Запах одуванчиков

— Диня! Денис! — Савва метался от зеркала к зеркалу, пытаясь понять, куда провалился Капульцевич. Сразу после того, как это случилось, клятые плоскости совершили перетасовку. Савва заглядывал в каждую и не мог различить ничего, кроме смутных теней. — Динька! — драл он горло в надежде, что скоморошек его услышит. Кажется, операция близилась к провалу. В прямом смысле слова, ять! Яхонтов оттёр со лба выступивший пот и вдруг чётко осознал, что без Дини отсюда не уйдёт. «Застряну в Галерее, ять, навечно, стану тут отражением, экспонатом! Без него меня нет, без него... — Савва заглянул в очередное зеркало и застыл в оцепенении — чёрная, непроглядная пустошь, простиравшаяся перед ним, вдруг разбрызгалась миллионом созвездий. — Бездна». — Динька! Динь...       Резкое ощущение, что на него тоже смотрят, прямиком в спину, прокатилось по мережке. И взгляд этот не сулил добра. Савва медленно отвернулся от зеркала, всё ещё держась за раму обеими руками, и узнал Дорохова. Павел Константинович стоял молча, прислонившись к одному из зеркал, со скрещенными на груди руками, мрачный силуэт его отражался в мириадах плоскостей впереди и позади Саввы, а взор непроглядных, схожих с бездной глаз был полон осуждения. Савва отвернулся, дыша, как астматик, двинул себе ладонью по щеке. «Это мираж! Не ведись. — Под ложечкой предательски кольнуло. — А что, если нет? Вдруг Дорохов вернулся раньше?» — Яхонтов.       Павел Константинович заговорил своим обычным спокойным тоном, и Савва потерял всякие сомнения. — Значит, в моё отсутствие ты лазаешь по моему дому. Я так и думал. — Пав... Кон... Павел Константинович, я не лазаю, я проте-течку пришёл проверить, — моментально соврал Савва. — А что на газоне делает труп Берзарина? Его выпили мои десмоды. — Нет! — вырвалось у Саввы. — Нет, не может быть! Валера сбежал!       Дорохов отрицательно покачал головой и направился к вжатому в зеркальное стекло ученику. — Ты нарушил все законы гостеприимства. Ты вероломно воспользовался моим расположением, чтобы сыграть против меня. — Пав-вел Конс... Я не играл против вас, я хотел как лучше! — вместо чётких объяснений выходил лихорадочный бред.       Валера погиб! Диня в зеркалах! — Я верил тебе. Я вложил в тебя душу. — Впечатывал Дорохов обвинения с каждым шагом навстречу. — А ты меня предал. Я знал, что небесным доверять нельзя. Я разочарован в тебе, Савва Яхонтов.       Савва стоял, как описавшийся сопляк, и не знал, что ему делать. Так же он ощущал себя в четырнадцать в Мохике, когда Дорохов впервые вступился за него. С той поры прошло двадцать лет, и Павел Константинович, без преувеличения, вложил в успешность Саввы всю свою земную душу. Правильно сказал, и его обвинения были справедливы, абсолютно справедливы. Они выворачивали и цепляли за то, чем Савва больше всего дорожил в их отношениях, и чего боялся. Чего боялся.       Озарение словно сменило стёкла в восприятии происходящего с мутного на кристально ясное. Испуг отступил, Савва сморгнул наваждение и вдруг трезвым взглядом обнаружил, что обычные клубистые тени, извечно сопровождающие Дорохова, у этого субъекта отсутствуют. Аж злость взяла пополам со смехом! На себя, конечно.       Савва облизнул пересохшие губы, встряхнул волосы и, усмехнувшись, сказал приближающемуся миражу: — Да иди ты нахуй.       Видение Дорохова карточным домиком сложилось в мраморный пол, и Савву, как пробку, вытолкнуло из зазеркальной проймы. Он бухнулся ладонями в плиты, отдышался. Гулкие капли упали с его носа на мрамор, и Савва с облегчением распознал, что это не кровь, только ледяной пот. — Динька! — взревел он с новой силой, подорвался на ноги и заметался по Галерее. Вот дурак! Дал себя подловить на такой ерунде! Одно зеркало, другое, третье... Да где ж он?       