Семёрка Пик

      Леви встал намного раньше Доминика и только что вышел из душа, когда поступил вызов на новое место преступления.       Он вздохнул, когда понял, что сначала придется заглянуть в свою квартиру, чтобы переодеться. Если бы он всё ещё был со Стентоном, то смог бы просто одолжить чистую рубашку и дело с концом, но если он возьмёт рубашку у Доминика, то будет похож на разряженного ребенка.       А ещё ему нужно было побриться и почистить зубы. Может, стоит оставить здесь кое-что своё на всякий случай…       Воу-воу. Он прервал эту мысль на ходу. Слишком рано для такого шага.       Когда Леви вернулся к кровати, Ребел подняла голову с лап и с любопытством посмотрела на него. Она спала с ними прошлой ночью, свернувшись калачиком между их ног, и он не возражал, потому что она вела себя очень хорошо.       Леви почесал ее за ухом и посмотрел на Доминика, растянувшегося на спине, накинув одеяло до пояса. Он занимал много места, грудь и плечи были невероятно широкими, а под простыней вырисовывалась массивность мускулистых бедер. Прямо под правым плечом — небольшой круглый зарубцевавшийся шрам — пулевое ранение, которое он получил в Афганистане.       Оперевшись коленом о кровать, Леви наклонился и провел пальцами по сильной квадратной челюсти Доминика и давнишнему перелому на носу.       — Доминик, — сказал он.       Доминик распахнул глаза и подарил Леви широкую улыбку, такую непринужденно естественную.       — Привет.       — Я должен идти. В «Мираже» случай подозрительной смерти, а сейчас моя смена.       — Ммм, ладно, — Доминик повернулся лицом так, что пальцы Леви оказались у него на губах, затем поцеловал подушечки. У Леви перехватило дыхание.       — Позвонишь мне позже?       — Да.       Закрыв глаза, Доминик перекатился на бок и натянул простыню до плеч, утыкаясь в подушку. Леви наблюдал за ним еще несколько мгновений, желая остаться. Присутствие Доминика успокаивало, и теперь Леви этого не хватало. Он мог расслабиться и получать удовольствие, когда они вместе, ему не нужно было защищаться, потому что он знал, что ничто не причинит ему вреда. Даже постоянные кошмары, преследовавшие его с детства, — сны о том, что он попал в ловушку, и его преследуют невидимые враги — за последние несколько месяцев отступили.       Леви поцеловал Доминика в щеку и вышел. Он не мог запереть за собой дверь, но полагал, что любой, кто вломится в квартиру, где живут бывший армейский рейнджер и собака для личной охраны, довольно быстро пожалеет об этом решении.       Пока он шел по внешнему коридору — дом Доминика был похож на мотель, все квартиры выходили прямо наружу, — еще одна дверь открылась и закрылась за ним. Он обернулся и увидел Жасмин Андерсон, которая жила по соседству с Домиником со своим бойфрендом Карлосом.       Она полностью выбивала дух: кожу лёгкого загара покрывали сложные татуировки, а длинные косы выкрашены во все цвета радуги. Ее огромные глаза подчеркивала подводка, а пирсинг в губе она заменила серебряным кольцом с замысловатым узором. На одном плече висела плетеная курьерская сумка.       — Привет, Леви, — сказала она, не удивившись его появлению. — Ночевали вместе, ребята?       — Похоже на то, — он подождал, пока она его догонит, чтобы они могли вместе пройти к лестнице. — Ты собираешься на работу?       Воскресное утро, может, и странное время для татуировщиков, но это же Лас-Вегас.       Она покачала головой.       — На фермерский рынок. Тебе бы тоже следовало сходить, пока все хорошее не расхватали.       — Ээ, — Леви пытался что-то сказать, пока они спускались по лестнице. Ему нравились Жасмин и Карлос, но он все еще чувствовал себя неловко рядом с ними — и не только потому, что обычно ему было неловко с людьми, которых он плохо знал. Они были хорошими друзьями Доминика; без сомнения, они считали его подходящим партнером, и раз они так считали, может, и Доминик тоже.       — Вы с Карлосом хорошо провели время в субботу? — спросил он, когда они вышли за забор вокруг участка и вошли на стоянку.       — Наверно, не так хорошо, как ты, — сказала она, подмигнув ему, что сразу же вызвало у него подозрения. — До скорого!       Она весело побежала к своей машине.       Леви прищурился, затем пожал плечами и повернулся по направлению к своей машине.

