Успокоительное.

      Соуп, будучи сержантом, вёл себя до неприличия странно и был совершенно непредсказуем в своих поступках и высказываниях. По крайней мере, так казалось самому Гоусту. Мужчина бесил лейтенанта, просто выводил из себя, злил, заставлял отвлекаться, сбивал настрой.

Бесил. Сильно.

      Почему же сейчас у Саймона внутри всё завязывается в тугой узел, стоит только противнику нацелиться на его уже капитана?       Почему сердце сжимается так сильно, когда его Соуп оступается?       Почему от улыбки его капитана так приятно покалывает кончики пальцев?

И почему это "его капитан"?

      Нежные чувства были совершенно чужды Гоусту. Он вряд-ли любил кого-то по-настоящему, ведь его жена - родная страна, любовница - винтовка, а верная спутница - смерть. Так откуда это странное ощущение волнения за чужую жизнь? И за чужую ли?       Саймона впервые в жизни терзали сомнения. Поговорить с кем-то о чувствах? Сказать МакТавишу напрямую? От этих мыслей мужчина жмурился, недовольно фыркал и встряхивал головой, желая выбросить всю эту чепуху. Действительно, а что Гоуст может сказать? "Джонни, ты мне нравишься, уходи из армии, я за тебя боюсь"? Боже, ну и бред. Даже думать противно. Он прекрасно понимает, что Соуп далеко не ребёнок, с ним не нужно возиться как с маленьким. Джон МакТавиш - лучший напарник, какого можно только пожелать. К Джону не страшно повернуться спиной, ведь нож в неё не воткнётся. Надёжный как скала, умелый и безупречный.       И даже когда Гоуст сидел на груди Джона, сдавливая его ногами так, что не пошевелиться, и вытаскивал пулю Грейвза из уже опухшего плеча мужчины, он знал, что тут нет вины капитана. Он безупречно делает то, что от него требуется.

***

      Не сказать, что Саймон превращался во влюблённую школьницу, как только видел Джона, вовсе нет. Но определённо что-то менялось: карие глаза переставали источать лютый мороз, плечи опускались, руки расслаблялись, и в целом мужчина переставал быть похож на сжатую пружину, из тела уходило напряжение. МакТавиш действовал как мощное успокоительное - ненавязчиво маячил где-то на краю зрения, даря ощущение безопасности и спокойствия.

***

— Джонни, мать твою... Да что с тобой не так?       Саймон хмурится, трёт глаза и вглядывается в напряжённое лицо спящего капитана.       Соуп подёргивается во сне, мычит и ворочается. Мнёт забинтованное плечо, хмурится, и на некоторое время спокойно засыпает вновь. После того, как мужчины вырвались из лап "теней", безусловно, им обоим не помешал бы отдых. Желательно в тёплом и чистом месте. Увы, сейчас в их распоряжении был лишь небольшой заброшенный домик. Было достаточно безопасно, но расслабиться невозможно.       У Гоуста вот сна ни в одном глазу. Все его мысли занял проклятый шотландец, его больное плечо и хмурое, тревожное лицо.       Саймон глянул на него, подставил стул к дивану, сел рядом и взял мужчину за руку. — Тш-ш... — Саймон сжал тяжёлую ладонь, огладил выпуклые вены большим пальцем.       На удивление, это сработало. Не совсем так, как ожидал этого британец, но сработало: Джонни сжал его руку в ответ, промычал что-то неразборчиво и, о чудо, перестал вертеться. Лишь в тревожные минуты сна сильнее сжимает руку Гоуста, будто удостоверяется, что он ещё рядом.       В одной руке Гоуст сжимал руку сослуживца, во второй - G18. Не то что бы Саймон был параноиком, но так всё же спокойнее. От бедра, конечно, ещё и левой рукой стрелять совсем не сподручно, но быстро отстреляться в случае чего было можно. Успеет прикрыть спящего друга.