Запах одуванчиков

— Ты кушай с кепчуком, кушай, — до того, как Савва успел зачерпнуть первую ложку мелкой лапши с тушёнкой, Коля обильно залил её красной жижей. Посмеиваясь, присел рядом на мягкий табурет и потряс Савву за холку: — Здо'говенный стал! Даже не ве'гится, что ты глава 'года. Солидный. На к'гивой козе не подъедешь к тебе. — Он положил и в свою миску еды. — Коленька, дорогой, когда ко мне можно было подъехать на кривой козе? — прожевал стряпню Черёмухина Савва и облизнул ложку. — Надеюсь, это не все твои припасы? — Еды полно! Я даже в пог'геб сношу, на чё'гный день. За д'гоны спасибо. — Брось, для тебя не жалко донации, — отвечал Савва. Коля вряд ли догадывался, что готовит из синтетической тушёнки. При выборе ингредиентов он почти всегда опирался на запах и вкус, а не на состав продукта. Продовольственные дроны «ГосПара» к Коле прилетали дважды за месяц, и благодаря им Черёмухин не нуждался ни в топливе, ни в съестном. Савва выбил у матери квоту для Коли на исследования. Та, помнится, губу скривила, но дала добро. Да и, что там говорить, синфудом Савва занялся во многом, чтобы позволить оленеводу Коле побольше зарабатывать на своём эксклюзивном поприще. Экспертом он считался уникальным, чуть ли не самым толковым в мире, и сокращение ему не грозило. Черёмухина в эти многолетние махинации Яхонтов посвящать не намеревался. Пусть хвалится достижениями, Савве только в радость.       В белёной печке у Коли мерно потрескивал огонь, и домушка была объята мерцающим рыжим светом. Савва вернулся к мечтам о том, как хорошо было бы отстроить где-нибудь по левому лесистому берегу Темноводной уединённый домик на сваях — не каменный, а деревянный с подобной печкой, и вывести над водой дощатый пирс. Чтобы можно было прямиком из дому или баньки прыгать в омут, волнуя крупные цветы кувшинок. Интересно, Тайга позволит? Хотя кувшинки же разрешила. Прилетать туда летом или зимой и жить с... И жить. — Чего п'гиго'гюнился? — Мозолистая ладонь Коли коснулась лба, пригладила, приголубила до уха, замерла на щеке. Контрастные глаза ни на миг не отрывались от пылающего, обветренного лица Яхонтова, точно Коля хотел вобрать памятью каждую секунду, проведённую с ним. — К'гасота моя. Неописуемая. — Сложно всё, Коль. Непонятно, — признался, как на духу Савва. — Хер знает, кто завалил дедову ел... башню. — П'ги'годники, кто ж ещё, — моментально определил Коля. Савва колко глянул на него. — Фатов же выдвинул гипотезу. — Фатов! — буркнул Савва. — Фатов рад молоть! — Но тут дело ясное. До'гохов тебе обещал 'гасследовать катаст'гофу? И ваш Ве'гховный Шабаш подключили небось? — Ты почём знаешь? — Уже консульти'говал. ПэКа тебе, видать не то'гопится сказать мой ве'гдикт. Я ж толковый п'ги'годник, Савка. — И вердикт — подии! — Яхонтов от досады поиграл заросшими с той драки кулаками. — Аланы! — Аланы или кто — не бе'гусь судить. Но к'гоме наших никто так зыбь не 'гасшатает. П'гичём, суки, были уве'гены, в какие точки лупить. Ювели'гно с'габотали. Спо'гю, Мал ст'гоил куку'гузину с немалыми на'гушениями. Я там был па'гу 'газ, я чувствовал, как она виб'гигует от вет'га. Чуток поднажать там и там — и к'ганты! Ст'ганно, что она ещё столько п'гото'гчала на заливе! Тоже, знать, была подколдована. — Аланы, ять! — от расстройства Савва ощутил дурноту — выпивки вчера он перебрал основательно. — Да погоди ты ка'гать. П'ги'годники не все аланы. — Стой, это когда это ты был в башне? — зацепился за его трёп Савва. — По делам, — коротко ответил Коля. — Ну слушай. Я знаю, что ты хочешь нас объединить. Аланы тоже должны понимать, что это выгодно. Об'гатно же. Не в их п'гивычках 'гушить дома, ско'гее, они бы ук'гали твою сест'гу и п'госили бы извинений в качестве выкупа. Я