Семёрка Пик

      Доминик развалился на скамейке в CCDC, лениво листая приложение Grindr на своем телефоне, в ожидании, пока полицейские закончат обработку ареста Руиса и подтвердят его залог. Награда за него была невелика, но достаточна для того, чтобы оплатить часть долга и компенсировать его пропуск в пятницу вечером за барной стойкой в «Стингрее».       — Несколько недель самообороны в академии ничего тебе не дадут, — послышался знакомый голос.       Доминик повернул голову и увидел Леви Абрамса, идущего по коридору, а вслед за ним — полицейскую-новичка.       — Настоящие навыки и надежная мышечная память требуют многих лет упорных тренировок. Мой тебе совет — найди себе соответствующее занятие в свободное время.       Его спутница, белая женщина лет двадцати с небольшим, светлые волосы которой были собраны в упругий хвост, задумчиво кивнула, когда они с Леви остановились у стойки регистрации недалеко от того места, где сидел Доминик.       — Имеете в виду, что-то вроде карате?       Леви пожал плечами:       — Как угодно. Честно говоря, восточные единоборства меня никогда не привлекали.       — Чем же вы тогда когда занимались?       — Крав-магой, — рассеянно ответил Леви. Он посмотрел на часы и вздохнул, нетерпеливо барабаня пальцами свободной руки по столу.       Это была редкая возможность наблюдать за Леви тогда, когда он не знал, что за ним смотрят, и Доминик в полной мере воспользовался этим. Сильное тело Леви, всегда напряжённое, было просто совершенным в безупречно сшитом костюме — на самом деле костюме гораздо более красивом, чем он мог бы позволить себе на зарплату детектива, а это означало, что его супер-богатый парень, вероятно, купил его для него. Вьющиеся черные волосы Леви коротко подстрижены, а скулы были заострёнными, как бритва. Кто-то мог считать, что они слишком выделяются, но Доминик находил этот эффект поразительным, особенно в профиль.       Разумеется, Леви не стал детективом благодаря своей внешности; ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы нахмуриться и оглянуться в поисках нарушителя своих полицейских инстинктов. Доминик остался на месте и улыбнулся, когда их взгляды встретились. И без того тонкие губы Леви стали еще тоньше.       — Детектив Абрамс, — Доминик убрал телефон в карман и встал. Новенькая распахнула глаза, когда увидела, как он распрямился в полный рост и присоединился к ним за столом.       — Что вы здесь делаете так поздно?       — Не твое дело, — глаза Леви были ясными, поразительно серыми, теперь холодными от презрения. — А ты? Полагаю, притащил сюда за волосы еще одного отброса, скрывающегося от залога?       — Я таскаю только действительно мерзких, — Доминик подмигнул новенькой, а затем сказал Леви: — Вы не собираетесь нас представить?       Леви нахмурился, прежде чем повернуться к новенькой:       — Офицер Келли Марин, Доминик Руссо. Он охотник за головами.       — Агент по обеспечению залога, — сказал Доминик не потому, что возражал против термина «охотник за головами», а потому, что ему понравилось, как поправка заставила Леви раздувать ноздри.       — Правда? — Келли посмотрела на него с заинтригованным выражением на лице, что было для него самой распространенной реакцией. — Как вы там оказались?       — Восемь лет проработал рейнджером в армии и когда уволился со службы, то был в некотором замешательстве, — Доминик упустил менее приятные части того, что означало для него это замешательство. — Мой приятель предложил выручить залог, и вот мы здесь.       — Это потрясающе. Вы…       — Детектив Абрамс, — сказал офицер за столом, прерывая их. — Ваш свидетель готов.       — Спасибо, — ответил Леви тоном чистого облегчения. — Увидимся позже, Келли, — он коротко кивнул Доминику. — Мистер Руссо.       Доминик кивнул в ответ и наблюдал, как Леви обошел стол, и офицер увел его прочь. У хорошо сшитого костюма было много преимуществ, и Доминик прямо сейчас рассматривал одно из них: вид мягкой шерсти, прилегающей к линиям стройных сильных бедер, и узкая задница, так и напрашивающаяся на шлепок.       Келли перевела взгляд с Доминика на Леви и обратно, затем издала мягкий звук понимания:       — Вы ведь знаете, что у него есть партнёр, верно?       — Может, партнёр у него и есть, но кольца нет, — сказал Доминик, вкладывая в свои слова уверенный намёк. Келли рассмеялась.       А если серьезно, правда в том, что Доминик не стал бы действительно преследовать Леви, независимо от его статуса в отношениях. Этот мужчина был великолепен, бесспорно, но он колючий, как ёж, и серьёзно зажат, как училка викторианской школы. Доминик понятия не имел, как его терпит его парень.

