Запах одуванчиков

1 ноября 2066 года, Невгород.       Невик встретил гадким мокрым снегом и промозглым днём. Впрочем, разве приходится ждать иного от ноября? Савва прикидывал, что уже впору начинать подготовку к новогодним мероприятиям на две столицы и хоть чем скрасить себе настроение. Плюс — грядущий день народного единства, с которым велел помочь Дорохов. Синфуд. Благотворительность. Разъезды. Да и Тайгу с Аксёновской местностью неплохо бы уважить, лосям, там, соли выделить, кабанам картошки... Чай, так и выживешь в ноябре. Главное — придумать себе праздники и воплощать их в жизнь. Но сперва «ГосПар». Савва задрал голову, и ледяной душ отхлестал его по лицу. Елда деда тонула в войлоке облаков, монотонно мигая диодной подсветкой. Пятьдесят лет она ждала Савву, вот и дождалась. В памяти чётким образом выступила карта Таро с аналогичным названием — Башня. Кажется, связанная с крушением и потерями, ведь башня на ней падала, сражённая неодолимой силой... «Хватит. Не муди, соберись».       Высадиться из присланного компанией «Бентли», прошествовать в сопровождении эскорта добытчиков и представителей «Родкосмоса» внутрь, выглядеть здесь хозяином и улыбаться, не забывать улыбаться всем и каждому. «Напомни мне улыбнуться, когда ты видишь меня, — неожиданно вспомнилось. — Мне снится пепел».       Первое совещание со дня пропажи матери и первое явление Саввы Яхонтова в чертогах компании «ГосПар» со дня её отлёта. Пока Савва, беспокойно крутя на пальце сапфировый перстень, поднимался на скоростном лифте в переговорную, папа украдкой подержал его за руку и мигнул, мол, ты справишься. Отец обещал быть рядом, и был. В качестве эксперта по качурскому вопросу. Для него тоже станет сюрпризом то, что сегодня объявит Савва, но... Папе объяснить положение дел будет куда проще. «Для полёта птице не нужно пристёгивать крылья, — так писал дед. — Научись летать один». «Ты всё знаешь, всё умеешь, — утешал внутренний голос. — Ты был при матери, пока она управляла компанией, слушал, смотрел, учился. Тебе не нужны пристежные крылья, ты умеешь летать сам. Иди и покажи им это!» — Да. — Савва шепнул и оправил манжеты. Феденька Дрокин, подготовивший сообщение об удачном испытании уловителей золота на шаттлах с вихревыми двигателями, тревожно взглянул на шефа и вздохнул. Тоже психовал. Савва игриво мигнул ему обоими глазами, знаком показывая: всё в порядке, всё получится. В составе совещания присутствовал Феденькин отец, Павел Юрьевич, с недавнего времени — глава «Родкосмоса». Был повод у младшего Дрокина понервничать. Вот они и прорвались в топ. Вот и пришла зрелость.       Савва пропечатал путь в переговорную, его переговорную, мельком отследив собственное отражение в начищенных адамантовых панелях офиса — в сравнении с сопровождающими выглядел он внушительно. Яхонтов до мозга костей. Это рассеяло последние тревоги. Кому ещё рулить «ГосПаром», как не ему? — Приветствую всех собравшихся! — Савва ворвался в переговорную вихрем в человеческом обличье. — Прошу извинить за задержку, погода нелётная выдалась! Пришлось кружить над аэропортом... — Так спрыгнули бы с самолёта, Савва Давидович, да долетели своим током, — полушутливо поддержал его Сердюков, главный технолог компании и мамкина правая рука. — Быстрее бы вышло! — Спасибо, Арсений Яковлевич. — Савва прижал ведущую руку к сердцу, и в исполнении левши это выглядело комично, будто его приступ хватил. — Нет большого желания простыть. Что же, господа, начнём! У нас много тем на обсуждение.       Скрипнуть креслом матери. Сделать вид, что занимал его всегда. Выслушать доклады технологов про успехи до́бычи на Таросе и маркетологов — про падение акций «ГосПара» вследствие почти полного истощения земных залежей адаманта, кроме качурского бассейна, и сокращение нефтедобычи в соответствии с мировым соглашением о сохранении ресурсов. Покрутить информацию в уме и решить: момент выбран правильно. Встать. — Ваши тревоги понятны. Что ж, квота компании на таросскую руду станет отличным толчком к возобновлению полномасштабной до́бычи, но не только. Я намерен обсудить с вами важное решение. Я собираюсь перевести активы компании из золотого эквивалента в платиновый. Подчистую.       