Спасибо тебе, папа

Сын священника в очередной раз морщится, натыкаясь на мысль, что совсем скоро домой вернётся его не совсем адекватный папаша и ему снова придётся молиться. Молиться до тех пор, пока не иссякнут последние силы, чтобы быть в состоянии шевелить губами. И навряд ли даже это сможет остановить священника от истязаний собственного сына. Он вечно, будто заевшая пластинка, причитал, что если тот не будет молиться, то Бог его не полюбит и отречется от него. Наткнувшись на эту мысль, Тревиса бросает в холодный пот и он уже не может отследить того, с какой частотой трясутся его руки. Ведь вера — единственное, что у него есть. Молиться это все, что он может, ведь другое строго под запретом. Наглухо поехавший на религии папаша считает, что всё остальное это излишества и соблазны Сатаны. Как же это бесит.. Не поймите неправильно, Трэвис безусловно верит в Бога и искренне убежден, что Бог верит в него, однако средневековые методы воспитания его отца просто ужасают. Фелпсу уже и не сосчитать, сколько раз он приходил в школу побитый и отнюдь не из-за дворовых разборок. Его самого это ужасно бесило и выводило из себя. Ну а что он может сделать с этим? Парень часто задаётся этим вопросом, правда окончательным ответом для него всегда являлось "ничего". Но больше всего выводил из себя новенький. С двумя пидорскими хвостиками, которые до гневной дрожи раздражают. Он был бы не против познакомиться с ним, но отец строго-настрого наказал ему не приближаться к парню с фамилией Фишер. А против отца не пойдешь, Трэвис осознал это слишком рано. Он не помнил полной картины, но отчётливо помнил боль, на которую обрёк Трэвиса его родной отец. Это произошло ещё до смерти матери, а значит было слишком давно, чтобы в памяти сохранились хотя бы какие-то отрывки из прошлого. *** Салли перевелся к нему в класс относительно недавно, но уже завоевал признание всего коллектива, что жутко бесило Фелпса. Его вымораживало всё, что есть в этом парнишке. Начиная с того, что он носит эту ублюдскую маску, которую всех просит называть "протезом". И заканчивая тем, что парень ведёт себя отнюдь не набожно: слушает грязную музыку, носит рваные вещи, а ещё, общается с кучкой таких же ненормальных и неверующих отбросов — Фелпс, какое право ты имеешь спать на моем уроке?!— уже и не сосчитать, сколько раз Миссис Пакертон вырывала Трэвиса из его сна резким ударом руки об парту.— Может ты проведёшь остаток урока вместо меня?! Парень резко вернулся в реальность, немного ошеломлённый и не понимающий сути данного доёба до его персоны. — Извините, такого больше не повторится. Уши не хотели ничего слышать, глаза не хотели смотреть, но приходило осознание того, что он проспал большую часть урока. На лице Миссис Пакертон можно было прочитать смесь удивления за то, что Фелпс впервые извиняется за свой проступок и негодование за то, что он посмел себе спать на ее уроке. Немедля, она начала читать нотации о том, как плохо и неправильно спать на новых темах, но Трэвиса это мало волновало и было совершено неинтересно. Услышав долгожданный звонок, несколько учеников вздрогнули и отвлеклись от нотаций явно недовольного преподавателя. Сама же Миссис Пакертон была в бешенстве от того, что потратила остаток урока на Трэвиса. Тем временем, он уже собрал учебники и поспешил к выходу из ненавистного класса, не оглядываясь. Желание смотреть кому-либо в глаза, тем более преподавателю, полностью иссякло.