Запах одуванчиков

31 декабря 2066 года, Балясна.       Ять. — Я-а-ать!!! Ой! Ай! — Савва, скрипя зубами и то и дело подвывая, катался на Алесевом гостинце. Казалось бы, простое, плохо отёсанное полешко, а сколько непередаваемых ощущений!       Алесь отчего-то не злился на Савву. Странное дело. Уж можно было ожидать гнева от отца парня, с которым приключилось такое... И который находился невесть где! Мало того, Савва знать не хотел где и искать не собирался. Да и с Юлькой полная хуйня вышла. И вроде вины никакой Яхонтову не вменялось, а один шут он чувствовал себя виновным. Косвенно. Из-за него же всё так обернулось. Казалось бы, кому какая разница на промежуточные звенья причинно-следственной цепи.       А Алесь не злился. Полешко прислал и видеокурс, как на нём делать самомассаж. «Уот цябе тренажёр под ключ, будзешь кататься на нём, не будзешь кататься от боли! А як — я покажу. Хляди и поуторяй. Своим уесом себе поможешь». — М-м-м...       Савва закинул руки за голову и, пыхтя, ездил ребрами по деревяхе. Больно было — «не пересказац»! Но он должен был размяться и снять стресс. Сегодня.       Переподписание договора состоится сегодня в девять вечера у Поклонного камня. Савва замер на полешке, вновь и вновь заставляя себя осознать грядущий исторический момент, и опять заездил мышцами по тренажёру.       В происходящее не верилось, хоть они дословно обсудили с Дороховым каждую строчку документа, и Савва даже держал обе свеженькие доски в руках. «Дня последнего года пятьдесят две тысячи шестьдесят шестого от сотворения мира на реке Темноводной у Поклонного камня был подписан сей договор, указующий, как отныне и во веки веков надлежит жить племени людскому на Земле подвластно Небу. Заверяют сей Закон, объявляя его Новейшим Законом, потомок Дараха, потомок Яхонта в присутствии заступницы земли Лесной, коей и потомкам оной быть свидетелями подлинности намерений сторон, и старейший от начала времён дух природы, именуемый Тайгой. Отныне быть равенству в мире, и основы его таковы: земли единой Родины управляются волей соборных Шабашей. На Шабаши допускаются равноправные стороны: колдуны небесные от Перуна и Мокоши четырёх сил: ветрогоны, скоморохи, дажди, семарглы, колдуны небесные от сил Солнцебога и Чернобога а также колдунья от силы Морены, и равно с ними колдуны земные от Матери Сырой-Земли, а также дочери оной — ведуньи местностей. Природным духам даруется свобода и неприкосновенность жизни наравне с колдунами. Браки между колдунами и ведуньями, включая земных, производятся в соответствии с требованиями Закона о наречённых. Небесным колдунам запрещается зачинать первенцев от дев, не предназначенных им Мокошью. Земные колдуны избирают себе старейшин из числа достойнейших и получают право произвольного расселения а также чародейства без ограничений, исключая вред физический и душевный другому колдуну, ведьме, духу или человеку. Земным и небесным колдунам, а также ведьмам, духам и людям запрещается сеять вражду и учинять козни против собратьев. За сим скрепляется договор кровью двоих: потомков Яхонта и Дараха Мертвовода и огнём первого духа приочно хозяйки земли Темноводной ведьмы Лесной. Савва Яхонтов Павел Дорохов Тайга».       Хорошо вышло! Савва ещё тогда оценил. Договор, с которым и нужно идти в новое время. «Однажды на земли старой Калтысь придёт великий правитель со смешением колдовской и ведовской сил, — вспомнил Савва пророчество, передававшееся в роду Яхонтовых с языка на язык, — и сделает их вновь едиными, сровняв народы меж собой, как раньше было». «Давно пора, и если для этого придётся стать великим правителем объединённой Родины, пусть я стану им», — подумал Савва. Домучал ноги, отложил полено, потом решил запрятать повыше, чтобы коты когти не драли, и включил телек. — В Люжане прошёл интерактивный конкурс модельеров на показ года — «Золотая игла». По итогам голосования жюри премия за лучшее дефиле будет вручена нашей соотечественнице Владе Самохваловой за эллинскую коллекцию, продемонстрированную на Светлых прудах. Показ, принёсший Самохваловой славу, состоялся всего десятью днями ранее, но уже успел получить наивысшие оценки модных критиков. Примечательно, что в показе принимал участие Денис Капульцевич. Модель обрёл... обрела скандальную славу после всплывших подробностей его гомосексуальных отношений с кандидатом в президенты будущего года... — Сколько можно мусолить. — Савва брезгливо выключил телевизор и устало уселся на диванные подушки. Пересёкся взглядом с Мардуком и сказал коту: — А сестру надо поздравить. И не впадать в отчаяние, важное дело предстоит сегодня, ясно тебе?       