В среде собрания прокатился возмущённый ропот. Веками «ГосПар», как Кощей, сидел на золоте. Веками золото было самым стабильным фондом для сбережения средств. И убедить верхушку концерна в необходимости этого перехода представляло невесть какую сложность. Но Савва продолжил: — Почему я этого хочу? Потому, что я намерен перекрыть недостаток нефти и земного адаманта избытком золота. Космос полон золота, и разработанные нами уловители подтвердили эту догадку! Золотом мы сможем завалить рынок, причём, его не надо будет подвергать очистке. Йоны золота являются чистейшей пробой, верно, Фёдор Павлович?       Вот и настал черёд Феденьки. Феденька собрался и выдал спич про технологии «GPSpace», да так пламенно, что Павел Юрьевич на середине доклада начал одобрительно притопывать ногой. Добрый знак от матёрого скомороха. Но главный маркетолог «ГосЗапара», долговязый дятел Нахрапин, не поддержал главу «Родкосмоса». В его лице читались сомнение и недовольство. Сердюков мало отличался от сослуживца со своими налитыми багрянцем возмущения белками. Подчинённые матери, матёрые добытчики явно мнили Савву оторванным от действительности выскочкой. — Я правильно понимаю, вы хотите демпинговать рынок золота за счёт засилья космического? — Нахрапин не дождался окончания сообщения Феди, и возмущённо потряс ручкой. — Зачем это компании, Савва Давидович? Вы понимаете, что это грозит обвалом большинству рынков? «Он принёс людям золото и тепло».       Хороший вопрос, очень хороший. Да, истина была в этом, и в том, что знали из присутствующих только Савва да папа. Чёрные глаза-бусины пытливо упёрлись в сына. Савва поправил лилейного цвета галстук. — Потому я и убеждаю вас перевести фонды компании в платину. Время есть. Я готов сколько угодно шатать мировой рынок ради прогресса родной компании. Я верный сын своей матери, Валентин Валентинович, Арсений Яковлевич.       Нахрапин про себя ругнулся и уставился в пол, а Сердюков решил пробурить в Савве скважину. Прямые взгляды схлестнулись на середине переговорной. Главный технолог был прожжёным перцем, готовым ночи не спать ради спокойствия компании. Щетинистый серый и нахальный карий соприкасались в напряжении. Но с Яхонтовым сложно играть в поддавки. Один раз уже не переиграл. — Как жаль, что вашей матери здесь нет, — вздохнул главный маркетолог. — А мне сдаётся, это нам на руку, — вставил слово отец, и как любое слово чёрного шамана, оно звучало веско. У Саввы аж мороз по коже прокатился! Он-то думал, после совещания придётся оправдываться перед папой за свои слова, доказывать, что он не замышляет злого, ан нет! — В чём же на руку? — с подозрением проворчал один из добытчиков, помнивший не одно поколение Саввиных предков, Матвей Ильич Баринов. — Коли Яхонтов берётся за золото, жди, копыта отбросит! Никогда не было, и вот опять! — Как историк, могу сказать, что золоту придаётся слишком большое значение, Матвей, — возразил папа. — Осмелюсь заявить даже, что оно крайне переоценено. Притом, что этот металл с технологической точки зрения может быть использован лишь в очень узких областях. — Сомнительные речи вы ведёте! — Тут Арсений Яковлевич заплёл руки на груди, и его реакция была понятна. — Я всё ещё не вижу прямой выгоды для концерна совершать лишние манипуляции с фондами! На вашем месте, Савва Давидович, я бы бросил все силы на Тарос, как мудро поступала ваша мать! — Я намерен работать во всех направлениях. — Савва начал злиться, и над его фигурой воздух будто сгустился тенями. Папа подвинулся и снова сжал ему запястье, прося успокоиться. — Как бы там ни было, и что бы вы ни считали, Арсений Яковлевич, глава компании я, и как я решу, так и будет. — В таком случае, зачем устраивать совещание, — глядя словно в никуда, резанул главный технолог. — Дайте распоряжение, и мы станем просто исполнителями вашей воли.       