♠️♠️♠️

      Квартира Доминика, расположенная недалеко от университета Невады Лас-Вегаса, была намного ближе к «Миражу», чем новая квартира Леви в Ранчо-Оки, так что из-за объезда он сильно отстал от графика. Леви поспешил через вестибюль отеля, оформленный в стиле тропического леса, миновал огромный аквариум за стойкой регистрации и остановился от удивления, увидев Мартину, ожидающую лифта.       Они с Мартиной были в одной команде из шести детективов отдела по расследованию убийств; поскольку они хорошо дополняли сильные и слабые стороны друг друга, им часто поручали работать над одними и теми же делами. Мартина жила в поместье Санрайз, но она все равно добралась сюда раньше Леви.       — Я уж думал, что приеду последним, — сказал Леви, присоединяясь к ней у лифта. — Что происходит?       — Мой дом — зона сплошной подростковой тоски, вот что происходит, — сказала Мартина со своим сильным флэтбушским акцентом. Хотя она родилась на Гаити, но выросла в Бруклине.       — Микаэла дулась и дулась всю неделю, закатывая эпические истерики, которых я уже с младенчества не видела, а теперь ещё и Симона присоединилась. У Антуана такое лицо было утром, будто я его стае волков бросила.       Леви поморщился от сочувствия.       Мартина была миниатюрной, фигуристой женщиной, с насыщенно смуглой кожей. Несмотря на свой взъерошенный сегодня видок, ее короткие волосы лежали идеальными мелкими завитками, и она, как всегда, была безупречно собрана. А ещё во взгляде появился сканирующий огонёк, который Леви совсем не нравился, когда она осматривала его с головы до ног.       — Так вы с Домиником, наконец-то, снова переспали? — спросила.       Один из лифтов прибыл с тихим звоном, выпуская болтающую семью из пяти человек.       — Откуда ты всегда всё знаешь? — прошипел Леви Мартине, когда они вошли. Они были единственными, кто поднимались на лифте, но он все же еще больше понизил голос, добавив:       — Я не… я хромаю?       Она поджала губы, словно пытаясь не рассмеяться, и нажала кнопку двадцать второго этажа.       — Нет, но спасибо, что просветил меня о своей сексуальной жизни. Ты просто… выглядишь расслабленным, понимаешь? Я не привыкла видеть тебя таким. К тому же, ты не побрился и галстук перекошен. Вокруг всё прямо пропитано аурой секса.       Выругавшись, Леви потянул галстук, чтобы перевязать его.       Офицер из отдела стоял на страже возле комнаты, где было найдено тело. Леви и Мартина расписались в журнале осмотра места преступления, надели бахилы и перчатки и вошли внутрь.       Комната была небольшой, но красиво оформленной, яркая цветовая гамма темно-фиолетового и красного цветов контрастировала с белоснежными простынями и занавесками.       В паре хрустальных ваз стояли живые цветы, а на стене напротив большой двуспальной кровати висел телевизор с плоским экраном.       Фред, фотограф с места преступления, уже усердно работал вместе с парой криминалистов и следователем. В углу чуть дальше стоял Джона Гиббс, который мог бы стать отличным полицейским, если бы не его вспыльчивость и полное отсутствие хоть чего-то, отдалённо напоминающего благоразумие или такт.       — Что у нас здесь? — спросил его Леви.       Гиббс кивнул на покойника, который лежал на полу у изножья кровати.       — Доктор Стивен Хенсли, пятьдесят три года, родом из Балтимора. Сюда приехал на какую-то конференцию по паллиативной медицине, начало в понедельник, но многие приехали пораньше, чтобы оторваться на славу — знаешь, как это бывает.       — Никогда не пойму, что движет людьми проводить конференции в Лас-Вегасе в июле, — пробормотала Мартина.       — Согласен. В общем, этим утром жертва была найдена мертвым службой безопасности отеля после того, как один из его коллег-докторов сказала им, что он не явился на запланированный завтрак и не отвечает на телефонные звонки или стук в дверь. Сейчас она едет на подстанцию. Изрядно потрясенная.       