Савва замер посреди коридора, прислушиваясь к пространству. Владка обещала помочь! Доску-то она сразу почуяла! — Буська. Бусь! — позвал Яхонтов, переводя дыхание. — Где Диня? «Ох! — услышал он внутри головы радостный и облегчённый возглас. — Братик! Живой!» — Ять, что значит живой? «Уже два дня прошло, как вы в лабиринте!» — Да ну нахер. — Савва потёр лицо и вдруг понял, что зарос щетиной. — Да как так-то? Мы ж полчаса от силы тут... — Собрался, смекнув, что в зеркалах время течёт иначе, и что настоящий Дорохов вполне себе может по-настоящему ехать домой из командировки. — Всё! Хватит сусолить! Где Диня, Буська, ищи Диню! «Поняла. Холодно, братик. Холодно, — принялась командовать его перемещениями по мережке сестра. — Теплее. Ещё теплее. Горячо!»       Только она дала сигнал, как Савва увидел пропажу. В отражении одного из зеркал, вдалеке Капульцевич сидел, обхватив колени руками, и трясся, а над ним нависли четыре фигуры. Три из них были Савве незнакомы, а вот та, у ног которой дрожал его Денис... — Сука!!! Не смей терзать его! Меня можешь сколько угодно, а его не трожь! Диня!!! — Крупный кулак с сапфировым перстнем шибанул об зеркало в намерении прорвать невидимую грань, но оно оказалось крепче силы Яхонтова. Ну да, конечно, это провалиться туда можно беспрепятственно. Таким же точно кулаком поигрывал Динькин истязатель, и синий камень на его пальце сверкал не менее заметно. — Сука! Диня, не верь им! Посмотри на меня! — Савва припал лбом к стеклу, заскрёб в бессилии ногтями. — Динечка, посмотри на меня, солнце.       Капульцевич не слышал. Призрачные страхи поглотили его сознание. Савва ткнул Владку. «Сестра, милая, хорошая, пособи! Разбуди его, дай понять, что это не я, что это глюки!» «Я уже пытаюсь, Сав, — зарябила мережка. — Он не слышит. Юлька просила передать, что Дорохов выехал из Дубровны и мчит домой. И он вызвал тебя, что-то срочное. Она пока обернулась тобой, но сам понимаешь, ПэКа может почуять фальшивку». «Збс, а с доской он её не почует», — Савва побился головой о зеркало. Требовалось срочно вытащить Капульцевича из иной реальности. И беда была в том, что это мог сделать только сам Денис. Яхонтову ничего не оставалось, кроме как попытаться позвать его по своей мережке. Путём ведовства. Он присел у зеркала, успокоился и постарался умозрительно достичь мыслей Дини, внушить ему, что всё в порядке, и мираж рухнет, стоит только понять это. «Динечка, солнце, — Савва надеялся, что дедово обращение придётся кстати. — Я рядом. Я с тобой. — В ответ на это Капульцевич чуть отодвинул руки от лица и заморгал, очухиваясь. Савва приложил ладонь к зеркалу. — Ты не слушай их, не смотри на них, на меня смотри. Я тут, солнце. Иди ко мне. — Скоморошек недоверчиво метнулся взглядом по злым фигурам, окружавшим его, и Савва заработал мережкой вдвойне усерднее. — Нет, нет, на меня обернись, на меня! Они не существуют, это твои страхи и не более. Я здесь. Динечка, солнце, иди ко мне! Ну? Как тогда, на крыше! Не бойся.       Диня увидел настоящего Савву. Увидел, точно! Его губы шевельнулись, произнося имя, он прыгнул вперёд, к зеркалу. Призрачные фигуры рассеялись прахом, но вместо этого пол под Капульцевичем провалился, и в разделявшей их с Саввой прорехе замерцали те же клятые, нахальные звёзды. Диня отступил на куски мрамора, упал набок и издал беззвучный вскрик. Он испугался бездны. Дом Некроманта продолжал мурыжить вторженцев. Савва проявил терпение. «Не обращай на это внимания! Это мираж, Диня. Наступи на пустоту и поймёшь! — Он похлопал по стеклу, приглашая. — И не смотри вниз. Только на меня».       