♠️♠️♠️

      Леви с трудом стряхнул раздражение от встречи с Домиником Руссо после того, как ушел. Как правило, он терпеть не мог охотников за головами — агрессивные, дерзкие адреналиновые наркоманы, все они стремятся только к острым ощущениям от погони и не более того. Доминик ничем не отличался, даже если делал это с самоуничижительным обаянием и дружелюбной улыбкой. И какая это была улыбка — легкая сокрушительная ухмылка на лице, достаточно красивом, с теплыми карими глазами и волевой челюстью. У него на носу была небольшая горбинка, но это почему-то делало его более привлекательным.       Одной мысли было достаточно, чтобы рассердить Леви, которого обычно не привлекали крупные парни. В отличие от своего обычного типа, Доминик был гигантским медведем в человеческом обличии, на полфута выше Леви — который и сам козявкой не был — и сложен как грузовик.       Достаточно. Леви решительно прервал ход мыслей и вошел в комнату для допросов, обнаружив новый источник разочарования в необходимости говорить с Анной Грановски в такой пугающей и стерильной обстановке. Обнаружение трупа при любых обстоятельствах, а тем более, на ужасном месте преступления, как у Дрейера, было травмирующим опытом. Леви предпочитал брать свидетельские показания где-то, где человеку было бы комфортно; если делать это здесь, Грановски автоматически перейдет в режим обороны и представит Леви врагом, а не союзником.       Она села за стол — ничем не скованная по просьбе Леви — все еще в униформе клининговой компании, с которой сотрудничал «Скайлайн». Как уже упоминала Мартина, она была родом из Украины, хотя прожила в Штатах более десяти лет. Леви не проверял её гражданство. В любом случае, ему было все равно.       Когда он подошел к столу, взгляд упал на тонкую цепочку на шее Грановски, на которой висел символ еврейского слова «ча» или «жизнь». Это основная концепция иудаизма, и числовое значение 18, по причине которого пожертвования обычно преподносились в количестве, кратном восемнадцати.       Возможно, товарищеские отношения все-таки помогут наладить контакт.       — Мисс Грановски, я детектив Леви Абрамс, — сказал он, сидя в кресле напротив нее. Он склонил голову и добавил:       — Мне нравится ваше ожерелье. Sh’kula tsdakâ ke’nêged kol ha’mitzvot. Милосердие равно всем другим заповедям.       Она удивленно моргнула, а затем её лицо смягчилось, когда она оценивающе осмотрела Леви с головы до ног. Он пристально посмотрел ей в глаза.       — Так и есть, — сказала она, наконец. — Ваши родители хорошо вас воспитали.       — Спасибо. Я хотел бы извиниться за трудности, с которыми вам пришлось столкнуться сегодня вечером. Офицер Гиббс иногда перегибает палку.       — Я не должна была его бить. Я это знаю, — она развела руками, как бы спрашивая: «Но что ты можешь сделать?»: — Хотя он и угрожал мне, и что-то в его, как бы это выразиться, лице?       — У него очень подходящее лицо, — сказал Леви, поджимая губы.       Она тихонько рассмеялась:       — Да. Тем не менее ударить его было неправильно. Мне жаль.       — Я понимаю. Я говорил с офицером Гиббсом, и никто не будет предъявлять вам обвинения. Вы можете уйти… хотя я был бы признателен, если бы вы сначала поговорили со мной о том, что произошло сегодня вечером, когда вы нашли тело Филипа Дрейера.       Медленно кивнув, Грановски откинулась на спинку стула:       — Конечно. Что вы хотите знать?       Леви скрыл свое облегчение, когда достал блокнот и ручку. Все шло более гладко, чем он ожидал.       — Вы нашли его около девяти вечера?       — Да. Я всегда начинаю уборку на двадцать пятом этаже в восемь часов. Я заметила, что в офисе мистера Дрейера горит свет, поэтому оставила его кабинет напоследок.       — Он часто работал допоздна?       — О да. Очень часто. Иногда он уходил раньше, чем я успевала закончить, но если все же оставался в офисе, то позволял мне войти и вынести мусор.       Леви сделал пометку:       — Значит, вы знали его? Вы говорили с ним раньше?       — Да…       Леви обратил внимание на странную тяжесть в ее голосе и обнаружил, что она хмурится:       — В чём дело?       — Я старалась избегать его, если могла, — на мгновение Грановски замялась. — Он был… нехорошим человеком.       — Правда? — удивился Леви. Он впервые слышал подобное:       — Почему вы так считаете?       Она открыла и закрыла рот, прежде чем ответить:       — Когда он улыбался, его глаза не двигались. Просто холодные и пустые. Он всегда был вежливым. Очень… приятным, да? Но приятный человек не значит — хороший человек. Понимаете?       — Я понимаю, — Леви прижал ручку к блокноту, обдумывая её слова. Интуиция одного человека о жертве не имела большого значения без подтверждающих доказательств, но провела неожиданную параллель между Дрейером и Кэмпбеллом. По крайней мере, её заявление заслуживает дальнейшего расследования.       Он покачал головой и снова сосредоточился на Грановски, шаг за шагом прорабатывая её рассказ.       Она знала, что Дрейер мертв, как только вошла в его кабинет, — состояние, в котором находилось тело, не оставляло никаких сомнений, — поэтому она не пыталась оказать ему помощь или каким-либо образом прикоснуться к нему. На самом деле она не решилась продвинуться дальше, чем на пару футов от двери. Она немедленно уведомила службу безопасности здания, которая вызвала полицию и поместила её в пустой офис до прибытия офицеров, принявших вызов.       Пока она убиралась, на двадцать пятом этаже было ещё несколько человек, хотя она и не знала их всех по именам, но была уверена, что видела их всех здесь раньше. Она не заметила ни громких звуков, ни подозрительного поведения, ни каких-либо неуместных деталей, пока не нашла тело Дрейера. Не так уж и много, на самом деле.       Когда у Леви было всё необходимое, он поблагодарил Грановски за уделенное время и проводил её из комнаты для допросов, передав офицеру. Затем направился обратно к своей подстанции; оставалось ещё кое-что, о чём он должен был позаботиться, прежде чем сможет отложить это дело на задний план и закругляться.       Было около часа ночи, когда его такси выехало с Северного Стрипа к частному входу в резиденции «Барклай Лас-Вегас». Жизнь на Стрипе, конечно, всё ещё кипела, пульсируя яркими огнями и оживлённой энергией, которые и привлекали его в городе в первую очередь, но он был слишком взвинчен от усталости, чтобы получать от этого удовольствие, как обычно. Он дал водителю чаевые и направился в вестибюль великолепной пятидесятиэтажной высотки, в которой жил последние два года.       Бобби, ночной швейцар, распахнул перед ним тяжелую стеклянную дверь.       — Ещё одна поздняя ночь, детектив? — сочувственно спросил он.       — К сожалению, да, — Леви устало улыбнулся и помахал дежурному консьержу, туфли цокали по мраморному полу, пока он направлялся к лифту. Он прибыл в течение нескольких секунд; оказавшись внутри, Леви вставил ключ-карту в считывающее устройство и нажал кнопку пятидесятого этажа.       Когда Леви впервые встретился со Стентоном на мероприятии по сбору средств для Департамента полиции Лас-Вегаса, он не знал, кто этот мужчина.       О, он знал фамилию Барклай — её было невозможно пропустить, начертанную над Стрипом плавным ярким алмазным шрифтом. Но Стентон представился только по имени.       Только когда Леви готовился к их первому свиданию, разделив свои тревоги с Мартиной, она сложила дважды два. Добрый обаятельный мужчина, который флиртовал с Леви на вечеринке и поддерживал его, на самом деле был Стентоном Барклаем, молодым отпрыском многомиллиардной гостиничной империи.       Леви тут же собирался отменить свидание. Мартина убедила его не делать этого, и он будет вечно ей за это благодарен. Хотя были времена, когда казалось, будто Стентон с другой планеты — что было неизбежно, учитывая исключительные привилегии, с которыми он вырос, — он был по-настоящему вдумчивым заботливым человеком, милым и щедрым до невозможности.       Даже если иногда эти нежность и щедрость казались немного удушающими.       Лифт выпустил Леви в частный вестибюль пентхауса. Он отпер входную дверь и тихонько проскользнул внутрь.       Стентон оставил для него приглушённый свет в фойе, потому он отбрасывал странные тени на затемнённые стены цвета хаки и светлый деревянный пол.       Обойдя знакомые формы гладкой современной мебели, Леви направился через пентхаус в главную спальню, где огромные окна были задернуты прозрачными шторами. Стентон спал в постели.       Хотя Леви буквально валился с ног от усталости, сначала он принял тщательный душ — ни при каких обстоятельствах он не станет нести с собой в постель грязь с места преступления. Чистый и одетый в поношенные спортивные штаны, он залез под простыни.       Их матрац королевского размера мог вместить троих мужчин рядом, не касаясь друг друга, но Леви перекатился полностью так, пока грудью не прижался к обнажённой спине Стентона. Он обнял Стентона за талию, поцеловал его в плечо и закрыл глаза, успокаиваясь от сонных движений своего партнёра, пытаясь выбросить из головы образы пропитанного кровью стола.