться, но получалась лишь обиженная девочка-подросток, требующая к себе внимания. — Потому что отвечать надо, когда тебе звонят! — но и у Данилова, который отмахнул в сторону ее руки, получилось не правдоподобнее. Он и не планировал ругаться, как пара подростков. Или специально мстить ей таким способом, словно ревнивый школьник, которого отшила местная звезда. По цепной реакции Рита снова набросилась на него ещё импульсивнее, но здесь сработала лишь ее вспыльчивость и легко загораемость. Ах, ты воспротивился в ответ? Ну сейчас я тебя положу. Но Стёпа просто перехватил ее руки сильнее, не позволяя повысить градус простой перепалки и отвлечься от основной причины этой встречи. Сжал оба запястья ладонью и, перехватив локти, зафиксировал на своей груди, ненарошно приблизив почти вплотную. И когда глаза оперативников пересеклись на уровне вызывающего обжигающего взглядя на губы друг друга, в воздухе вспыхнула такая страсть между ними… Что захотелось тотчас же скинуть эту грузную распахнутую верхнюю одежду с тел. Что мешала прижаться ещё ближе. Но Власова, все же позволив себе от всего этого накала и предсказуемой неотвратимости такой реакции между ними улыбнуться всего на секунду, сразу же вновь оттолкнула Данилова на расстояние, тоже отшагнув. Пыхтя и восстанавливая предательски сбившееся дыхание. Какой же он невыносимый, так и выводит ее, провоцирует, накаляет… Сказываются эти два месяца не видения друг друга… И их несомненная природная горячность. Тот ещё тандем. — Что, мои слова для тебя теперь пустой звук? — Стёпа тоже изо всех сил делал вид, что ему всё равно на нее, деловито и ревностно поправил край пальто после ее хватаний. — Не начинай, — чуть больше разозлилась девушка, разведя руками. Стоя на таком болезненном расстоянии в два метра. Словно они на цепи сами себя удерживают, чтобы не сорваться. На неконтролируемую драку, либо страстный поцелуй. — Вижу, ты не окончательно профиль сменила, — вроде как успокоившись Стёпа кивнул на ее внешний вид. Форма. Да. Но во взгляде его так и читалось презрение. Не к верности символики ФЭС, а к тому, что она скрывается от них, будучи в соседнем, черт побери, здании. Делает вид, что они не знакомы. — Хоть не день и ночь об стариков трешься, — провоцировал с обидой Данилов. И ходил по лезвию, чтобы вот-вот смертельно и жестоко ее не обидеть. — надоедает? платят мало? Или под дурью хорошо дела расследуются? — …Я звонила Рогозиной, — она не могла больше это выслушивать. Поэтому призналась и сказала то, чего он хотел. О чем вчера просил. Это меньшее из желаемого им сейчас на самом деле. Он вообще-то уже и не надеялся. Раз она даже его так жестоко проигнорировала. — Она дала мне свободу выбора. Рита действительно уважала главу ФЭС и не хотела, чтобы та думала о ней плохо. И Рогозина не давила на нее, шантажируя увольнениями. Возможно, понимала, а возможно… Уже всем просто все равно. Власова не знала, что было бы лучше. Легче. — Почему ты не можешь? Что ещё с вами не так? — пожала плечами девушка, требуя, чтобы здесь и сейчас Стёпа высказал все, что ему от нее ещё надо и оставил в покое, дав спокойно во всем разобраться самой. — …А ты подумай. … Ясно было одно. Он не хотел ничего говорить ей, а надеялся на ее совесть. Все ещё верил, что она поймет сама. И справится, сделает правильный вывод, примет правильное решение. Он не терял надежду и не нарекал безнадежной ее. И уходя, добавил. — Может, все же захочешь мне что-то сказать… Эта фраза вывела из раздумий, а его уход заставил обернуться и все же сдать позицию гордой. — Я ухожу из клуба через задний ход… Так она напрямую намекала ему, где её можно найти. Чтобы поговорить. Им двоим. Ведь подсознательно все же хотела, чтобы он ее застал. Ей есть, что ему сказать. Не совсем привычными образом, но все же — это будет простая истина. Данилов, не пытаясь поймать ее и без того опущенный взгляд, медленно наклонил голову к рыжим чуть растрёпанным волосам, не смотря на напарницу. — А я вообще по таким заведениям не хожу, Рита… И всё?.. Это был его ответ? Намек, что ему всё равно и с той ее личностью он даже дела иметь не хочет? Эти вопросы в пустоту и безразличный тихий уход Данилова здорово сбили всю ее сосредоточенность и мысли по поводу них. Сила в теле куда-то испарилась, как когда ты очень долго терпел, чтобы от души поплакать и до боли закричать… Рита обессиленно прислонилась спиной к красной кирпичной стене и запрокинула голову, пытаясь все это в себе подавить. Не сейчас, она просто не может, не хочет, ей просто не до этого. И тяжело выдохнула облако морозного пара. Обида душила всю ту лёгкость, которая, как ей казалось, была в ее отношении к Степе. Она надеялась сохранить хорошую атмосферу между ними, хотя бы просто банально не видеться это время, чтобы не навредить и не сделать хуже друг другу. Но все пошло к черту… Как бы она этого не хотела — все очень и очень усложнилось.