Стрибог весть каких усилий Дине стоило выпрямиться и осторожно, неуверенно ступить на неощутимую твердь бездны. Но он доверчиво смотрел на Савву, а тот улыбался ему и звал. Шаг, ещё шаг, и ещё — как по натянутому канату. Яхонтов уже было уверился, что кончились испытания для бедного скоморошка, но как только он это подумал, слепящее облако снесло Диню с места и уронило в пустоту. Его пронзительный крик достиг ушей Саввы, но он не сгинул. Висел в бездне, со всех сторон обжигаемый роем мелькающих огней. — Золото! — кричал Диня, беззащитно прикрывая то голову, то тело. — Золотые ихолки! Не моху! Золото везде, как тохда! Хорячо! — Диня, на тебе скаф! — Савва и сам перепугался не на шутку, смутно догадываясь, что зеркала показывают Капульцевичу гибель Гаврилы Гелиодорского. Но его необходимо было заставить двигаться к выходу. Любой ценой. — Они не могут тебя ранить! Это иллюзия дома! Просто продолжай идти! Дай руку! Вставай, солнце! — Не моху! — Можешь, Динька! Мы всё можем, я же тебя отмолил у самого Хозяина Смерти! — Шо?.. Савва застонал и потряс головой. — Не отвлекайся! Вставай и иди!       Приказ, обычно отдаваемый мертвецам, поднял и скоморошка. Тот пошатнулся и выпрямился. Летящие иглы вокруг него превратились в шлейф, разошедшийся двумя потоками у него за спиной и схлынувший в никуда. Диня закричал, но на этот раз воинственно, схватил себя за ремни скафандра, словно за соломинку, и, зажмурившись, побежал по пустоте к Савве. Яхонтов хлопал ладонью по зеркалу, подзывая его, и в конце концов их пальцы сомкнулись в узел на грани двух реальностей. Почувствовав живую, трепещущую ладонь в своей Савва немедленно потянул Диню к себе. Секундой позже стиснул в объятьях, позволив ласковым ладоням мальчишки накрыть ему лопатки. Сердце у Капульцевича вырвалось птицей из груди, а сам он был таким близким и настоящим, и так чудесно пах озоном, что воспоминания Саввиных снов будто ожили. Хотя, почему будто. Его Гор вернулся. Ещё миг близости, и Савва допустил бы непоправимое. — А вы сказали, шо... Что меня сюда завели, чтобы избавиться, — хрипло прошептал Диня, водя носом по жилистой шее великого гастера. — И ты поверил? Разве от тебя избавишься, — выдохнул Савва ироничный ответ ему в ушко, затянутое, как лишь сейчас удалось заметить, плёнкой искусственной мембраны. — Если бы он был мной, он бы знал это. — А ещё вы сказали, что отмолили меня... — Диня запнулся, так и эдак норовя поймать губами Саввины губы, — шо это значит? — Это значит, — Яхонтов отодрал его от себя за плечи и тяжело вздохнул, так этого не хотелось делать, — что мы с тобой застряли здесь на два дня. И хозяин дома в данный момент на пути домой. — О-о-ой! — Присел, вытаращился. Эх, юный ты организм, как же легко тебя переключить! Себя бы так. Савва изошёлся умилением от обескураженного вида скоморошка, аж в штанах больно стало. — Вот тебе и ой! — Он любовно провёл пальцем по звёздочкам на скуле Капульцевича. — Сваливать надо, Денис Алексеевич! А вам выговор, — и поучительно потряс пальцем. — Мне? За шо? — скуксился Диня. — За то, что вы недостаточный оказались дурак, чтобы не впечатлиться мультиками. Да шучу я. Идём скорее. Нам позарез надо доделать дело, пока нас не застукали тут! — Аха! — Скоморошек спешно посеменил за ним, не отпуская руки. «Вот так они и лежали вместе в одном кургане, Отвага и Ясен, — подумалось Савве. — Пока один не нашёл другого по словам Тайги». «Братик, ну как вы там?» — волновалась Бусинка. — Да хорошо всё, выбрались, — пробубнил Савва, крепче сжимая тонкую кисть в своей медвежьей лапище.       Выбрались. Или увязли сильнее?