Леви кивнул и направился к телу. Он держал руки в карманах в попытках воспротивиться неосознанному импульсу прикоснуться — даже в перчатках лучше всего как можно меньше взаимодействовать с уликами.       Хенсли был белым мужчиной солидного телосложения, с темно-каштановыми волосами, чуть седыми на висках. На нем был гостиничный халат, хотя Леви не мог сказать, есть ли под ним что-нибудь ещё. Никаких видимых ран, но возле его головы была лужа рвоты, а вокруг рта и подбородка запеклась желчь.       — Передозировка? — спросил Леви следователя-коронера, стоящую на коленях рядом с телом.       — Почти наверняка, — сказала она. — По предварительной оценке время смерти от часу до трех часов ночи. Пока это все, что я могу сказать до вскрытия.       Леви поблагодарил ее и продолжил осматривать комнату. Та была чересчур маленькой для семи человек — восьми, если считать Хенсли, — поэтому он передвигался как можно осторожнее.       Кровать разворошена, подушки разбросаны в разные стороны, покрывало небрежно сдвинуто в сторону. В соседней мусорной корзине было два использованных презерватива. На комоде под телевизором стояли два полупустых бокала для шампанского, один с явным отпечатком губной помады, рядом с бутылкой в серебряном ведерке со льдом, полным воды. На Хенсли было обручальное кольцо, но, если тревогу подняла его коллега, Леви мог дать голову на отсечение, что жену он в эту поездку с собой не взял.       Пропавшее с места происшествия было столь же важно, как и оставшееся, и после тщательного обыска бумажник и мобильный телефон Хенсли нигде не нашли. На столе также валялись зарядные устройства, но электроприборов в поле зрения не было.       — Что думаешь? — спросила Мартина, когда они снова встретились у двери. — Грабеж прошел не по плану?       Изначально Леви сделал такой же вывод. Грабеж с целью мошенничества совершали работники секс-индустрии или кто-то, кто мог выдавать себя таковым, они заманивали клиента в уединенное место, а потом грабили, чаще после того, как вырубали его наркотиками. В Лас-Вегасе такое не редкость, хотя обычно это не приводило к летальному исходу. Если это работа секс-работников, передозировка, скорее всего, была случайной.       Тем не менее…       — Если секс-работники собирались кинуть Хенсли, зачем вообще заниматься с ним сексом? — спросил он. Всегда готовая контраргументировать, Мартина ответила:       — Может, она и не собиралась его кидать, но он сказал или сделал что-то, что ее обидело, и она передумала.       — Мы не знаем, что это была она.       — На бокале с шампанским помада, — вмешался Гиббс.       — Это не значит, что это была женщина, — сказал Леви. Гиббс моргнул.       — Да, ладно, справедливое замечание. Думаю, мы можем рассматривать такую возможность.       Леви пожал плечами; вероятно, он был прав. Тем временем Мартина хмурилась, осматривая комнату полностью.       — Ещё вопрос — зачем оставлять такой очевидный источник отпечатков пальцев и ДНК после того, как ты кого-то ограбил, не говоря уже о том, что случайно убил?       Теперь настала очередь Леви контраргументировать:       — Он мог быть еще жив, когда она ушла, и, возможно, она была уверена, что он не сообщит об ограблении, учитывая обстоятельства. Или, может, она просто запаниковала и убежала.       — Не так экзотично, как серийный убийца, да? — с ухмылкой спросил Гиббс.       Леви уставился на него.       Дело Семёрки Пик было закрыто, несмотря на его протесты; пять убийств, приписываемых покойному Киту Чепмену, хотя Леви был уверен, что его подставили. Когда он передал своему сержанту последнее издевательское сообщение, которое убийца оставил в его номере отеля, Вэнь бросил на него странный взгляд, сказал, что это явно розыгрыш, и спросил, не хочет ли он взять отпуск, чтобы «привести в порядок голову».       