Ять! Как с ними тяжело. Савва понял, что выставился самодуром. Прижал пальцы к переносице и понял, что жутко психует. Отвернулся к окну, вгляделся в мучнистый, непроглядный туман. Несколько секунд на поиск ответа — подобрать его нужно так, чтобы отчеркнуть в сослуживцах мысль о том, что он недостоин кресла председателя правления. Как говорил дед: «одно нужное слово может разрушить любые сомнения, тысяча лишних слов — их зародить». Плотный туман клубился дымом. Внезапное чувство тревоги заполонило рассудок Саввы. Он почувствовал, как земля уходит из под ног — в буквальном смысле проваливается пол, оседает в зыбкие почвы залива. Дрожь обуяла его, животный инстинкт — бежать, спасаться! — чуть не возобладал над рассудочностью. Савва сморгнул спонтанный порыв, дико обернулся на ждущих его слова работников компании и замер с открытым ртом. Дробный стук позади заставил его повернуть голову, и в муторном сумраке он увидел хлещущую крыльями в оконное стекло серую ворону. Савва резко развернулся и, не имея больше сомнений, повинуясь зову мережки, рявкнул людям: — Все вон! Быстро из здания! — Савва Давидович! — оскорблённо подскочил Сердюков. — Вы перегибаете палку... — В самом деле... — было подтяфнул Нахрапин. — Вы плохо слышите? Здесь опасно находиться, вон! — Савва при народе взвился смерчем, подняв со столов всё, что на них было — по воздуху заметались салфетки, стилусы, планшеты. — Вон, иначе обращу прахом!       Народ замешкался сперва, потом, видя, что Савва не шутит, попрыгал с мест и ринулся прочь из переговорной. — На улицу! Все на улицу! — Они бежали, боясь не опасности извне, а обезумевшего шефа. Савва гнал по коридорам, выбивал вихрями двери и выпроваживал всех, кого видел. — Алеф! Пробеги по средним этажам! — Тьмирец возник, поклонился и сгинул. — Папа! Врубай пожарную тревогу! — Понял! — Отец разделился с Саввой и прыгнул в лифт до пункта охраны. — Если откажутся, примени силу чернобога, припугни! Припаши келе! — Хорошо, сынок! — Лифт уехал, Савва взмок, врываясь в кабинеты и силой выпихивая людей наружу. В коридорах башни образовалась река бегущих. Савве в лихорадочной спешке мигнуло видение Темноводной, вздыбленной потоками над плотиной, и выступающие из коричневой хляби золотые шлемы воинов... «Нет. Не время».       Сработала «пожарка», и грозный голос чернобога возвестил по динамикам: — Внимание! Срочно всем покинуть здание. Повторяю: срочно всем покинуть здание! «Спасибо, пап».       Очистить огромный небоскрёб от нескольких сотен сотрудников — задача не из лёгких. Выскочив на улицу, Савва заозирался — перед ним образовалась толпа. — Двести метров! — заорал он, снова показывая силу смерча. — На двести метров прочь!       Откуда взялась эта цифра он не мог сообразить. Видать, так было надо! Отец хлопнул сзади по спине и протянул дрожащего Седрика. — Я обратно! Поищу нерасторопных! — Отец сверкнул глазами и поспешил обратно в здание. За него Савва не переживал, потому и отпустил. Хотя храбростью Ильи можно было восхищаться бесконечно.       Из башни выбежали ещё пятеро, затем двое. Савва отогнал их к подъездной эстакаде и бдительно взирал на величественное строение, оставленное людьми, как прогнивший улей роем пчёл. «Матка сгинула, — колотнулась мережка. — Теперь и улью пропасть».       Люди за спиной роптали, не понимая, что они здесь делают. Многие выскочили в чём были, без курток и обуви. Савва тоже ёжился в пиджаке, который быстро намок от мороси. Секунды шли. Папа прислал сообщение, что здание опустело, а сам он поднимается к главному выходу. — Савва Давидович, — аккуратно позвал Яхонтова старший Дрокин, — что-то не так? — А? — взбодрился Савва. — Нет, Павел Юрьевич, я... Всё в порядке. — Тогда... Быть может, лучше вернуться в здание? — Было видно, как Дрокину хочется спросить: «Вы ёбнутый?», но он сдерживается. — Погодите, — Яхонтов неуверенно вгляделся в башню. Нет, сука, стоит себе, мигает, чин почином, елда она и есть елда. — Павел Юрьевич, пять минут. — Здесь достаточно прохладно, — сухо заметил Арсений Яковлевич. — Объясните, пожалуйста, зачем мы стоим-мёрзнем? Это первый этап вашей задумки по обрушению рынка золота? Или другой грандиозный план? Мировой захват в преддверии выборов?       