Запах одуванчиков

12 августа 2067 года, Атмосферы, Эллиния. «Вчера я стал отцом».       Савва проснулся с этой мыслью и солнышком, забравшимся под веко. Он сладко потянулся и поймал себя на ощущении перетруженных мышц — не более. Позвонки стояли на местах, грыжи почти не беспокоили. И это после таких-то потрясений! Работа с Алесем пошла на пользу. Савва перевёл взгляд на приоткрытое окно с синей полоской моря, делящей картинку надвое. На белой ручке рамы отсвечивал выстраданный в честном бою бронзовый кругляшок. Нежный морской бриз поворачивал его то одной стороной, то другой. Так вот откуда взялся солнечный зайчик! Напоминанием о другом зайчике оказалась белобрысая макушка под соседним одеялом.       Савва тихонько приподнял край и заулыбался шире. От счастья. Вчера вернулся Динечка. Всё случилось как в сказке. «Очнутся крылья за спиной, когда войдёшь в мой спящий дом. Ты с первым солнечным лучом подаришь поцелуй...» И ведь вошёл. Вопреки всему.       Волосики у него совсем отросли, расцелованное солнцем лицо по низу украшала густая, хоть и мягкая щетина, руки обветрились, стали грубыми и мужественными, но всё же он оставался Диней. Его Диней с блестящим колечком в носу. Вчера он вломился к Савве в драных шортах да какой-то дикой расцветки размахайке, и глаза притом его сияли ярче тёплой и холодной звёзд! Савва в первый миг растерялся, но их с Диней понесло друг к другу на уровне инстинкта, а дальше, а дальше одиночество иссякло, разлетелось вдребезги, пронзённое Ясеновой певучей стрелой. «Люблю, — изошёлся нежностью Савва. — Мёртвого любить несложно, а ты поди живого люби каждый день. — И тут же поклялся себе самой твёрдой клятвой: — Любил, люблю и любить буду». Его красавец. Его рекордсмен высокого неба. «Старт завтра».       От этой мысли холодок неприятно проскрёб по душе и осел в сердце. Савва прислушался к ощущениям. Страх мог зародиться и на пустом месте. Но как с дедовой башней прилип и не хотел покидать, нашёптывая всё явственнее: дело неладно. Почему — Савва не мог понять. Чувство свербило вне рационального, это работало чутьё ведуна.       Савва поцеловал Диню и осторожно выбрался из-под его уха. Заказал большую корзину фруктов на завтрак, как никак, а у парня юбилей вчера был — двадцать лет. Потом оделся во что нашлось первым и крадучись покинул своё обиталище.       Валера проводил мастер-класс по глиссингу в открытом небе. На руинах какого-то некрополя уже сидела мать в обнимку с Ильёй и наблюдала за полётами. Савва осторожно приткнулся рядом.       Папа как увидел его, отцепился от супруги и крепко обнял. — Поздравляю с сыном, сын! — Спасибо, папуль, — Савва расцеловал его смуглые, в родинках скулы. — Ты счастлив? — Да.       Савва знал, что Назар к роду Яхонтовых имеет мало отношения, но по сути — какая разница. Любить сына от этого меньше Яхонтов не намеревался. Хотя бы потому, что он от крови легендарных Соколов. — Как они с Юлькевичем? — Неплохо. Сегодня ещё под наблюдением. Врачи говорят, сатурация у малого на уровне девятимесячного, но пока опасаются. И правильно, я считаю. А Бляха-Муха жаловалась, что не может нормально сидеть. — Сидеть! — передразнила мать. — Я после Хозяйки Качурки чихнуть не могла. Порвалась, как сучка. Твоей падре повезло, без базара. — Нам всем повезло, — отозвался Савва. — И должно повезти ещё раз. — Ты о чём, децл? — Мать, — Яхонтов покопался ногтем под ногтем. — Почему умер Гавриил Гелиодорский?       Она оглядела его, точно бестолковое дитя. — Саморазвеивание в озоновом слое на высоте в тридцать восемь тысяч метров, — напомнил отец официальную версию. — Самоубийство. Спроси кого хочешь, Консыг-ойка, Валеру, например. — И остро прищурился. — Самоубийство, — проговорил Савва неторопливо. И задумался. В зеркалах Дома Некроманта Диня кричал про золотые иголки, впивающиеся в него. Он боялся летать до полусмерти, как если бы в прошлом нечто ужасное оставило след в его душе. И он же говорил Савве, что не верит в самоубийство Гора. «Я бы тебя не бросил». И ведь не бросил же! Иголки. — Отец, — сказал Савва, видя, как с небес спускается Вий. — В этом стоит разобраться. Как ведун говорю. — Что ты виджуешь насчёт завтрашнего старта стратокастеров? — навострилась мать. — Панчи. — Я вижу злато, падающее с неба, — выпалил Савва первое, что пришло на ум. — И от злата зло. От злата зло... От Злата.       Сердце застучало, найдя зацепку. Яхонтовы, мать и сын, переглянулись. — Нужно поднять архивы ВКИ, — подсказала Александра Малютична, ловя Берзарина за загривок. — За день смерти Гора. Любая мелочь, погода, волнение на море, показания участников. Это дэш, как важно.       