Слухи распространились, и в течение нескольких недель после коллеги Леви подкалывали его, оставляя карточки с пиковой семеркой и дурацкими сообщениями по всей подстанции, на лобовом стекле его машины и даже в карманах куртки, когда он оставлял ее без присмотра. Леви подозревал, что Гиббс стоял за по меньшей мере половиной из них.       — Начинайте обыскивать остальную часть этажа, — резко сказала Мартина Гиббсу. — Обратите внимание на всех, кого нет в номерах, чтобы мы могли получить информацию о них от отеля.       Гиббс немного поворчал себе под нос, но, как и было приказано, вышел в холл. За пререкания с Мартиной можно было получить такую взбучку, что даже у опытного моряка уши завянут.       Семёрка Пик были больной темой Леви и Мартины, потому что она тоже не верила, что настоящий убийца все еще на свободе. Поэтому Леви просто сделал вид, что тема вообще не поднималась.       — Хочешь действовать как обычно? — спросил он — то есть, она будет заниматься местом преступления, пока он опрашивает первых свидетелей.       Она согласилась, и через пару минут Леви уже был в пути. Он не видел необходимости в немедленной проверке заявления, которое Гиббс взял у охранника отеля, и Мартина позаботится о том, чтобы весь соответствующий персонал с прошлой ночи допросили. Вместо этого он поехал дальше на юг вдоль Стрипа к подстанции, где работала его команда, чтобы допросить коллегу Хенсли.       Доктор Аника Капур ждала его в удобно обставленной комнате, предназначенной для сообщения плохих новостей и допроса жертв и свидетелей травмирующих событий. Она была полноватой женщиной лет сорока с небольшим, лицо покрыли глубокие морщины в районе губ, а темные волосы коротко подстрижены. Что неожиданно, ее сопровождал высокий долговязый белый мужчина, намного моложе нее.       Леви первым протянул ей руку.       — Доктор Капур, я детектив Леви Абрамс. Очень сожалею о вашей утрате.       — Спасибо, — сказала она, едва улыбнувшись сквозь слезы. Гиббс сказал, что она потрясена; пожалуй, это было преуменьшением. Глаза налились кровью, а нос распух от многочасовых рыданий.       Хотя мужчина не плакал, он выглядел таким же потрясенным, лицо призрачно побледнело с застывшим на нем выражением шока. Леви вопросительно поднял бровь.       — О, это доктор Крейг Уорнер, — сказала Капур. — Он научный сотрудник под нашим со Стивеном руководством в Университете Джонса Хопкинса.       У нее перехватило дыхание, когда она произнесла имя Хенсли. Леви вручил ей ближайшую коробку с салфетками, затем жестом пригласил ее и Уорнера присесть на диван, с которого они встали, когда он вошел. Леви сел в кресло напротив и вытащил блокнот.       — Понимаю, это очень тяжело, но не могли бы вы рассказать мне, когда в последний раз видели доктора Хенсли живым?       Капур тяжело сглотнула и кивнула.       — Вчера вечером мы втроем ужинали с несколькими коллегами в «Самбе», прямо в отеле. Кажется, около десяти Стивен пошёл к себе. Сказал, что хочет лечь пораньше — смена часовых поясов.       — Кто-нибудь из вас как-то контактировал с ним после? Телефонные звонки, сообщения?       И Капур, и Уорнер покачали головами.       — Вы тоже остановились в «Мираже»? — спросил Леви.       — Да, на самом деле мы все на одном этаже, — сказала Капур. — Часть комнат зарезервирована для конференции.       — Вы видели или слышали что-нибудь подозрительное на этаже прошлой ночью? — на этот раз Леви адресовал вопрос Уорнеру, который еще ничего не сказал.       — Нет, — ответил Уорнер голосом, удивительно низким для такого худощавого телосложения. — То есть, по коридору всю ночь кто-то ходил, но… это же Вегас, верно?       