Когда шутка стала реальностью

      Я не мог отвести взгляда. Я мог обидеться, если бы это не произошло, и я безумно хотел его. Это было странно. Ненормально. Моё сердце выносило мне мозг. Я ещё никогда не думал о Максе в плане романтики или любви до этого момента. Сейчас я сглатывал слюну и мечтал о нём. Даже глаза закрыл. Я понимаю, что он может сейчас издевается надо мной, шутит. Считает кем-то. Мне страшно, но так мучительно и сладостно длится каждое мгновение. А потом, что потом? Я замер, ощутив что-то мягкое и мокрое на своих губах. Меня передёрнуло внутри, а внизу защекотало. Это было так приятно, и я хотел открыть глаза. Немного боязно открыл и увидел рядом, прямо совсем рядом, лицо Макса. Его глаза… Он всё-таки целовал меня, а затем его язык стал раздвигать мои губы, грубо, но я не хочу ему сопротивляться, лишь хватаюсь за парня, сильно сжимаю его в своих руках: его руку, спину. Меня уже не так пугает мысль, что нас застанут, я лишь хочу быть с ним. Почему так?       Я ничего не понимаю и ничего не хочу так сильно, как его прикосновений к себе и этого поцелуя. Макс подходит совсем вплотную, и я чувствую всё его тело рядом со своим, чувствую, как он немного напрягся, чувствую, как он обвил мою шею сзади рукой, грубо зарываясь пальцами в волосы, и лишь приблизил к себе голову, не отпуская волосы, хотя и не больно было, разве что сначала. Я приоткрыл рот немного от этой боли, он тут же перестал так сильно тянуть волосы, боль ушла, а его пряди уже на моих щеках, они ведь не собраны в хвост, как обычно. Его глаза — они смотрят на меня, вторая рука держится за перила. Он буквально прибил меня к перилам, и мне некуда бежать. Не хочу бежать, хотя страшно, но приятно. Его язык проник-таки внутрь, мне кажется, он просто играется с моим ртом, наблюдает за каждой моей реакцией, как я тону в нём и испытываю жар, если это заметно.       Макс чертил круги в моём рту, он забирал мой язык и старался тянуть его на себя, он облазил весь мой рот, каждый зуб, каждое место, даже глубоко, я почти не отвечал, ничего не делал, хотя иногда поддавался ему и его прихотям. «О, Макс, зачем ты это делаешь? Ах, так приятно, » — хочется ему сказать эти слова и попросить не отпускать. Не прекращать. Не останавливаться. Даже зная, к чему это может привести. Потом он прекратил, отстранился, хотя всё ещё находился около меня. Парень поцеловал мои щеки, начал всматриваться в меня: в мои глаза, жесты, мимику, и молчал, словно ждал моих слов, но я тоже молчал и смотрел на него, его рука до сих пор сжимала мои волосы, не давая опустить голову или спрятаться, отвернуться.       — Не уходи, — наконец сказал я, — дотронься до меня, — я сглотнул шумно, — не оставляй меня в одиночестве. Не оставляй меня, — чуть подрагивающим и нервным голосом произнёс я и замолчал, обдумывая, что я сейчас сказал, опустил взгляд. Я не понимаю, зачем я так поступаю, и мои начинающиеся мысли прервал поцелуй на шее. Я вздрогнул, а моё лицо начало, вероятно, меняться, потому что Макс вдруг сказал:       — А ты изменился. Я не представлял, что ты можешь быть таким. Таким покорным. Ты никогда таким не был. Прямо настолько покорным. Ты меня удивляешь, но ты хоть понимаешь, к чему мы идём?       — А, — сказал я и приоткрыл рот, — он опять потянул меня за волосы, больно всё-таки, на момент. Но я поднял на него взгляд и понял, что не хочу лишь секса, я не могу хотеть лишь одного секса, хочу его. Да, он не сахар. Он лидер в своей шайке, заводила, делает, что хочет и берёт, что хочет. Не удивлюсь, если в его постели было много девушек, и даже знаю, что это так. Он мне рассказывал, но они ему надоедали. Макс не находил в них своего и просто бросал. Я положил ладонь на его щеку и прошептал:       — Можешь меня взять грубо, просто сделай это, я не могу терпеть, да и мне не хочется тебя терять, и я сейчас не знаю, зачем я это говорю. Просто дай мне ощутить тебя, — и я замолчал, а парень сказал:       — Ты неисправим, Дим. Всегда добиваешься своего. А сейчас меня. Ты меня хочешь, не отрицай. С тем парнем тоже так было? — он сильно потянул волосы, и я чуть не издал звук, лишь поморщился, последний вопрос был задан угрожающим тоном с ноткой злости. Я открыл глаза и ответил:       — Блять. Мне было кайфово, но мне он не нравится, — и после этих слов я почувствовал, что мои волосы отпустили. Лишь я хотел расслабиться, но наши губы сошлись в поцелуе снова. В этот раз он не хватал мои волосы и не тянул их на себя, он притянул меня к себе и, наоборот, нежно поглаживал спину, но в этот раз я отвечал ему. Я тоже старался уцепиться за его губы своими или полазить по его рту, или обнять его язык. Я слегка вздрогнул, когда почувствовал, что он возбудился. Всё-таки он — мой друг, которого я знал, и он не был натуралом.       — Смотри, ты это сам начал, — сказал он и потащил меня за собой. Ребята в гостиной спросили, что случилось, но Макс рявкнул, чтобы все расходились, потому что у нас ссора, и меня надо прибить, а если кто-то останется сейчас, то он тут же прибьёт и этого человека. Затем он потащил меня в свою комнату и уложил на кровать, подняв одну из моих рук наверх. Он просто и бесцеремонно положил свою руку на мои штаны и стал гладить их, я не мог устоять. Я спросил его:       — Ты меня правда грубо возьмёшь?       — Что, страшно? — улыбаясь, уверенно сказал Макс, а потом поднял обе мои ноги в воздух и приказал тоном командира: — Расстегни штаны. Убери этот чёртов ремень. Мешает, — я тогда даже немного испугался и сглотнул, но дотянулся до ремня, руки же дрожали, но как только я расстегнул ремень, штаны — джинсы и ширинку — их не стало, они слетели, а за ними он быстро хотел, наверное, снять мои боксеры, но лишь засунул свою руку в белье и начал гладить член, нависая надо мной. Его лицо было прямо перед моим. Он видел каждое движение моего лица, видел то, как мне приятно. Этот холодный взгляд, но при этом смотрящий лишь на меня. Я не понимаю, о чём он сейчас думает и зачем так тщательно изучает моё лицо.       А потом я просто оттолкнул парня, выдохнул и сказал спокойно:       — Не хочу. Слышишь? Не хочу, — думы отошли в сторону, я не должен был поступать опрометчиво. Что-то я увлёкся. Однако Макс воспринял эти слова, как шутку, и резко потянул меня на себя, нависая надо мной и говоря:       — Не уйдёшь. Дим, ты что, издеваешься? Ты же возбуждён и притом хочешь уйти? — Макс сглотнул, оглядев моё лицо, будто бы что-то искал в нём.       — Прошу, Макс. Не надо, — попросил я, но, так как он опять начал лезть и вообще меня не слушал, просто повысил голос. — Макс, блять. Сука, хватит. По-хорошему до тебя не дойдёт? — я попытался вырваться, и опять Макс меня остановил, всё-таки он был сверху, но я взял в захват его руку, и в следующий миг он уже ругался:       — Дима, блять. Ты вообще. У тебя талант портить приятное или ты притворяешься? Не дашь себя взять, а сам просил. Вот же. Ты совсем не меняешься. Твоё непостоянство сведёт с ума, — он нехотя отпустил, но сначала укусил меня за шею, и я почувствовал боль, а он улыбнулся и сказал:       — Это месть за то, что не дался мне сейчас, за то, что соблазнил, Дим. Тебе точно помощь не нужна с возбуждением? — спросил он, уже начиная брать в захват меня. Закончили мы через минуты, свалившись на ковёр возле кровати, и он-таки победил в этот раз, но отпустил.       — Агх, да отвали, — сказал я, вставая и делая гимнастику для руки. — Ты посмел меня укусить. Ну, смотри у меня. Тебе это не сойдёт даром. Девушек своих кусай, — мстительно ответил я.       — Ты что, ревнуешь? Они просто дети. Так нелогично ведут себя. Вешаются на меня, словно умоляют. Я что, виноват? Не надо меня соблазнять, — посмотрев на меня, сказал друг. — Ну, ты всё-таки по парням, Дим, и не отрицай. Ты от этого не сбежишь. И да, сомневаюсь, что ты всем расскажешь о том, что сейчас было, так ведь? — последнее предложение Макс прошептал, подойдя вплотную.       — Сам разберусь, — проговорил я и быстро натянул на себя штаны, больно, сука, ведь я так возбуждён, а Макс стоял возле двери и, скрестив руки на грудной клетке, улыбался, как-то хитро спросил:       — Точно ли помощь не нужна? — я очень хотел сказать, что нужна, но закусил язык. Обойдётся. В следующий раз я его уделаю в драке и он будет ходить с синяками. Меня пошатнуло от боли внизу, и я чуть не упал, Макс хотел было помочь, но ничего не сделал, лишь шага два навстречу, а потом остановился и наблюдал, как спина и пятая точка повстречались с полом и сказали ему «Привет». Благо там был ковёр.       — Блять, — возмутился я, — что за нахуй? — я ударил ковёр кулаком.       Макс, стоящий невдалеке, подошёл и схватил меня за волосы, присев рядом на согнутые колени. Он просто поднял меня за волосы через боль, жёстко, правда, под конец помог второй рукой, схватив в области подмышек, и прислонил меня к своей грудной клетке. Он выслушивал через слово-два маты и плевал на него молча. Я не видел ничего, а боль от волос была. «Он собирается мне волосы выдрать?» — возмутился я мысленно. А потом холодная рука коснулась самого возбуждённого места. Макс делал мне больно, но одновременно приятно, и когда он успел снять снова штаны? Он водил по члену пальцами, чуть сжимал, и его рука нагревалась от моего тела, хотя сначала я вздрогнул и даже выругался. Он не дал мне повернуть голову, и я даже не видел его лица, но он всё сделал, чтобы я кончил и не чувствовал боль снизу, а затем просто резко отстранил меня, и я рухнул на ковёр. Он слышал, да? Я не смог сдерживать стоны, и ведь он делал ещё больнее, если я пытался сдерживаться. Мои волосы. Боль и кайф странное чувство.       — Свали, Дим. Когда очухаешься, меня не зови. Просто уходи, — сказал он напоследок и вышел из комнаты. А я лежал, смотрел в потолок и думал. Не знаю, сколько прошло времени. Я встал, оделся, заметил, что запачкал одежду и ковёр. Вытащил из кармана салфетку и стёр со штанины, а на ковре пусть останется. Да, пусть будет. Нефиг мне больно делать. Придурок, блять. И я ушёл домой. Принял душ и лёг спать, поужинав. Брат смотрел что-то по телевизору, папа поздно вернулся, а мама хлопотала по дому, ничего нового.