Этот дичок вряд ли помнил Малюту Яхонтова, потому и обращался с Саввой, как с самонадеянным дурачком. А Савва не мог объяснить своего поступка. Иначе, чем предчувствием окрестить его было нельзя. Яхонтов машинально потянулся пальцем ко рту, потом вовремя сообразил, как это будет выглядеть на публике. Обернулся. Замёрзшие, обозлённые люди ждали, и во взгляде каждого читалось презрение. Они все мнили Савву психопатом. Да и сам он... «К Велесу, елда стоит! — взбрыкнул здравый смысл. — Извинись перед ними, скажи, не выспался, мать умерла, испереживался, болен! Они простят тебе ошибку, посудачат и простят!» «Нет, — жёстко отозвалась мережка. — Там смерть». — Да что ж такое, — проскрипел Савва, натужно вглядываясь в грани башни. — Савва Давидович, — опять позвал Арсений Яковлевич. Яхонтов понял, что тянуть нельзя. Пригладил Седрика, набрал воздуха для извинений, повернулся к людям...       Первыми даже не затрещали схлопывающиеся опоры небоскрёба — завизжали женщины, пронзительно, ножом по нервам, до выпученных глаз и подгибающихся коленей. Главный технолог заслонил лицо рукавом пиджака, Дрокины сцепились вместе, крича во все глотки, эстакада задрожала, пока башня «ГосПара» вертикальной свечой оседала вниз, в залив, поднимая огромную волну, под стать цунами. Волна понеслась на берег, Савва среагировал моментально, как пристало гастеру, и свой колоссальный порыв он направил на расслоение водной стены — та разошлась клином, подбив балки моста, но не задев людей, и схлынула. Прогрохотала, облила. Не убила. Яхонтов упал на колени, бессмысленно упираясь взором в горизонт. Казалось, отмотать мгновение назад, и здание концерна снова будет стоять на заливе. Но нет. Оно обрушилось стремительно и невозвратимо. «Пропади ты пропадом со своей башней!.. Башней-башней-башней!» — звенело в ушах. Савва прикрыл их ладонями, потёр и мигом опомнился. Обернулся на отбежавших людей и возблагодарил Небо за своё решение. Поднялся, отряхнулся, приблизился к госпаровцам. — Арсений Яковлевич. — Да, Савва Давидович, — присмиревший вмиг технолог подбежал, сложил руки у груди. С его обвисших волос капала вода. — Омнифон в порядке? Вызовите МЧС. Нужно убедиться, что нет жертв. — А... Ваш отец успел выбраться? — За него не беспокойтесь. Он неуязвим. — Савва уже приметил чёрную голову Ильи, гребущего через залив по направлению к ним, и поспешил вытащить папу из ледяной пучины. — Ох, Савка, ну, даёшь! — Папа дал себя подхватить потоком и донести до суши. Яхонтов собрал последние силы и поддул в него горячим воздухом. — Спасибо. — Тебе спасибо, — колдуны обнялись крепче сварного адаманта. — Ты сильный ведун! — Ты лучший отец на свете.       Папа провёл ладонью по его волосам и кивнул: — Надо заняться людьми. Где Седрик? — У Федьки. Чую, репортёров понабежит прорва. — Да и келе их дери!       Савва не представлял, что будет дальше, но доверился отцу. Да, раскисать было не время. Действовать! Распоряжаться, вызванивать, требовать, выяснять! Полиция, скорая помощь для шибко нервных, страховщики, партнёры... Потом список контактов омнифона остановился на букве «М», и Савве мучительно захотелось набрать «маманю». Жаль только, что звонить ей было бесполезно. Затем пришла мысль, что после содеянного, будь маманя жива, он бы получил сказочный пропиздон. Так что, может, оно и к лучшему... Но сиюминутная слабость, как откат собранности, когда всё необходимое сделано, и можно доверить ситуацию профессионалам, жадно требовала поддержки. Лучшим вариантом стал бы тот, кто любит, и кого любят, взаимно, но тихо-тихо. Сейчас же было не до тишины. Сейчас хотелось говорить и слушать. Яхонтов тряхнул головой и, быстро прокрутив номера, ткнул в «Динечку».