Капур согласилась, и Леви потратил несколько минут, чтобы подтвердить причину их поездки и передвижения прошлой ночью. Как и сказал Гиббс, они рано прилетели из Балтимора, чтобы устроить вечеринку перед национальной конференцией по хосписной и паллиативной помощи, которая официально начнется в понедельник. После ужина в «Самбе» их группа выпила несколько коктейлей в одном из многочисленных баров «Миража», прежде чем разойтись по своим делам.       Капур спустилась на нижний этаж казино и не возвращалась наверх почти до трех часов ночи. Уорнер же так напился в баре, что двум его друзьям пришлось помочь ему вернуться к себе в комнату, где он по-пьяни позвонил своей подружке в Балтиморе, несмотря на разницу во времени, а потом отрубился во время просмотра платного канала.       — Обычно я столько не пью, — сказал он, потирая лицо рукой. — Теперь моя подружка на меня злится, и плюс ко всему у меня самое ужасное в моей жизни похмелье. «Добро пожаловать в Вегас», подумал Леви, но не сказал этого вслух, потому что это было бы бестактно даже по его меркам.       — Что именно вас обеспокоило относительно доктора Хенсли сегодня утром? — спросил он Капур.       — Мы все планировали встретиться в «Кравингс» этим утром в девять за завтраком в буфете. Стивен… — Капур ненадолго закрыла глаза, а затем продолжила, — пунктуален до невозможности. Когда он не появился, я пару раз написала ему, потом позвонила на мобильный. Даже в номер звонить пробовала, но тот все звонил и звонил. Тогда я и поняла, что что-то не так; почувствовала. Я обратилась за помощью к охране отеля, и меня впустили к нему в номер. Он… он был… — она снова начала тихонько плакать, прижимая салфетку к лицу. Уорнер обнял ее за плечи. Леви дал ей немного времени, прежде чем спросить:       — Доктор Хенсли был женат?       — Да, — сказал Уорнер. — Его жена вернулась в Балтимор, черт, она еще не знает, да?       — У доктора Хенсли были другие сексуальные партнеры, о которых вы знали? Любовница, подруга?       Капур опустила руку, которой закрывала лицо, и уставилась на него:       — Что?       Неловко, но это нужно было обсудить.       — Доктор Хенсли определенно занимался сексом прошлой ночью, — сказал Леви. — Наша первоочередная задача выяснить, кто был с ним в его гостиничном номере. Вы не заметили, делал ли он романтические или сексуальные предложения кому-нибудь в ресторане перед тем, как уйти?       — Нет, — сказала Капур. — Насколько я знаю, он пошел прямо к себе в комнату.       — Возможно ли, чтобы он воспользовался эскорт-услугами?       Наступило короткое молчание, во время которого Капур и Уорнер обменялись неловкими косыми взглядами, которые сказали Леви все, что ему нужно было знать.       — Это было… в его характере, — деликатно сказала она.       — Подожди, стой, — Уорнер повернулся к ней на диване. — Я думал, что доктор Хенсли умер от какой-то передозировки.       Она судорожно вздохнула:       — Мне так показалось, учитывая то, что я видела.       — Но все эти вопросы… — он нахмурился, глядя на Леви. — Вы считаете, что кто-то другой его накачал? Как если бы он провел ночь с проституткой, а она его убила?       Леви раздраженно дернулся при слове «проститутка» и сказал:       — У нас пока нет официальной причины смерти. Пока мы ее не установим, я не могу строить догадки. Но независимо от обстоятельств смерти доктора Хенсли, крайне важно, чтобы мы нашли человека, с которым он был прошлой ночью.       — Извините, я не думаю, что мы сможем помочь вам с этим, — сказала Капур. — Никто из нас никогда раньше не был в Вегасе. Я не знаю, куда бы Стивен обратился… за компанией.       Леви задал еще несколько уточняющих вопросов, но больше ничего важного не узнал.       — Вы все еще планируете посетить конференцию? — спросил он, когда все встали. Убийства туристов становились серьезной головной болью, когда все важные подозреваемые и свидетели разъезжаются по своим родным городам, и он почти ничего не мог сделать, чтобы заставить их остаться.       Капур кивнула.       — На этой неделе мы планируем представить новаторское исследование, которому Стивен посвятил годы своей жизни. Он бы хотел, чтобы мы остались и продолжили презентацию.       — Могу я спросить, на какую тему исследование? — спросил Леви и сделал для себя пометку.       — Клеточные механизмы, участвующие в передаче сигналов и восприятии боли, — сказал Уорнер.       Леви дал обоим врачам свою карточку с обычными инструкциями позвонить ему, если они вспомнят что-нибудь еще, что могло бы помочь, затем провел их с подстанции и направился к своему столу. Первым делом нужно было позвонить в полицию Балтимора, чтобы они отправили местных офицеров и лично уведомили жену Хенсли о его смерти. Тогда ему понадобится множество ордеров — в отеле не было камер видеонаблюдения в коридорах, но были в лифтах и вестибюле. Ему также требовался доступ к записям телефонных разговоров в комнате и к записям мобильного Хенсли. Однако, если Хенсли заказал эскорт онлайн, из-за пропажи его ноутбука они ничего не смогут сделать.       После Леви проверит алиби Капур и Уорнера в интересах тщательности и, возможно, запросит некоторые материалы конференции, чтобы получить представление о прошлом Хенсли. День определенно будет долгим.       В середине дня Леви сделал перерыв, чтобы выпить еще кофе и перекусить сэндвичем. Он подумал о том, что Доминик уже освободился после еженедельного семейного обеда в доме своей матери, и позвонил ему, пока ел.       — Привет, — сказал Доминик, фоновый шум подтверждал, что тот в пикапе говорит с Леви по системе блютуза. — Как продвигается дело?       — Мы еще не уверены на сто процентов, что это вообще дело, — Леви вытер рот салфеткой. — Но даже если оно есть, похоже на возможное обвинение в непредумышленном убийстве.       — Ну, с этим ты быстро расправишься.       Фыркнув, Леви сказал:       — Спасибо. Как обед?       — Вполне нормально. Джина становится огромной. Клянется, что носит не близнецов, но она намного крупнее любой другой женщины в нашей семье на шестом месяце.       — Но ты же ей этого не говорил, да? — спросил Леви. Доминик был третьим из пяти детей, а Джина — его младшая сестра — в настоящее время забеременела своим первым ребенком.       — Ни за что. Не хочу, чтобы мои яйца превратились в кровавое месиво, спасибо, — Доминик сделал паузу. — Это сказала моя мама.       — О боже.       — Да, это вызвало огромные дебаты о том, кто и в какой момент поправился во время беременности — все копались в фотках на мобильниках и кричали об этом больше часа, — несмотря на описание семейной драмы, голос Доминика был веселым. — В общем, сейчас я встречаюсь с Карлосом в спортзале, а потом поеду на стажировку в «МакБрайд» сегодня и ещё завтра вечером. Но я подумал, может, мы могли бы встретиться за обедом завтра днем?       — Звучит неплохо, — сказал Леви. Он уже с нетерпением этого ждал.       — У меня более гибкий график, чем твой, так что просто позвони и скажи, когда и где тебя забрать.       — Хорошо. Увидимся завтра.       Когда Леви отключился, он с кристальной ясностью вспомнил момент прошлой ночи — Доминик прижал его к спинке кровати, пульсируя внутри, и называл «малыш». Это было сказано в порыве страсти, и Леви не знал, понял ли Доминик вообще, что сказал это.       Леви никогда не нравились ласкательные прозвища; он точно никогда не использовал их со Стентоном.       Леви подумал о том, как Доминик снова называет его малышом своим низким рокочущим голосом. Несмотря на откровенную нелюбовь к подобному, Леви почувствовал дрожь, потому что на этот раз все было по-другому.       С Домиником все было по-другому. to be continued…