Мар принялся намывать складчатую мордочку, а Савва меж тем вспомнил, что некогда «Золотой иглой» именовался дедов прииск на реке Карасу, тоже, как и с Темноводной, огороженный плотиной. И плотина та обрушилась из-за сейсмонестабильности... Или змейка пробежала, хвостиком махнула, своё золотишко придержав?       Смутное предчувствие, что неспроста ему на память пришла дедова золотоносная разработка сорокапятилетней давности, посетило Саввину голову, и он добрёл до платяного шкафа, чтобы проведать бабушку. Та сидела, высохшая и недвижимая, как прежде, но веки её и складки губ слегка подрагивали. Савва счёл это добрым знаком. Бабуля постепенно возвращалась в мир живых. Поймал властный и холодный взор нарисованного деда. Вытер лоб и подмигнул ему. — Ты тоже этого хотел. Отступать поздно. Договор будет подписан нашей с тобой кровью.       То, как прозвучали слова, сказанные шёпотом, прокатилось по нервам горной лавиной. В том, что событие пройдёт штатно, Савва очень сильно сомневался. Даже так, был на сто процентов уверен, что ему готовят подставу.       Но прятаться, отменять намеченное и тем более собирать полк охраны он не желал. Не так это должно быть освещено в колдосети, что Яхонтов, якобы, трясся, как трус, и, выводя букву за буквой фамилии, оглядывался в поисках опасности.       Он сделает это открыто и обыденно. Подмахнёт, как любой другой документ. В присутствии Вия и круга доверенных лиц. Перед первым днём года и первым днём Новейшего Закона, посвящённым ему же, Савве. Символично? Да.       Галатея тренироваться запретила. Максимум лёгкие полёты. Но Савва решил провести время дома. Он отменил на сегодня все дела, хотя страна и суетилась, готовясь к затяжным праздникам. Ёлки Яхонтов и так купил, одни из высочайших в мире. Гирлянды и мишуру впору оставить педикам навроде Гелиодорского, да и довольно в жизни мишуры. Хочется настоящего. Крепкого. Нерушимого. Нет такой любви и верности, стало быть, договор сгодится. Так жил дед. Так жила мать. И ему придётся. Должно. — Савва, ты готов? — внезапно объявилась по видеосвязи Бляха-Муха. — Всегда готов! — Он постарался звучать бодро, хотя и видел себя в окошке дополнительной камеры встрёпанным и серым от волнения. Но и подруга была не лучше, такая же взвинченная и измождённая. — Я опасаюсь, как бы Фатов чего не выкинул, — Капульцевич посжимала собственные плечи. — На Шабаше он слишком спокойно принял новость. — А как ещё он должен был себя повести? Устроить погром? Скандалить с Берзариным? — отмахнулся Савва. — Да, Фотька может подосрать нам в чернила, — он не стал опровергать её опасений, — но там будут папа и Тимур Борзой. Лялька. Дорохов. Тайга. Валера. Вряд ли Фотька отважится на саботаж. А и ты не лезь, — он погладил Бляху по голограмме. — Сиди дома. А лучше затаись. — Затаись! Я, да? Пока ты там на передовой! — Ну а что от тебя проку на передовой, скажи? — Яхонтов насмешливо опёрся руками в бока. — Я могла бы стоять за твоим плечом и продавать тебе патроны, — не задержалась с ответом Бля. — Точно не подавать, староста? — привычно поправил её Савва. — Точно, — она любила эту шутку про их отношения и выдала её по двадцать пятому кругу. С тем и сгинула.       Савва тоже затаился внутри пустого, ничем не украшенного дома. Пил чай. Слушал новости. Качался. Курил на постели. Пил чай. Опять качался. Состояние помимо желания напоминало предстартовое на Играх. Перед очередным рекордом. И это немного отвлекало. Савва примерно знал, как с ним справляться. Коротать часы до выхода на «таблетку». Вечером должен был залететь Валера, чтобы вместе отправиться на Темноводную, и Савва катался из углов в углы дома, как бильярдный шар. Поэтому, когда, наконец, раздался дверной звонок Вия, он подскочил встречать его с небывалой охотой. — Валерий Николаевич! Ну что? — Савва приветственно раскинул руки, Валера затолкнул его внутрь апартаментов и запер дверь. Потом обнял. — Всё нормально. Долетел