так думаю. — Мудро, Коль. — Яхонтов превратился в слух. — А кто из природников, по-твоему мог бы такое провернуть? Зная, против кого идут. — Про пулю с посылом «За честь, Дараха и Аланию!» он предусмотрительно промолчал. — Я тебе скажу, Савка, что есть на свете това'гищи, не последние по силе, — Коля замолчал, будто решая, выдавать своих или нет, почесал затылок, — кото'гые изначально не подчинились догово'гу. До'гохов тебе не 'гассказывал? — Что за? — изумился Савва новости. — А ну-ка, Николай Дмитриевич! Очень интересно. — Они ушли кочевать, когда узнали условия, бытует легенда. Подиям зап'гетили селиться 'гядом, но если дома нет, как такового, то и пункт догово'га аннули'гуется. Подиям нельзя уст'гаивать сбо'гища? Дак поди поймай сначала и п'гедъяви! У них сфо'гми'говалась своя культу'га, обособленная от нашей тысячами лет. Они многое могут, и не п'гивыкли нести ответственности. Они почти шаманы в себе. «Её земля, — внезапно осенило Савву. — Земля её крови». Самохваловы. — Джигане! — Вот-вот, — Коля поднялся и подбросил в горнило дров. — А я знаю это потому, что моя мать была джиганкой. От неё у меня и да'г, и а'глекинизм. — Ну, ять, здорово, — в мозгу Яхонтова начал складываться паззл. — Этих до полного счастья не хватало. И какие у них мотивы вредить мне? — Хе'г знает. Чаще всего, деньги. — Коля поворошил кочергой угли и полешки, так, что печь плюнула искрами. — Ладно. — Яхонтов уронил голову в ладони. — Принято. Разберёмся. — Да не г'гузись. — Коля обнял его, приставив табуретку рядом. — Сп'гавишься. 'Гасскажи лучше... Эх. Как там твой? — Он смущался спросить, но в итоге смог: — Гелиодо'гский? На меня похож? Это тот из новостей, кото'гый в женском платье отжигал? — Да, он, — вымучил Савва. — И? — Коля явно старался принять неизбежное, но и Савва не спешил его расстраивать — понятное дело, он по-любому расстроится. — Ни о чём, Коль. Не выходит ничего. Он... Дедов, как была башня. Я долго не хотел, потом попробовал, и вроде пошло, знаешь, а один шут не ладится. Гор из снов и реальный Гор — две большие разницы. Я жалею, что влип в это. — Савва, опуская историю похищения чулана Дорохова и прочие малозначительные подробности, описал Коле то, что было с Диней. — Вы знакомы всего ничего, — выслушав, стал насчитывать Коля. — Когда он на'гисовался? В августе, да? — Угумс. — И чего ты хочешь за т'ги месяца? Не п'гивык малыш ещё, и ты его му'гыжил. Дай ему в'гемя. — Не хочу, — исторг Савва. — Он... — Рассказывать кто кого имел в их недолгой близости тоже показалось лишним. — Не хочу, Коль.       Черёмухин крепче обнял Яхонтова, тщетно силясь заключить в кольцо, расцеловал глаза и щёки. — Не пе'геживай! Пойдём-ка в баньку? Со вче'га топлена, я как чуял, что не з'гя. А сам так и не помылся. Устал, жуть! Савка, мо'гда моя, не г'густи. Вот выпа'гю тебя, сек'гет поведаю. Как тебе? — Договорились, — удостоил его улыбкой Савва и получил в награду поцелуй.       Банька у Черёмухина была знатная. Жар держала только так. Савва, как король, валялся на белых досточках, а Коля сидел на нём верхом и охаживал плечи веником до красноты. — Н'гавится? — Давай лупи, не жалей. — Ха-ха, Ал тоже любил пожёстче! Ну, де'гжись, Яхонтов!       Пар вился из-под берёзовой листвы, заставляя Савву прятать нос в полотенце, а Коля зверски хохотал и выгонял из Яхонтова стрессы. Потом вытянул его самого наружу, где валил снег, и подло окатил ведром воды. — Ять! — Кутайся, кутайся! Хо'гошо? Скажи, хо'гошо? — Он пеленал его в простынь, как ребёнка. — Неплохо, Коль! — Ну пойдём, налью тебе чаю и чего пок'гепче. — Не надо покрепче, чаю давай! Вашего чефиря с травками!       