Спустя полчаса они сидели у Вахтанга в доме всей компанией и листали хроники, присланные семарглами. Савва тысячу раз просматривал последний старт Гавриила, но в момент обрушения на море красного дождя и истошного воя деда вновь и вновь мучительно смаргивал. Нервы для этого зрелища надо было иметь нечеловеческие. Но по факту понять ничего не выходило. Обычный солнечный день, самый штатный полёт, прервавшийся так трагично. Пока они дружно гадали над случившимся, Лазарь перебирал игрушки. — А! Дай! Аба-ба! — Он прибегал к Александре Малютичне, складывал ей в подол сарафана то кубик, то машинку и уползал выбирать следующий предмет. — Бия!       Савва отвлёкся от дум, наблюдая за игрой Лали. — Ну хоть бы ты сказал, что там было! — в сердцах бросил он наследнику. — Бия! — повернулся к нему малыш. Покопался в ящике своих игрушек, не нашёл там нужного. Залез в соседний, к сёстрам, достал переливающийся звёздными блёстками и россыпью конфетти резиновый мячик, попробовал на зуб и затем подал Савве. — На. — И как это понимать? — Яхонтов повертел мячик, оценил, как блёстки гуляют по его граням. Лали прикрикнул и указал пальцем сперва на себя, потом на небо в проёме окна. — Иять. Ай-ай, Га. Бах! — Он показательно топнул, будто давя кого-то ногой, не удержал равновесие и сел на задницу. — «Девятого июня девяностого года над большинством городов Родины наблюдалось необычайно яркое северное сияние», — вдруг прочитал в хрониках отец. — Оно затронуло в том числе и субтропический пояс планеты. Подобное явление, особенно летом стало возможным благодаря мощнейшей вспышке на Солнце и масштабной геомагнитной буре. — А кто? Занимался распределением стартов на том Чемпионате? — практически непроизвольно вырвалось у Саввы. — Кто?!       Лали услышал это и опять показал на себя. — То! Ай-ай! — Злат. — Мать, догадавшись, сузила раскосые глаза. — Ять! — Савва хлопнул себя по лбу. — То-то я не мог понять, почему, к Велесу, все прочие Чемпионаты проводились в августе, и только этот — в июне! Злат был влиятельным, он мог добиться чего угодно, чтобы уничтожить неугодного, он мог сдвинуть сроки ради потока ионизации... — И он мог подстроить гибель Гавриила? — опешил Валера, отводя от голоэкрана нос. — Но откуда он узнал про вспышку на Солнце? Да и... К моменту ВКИ девяностого года он уже скончался от сердечного приступа. — Злат часто навэдывался в Курью, — отозвалась с веранды отдыхавшая там бабушка. — И мог спрашивать любого кама из мэстных. Тэ часто знают, когда нэбо будэт сиять сильнээ всэго. — Да, это и впрямь выяснить несложно, — засопел Савва, играя кулаками от возбуждения. — Как и я сейчас чувствую грядущие огни. — И я чувствую, кам-мэдвэдь, — Ярослава Ростиславовна выпустила дым от курева в пока что синее и безмятежное небо. — Злат строил козни, но сам нэ дожил до них. Эрлик помэшал эго радости. — Когда ждать вспышку? — лицо матери стало жёстким, словно каменным. Савва прислушался к себе и растёрся ладонями. Вот оно. — Завтра и ждать, ять!       Берзарин и Яхонтова обменялись многозначительными взглядами. — Я могу добиться перенесения стартов на послезавтра, — предложил Вий. — Если это поможет. — Грядет две вспышки, — считал Савва информацию с мережки. — С промежутком в восемь часов. Да. Надо перенести старты в высоту на четырнадцатое. Они успеют отстреляться. — Сделай это, — велела мать Вию. И у Яхонтова мигом отлегло. Он поймал криво пробегавшего Лали и прижал к себе. — Тогда завтра объявим выходной? А старты в высоту придётся провести одновременно с квалификациями стормикрашеров. — Я не виджи, но палю, от этого мало кто обломается, — решила мать. — Тотальная хай-скай мясорубка хуже. Кроме Дэна есть те, кто заявился на пятнадцать.       Диньку было легче лёгкого разбудить поцелуем. Тот заморгал, мило хлопая ресницами, и углядел рядом на столе у постели искуссно сервированную гору спелых ягод и фруктов на шпажках. — С добрым утром, — напомнил о себе Савва и прихватил губами Динино ушко. — Мой двадцатилетний взрослый парень. — Ух ты-ы-ы! — протянул тот, блаженно потягиваясь. — Саввочка! Какая красота! Витаминов наберёмся перед завтрашней попыткой! — Динька. Насчёт попытки. У меня так себе новости, — Савва объявлял это и оставался нежен с тем, кто не предавал его ни в этой жизни, ни в одной из прошлых. И кого он обязан был спасти во что бы то ни стало. — Старт в высоту перенесён на послезавтра. По техническим причинам. — Он легонько, одну за одной расцеловал Дине костяшки обоих кулачков. — Шо так? — с огорчением протянул Гелиодорский, и Савва понял, как славно тот настроен на победу. — Да какие-то донастройки оборудования. — Яхонтов не стал пугать любимого. — Но ты не огорчайся. Я отстрелялся, у нас два выходных, и мы можем провести их как захотим.       Диня глянул на него и понял, что хорошо бы сделать в первую очередь. — Навестим Юльку с Назаром! — Навестим. — И будем купаться! — Будем. Это же лето, как никак. — Это же лето, — кивнул Диня и привлёк Савву к себе.