штатно. — Видать, Вию передался всеобщий психоз. Он отряхнул от снежинок стильное длиннополое пальто. Белые глаза прошлись по фигуре Саввы в мягком халате. — Ты чего не собрался ещё, старичок? Ты в этом полетишь договор подписывать? — Берзарин поддел пальцем бархатный карман. — Ять, нет, — Савва оценил разумность замечания и побежал облачаться в костюм. Не лётный! Деловой. — Кофе есть у тебя? — судя по звукам, Валера шарился в шкафчиках. — Да, немного твоего справа вдали там, — отозвался Савва, затягивая галстук. По правде элитный кофе «Black dog» он держал дома только ради папы и Валеры. Ну и бабушки иногда. — Тут срок годности на исходе, ты видел? — Валера осмотрел пачку. — Поменяю, — обещал Савва. — Изверг! — отблагодарили его за гостеприимство. — Ты варить будешь или ругаться?       Валера уже прерывисто звенел ложкой о турку и чуть не опрокинул её, пока ставил на плиту — сказывалось волнение. — Там кофемашина есть для вас специально, — напомнил Савва. — Ты мне, кофевару, предлагаешь довериться автомату? — заносчиво фыркнул Берзарин. Савва выставил руки в ответ и присел на диван, уже готовый. Валера поставил кофе закипать и, повернувшись спиной к плите, одарил ученика одобрительным взглядом. — Ты вырос на моих глазах, Яхонтов. — Ну, — мыкнул Савва. — Из нелепого пухляша с соской в чемпиона и «парня-который-по-щелчку-решает-любые-проблемы». Невероятно. Я имею право гордиться. — Ну, — опять подал голос Яхонтов, напрягаясь ещё больше. Валера дошёл до стоявшего в углу посоха с навершием в виде кубышки и ласково провёл по морёному дубу чёрными когтями. Савва поёжился от неприятного чувства в паху и осторожно заметил: — Валер, ты это. Кхм. Щекотно, короче. — А, прости, — Берзарин отстал от посоха. Хлопнул себя руками по карманам, выискивая курево, но сразу передумал. — Я чего... Старичок, ты восхищаешь меня, серьёзно. Знаешь, — он завёл зенки к потолку, вспоминая, — как-то давным-давно я лежал на операции в Невгороде. И мне явилась Аграфена Столетова. Да-да, та самая, Настькина пращурка, проклятая ведьма тогдашнего Гиблова. Мы говорили о Малюте. Накануне Битвы Ветров, в двадцать первом. — О нём? — Савва насторожился. Ох, куда Вий клонил? — Аграфена сказала мне: «Малюта падёт, потому что живёт без понимания в сердце». — Полагаю, так и было, — согласился Савва. — Дед под конец капитально запутался в себе и своей жизни. Но мне он стал, можно сказать, наставником. Я многое подчерпнул из его записей, особенно то, как делать не надо. Валера прищурился, но совсем не зло. — В тебе полно понимания, старичок. Ты чуток со всеми, и твоё ведовство сделало тебя ещё более чутким и отзывчивым. Аграфена сказала мне также, послушай что: «помни, Валерьян, о битве: не всё будет так, как ты задумал. Но ты действуй так, как решил». Она в воду глядела. — Ну глядела, ведьма была потому что. — Савва поднялся и перехватил посох Лесных. — Для нас это естественно, лишь своей судьбы ведьмам видеть не положено. — В этом вы, как мы, слепые щеночки. — Кофе начал закипать в турке и попыхивать, Валера отвернулся к плите, чтобы сбить пенку. — Но не надо быть ведуном, чтобы понимать, кто после меня займёт место Вия. Сильный, понимающий, душевный предводитель... — Душный, ты хотел сказать? — попытался отшутиться Савва, заложив руки за спину и прогуливаясь с посохом к окну. — Нет, старичок, великодушный! — Берзарин колдовал с кофе. — Тот, кому можно доверить город и спокойно сложить крылья. И знаешь, лучше бы тебе стать им сейчас. Перед Вием Балясны склонится любой, будь то Фатов, будь этот Чандер. Не посмеют слова поперёк гавкнуть. — Он разлил кофе на две приготовленные чашки. — Ведь Отвага был первым Вием Балясны, и он же основал Родину. Я и подумал. Ты выздоровел и окреп. Сегодня хороший день, чтобы принять власть. — Валера опять полез по карманам, но теперь уже стало ясно, что не за сигаретами. — Савва. Соглашайся. Тебе отступать некуда.       Он обернулся и встретил пустую квартиру с колышащейся на сквозняке из приоткрытого окна занавеской. Расчувствованное, мягкое лицо Берзарина мигом собралось почти собачьим оскалом, холка вздыбилась. Он хлебнул кофе и, причмокнув, вынес вердикт: — Вот гавдюк. Хоть куртку бы надел! Ла-адно, придётся использовать второй вариант. И чёрной тучей выпорхнул следом.