Потом они любили друг друга. Долго и протяжно, там же, в баньке, на кровати, которую Коля специально притащил из дома для Саввиных прилётов. Коля доминировал, расслабляя Савву, заставлял растекаться тестом, из которого можно лепить, что хочешь. Авторитарный и строптивый зверюга в жизни, Яхонтов в опытных руках Коли становился плюшевым мишкой. Не хотелось ни думать, ни управлять — довериться и следовать. Коле можно. — Чего так 'гедко бываешь, — Черёмухин сглаживал испарину с каждой части тела Яхонтова, мял мощные бёдра, поступательно, умело двигаясь внутри — ровно так, как нравилось Савве. — Далеко живёшь, Николай Дмитриевич, — пыхтел тот в сладкой пытке. — А по'гталы тебе на что? — Занят... Занят был, Коль... А-аф-ф, ять... — Занятой человек, глядите на него, — Черёмухин проскрёб ногтями по груди Саввы. — Как с малолетками т'гахаться, так ты мастак. Я членом чувствую его мате'гиал внут'ги тебя. — Да где? Я-ять... — проревел Савва, рдея от удовольствия. — Я ж сто раз посрать успел. — Это не мешает части его п'гог'гаммы остаться в тебе. Хо'гош, за'газа! — Коля ускорил темп и руками попросил Савву перевернуться. — П'гиводи его тоже ко мне. Он мне н'гавится. Мы под'гужимся, мо'гда, га'ганти'гую. — Ой ли. — Пове'гь моему слову. Готов кончить?       Савва открыл рот для ответа и в тот же миг взорвался блаженством. Корчился под Колей, обрывками представляя Диню, и елозил лицом по покрывалу. Черёмухин сдоил его до опустошения и отбросил на ложе. Упал ему на спину. Савва шикнул — кое-где веничек оставил царапины, и они загорелись от пота. Коля накрыл его руки своими, уцепился за перстень, чмокнул в загривок и шепнул восторженно: — Совсем здо'говенный стал, зве'гюга. К'гуче деда своего. — А?.. Коля участливо вытер ему пот со лба. — Лежи, лежи. Очухивайся. На сколько п'гиехал? — Н-не решил ещё, — промямлил Савва. — Дня на два. Хотел поохотиться на духов в тундре. — Дело хо'гошее. 'Ганьше двух дней не отпущу. От'габотаешь все п'гогулы, гад. — Коленька, — только и выжал Яхонтов, не в силах сфокусировать взгляд на чём-либо.       Они долго лежали вместе, как бывало всегда после близости, и болтливый Коля вещал полусонному Савве разное. Нужное и не очень. — Такую я сделку в сентяб'ге п'гове'гнул, Савка! Сделку века. Ко мне п'гиезжали суоми, и я вт'гидо'гога заба'гыжил им па'гтию дикого семени для их стад. У них почти не осталось п'гигодного поголовья, и они готовы платить за хо'гошее дикое семя, к тому же зап'гог'гамми'гованное на максимальную фе'гтильность! Ты не п'гедставляешь, как т'гудно получить мате'гиал от дикого быка! Хочешь узнать лайфхак, как п'гиманить их? — Ну? — Савва понимал, что ему льют в мутный мозг какую-то дичь. По-видимому, кроме той сентябрьской сделки в жизни Коли за прошедшие месяцы не случилось ничего более значимого. Стоило похвалить его за успех. — Ты молодец, Коленька. — Моча! — воодушевился Черёмухин, готовый разглагольствовать о своей работе вечно. — Человеческая моча. Я 'гаспыляю её в местах миг'гации стад и самцы п'гиходят лакомиться солью... — Небо, Коля, к чему сейчас эта информация? — простонал Савва. — Ты сам хотел узнать! — Я... Ай, ладно. Что там с суоми... — К'гасота, а не сделка! — опять завёлся Коля. — Спе'гма вышла бесподобная. Ф'гуктиками пахла. Я из неё им т'ги тысячи пайеток наве'гтел. Надеюсь, пон'гавится, и купят ещё. — Дай Небо, — вздохнул Савва и пересекся с Колей долгим заторможенным взглядом. Черёмухин поморгал, поморгал и вдруг заявил: — Мне и тебя заказали в своё время. Я обещал поведать сек'гет. 'Газ Александ'га Малютична ме'гтва, можно больше не делать из этого тайну. — Что, ять? Что? — Савва мигом собрал мозги в кучу и подтянулся на локтях. — Когда? Кто? — Да тихо ты. Давно. — Коля вернул его за плечи на подушки. Всмотрелся, как скульптор в собственноручно выточенного Аполлона. — Мал.